И.о. Кощея

– О-хо-хо… – вздохнул я. – Ну вот чтобы вам на пару дней раньше не рассказать об этом? Я уже гусли-самогуды царю Гороху обещал, уж больно он за ними убивается – жить, говорит не могу без них, продай да продай. Так он мне надоел, Мориночка, что плюнул я и решил отдать их ему. Не бесплатно, конечно. Вещь-то редкая, старинной работы, сейчас таких днем с огнем не найти… Эх, ладно! – я наклонился к Морине и доверительно тихо произнёс: – Не люблю я этого Гороха. Вот, не поверишь, Морин, достал он меня своими закидонами. То пьяный по улицам шатается, девкам городским подолы задирает, то кабак разнесёт, а то и всю Лялину улицу на уши поставит! А я потом хожу от стыда за него сгораю. Государство-то у нас одно. Хоть правлю-то я, а отдуваться за обоих приходится.

– Да-да, – с надеждой посочувствовала посол. – Ужасная ситуация, так нехорошо получается… И вы хотите этой бездари отдать такую ценную вещь? Он же пропьет её, Государь, а то и просто сломает…

– Ну не отдать, а продать… А знаешь, госпожа посол, а ведь права ты. Недостоин Горох такой вещи ценной. Говоришь, царь твой очень себе хочет эти гусли-самогуды? Так забирай, пусть будет это моим жестом доброй воли и знаком вечной дружбы!

– Вы так щедры и так великодушны, Ваше Величество! – обрадовалась Морина.

Но тут влез Михалыч:

– Не, Кощей-батюшка, не гоже так!

– Что такое, Михалыч? – притворно удивился я и кивнул Морине, указывая на деда: – Господин Михалыч, мой первый советник, правая рука, ум, честь и совесть всего государства.

– Кто же не знает господина Михалыча? – поклонилась и ему Морина. – Дедушка Михалыч, а почему вы против?

– Не против я, внучка, – отмахнулся дед. – Ить только нехорошо, получается. Отдаст Кощей-батюшка гусли запросто так, будто со страху али дань твоему царю платит.

– О, верно, Михалыч, – задумался и я. – А ведь и так могут сказать мол, испугался Кощей, ценнейшие артефакты чуть ли не по первому требованию раздает… Эх жаль, Мориночка, хотел было от всего сердца подарок царю твоему сделать, чисто так по-братски…

– Ваше Величество, – заволновалась посол. – А не надо подарка. Чтобы никто не злословил, давайте мы купим у вас гусли-самогуды? Простая сделка между царями, ничего компрометирующего.

– Да что ж у меня денег нет что ли? – удивился я, а Михалыч утвердительно хмыкнул. – Эдак возьму я с вас копеечку, а вдруг слухи пойдут мол, обнищал Кощей, уже имущество распродавать начал…

– Ваше Величество, – обрадовалась Морина, – так если только за этим дело стоит, давайте мы обычный обмен подарками устроим? Вы нам гусли-самогуды, а мы вам ответный подарок какой?

– Да? Ну-у… Как думаешь, Михалыч?

– Дело, девка говорит, – кивнул дед. – Никто не придерётси. Ну, задарил один царь другому что-нить и что? Обычное дело.

– Ну и отлично! Теперь надо придумать, чтобы нам такого взамен потребовать. Тут же не в цене дело, а в уважении… – я задумчиво пощелкал пальцами, хотя в железных перчатках это и было слегка затруднительно. – Ну, что бы нам потребовать? Ну не рыбок же золотых?

– Батюшка Кощей, – подсказал Михалыч. – А ты взамен потребуй штучку ненужную, но тоже старинную редкую. Таких, небось у кажного царя по углам пылится по сто штук! И даром не нать и выбросить жалко! Вот рассказывали мне как-то, что у морского царя валяется кусок старинной скульптуры змеюки какой-то мол, одно туловище от той скульптуры осталося. Поставишь ентот кусок у себя в галерее между Аполлоном и Венерой, да табличку напишешь мол, древняя вещь, да подарена, не пожадничавшим морским царем специально для художественной галереи имени Кощея.

– Ну-у-у… – протянул снова я. – В галерею это, да. Это можно. А на табличке потом можно еще и приврать всякого мол, откопана лично морским царем после десятилетних археологических раскопок в древнем затонувшем городе Эрзарцириусе. Или каком другом, потом придумаем. Как думаешь, госпожа посол?

– Да, Государь. Я знаю, есть у моего царя такой обломок древнего произведения искусства, – кивнула Морина. – Он его еще выкину… подарить кому-то хотел, а тут к нам с гастролями Венская опера пожаловала, и как-то забылось это дело. Думаю, государь мой не откажется обменяться с вами такими подарками.

– Ну и отлично, Мориночка! Тогда сейчас же прикажу тебе гусли-самогуды доставить, а ты их отвези царю своему с моими наилучшими пожеланиями. Да и с куском тем змеиным в ответ не затягивайте, как бы разговоры не пошли.

Морина со свитой радостно упорхнули, а едва они вышли из зала, дед наклонился ко мне:

– Федька, а где ты енти гусли брать будешь?

– А? А думаешь у Кощея их нет что ли?

– Да откудова я знаю, внучек? Кто-то про них царю морскому ляпнул, а есть они или нет, кто знает?

– От же… А я уже под них артефакт выторговал… Пошли, дед, поищем гусли. Где тут местное Хранилище 13?

* * *

Складские помещения оказались этажом ниже. Я думал, что сразу под дворцом начинаются всякие злачные места, казино да кабаки, куда мне Кощей ходить не велел, но они, оказывается, были ещё ниже, а вся площадь под коридорами и залами, была отведена под хранение всего подряд. Мы с Мхалычем, сопровождаемые десятком рыцарей, спустились по довольно длинной винтовой лестнице вниз и сразу же упёрлись в стену до потолка, которая еще и простиралась во все стороны куда-то вдаль, исчезая в темноте. Прямо перед лестницей была одна единственная дверь в этой стене. Я взглянул на Михалыча, а тот только пожал плечами и постучал.

– Кто там? – тут же раздался мужской голос, а на двери откинулось с десяток маленьких окошек и из каждого выглянуло по арбалетной стреле.

– Э, э! – заволновался я. – Моё величество собственной персоной! Открывай, да смотри не пульни!

Окошки захлопнулись, с той стороны загремели многочисленные затворы, и дверь распахнулась, явив нам уже знакомого нам беса в пенсе. Ну, того самого, что в состав следственной бригады входил.

– Ваше Величество, – грациозно поклонился бес. – К Вашим услугам.

– А ты… Э-э-э…

– Виторамус, Ваше Величество, – представился бес. – Верный ваш слуга, Государь и хранитель всего вашего хозяйства. Завхоз, коротко говоря.

– Ага, вот ты-то нам и нужен! Принимай гостей.

– Прошу сюда, Ваше Величество, – бес посторонился, пропуская нас внутрь.

Я кивнул Михалычу и, велев рыцарям дожидаться нас на входе, шагнул за порог в самый простой кабинет, заставленный канцелярскими шкафами до потолка. Стол, стул да большая дверь на другой стороне кабинета, вот и всё убранство.

– Виторамус, а чего ты такой вежливый? Разговариваешь правильно, – заинтересовался я. – Без всяких ваших «в натуре» да «конкретно». Подозрительно как-то, да Михалыч?

– Мне ни к чему, Ваше Величество использование подобных вульгаризмов, – улыбнулся бес. – Когда-то в молодости, грешен был, каюсь. Хотя, какие уж грехи у нас, у бесов, мы сами по себе – один сплошной грех… А как был отослан Кощеем-батюшкой в Европы изучать математику да архивариусное дело, так быстро подрастерял все жаргонные словечки. Да и работа тут в одиночестве, тоже, знаете ли, располагает скорее к вдумчивому творческому процессу, нежели к пустопорожнему мотанию языком.

– Во чешет! – восхитился дед. – Ну чисто Максимилиан наш, когда к нему в конюшню сдуру попадешь.

– Похвально, Виторамус, – кивнул я. – Приятно с грамотными людьми… хм-м-м… Ой, да все мы люди, все человеки! Приятно, говорю, пообщаться. Только сегодня мы по делу.

– Разыскиваете нечто особенное, Ваше Величество? – догадался бес.

– Ага. Гусли-самогуды. Есть у нас такие?

Бес задумался на секунду, а потом уверенно заявил:

– Так точно, Ваше Величество, были такие, сейчас, – он метнулся к шкафам и задвигал ящичками, быстро пролистывая вложенные в них листочки. – Ага, вот. Гусли-самоплясы, гусли кота Баюна и гусли-самогуды.

– Во-во, – обрадовался я. – Нам последние и нужны. Самогуды, что бы это ни значило.

– Инвентарный номер сто тыщ восемьсот пятьдесят три… Так… Получены как доля доходов некоего Алексашки Топора, еще в… о, почти восемьсот лет назад. Изволите принести?

– Пойдем вместе, – решил я. Интересно всё-таки.

Мы вышли из задней двери кабинета в длинный коридор. Спереди опять стена, только дверей уже побольше.

– Склады, Ваше Величество, – пояснил бес. – Продуктовые различного назначения. Зерно, овощи, холодный отсек для скоропортящихся продуктов. Далее – оружейный склад с разбивкой по категориям, архив, ну и так далее. А нам сюда извольте, в колдовской склад.

Склад как склад. Огромное помещение, заставленное сверху донизу стеллажами и всё бы ничего, но глаза у меня просто разбежались от всяких интересных штучек. Чего тут только не было! Что-то я узнавал, хотя и без колдовского назначения, ну мечи всякие, шкатулки, части одежды, а кое-что было совершенно непонятное. Ну например, квадратная такая штуковина размером с кирпич, только наполовину красная, а наполовину черная да со всех сторон свисают как щупальца какие-то трубочки. Пойми, попробуй что это. Да к этим щупальцам и подходить-то боязно.

Заложив руки за спину, чтобы ненароком не схватиться за нечто особо интересное, я прошелся вдоль первого стеллажа, с интересом рассматривая колдовские предметы. Хорошо, что возле каждого артефакта, стояла небольшая восковая табличка, на которой было накарябано краткое описание. Например, тот кирпич с щупальцами оказался «стамограном пурикантором-18 ДБЖ» и всё сразу стало понятно. Нет, таких диковинных и совершенно непонятных штуковин было мало, в основном я мог понять, что передо мной лежит, но интересно было очень. Я замер около изящной коробочки, размером со спичечный коробок, уж больно надпись странная была: «Шмат-разум». Сала шмат знаю, а разум?..

– Виторамус, а что это за разум такой? – спросил я почтительно двигающегося за мной беса.

– Бракованный экземпляр, – вздохнул бес. – Раньше мог по велению владельца создавать практические любые предметы. Наиболее распространенным пожеланиями были дворцы, да хрустальные мосты, уж и не знаю, кому мог такой мост понадобиться, но статистика использования прямо на это указывает.

– Знакомое что-то… А сейчас что может?

– Только перенос с одной точки в другую и не более ста пудов весом, Ваше Величество.

– Погоди, погоди… Ты хочешь сказать, что вот мы, к примеру с Михалычем, надумаем в Китай махнуть, так эта коробка нас туда перенесёт?

– Совершенно верно, Ваше Величество. На большее она уже и не годна. Совсем с ума сошел этот Шмат-разум, увы.

– Михалыч, ты слышал?! – завопил я в восторге. – А мы на Горыныче ветер ловим или на Максимилиане трясёмся, а тут вон какая вещь!

– Полезная штучка, внучек, – оценил и Михалыч коробку. – Только… А что ты там, мил-бес, про свихнутость мозга говорил? Не занесет ли вместо Китая, куда-нить на Колыму?

– Ну что вы, дедушка Михалыч, – улыбнулся бес. – Переносы выполняются чётко, а вот что-либо кроме перемещений просить не рекомендую. Шмат-разум впадает в состояние ступора, в коем может находиться до трёх суток. И даже не спрашивайте почему. Особенно – у него самого не спрашивайте.

– Да нам ничего другого и не надо! – я чуть не прыгал от радости. – Берем, дружище Виторамус, где расписаться надо?

– В кабинет вернемся, – серьёзно ответил бес, – там накладную и оформим.

Он положил коробочку в карман сюртука и махнул в сторону следующего ряда:

– А гусли вон там, Ваше Величество. Второй ряд, третий стеллаж, вторая полка снизу, место номер четыре.

Мы протиснулись между стеллажами во второй ряд и я в восхищении развел руками:

– Вижу, лежат. Ну, господин завхоз, не могу не отметить восхитительно налаженную работу твоего подразделения. Просто фантастика.

– Забираете гусли, Государь?

– Ага, за ними и пришли.

– Тогда будьте любезны вернуться в кабинет. Уж простите, Ваше Величество, а выемку предметов со склада надобно оформить, порядок-с.

– Конечно, пошли, оформим. А кстати, а что эти самые гусли такого волшебного умеют делать, что меломаны так за ними охотятся?

– Судя по описанию, Ваше Величество, при настройках по умолчанию, играют две-три незатейливых мелодии. Но играют настолько отменно, что восторг слушателей обеспечен.

– Жидковатое колдовство какое-то, – разочарованно протянул я. – Из-за двух песенок так страдать? Ну, нам же лучше – не жалко отдавать будет.

– На самом деле, Ваше Величество, – уточнил бес, тщательно прикрывая дверь колдовского склада, – в данном артефакте имеется и скрытое колдовство. Во-первых, чем больше гусли слушать, тем сильнее их снова слушать хочется, просто оторваться невозможно. Эдакий гипнотический эффект. А во-вторых, если гусли правильно настроить и долго тренироваться, скажем, лет пятьдесят, то они помогут владельцу стать лучшим музыкантом на свете.

– Ну, нам это и на фиг не нужно. Давай Виторамус, оформляй выдачу мне двух полезных штучек, а то спешим мы.

Я расписался в быстро подготовленных накладных, а перед тем как покинуть этого высококлассного завхоза, спросил:

– Виторамус, всего ли тебе хватает тут? Не нужно ли чего? Может быть секретаршу посимпатичнее или ящик коньяка – чернила разводить?

– Благодарю, Государь, ничего не требуется. Процесс налажен давно и вмешательство нежелательно.

– Орёл! Михалыч, пометь себе – выдать Виторамусу премию в десятикратном размере! – Я протянул завхозу руку. – Впечатлил, дружище! Впечатлил и порадовал!

Обратно карабкаться по винтовой лестнице было не очень приятно, и выполз я из подземелий слегка запыхавшимся – сказывались пирожки Михалыча. Вот разделаюсь с делами и начну бегом заниматься. Утречком десяток забегов вокруг Лысой горы и никакой отдышки. Решено! А пока…

– Гю-у-унтер!!! – заорал я.

Через пару минут вездесущий мажордом или дворецкий… а, не важно, замер около меня:

– Ваше Величество?

– Гюнтер, держи гусли, отдай их послице Морине со всем нашим уважением. Да напомни мол, ответный подарок в виде змеюки, ждём как можно быстрее. Давай, если что, я в Канцелярии буду.

Гюнтер исчез, а я вытащил из кармана коробочку для переносов и подмигнул деду:

– Испытаем, Михалыч?

– От ты ленивый, Федька, – проворчал дед. – До Канцелярии всего-то три зала и четыре коридора.

– Ну, интересно же, работает или нет, – я потряс коробочку, потом осторожно открыл. – Ау? Есть кто живой?

– Разве что таракан, али мураш какой, – иронично проскрипел из коробки хриплый мужской голос. – Откель живые-то в такой махонькой коробочке?

– Шмат-разум, надо полагать? – вежливо спросил я.

– А кто спрашивает? – заносчиво раздалось из коробки.

– А тебе не один хрен? – хмыкнул дед, наклоняясь к коробке поближе.

– Михалыч? – раздалось неуверенно из пустоты. – Ты што ли?

– Я, сокол ты наш невидимый, я, – подтвердил дед. – А ну-ка, голубь ты наш сизокрылый, перенеси-ка нас с Федькой прямиком в Канцелярию!

– Сей момент!

Легкая зеленоватая рябь и мы уже стоим в Канцелярии. Дизель скрипит костяшками в генераторной, Тишка лупит Гришку ложкой между рожек, Маша скучает с книгой на диване – как и не уходили никуда.

– Ух, дед, класс! – завопил я. – Теперь шляться по коридорам не надо будет! Раз – и в тронном зале! Два – и на кухне!

– Не советую, внучек, – дед отобрал коробку, завел руку с ней за спину и зашептал: – Он же чокнутый, Федь. Пользоватьси им надоть только в крайнем случае. А как переклинит его? И попадешь ты вместо кухни прямиком на пиршественный стол к фон Дракхену. Оно тебе надо, внучек?

О, верно. Я немного пригорюнился, но потом решил заранее не расстраиваться, отобрал у деда коробку и спрятал в карман.

В Канцелярии было как-то тихо и пусто. Аристофан с Калымдаем отправились на задания, Олёну где-то носило, Маша изучала очередной рыцарский роман… Я задумался. А что, сейчас самое удобное время заняться личными делами. Я вам уже намекал на мою Варю. Может быть, вы и не заметили, но я вам с удовольствием напомню и расскажу. Вообще, в нашей Канцелярии наметилось аж три любовных линии. Ну, у Маши с немецким послом, Кнутом Гамсуновичем, давний роман. Они с начала лета как встретились, так жить друг без друга не могут. Встречаются при каждом удобном случае. Особо не таятся, но и на показ свою любовь не выставляют. По крайней мере в Лукошкино я ни одной сплетни про них не слышал, а уж сплетни в Лукошкино, скажу я вам… Еще и не произойдёт ничего толком, а слухи уже над городом витают и версий происходящих событий, а чаще – еще и не происшедших, уже столько, сколько самих горожан. Национальная забава такая…

Так вот, любовные линии. Еще наша Олёна и Никита участковый. Олёна – бесовка. Только не от рождения, а по воле случая. Я толком не вдавался в подробности, но вроде бы еще в детстве продали девчушку Кощею, а тот превратил её в бесовку, слугу свою. А это по силе, ловкости, остроте ума – на порядок выше обычного человека. Так и служила Олёна Кощею, пока вдруг не взбунтовалась. Ну, понятно, какой девушке хочется всю жизнь по Кощеевым делам мотаться да души невинные губить по его приказу? Конфликт у неё летом с Кощеем возник серьёзный. Однако как-то удалось им договориться миром, что для местных нравов – большая редкость. В итоге сошлись они с Кощеем, что Олёна еще год ему верой и правдой служит, а за то он её на волю самым обычным человеком отпускает. Вот такой злодей у нас царь-батюшка. А Олёна повстречала Лукошкинского участкового – Никиту Ивашова, ну и втюрились они друг в друга как Ромео с Джульеттой по разные стороны баррикад. Романтика так и брызжет фонтаном во все стороны. Не знаю точно, как у них там сейчас дела продвигаются на любовном фронте, но Олёна при каждом удобном случае старается в Лукошкино улизнуть. С Машей на пару. Тут они спелись, две влюбленные дамочки. Я бы может и препятствовал бы им, но на меня и самого, как балкон с новостройки рухнул любовный кризис. Хотя, почему кризис? Мне нравится, даже более того – почти счастлив. Почти, это потому, что со своей Варей редко удается увидеться. Варя у меня, кстати, не из каких-нибудь там бесово-участково-вампиров, а настоящего боярского рода. Мама у нее давно померла, а батюшка этим летом преставился, так два её братца-придурка сестричку быстренько в монастырь оформили, а сами занялись усиленным пропиванием боярского имущества. А когда на самогон и девок гулящих денег хватать перестало, так они и деревеньки свои грабить вздумали, а потом и вовсе на большую дорогу с топором выходить стали. Вот такие вот слуги царю, защитнички Отечества. А я как раз по заданию Кощея попал в тот женский монастырь, куда Варю определили и собирались послушницей сделать. Ох ну там монастырь был… Это для отдельного рассказа. Конкурент веселым домам на Лялиной улице, так скажем. Варю я оттуда вытащил, братцев её Никита арестовал за все их проделки, а Горох братцев отправил на вечную каторгу, ну а Варя вернулась в своё поместье. Куда я и стараюсь выбраться при каждом удобном случае. Только случаев таких последнее время мало выпадает. Я с этими государственно-дворцовыми делами совсем замотался, даже самому себя жалко.

К чему это я всё рассказываю? А к тому, что раз пауза у нас в делах возникла, решил я наших девчонок – Машулю да Олёну, в кратковременный отпуск отправить к своим ухажерам. Я же добрый, сочувствующий, всегда влюбленным помочь рад. Тем более, хотел я и давнишнюю идею свою в жизнь наконец-то воплотить. Варюша моя жутко скучала в своем имении, а как-то еще и проговорилась мне, что любит с детишками возиться. Я тогда возьми и ляпни мол, а давай в Лукошкино школу откроем, а ты там учительствовать будешь? Варя и загорелась этой идеей, да только со всеми этими летучими кораблями, пленом Кощея и последующими свалившимися на меня хлопотами, я никак даже близко подобраться не мог к этой задумке со школой. Вот как раз и удобный момент настал.

– Машуль, – окликнул я нашу вампиршу, – дело у меня для тебя есть.

– Ох, Теодор, – вздохнула Маша, не отрываясь от книги, – вы же знаете, как я занята. У меня и голова не мыта, да еще…

– В Лукошкино надо бы съездить, – перебил её я.

– …но для дела я всегда готова, мсье Теодор вы же знаете. Когда ехать?

– Зови Олёну, я вам сразу обеим и расскажу.

Усилиями Маши, Олёна была моментально доставлена в Канцелярию. Вот бы они для дела так суетились.

– Девушки, пока у нас свободное время образовалось, – обратился я к томящимся без ухажеров дамам, – хочу вас попросить помочь Варе. Надумали мы школу в Лукошкино открыть и Варя там учительницей станет. Только надо же школу официально через Гороха открывать, вот тут-то веский голос участкового, да мнение культурной Европы в лице немецкого посла, очень нам на руку сыграть могут.

Девчонки переглянулись.

– Я думаю, мсье Теодор, что Европа будет заинтересована в развитии образования на Руси.

– Никита поможет, – потупила глазки Олёна.

– Вот и славно, – обрадовался я. – Финансирование я на себя возьму – сколько там, на школу надо? Небось, бесы наши за ночь больше в подвалах пропивают.

– Горох, как владыка земель, обязательно выделит денег на школу, – заявила Маша. – Уж мы с Кнутиком позаботимся.

– Ну, какой он владыка, Маш? Ладно. Вы, девушки на Максимилиане поедете? Или могу вам предложить новое средство для перемещения, только еще толком не опробованное, зато мгновенно.

– Рискнем новое опробовать, – снова переглянулись Маша с Олёной.

Ну, понятно, истосковались по своим ухажёрам.

– Ну и отправляйтесь тогда, чего тянуть? – я протянул Маше коробочку с Шмат-разумом. – Связь со мной держите по булавкам, а если что, так сразу меня в город вызывайте.

Кстати, кто не в курсе – связь по булавкам, это именно связь с использованием булавок. Только не обычных, конечно, а обработанных специальным колдовским составом. Мне дед еще летом про такое объяснил. Воткнёшь такую булавку в воротник, сожмёшь пальцами головку и говори имя вызываемого абонента, а потом и общайся безлимитно, хоть сутки напролёт. А можно одновременно и с несколькими сразу болтать, типа конференции. Очень приятные и полезные штучки оказались. Я всю свою Канцелярию как летом снабдил булавками, так с ними и ходим до сих пор.

Девчонки быстро улизнули, а я решил ради разнообразия заняться дворцовыми делами.

Оказалось, что загадочные неприятности во дворце продолжаются. Не такие разрушительные, как вчера, но всё равно имеют место быть.

На кухне заледенела и лопнула кастрюля с борщом. В бухгалтерии каждые пятнадцать минут с потолка раздается зловещий хохот. Мелочь, а неприятно конечно.

На лужайке около ворот за пять минут выросла и засохла пальма. Даже бананов урожай не успели собрать.

В конюшне вместо овса, корыта наполнились опилками. Максимилиан, говорят, сразу не разобрался и умял несколько горстей, пока не почуял, что не очень-то вкусно.

У Гюнтера духи в нашатырный спирт превратились, но это меня меньше всего волнует.

А вот в целом – неприятно. Получается, что эти змеелюды продолжают под Кощея копать и что более обидно – под меня, как его заместителя.

Как раз вовремя заявился старый колдун Лиховид.

– Лиховид Ростиславович, ничего не узнали нового? – спросил я.

Но колдун даже не обратил на меня внимания, зависнув под потолком и внимательно оглядывая Канцелярию.

– Девка где? – вперил он в меня мутные свои очи.

– Олёна? Так она на задании, Лиховид Ростиславович, очень занята.

– Смотри у меня, Федька, – колдун погрозил мне пальцем. – Моя!

– Ну, вот зачем она вам, а? Вы же, извините, призрак. Ни обнять, ни поцеловать… А девушка мучается от ваших приставаний, а ей и так на работе не сладко. Завязывали вы уже с ней, а?

– Цыц! Молодой ишо меня поучать! Моя девка и всё тут!

Я только махнул рукой:

– Про змеелюдов-то откопали что-нибудь новое?

– Идут они, Федька, идут. Скоро уже здеся будут. Не успеешь Царь-змея найтить – хана тебе.

– А скоро – это как?

Но колдун только пожал плечами, потеряв интерес к беседе и вылетел сквозь стену из Канцелярии.

– Старый хрыч, – фыркнул Михалыч. – От скольки я его помню, всегда такой был, внучек. Вредный. Только за девками не гонялси. Енто у него чтой-то новенькое прорезалось… Пошли лучше ужинать.

– Ужинать?! А сколько сейчас?

А оказалось, что солнышко там, на белом свете, уже и зашло. Это у нас во дворце ни солнца, ни луны, ни дня, ни ночи, счет времени строго по часам. И сегодня эти часы пролетели очень быстро, вон, сколько событий сразу грянуло. В животе грустно квакнуло, подтверждая, что, да, пора бы и отужинать, тем более что про обед так совсем забыли замотавшись.

На ужин мы отправились к Иван Палычу сразу на кухню, где он и нам обрадовался и нас порадовал восхитительной запеченной уткой с рисом и яблоками. Я даже пирог с вишней с трудом доел после этой утки. А Иван Палыч напомнил мне про сгущенку и я ему рассказал про это чудо отечественной кулинарии.

– Только тут хитрость, Иван Палыч, чтобы не переварить молоко, а то или карамель получится или вареная сгущенка, а та, которая нам нужна, должна быть лишь слегка желтоватая, понимаете? И сахар не жалейте, ну чуть ли не один к трем сыпьте.