«Арчи» Саймона Веста

Выступление продолжили чиновники, которые делились планами на будущее и говорили о том, как они рады новым молодым лицам в администрации и новому президенту. После официальной части Теллорсон продолжил разговор с девушкой, задавал ей отвлечённые вопросы, на каждый из которых она обстоятельно отвечала минут десять-пятнадцать, а он только поддакивал и вставлял слова типа ага или угу. Обсудив современное искусство, они перешли к теме семьи и прав женщин в современном обществе.

– Женщины не обязаны рожать детей. Прогрессивная женщина не должна уподобляться грязным животным и служить только для воспроизводства населения. Женщина может строить и изобретать. Поэтому я сознательно решила не рожать детей, пока… Вы знаете, что Локи скандинавский путём обмана и хитрости менял пол и породил таким образом несколько детей.

– Подожди, подожди, ты хочешь, чтобы мужчина сменил пол и родил тебе ребёнка?

– Так будет лучше, к тому же намного уважительнее по отношению к женщине.

– Да, конечно, просто дети… Если ты родишь их сама, они будут твоими. Новые методы ещё не изучены и крайне рискованны. Ребёнок может родиться больным или с дефектами. Зачем так всё осложнять. И ты не боишься остаться одна?

– Нет, я не боюсь этого. Есть специальные службы, которые будут ухаживать за моим телом. За деньги они будут исполнительнее, чем члены семьи.

– У тебя обвиснет грудь, и некому будет принести вставную челюсть.

– Очень смешно.

– Может, оставишь свой номер? Сходим куда-нибудь.

– Нет конечно, – Чистейн улыбнулась. – Встретимся завтра за обедом.

– Думаю, да. Увидимся завтра.

Теллорсон ещё немного постоял с бокалом шампанского и не обернулся, не стал провожать Джессику взглядом, когда она уходила с банкета. Во время разговора он вёл себя так, будто знакомство с девушкой – обычное для него дело, хотя на самом деле Чистейн была единственной представительницей женского пола, к которой он подкатил за последние полгода. После банкета он повстречал своего друга Сэма, программиста из отдела обеспечения, и они весело провели время, попивая шампанское.

Сэм Уитни очень много курил и не мог и пяти минут провести без сигарет. Как правило, он покупал самые дешёвые, поэтому нередко от его одежды невыносимо разило никотином.

После нескольких выпитых бокалов они направились в дальнюю мужскую уборную, очень редко посещаемую сотрудниками.

– Мы просто покурим в сортире! Ты как будто в колледже не учился. Ведёшь себя как ботан с филологического факультета! Нас никто не увидит!

– Не мы, а ты. Это ты просто куришь в сортире, Сэм. Мы в госаппарате! Здесь не курят!!!

– А, господи, ты думаешь, кто-нибудь сюда зайдёт? Да здесь все пьяные в усрачку, мы быстро покурим, и если что – скажешь, что даже не знаком со мной.

– Кофеин и никотин доконают тебя! – произнёс Эд уже в кабинке мужского туалета, сидя на стульчаке.

Сэм сидел в кабинке напротив и держал бокалы с шампанским.

– Извини, ничего не могу с собой поделать. Слушай, если некомфортно – можешь выйти и постоять у окна.

– Если нас застукают, я не смогу объяснить, чтó я делал в туалете рядом с курильщиком.

– Ну скажем, что хотел ко мне подкатить. Нет, как хочешь, конечно. Просто я буду очень долго здесь зависать. Здесь приятная атмосфера. До сих пор не понимаю, как ты бросил курить…

– Просто это очень дорого, Сэм… Особенно в госаппарате… Но насчёт атмосферы согласен…

– Так вот, Эмма… Она обожает мюзиклы… Представляешь?! Нет, я как бы иногда тащусь от… Хотя нет, я ненавижу мюзиклы. Ты представляешь, после двух часов в сраном Мюзик-холле, пения серенад, вампиров и прочего говна я, наконец, завёл разговор про наши дальнейшие планы, ну ты понимаешь…

– И?

– Она сказала: «Давай будем просто друзьями…»

– Почему она не сказала: давай просто трахаться? – удивлённо спросил Теллорсон. – Нужно было предложить ей вина в антракте.

– Эти билеты, плюс два свидания – ползарплаты, чтобы услышать очередную шаблонную бабскую фразу.

– Представляешь, я тоже только что познакомился с девушкой. Ты знаешь, после разрыва с Сарой я не пр…

– Подожди, вы расстались? Это очень хреново, чувак. Жаль, Сара была для тебя хорошей партией, – с грустью сказал Сэм– То есть ты расcтался с Сарой и сейчас она не занята? Скинь мне её номер… Нет, чувак, я серьёзно. Вы были как Ганди и Индия, как Теодор Рузвельт и лошадка.

– Ты просто не жил с ней, поэтому и говоришь так. Перед тем, как сделать девушке предложение, обязательно поживи с ней в одной квартире, чтобы потом понять, что вы абсолютно разные люди. Поверь, ничто так не разрушает отношения, как совместная жизнь. Сначала мы жили вместе, потом, после года вечных конфликтов… Мы, конечно, пытались восстановить отношения… Но если вы разные, то это бесполезно. В общем, однажды я проснулся утром и понял, что она собрала вещи и ушла, а я просто не стал звонить, чтобы не портить настроение.

– Ну ты хотя бы целый год получал порцию ежедневного секса, опыт и секс… Это главное!

– Да, это большой плюс!

– Всё вокруг так сильно систематизируется. Сейчас даже на улице нормально не покуришь. Кстати, в наш отдел поступил патент на разработку новых камер, которые смогут считывать электронные документы со смартфонов. Представляешь, скоро введут новые камеры, во всех кафе. Камера фиксирует нарушение – и сразу считывает твои документы. Бам! – тебе на электронку приходит уведомление о нарушении со штрафом.

– А если у меня нет электронных документов?

– Эдди, сейчас у всех есть электронные документы. Осталось принять закон, который превратит это в обязаловку. Посмотри на нашего нового президента, и ты поймёшь, что мы уже бежим в этом направлении. Поэтому сейчас я наслаждаюсь, куря пачку нелегальных сигарет и дыша свежим воздухом со своим приятелем в комнате, где совсем нет камер.

За время разговора Уитни выкурил три-четыре сигареты, небольшая кабинка пропахла точно так же, как его одежда. Наконец послышался звук слива. Теллорсон радостно вышел из своего укрытия с двумя бокалами, которые он успел осушить во время беседы. Он открыл окно, чтобы проветрить помещение, а затем вместе с Сэмом поспешил удалиться с мероприятия.

После встречи прошла целая неделя, тем не менее жизнь в администрации текла своим чередом. Эдвард Теллорсон трудился в обычном режиме, перебирая бумаги на своём небольшом рабочем столе, ютившемся в общем коридоре. У новых сотрудников началась стажировка. Он узнал от Чистейн, что её перевели в группу, которая будет работать лично с президентом, с чем он её и поздравил и предположил, что, возможно, их пути пересекутся, ведь его рабочее место – через коридор от кабинета главы государства. И всё же встретиться с ним лично Теллорсону не доводилось: президент никогда не выходил из кабинета. Быть может, он иногда прохаживался по коридорам, но Эд этого не видел.

Привычный распорядок дня Теллорсона нарушился, когда к его столику подошёл мужчина в официальном чёрном костюме и сказал: «Вас вызывает господин президент».

– Извините… Вы из ФБР? Я слышал, они носят такие чёрные костюмы.

– Нет, я советник президента, – раздражённо процедил господин в костюме. – Срочно бегите к нему.

В Овальном кабинете за столом сидел тот самый робот, который смотрел со всех плакатов Америки. На стенах висели портреты предыдущих американских президентов, под ними стоял кожаный диван. На роботе не было официального костюма, он сидел за деревянным столом и ощупывал какие-то бумаги.

– Здравствуйте, господин президент. Меня зовут Эдвард Теллорсон. Вы вызывали меня, и я пришёл сюда…

– Да, это логично, – робот достал что-то из стола и протянул Эду. – Вам срочно нужно отнести папку с законопроектом, предложенным Палатой представителей, в Конгресс. Спешите.

Долгий разговор, на который рассчитывал Теллорсон, так и не состоялся, немного замешкавшись, он помчался с папкой в Конгресс. Никогда в своей жизни он не испытывал такого жуткого волнения, его челюсть потряхивало как никогда прежде, но вместе с тем Эдварда охватила настоящая эйфория, ведь он только что увидел настоящего президента так близко, как свою собственную руку.

С широчайшей улыбкой на лице он подошёл к ресепшену Конгресса, за которым стояла девушка-секретарь, и произнёс: «Это папка от президента».

Эйфория продлилась недолго, потому что именно с этого момента началась большая катастрофа.

Одной из первых реформ нового президента было сокращение дотаций на обеспечение и содержание пенсионеров и стариков. При этом по распоряжению робота было выделено несколько миллиардов на закупку специальных дронов.

Официантов в ресторанах стали заменять на роботов. Сначала начинание подхватили только несколько ведущих кафе, но со временем роботизация распространилась во всех крупных сетях. Компании-разработчики подобной техники существенно снизили её цену, что вызвало значительное повышение спроса.

Постепенно города обезлюдели, на кассах перестали хамить толстые престарелые женщины, их заменили автоматы с самообслуживанием. Если у клиента не хватало даже одного цента, чтобы купить мороженое, машина отказывалась его обслуживать. Договориться с ней тоже не получалось, и это было правильно. Жизнь в городах стала однообразной и размеренной. Если на вывеске магазина было написано, что он работает с семи ноль-ноль до двадцати одного ноль-ноль, то он открывался ровно в семь утра и закрывался в девять вечера.

Главными противниками робота стали представители низших слоёв, среднего класса, рабочие, водители и курьеры.

Люди всё реже общались между собой, поскольку меньше взаимодействовали. Большую часть своего времени они проводили в интернете либо в компании машин и техники. Горожане стали замкнутыми и необщительными. Социологи выяснили, что за последние два года очень сильно вырос общий уровень психических заболеваний, расстройств аутистического спектра и неврозов.

В целях сокращения государственного долга был выбран курс на закрытие убыточных социальных программ, нерентабельных организаций и прочих дорогостоящих проектов во всех сферах. Ходили слухи, что в будущем президент значительно сократит военные расходы, финансирование Пентагона и дотации военнослужащим.

Но больше всего от экономических реформ Арчи, как ни странно, пострадали конгрессмены. Новым президентом был введён запрет на посещение туалетов в Конгрессе в целях экономии на обслуживающем персонале. В будущем планировалось оборудовать сеть автоматических кабинок рядом со зданием. Совершенно непонятно, каким образом был принят этот закон, поскольку он шёл вразрез с интересами членов правительства. Многие эксперты поговаривали, что закон был одобрен только благодаря подкупу конгрессменов. Скорее всего, им предложили настолько много денег, что даже необходимость справления естественных нужд не смогла обуздать их жадность.

Многие чиновники были несказанно возмущены таким положением вещей и публично нецензурно комментировали сложившуюся с сортирами ситуацию во время чтений и слушаний. Однако туалеты в Конгрессе всё же были закрыты.

Главная проблема заключалось в том, что единственный ближайший сортир находился в торговом центре за пределами администрации. Поэтому конгрессмены то и дело бегали в парк и за ухоженные лужайки, чтобы справить нужду.

Апогеем новой реформы стал случай с конгрессменом Кейном, который попытался отлучиться с заседания в туалет.

– Мне нужно выйти!

– Господин сенатор, до окончания заседания Конгресса вы не имеете права покидать зал, – ответил Арчи со своей трибуны.

– Я понимаю, но прошу сделать исключение. Конституция гарантирует мне свободу передвижения, – ответил сенатор, утирая пот платком.

– У вас есть ещё доводы в свою пользу?

– Это бесчеловечно! – закричал он тяжёлым низким голосом. У него началась одышка.

– Аргумент отклонён! Именно благодаря принадлежности к человеческой расе все люди равны перед законом! А закон должен соблюдаться!

Внезапно раздался истошный вопль конгрессмена, от которого задрожали стены в Палате.

– Ах ты гнойный сукин сын, как же болит живот!!! – Толстый, коротконогий конгрессмен от штата Теннесси, как утка переваливаясь с ноги на ногу, обхватив больной живот, промчался мимо заседающих с криками: – Не могу, больше не могу!..

Он уже почти добежал до выхода из зала собраний, как вдруг несколько охранников преградили ему путь.

– Пропустите меня, пропустите!

Поняв, что уже ничего нельзя сделать, лихорадочно оглядываясь на изумлённых коллег, он упал и словно колобок начал кататься по полу, а затем снял ботинок с распухшей ноги. В одном носке Кейн доковылял до центра зала и запустил ботинком в стойку, где стоял Президент США.

Прислонившись спиной к трибуне, он стал взбираться на неё, как обычно ползут люди, пытающиеся передвигаться по тонкому льду, готовому вот-вот треснуть. – Кейн, слезьте с моей трибуны! – крикнул один из присутсвующих, но конгрессмен не слушал его. Он наконец встал в полный рост и проревел на весь зал:

– Больше не могу терпеть! Посмотри в моё всевидящее око, больной ублюдок!!! – Прыгнув на стол, он освободил ремень и спустил штаны. В следующую секунду из голой задницы конгрессмена под улюлюканье и свисты коллег прямо на стол вывалилось всё, что он накопил во время завтрака и обеда. – Вот оно, человечество! Вот оно!

– Это же сенсация! Майк, крупный план на задницу конгрессмена. – Журналисты, подобно пчёлам, со специальной аппаратурой, которая, как пылесос, всасывала в себя реальность, столпились вокруг Кейна. Задница конгрессмена, испражняющегося во время заседания, стала главной новостью месяца, его изображение превратилось в популярный интернет-мем, а среди молодёжи стали популярны флешмобы, посвящённые публичному испражнению в автобусах и других местах.

Оставив в стороне тему скандалов, необходимо сказать, что небольшая часть общества была очень довольна нововведениями президента. Из-за активного применения машин в качестве обслуживающей силы работники компаний, задействованных в научно-техническом обеспечении и занимающихся программированием, инженеры стали востребованы как никогда ранее.

В прошлом стагнирующие проекты начали постепенно реализовываться. Спрос на новые машины и креативные технические гаджеты рос с каждой секундой.

Экономисты ликовали, радуясь текущему положению дел и постепенному росту торгового оборота. Почти каждый эксперт утверждал, что в скором времени наступит всеобщее процветание.

– В нашей студии – Эдмунд Кастер, ведущий экономист Независимой коллегии экономистов, с рассказом о текущем состоянии американской экономики и её будущем, – представил телеведущий гостя студии. Возле экрана, воспроизводящего график, с лазерной указкой в руках стоял молодой человек лет тридцати, в очках и деловом костюме. Его выступление стало по-настоящему резонансным.

– Пожалуйста, слайд номер четыре. Посмотрите на этот график. Какая экономия, нет, вы посмотрите на эту линию! Какая она извилистая! Вот если бы все были такими… Обратите внимание, как она пересекается с другой линией. Такая изящная и упругая, – экономист в очках облизнул губы и произнёс: – Валовый, вааллловый… Мне хочется произносить это бесконечно. Объём валового продукта растёт… Каждый день он… ммм… становится больше. Мы идём к увеличению прибыли, но возможны и риски.

– Каков ваш прогноз относительно будущего экономики?

– На основании своего блестящего экономического образования и многолетнего опыта я могу утверждать следующее: нас ждёт либо процветание, – мистер Кастер поднял палец вверх, – либо упадок.

– А что делать пенсионерам и тем, кто попал под сокращение? – прозвучал вопрос из зала.

– Нет, вы только посмотрите на эти линии… Посмотрите на них…

– На этом наша телепередача подходит к концу. Перерыв на рекламу. Боже, храни Америку и нашу экономику.

Теллорсон уже не рад был такому положению вещей и мысленно проклинал папки, которые он таскал из кабинета президента. Как только Эд передавал очередной проект документов, наступала ожидаемая катастрофа.

Маршрут, преодолеваемый им изо дня в день, казался ему проклятым. Он приходил домой, включал телевизор и видел новостной ролик об очередном скандале. Он никогда не заглядывал в эти папки, не пытался раскрыть содержащиеся в них тайны и понять логику нового президента. Он был просто исполнителем, курьером. Эдвард прекрасно знал, что излишняя информированность нарушает душевное спокойствие человека, и поэтому сторонился их. Теллорсон был наслышан о лицемерии и жесткости, царивших в администрации. Помощнику президента доводилось видеть разные ситуации, но он всегда помнил главную заповедь: не лезь не в своё дело.

Эдвард вежливо общался с коллегами, каждый день в двенадцать ноль-ноль покупал кофе, собирал документы, делал обычную работу. Потом звонил телефон или приходило сообщение на электронную почту, и всё повторялось по одному и тому же сценарию: Теллорсон забирал папку у президента, относил её в Конгресс, и через несколько недель или месяцев после этого разгорался очередной скандал. Но каждый раз, когда он передавал папку, его душевное спокойствие нарушалось и соблазн открыть её и прочитать содержимое становился всё сильнее.

В один из дней Теллорсон дольше обычного задержался на работе. Он всё реже стремился уйти домой пораньше, поскольку его стали мучить бессонница и мигрень. К тому же он боялся включать телевизор, где бесконечно показывали протестующих на улице людей. Теллорсон втайне от всех открыл папку и стал читать проекты законов. Когда же его любопытство было удовлетворено, он подошёл к принтеру. Вокруг было темно. Камеры вели слежку, но практически ничего не было видно. Эд начал знакомиться с документами, копировать их и собирать в папки. Странно, но после этого Теллорсон стал спать намного лучше. И это было самым главным.

Постепенно Эдвард заметил, что изменилось и поведение самого Арчи. Его глаза всё реже блестели светлыми, радужными цветами и начали приобретать тёмный оттенок.

Арчи стал капризным, вспыльчивым и раздражительным, а его отношение к подчинённым ухудшалось на глазах. Всё началось с небольших замечаний. Однажды в коридоре администрации ему встретился сотрудник в мятой одежде. Президент немедленно вызвал его к себе в кабинет, где прочитал длинную лекцию о том, как должен выглядеть сотрудник Белого дома.

В следующий раз робот наложил штраф на работника с незашнурованными ботинками. Терпение Арчи окончательно лопнуло, когда сотрудник допустил три орфографические ошибки в документе, подготовленном ему на подпись. В тот день в коридоре администрации ещё долго были слышны крики робота, сопровождаемые нецензурной бранью.

После вышеупомянутых случаев скандалы и истерики Арчи не прекращались. Штрафы и дисциплинарные взыскания за малейшую провинность, опоздание на три секунды или же курение стали нормой. Сотрудники стали увольняться по собственному желанию, не выдержав давления, безумных графиков и нечеловеческих условий работы. Вскоре произошёл массовый отток работников из Белого дома.

Перед журналистами Арчи вёл себя как обычно: вежливо давал интервью, был милым и остроумным, но как только выключались камеры, поведение робота кардинально менялось. Он снова становился раздражительным, не переставая кричал на прислугу, официантов и обслуживающих его сотрудников.

Странные вещи стали происходить на светских раутах. На одном из них Арчи пощупал за ягодицу молодую ассистентку. Женское общество очень нравилась роботу, от удовольствия его глаза сверкали яркими красками. Увлечение Арчи женщинами только усиливалось, и постепенно оно стало выходить за допустимые границы… Распущенность робота в отношении женского пола довела до международного скандала. На важной дипломатической встрече с участием женщины-посла Арчи положил руку на её ногу со словами: «Давай продолжил в гостинице, детка…»

Иностранную делегацию крайне возмутило такое поведение президента, они даже были настроены разорвать дипломатические отношения с США, но ситуация была улажена дипломатами, а перед послом извинились. Более того, стараниями дипломатов скандал удалось скрыть, и информация не просочилась в прессу.

Тем не менее и этот случай не образумил робота и жалобы поступали в администрацию постоянно. Теллорсон даже создал специальный ящик, в который массово скидывал письма от разгневанных женщин.

Всё больше денег стало уходить на оплату вечеринок с лучшим шампанским, услуг топ-моделей, известных певцов, актёров и аренду помещений. Подобные мероприятия длились неделями, ведь робот никогда не уставал. Арчи втайне от прессы заказывал самые дорогие смокинги, не жалея ни личных, ни бюджетных средств, устраивал скандалы и веселился.

Между тем политические и государственные дела, требовавшие непосредственного участия президента, простаивали. Переговоры с представителями иностранных делегаций проходили всё реже, да и за работой Арчи проводил всё меньше времени. Обсуждение наболевших вопросов откладывалось на потом, а ключевые проблемы оставались без решения.

На фоне всего этого хаоса Теллорсон пытался выполнять поручения президента, организовывать деловые встречи и писать рекомендации по общению с послами. Изучая документы, он заметил, что администрация замешана в левых коррупционных схемах. Например, некоторые законопроекты, под которые закладывались миллионы бюджетных денег, предусматривали вывод средств в неизвестные частные фонды. Небольшое расследование показало, что все организации прямо или косвенно связаны с корпорацией Ричарда Бейли.

В спонсируемые Бейли благотворительные фонды переводились огромные средства из бюджета. Тем не менее Эд не увидел ни одного отчёта о проведённых закупках. За всё время субсидирования фонды Бейли не купили вообще ничего и не потратили ни единого цента. Деньги просто оседали там и больше никуда не переводились. Для чего Бейли и его фирме вообще понадобилось переводить эти деньги?

Он так и не решился найти ответы на эти вопросы, вернее, если честно, и не хотел искать. Эд понял одно: так или иначе, всё это было на руку только Ричарду Бейли и его корпорациям.

Сам Эдвард ничего не имел против сокращений или коррупционных схем. Сказывались очень сильная усталость и постоянное напряжение. Теллорсон обо всём знал, но, в конце концов, что он мог сделать? Переживать по поводу всех этих проблем не было ни сил, ни желания, ни времени. Но при очередном сокращении и криках уволенного сотрудника его челюсть подёргивалась от нервных спазмов. «Возможно, это рефлексы, которые идут от моей задницы и желания сохранить её на тёплом месте», – горько шутил Эд сам над собой.

Единственным случаем, когда у него появился личный мотив ненавидеть администрацию, стало увольнение его друга Сэма Уитни. Его уволили за курение в туалете после нескольких дисциплинарных взысканий и штрафов.

В тот день Эдварда в очередной раз вызвали к президенту, чтобы распечатать уведомление и провести стандартную процедуру увольнения. Но когда Теллорсон подошёл к кабинету, он услышал знакомый голос Сэма и приоткрыл дверь. Перед деревянным столом действительно стоял Уитни с никотиновым пластырем на шее, сотрясаясь всем телом от волнения, он выслушивал истеричную речь президента.

– Как ты можешь курить в общественном месте?! В сортире! Ты курил в сортире! Паразит!

– Господин президент! Я могу всё объяснить. Я не курю уже месяц, – неосознанно Сэм сделал несколько шагов в сторону стола. Приоткрывая ворот и показывая пластырь на шее, он закричал: «Я завязал! Смотрите!»

Внезапно глаза Арчи стали переливаться изумрудным светом и в воздухе появилась голограмма с надписью: «Сработала охранная система». Вместо кисти левой руки образовался вакуум, и в сторону Сэма вылетела плазма вперемешку с вязкой сферой, похожей на синтетический гелий. Сильным потоком воздуха Сэма прибило к стене, он увяз в жидкости, как муха, попавшая в клей. В таком состоянии он ощущал себя насекомым в коконе паука. Затем в воздухе начали накаливаться электроды, а тягучая жидкость становилась теплее и теплее, затем она наэлектризовалась, и раздался приглушённый разряд. Уитни затрясся подобно эпилептику, почувствовал лёгкую парализующую боль. Он всё ещё оставался в сознании, но у него онемели все конечности. В следующую секунду из ниоткуда выскочила тугая леска, обвязала его ноги, выволокла из смеси и подняла к потолку как свиную тушу. Затем резко отпустила его тело, так, что он упал на пол и не мог пошевелиться.

– Ваши действия будут расценены как нападение на президента…

Робот встал из-за стола и, поправив пуговицы на костюме, медленными шагами надвигался на Уитни. «О господи, он же меня уничтожит», – в забытьи подумал Сэм.

– Но вам сохранят жизнь и администрация будет к вам милосердна в последний раз. У вас есть несколько секунд на то, чтобы насладиться занимаемой вами должностью. – Арчи схватил Сэма мёртвой хваткой за шиворот и потащил его неподвижное тело к выходу. Сделав несколько шагов, президент остановился и протянул свободную руку вперёд, дверь автоматически отворилась, и в следующую секунду Уитни вылетел в коридор и шмякнулся на округлившийся живот.