Смерть Отморозка

–Это – Ляля,– пояснила она Норову. – Она спрашивает, не хотим ли мы вместе пообедать. Они заказали стол в каком-то ресторане поблизости.

Норов решительно замотал головой.

–Прошу прощения, но сегодня, наверное, не получится. Мне тоже жаль. В другой раз – обязательно. Что? Ой, даже не знаю. Секунду. Мы где находимся? – обратилась она к Норову.

–В Ля Рок.

–Мы в Ля-Рок,– повторила Анна в трубку.– О, чудесное место, тихое, красивое. Сидим в кафе на площади. Народу мало, тепло, солнце… профитон, как говорят французы. Хочу сказать, наслаждаемся жизнью. Во множественном числе первого лица. Спасибо. Вам тоже – хорошо провести время. Потом расскажете.

–Только обедов с ними не хватало!– добродушно проворчал Норов, когда она закончила разговор.– Для того я сбегаю из России, чтобы здесь коротать время с Лялей и пузатым чиновником Вовой.

–Она младше меня почти в два раза и называет меня на «ты», а мне неловко отвечать ей тем же,– с улыбкой посетовала Анна.– Не могу себя заставить, стараюсь избегать обращений.

–Забудь о них. Надеюсь, мы их больше не увидим.

–Уже забыла. Так как ты оказался в полиции?

–Ну вот, опять! Кстати, не в полиции, а в жандармерии…

–Пусть в жандармерии.

–Да глупая история… Возвращался я как-то домой в прошлом году весной из соседнего городишки. Сворачиваю на кольцо, а скорость у меня, надо сказать, была приличная, километров под восемьдесят. Прямо на въезде – поперек дороги стоит машина, а в ней интересная дама, из тех, которые любят припарковаться в самом подходящем месте. Тачка, между прочим, модная, купе, то есть, сразу понятно, что гражданке позволено больше, чем всякой деревенщине, вроде меня, который рассекает на драндулете. Перед тачкой, изящно отклячив зад в черных кожаных штанах, расположился некий… ну, как его назвать приличным словом?… Ладно, пусть будет байкер, а рядом торчит его мотоцикл. Парень наклонился к дамочкиному окошку в позе, оскорбляющей эстетические чувства каждого проезжающего, и премило с ней любезничает. Объехать их очень трудно. Я чуть не вылетел на обочину. Притормозил, посигналил. Они перестали болтать, обернулись, смотрят. Опускаю стекло, спрашиваю: ребята, может быть, вы куда-нибудь сдвинетесь? Красавец тянет мне в ответ средний палец, представляешь? Типа, отсоси. Что прикажешь мне делать? Отсосать? Я аккуратно паркуюсь, вылезаю, подхожу. Он повыше меня сантиметров на пятнадцать, лет сорока, брюнет, подтянутый, смазливый, дерзкий, в общем, французский француз. Из Франции. Мне, между нами, такие даже нравятся, только не в жизни, а во французских кино, там у них и впрямь все отсасывают. Шлем он при этом подмышкой держит!

–По-твоему, это особая наглость?

–Особая глупость! Нарывается, а у самого руки заняты!

–И ты его ударил?!

–А ты бы не ударила?

–Нет, конечно!

–Ну ты кремень! А я, грешник, не выдержал соблазна. Шмякнул разок с правой, не так, чтобы очень сильно, но доходчиво. У него коленки подогнулись, он сразу поскучнел, шлем обронил и присел на асфальт возле дамочкиной тачки. Она взвизгнула в ужасе, рот раскрыла, уставилась на меня и молчит. Не знает, на помощь звать или под сиденье прятаться от такого бандита. Красивая, к слову, девушка. Я вежливо приношу ей извинения за то, что пришлось прервать их беседу, выражаю надежду, что ее друг скоро очухается, желаю приятного вечера и отбываю. Доезжаю до своего поворота к дому, а там – батюшки-светы! Жандармы! Ваши документы!

–Девушка вызвала полицию?

–Да не она, вот ведь что самое смешное! Оказывается, какая-то старая дурища ехала мимо, увидела, как я этого, с позволения сказать, байкера убеждаю быть скромнее, и позвонила жандармам. И главное – запомнила мой номер! Жандармами командует такой надутый французище: важный, мордастый, в фуражке, в круглых очках, два передних зуба у него вперед торчат, – как говорится, некому выбить. Я уже потом узнал, что его фамилия Лансак. Подле него суетится маленький, чернявый парнишка, услужливый, видно помощник. От этого помощника, кстати, разит, как от винной бочки. И вот надутый Лансак проверяет мое удостоверение, пытается прочесть вслух мою простую русскую фамилию и спотыкается, будто я не Норов, а Зазвездухватуллин. Я терпеливо молчу.

–Ты очень терпелив! – невольно улыбнулась Анна.

–Терпение – мое второе имя. Он спрашивает: «У вас был инцидент на дороге?». – «Какой инцидент?». – «Вы дрались?» – «С кем?». – «Прошу вас следовать за нами».

–И тебя везут в полицию?

–В жандармерию. Приезжаем всей компанией; жандармерия – одно название, обычный барак, пара комнат. Лансак садится за стол, я – напротив, начинается тягомотина: кто, откуда, чем занимаетесь, где проживаете, куда ехали, зачем? И вдруг дверь открывается, появляется тот самый красавчик в коже, щека у него малость опухла, но в целом вид вполне презентабельный, настоящий герой-любовник. Не глядя на меня, обращается непосредственно к Лансаку и так несколько свысока: «Месье, меня остановили жандармы, сообщили, будто поймали какого-то хулигана, который на меня напал. Должен сообщить, что вас напрасно побеспокоили, никто на меня не нападал.» Сует ему свои документы, Лансак прочитал, и в нем как-то сразу появилась этакая французская почтительность, которую по отношению ко мне он не испытывал вовсе. Он даже привстал! «Месье, при всем уважении, нам звонила дама… Она уверяет, что была свидетельницей…». Красавчик ему договорить не дал: «Она все перепутала! Вероятно, это был кто-то другой, не я». «Но у вас щека, месье….» Красавец опять обрывает: «У меня с утра флюс. А этот мелкий господин, случайно не тот самый хулиган, который терроризирует людей? Я его впервые вижу.» Я чуть ему в глаз не засветил прямо в участке! «Месье»,– говорю, сдерживаясь. – У вас все в порядке со зрением? Кто тут мелкий?». В общем, поскольку пострадавших нет, то Лансак меня отпускает, хотя и с большой неохотой.

–Смотри, какой благородный тот француз на мотоцикле! Настоящий мушкетер!

–Очки пусть носит, мушкетер! А то мелкого от огромного не отличает! Выхожу на улицу, он уже на свой мотоцикл залезает. У него, кстати, новый «харлей», в этих краях «харлей» – такая же редкость, как ты со своими глазищами. Тут много байкеров, но они все чаще на каких-то подержанных горшках гоняют. Я ему, вежливо: «Месье, приношу вам свои извинения. Бываю резок». Он холодно мне поклонился, дал газу и уехал.

–И все?!

–А что еще?

–Ну и приключение! Какой ты все-таки…

–Какой? Огромный?

–Да ну тебя! Умный человек, а в драку лезешь!

–Насчет ума не знаю. А характер – дурацкий, это ты точно подметила.

Глава третья

Спортивный автомобиль морковного цвета вынырнул из-за угла и уверенно остановился прямо напротив кафе, где не было парковки. Из машины появилась импозантная молодая женщина, в короткой юбке, черных колготках, туфлях и облегающем джемпере черного цвета, с темно-красными розами; в бусах и бижутерии.

–Какая элегантная! – заметила Анна.

–Клотильда, хозяйка этого кафе,– сказал Норов.

Даниэль уже стоял в дверях, издали улыбаясь жене, но Клотильда, заметив Норова с Анной, махнула ему рукой и свернула к ним.

–Поль! – весело воскликнула она.– Как приятно тебя видеть!

Норов поднялся, они по французскому обычаю дважды потерлись щеками. Норов поцеловал ее еще раз.

–Trois fois, a la russe,– сказал он. (Трижды, по-русски).

Она засмеялась и поцеловала его в ответ. У нее были синие яркие веселые глаза с черными зрачками.

–Кстати, в России целуются в губы,– сказал Норов.– Особенно с красивыми женщинами.

–Но что скажет на это твоя дама!

–Познакомься, это – Анна.

Клотильда протянула Анне руку.

–Очень приятно, меня зовут Клотильда, можно просто Кло. Вы очень красивы, Анна!

Она произнесла это с той искренностью, которую может позволить себе только уверенная в себе женщина. Анна улыбнулась.

–Благодарю, вы преувеличиваете.

–Ничего подобного! Это – русская красота, Поль?

–Штучная работа,– ответил Норов.– Как у вас говорят, артизаналь. Индивидуальный заказ.

Клотильда опять засмеялась.

–Здесь русских не увидишь, – сказала она Анне.– Много испанцев, поляков, англичан…

–Даже французы встречаются, – вставил Норов.– Реже, конечно, чем арабы, но еще не вывелись.

Она шутливо погрозила ему пальцем.

–А почему вы ничего не едите? – спросила она, взглянув на их стол. – Попробуйте десерты, у нас хороший кондитер. Поль, закажи Анне «Париж -Брест», я тебя прошу! Вы впервые в наших краях, Анна? Тут есть что посмотреть. В Альби уже были?

–Я только сегодня приехала.

–Надолго?

–На неделю.

–Вполне достаточно, чтобы увидеть главное.

–Если не объявят карантин,– вставил Даниэль.

Не утерпев, он подошел к их столу, но остался стоять, тогда как Клотильда присела на стул.

–Объявят, увы,– со вздохом подтвердила Клотильда.– Сегодня вечером президент это сделает. Папа говорит, что вопрос решенный.

Она закатила накрашенные глаза, выражая свое неудовольствие.

–Плохо для бизнеса? – спросил Норов.

–Ничего хорошего.

–У нас два ресторана, туристический сезон на носу, а тут – карантин! – ворчливо подхватил Даниэль. – Мы еще собираемся открыть новый спортивный клуб, в коммерческой зоне, на другой стороне от «Леклерка», видел афишу? Сняли помещение, заканчиваем ремонт и вдруг – такой сюрприз! Это же чистый убыток! И никто не знает, насколько это затянется!

–Папа говорит, на пару месяцев,– сказала Клотильда.– Но это, конечно, предварительно. Я сегодня звонила Жану-Франсуа, чтобы пригласить их с Лиз на день рождения Мелиссы. Он сказал, что Лиз волнуется из-за карантина. Она вечно переживает за свои кредиты.

–Может быть, обойдется? – сочувственно заметила Анна.

–Уже нет! – Клотильда поднялась и посмотрела на изящные золотые часы на запястье.– Скоро президент будет выступать. Придете смотреть?

* * *

–Интересная женщина, – сказала Анна.– И чувствуется, с характером. Она знает Жана-Франсуа и Лиз?

–Немного,– улыбнулся Норов.

–Почему у тебя такой хитрый вид?

–Лукавый. Могу разыграть, но хитрить не люблю.

–Извини. Так почему у тебя лукавый вид?

–Потому что это и есть первая жена Жана-Франсуа.

–Клотильда?!

–Угу. Мелисса – их общая дочь. Клотильда во всей округе – первая звезда, не уверен, правда, что счастливая. Думаю, ей, с ее характером, деревенская жизнь дается непросто.

–Ее действительно легче в Париже представить, чем здесь. Даниэль рядом с ней совсем сдувается. Любопытно, она сознательно выбирает себе слабых мужей или так получается?

–Бремя сильных женщин. Им нравятся сильные мужчины, но жить они могут только со слабыми.

–Представляю, каким тяжелым был для Жана-Франсуа развод! Должно быть, ужасно больно, когда бросает такая женщина.

–Когда женщина бросает, это всегда больно. Дело не в ее внешности, а в том, любил ли ты ее.

–Разве тебя бросали женщины? – спросила она с веселым удивлением.

–У них при разводе, помимо моральных проблем, возникли еще и материальные, – игнорируя ее вопрос, сказал Норов.

–Совместное имущество?

–Да. Они жили в доме, купленном на деньги родителей; основную часть, понятно, дал отец Клотильды, он, как ты уже догадалась, человек состоятельный, но и Ванины тоже вкладывались. При разводе дом достался Клотильде; здесь суд всегда на стороне женщины. Собственно, Ваня не особенно и упирался, ему тогда было не до имущества. Клотильда выставила дом на продажу, но покупателей все не находилось, и практичная Лиз, с которой Ваня уже сошелся, убедила ее повременить. Лиз с отцом переделали дом в жит и сейчас сдают его туристам. Львиную долю отдают Клотильде, но что-то и им остается.

–Знаешь, а на мой взгляд, Клотильда гораздо больше подходит Жану-Франсуа, чем Лиз. Да и он ей – больше, чем Даниэль.

–Они росли вместе. Их отцы вместе учились в университете, до сих пор дружат, только отец Ванюши – восторженный левак, идеалист, бессеребренник, а папаша Клотильды – из богатой буржуазии. У него бизнес в Тулузе и в Альби, он очень влиятелен в местных политических кругах.

–Тоже левый?

–Нет, конечно! Он – из правых. Солидный консерватор, без крайностей, очень корректный, хотя в делах по-французски жесткий, своего не упустит. Клотильда меня как-то с ним знакомила. Она – единственная дочь, отец в ней души не чаял, сейчас у него внучка – любимица.

–Клотильда любила Жана-Франсуа, как думаешь?

–Думаю, была влюблена. Я различаю эти понятия; влюбиться можно и в актера на экране, а полюбить – это другое. Ваня был подающим большие надежды музыкантом; красивый, обаятельный, длинноволосый, можно сказать, вылитый Шопен. Кло верила, что его ждет мировая слава. Ну а потом выяснилось, что Ваня – все же не Шопен. Быть женой неудачника Клотильда просто не могла, не ее стиль. У нее приключился роман, потом еще один, в результате Ване пришлось пойти лесом, а она помчалась куда-то дальше на своей модной тачке, проездом подцепив Даниэля.

–А где их второй ресторан?

–В Броз-сюр-Тарне, тот поглавнее.

–Успешный?

–Трудно сказать. Тут ведь окупаемость иначе рассчитывается, чем у нас. Если вложенные деньги за десять лет возвращаются, – уже хорошо. В Альби у нее – художественная галерея, выставляет здешних художников и скульпторов, но это, кажется, больше для души, чем для наживы. Но я не особенно в ее дела вникаю. Про то, что они с Даниэлем спортивный клуб открывают, я, например, впервые слышу.

–А у тебя с ней ничего не было? – вдруг спросила Анна.

–С чего ты взяла? – удивился Норов.– Нет, конечно!

–Правда? Раньше ты бы ни за что не пропустил такую женщину!

–Перестань, я уже много лет живу анахоретом. Кроме того, Ваня – мой друг. Как говорят евреи, есть же какие-то вещи!

–Никогда не переступаешь через свои принципы? – улыбнулась Анна.

–Бывает, – признался Норов.– Но всегда об этом жалею.

Она посмотрела ему в глаза.

–Ты говоришь о нашем случае?

Он смутился неожиданным вопросом.

–Черт, Нюта, какая ты все-таки…

–Прямолинейная? Ты всегда говорил, что я – прямолинейная.

–Дочь офицера. Я ничуть не жалею, просто… – он замялся, не найдя нужного слова.

–Понятно,– кивнула Анна и сменила тему.

–В общем, Клотильда блистает, а несчастный брошенный ею Жан-Франсуа сидит, никому не нужный, в Кастельно библиотекарем…

–И его новая бедная жена вкалывает с утра до ночи, – с готовностью закончил Норов, уходя от трудного разговора.– Ква?

–Они с Клотильдой поддерживают дружеские отношения?

–Да, у них все вполне цивилизованно.

–С Даниэлем ей, должно быть, проще, чем с Жаном-Франсуа. Мелкий коммерсант, мальчик на побегушках, с ним все понятно.

–Хорошо, что тебе все понятно,– усмехнулся Норов.

–На что ты намекаешь?

–Девине, как говорят французы. Угадай со второго раза.

–У тебя опять хитрый вид… Лукавый, извини… Постой! У нее любовь? Роман на стороне?

–Браво! Ты всегда была очень сообразительной, хотя и прямолинейной.

–С кем же?

–А ты взгляни на ее машину. Ничего не замечаешь?

Анна принялась изучать морковный «ауди».

–Цвет необычный, – задумчиво проговорила она.– Ты имеешь в виду, дорогая?

–Даю одну подсказку, тонкую. Это – седан?

–Нет, купе. И что из этого?

–Не улавливаешь? Вторая подсказка, очень толстая. В какой тачке была дамочка, из-за которой красавец на дороге получил в репу?

–Купе! – воскликнула Анна. – Ну, конечно! Это была Клотильда? Клотильда?!

Норов рассмеялся, не отвечая.

–Ну и ну! – Анна не могла прийти в себя. Ее круглые ясные глаза блестели, как блюдца.

–Я ее в то время еще не знал, хотя много слышал о ней от Ванюши, да и в это кафе уже наведывался. Познакомились мы с ней только прошлой осенью, к тому происшествию никогда не возвращались, хотя, конечно, сразу друг друга узнали. У нас с ней подобие дружбы,– нас связывает общая тайна.

–А кто избитый избранник?

–Понятия не имею. Я с тех самых пор его не видел, а ее, разумеется, не спрашивал.

–Так вот почему он не стал заявлять в полицию! Не хотел, чтобы узнали, с кем он встречался! Может быть, он и сам женат?…

–Не исключено.

–Ты рассказывал об этом Жану-Франсуа?

–Ну конечно нет!

* * *

На площадь плавно вкатился громоздкий серебристый «мерседес», проехал мимо Норова и Анны, притормозил на углу, сдал назад, поискал свободное место, не нашел и по-русски остановился прямо посреди дороги, перекрыв движение. Открылась дверь и показалась нарядная как для вечернего выхода Ляля.

–Привет! – крикнула она Норову и Анне, как старым знакомым. – А мы – за вами!

На Ляле было длинное черное замшевое пальто, из-под которого выглядывало черное короткое вечернее платье, с блестками на груди. Она была в ярком макияже, в ее ушах сверкали бриллианты, а на руках – кольца и браслет с камнями. Владимир тоже сменил молодежный джемпер на темно-синий клубный пиджак с золотыми пуговицами; он был в светлой рубашке, без галстука и выглядел вполне достойно.

Клиенты Даниэля и посетители соседних кафе посматривали на прибывших с любопытством, – таких важных и нарядных людей в их тихом городке можно было встретить совсем не часто.

–Хотим взять вас с собой! – продолжала Ляля.

Анна бросила вопросительный взгляд на Норова. Он скривился и незаметно помотал головой.

–Спасибо, но сегодня вряд ли получится. Я же предупредила по телефону… К тому же вы вон какие нарядные, а мы не одеты.

Владимир вразвалку приблизился к их столу и опустился на свободный стул.

–Хочешь, я тебе свой пиджак отдам? – весело предложил он Норову.– С Лялькой в придачу? А то на нее денег не напасешься. Поехали, Паш, хоть вмажем по-человечески. У нас столик заказан, в Шато Салет. Знаешь Салет? Тут, недалеко. Мы уж в дороге были, как Лялька говорит, давай ребят позовем, веселее будет. Звякнула вам, а вы – в отказ. Ну, она же упорная. Вы сказали, что в Ля-Роке сидите, она глянула по навигатору, а тут рукой подать! Считай, по дороге. Мы и завернули.

–Тут все рядом,– кисло согласился Норов.

–После Москвы здесь гонять – одно удовольствие: ни пробок, ни перекрытий, втопил сотку и вперед!

–В Москве – не так? – вежливо поинтересовалась Анна.

–В Москве я за руль редко сажусь. У меня там водитель.

–Да, поехали! – настаивала Ляля.– В Салете – нормальный ресторан, известный, его мишленовский гид рекомендует. Чего вам здесь торчать, в забегаловке?

–Тут тоже ничего, – снисходительно вступился за заведение Владимир.– Народ даже какой-то сидит. Просто там – ресторан, нормально покушать можно, а тут че? Только вмазать.

–Мы не ужинаем так поздно,– сказала Анна.– Извините.

–Фигуру бережете? – Владимир машинально ущипнул себя за толстую складку сбоку и вздохнул.

–Но один-то разок можно диету нарушить! – уговаривала Ляля.

–Как говорится, один раз – не пидарас,– добавил Владимир и первым засмеялся.

–Выпейте с нами по бокалу, – предложила Анна.– За встречу.

Владимир взглянул на массивные золотые часы.

–В принципе, можно, – согласился он.

Ляля вслед за ним посмотрела на свои часы, золотые с бриллиантами.

–Поехали, Вов, а то опоздаем! Меня здесь не вставляет.

–Не суетись.

Владимир потянул ее за рукав, и она нехотя опустилась на стул, подобрав полы пальто так, чтобы они не касались земли. Подошел Даниэль и поздоровался с особой церемонностью. Очевидно, и вид новых гостей, и их транспорт произвели на него впечатление.

–Спик инглиш? – спросил его Владимир.

–Un petit peu, – улыбнулся Даниэль.– Э литл бит.

Произношение у него было примерно такое же, как у Владимира.

–Вот тоже, балбес, блин, в кафе работает, а английского не знает! – ворчливо заметил Владимир Норову.

–Скажи по-русски, я переведу.

–Да коньячка, наверное, хлопну для аппетита, какой тут самый лучший? А Ляльке – бокал вина.

–Шампанского, – уточнила Ляля и, посмотрев на Даниэля, добавила:– Шампань.

Даниэль вопросительно посмотрел на Норова, тот перевел. Даниэль ответил, что вообще-то в их кафе шампанское по бокалам не наливают, – нужно брать бутылку целиком, но для друзей Норова он откроет.

–Только пусть полусладкое принесет!– спохватилась Ляля.– Деми-сюкре, – пояснила она Даниэлю.

–У нас только сухое,– развел руками Даниэль.

–Во колхозаны, блин!– вздохнула Ляля.– Ну, ладно пусть несет, какое есть. Брют, брют,– покивала она Даниэлю.

–Мы, кстати, толком не познакомились,– сказал Владимир, когда Даниэль отошел.

Он достал из модной барсетки дорогое портмоне и протянул Норову визитную карточку на плотной глянцевой бумаге с триколором в углу. «Брыкин Владимир Ильич»,– было напечатано крупным шрифтом. – «Депутат Государственной Думы Российской Федерации». И еще ниже: «Доктор экономических наук».

Норов взглянул на нее, кивнул и небрежно сунул карточку в карман. Брыкин, наверное, ожидал другой реакции и насупился, отчего его неприветливое лицо сделалось еще непригляднее.

–У меня самого нет визитной карточки,– сказал Норов.– Я в настоящее время нигде не работаю, ничем не занимаюсь.

Брыкин сначала удивленно приподнял брови, затем, прищурившись, оценивающе посмотрел на Норова.

–Отошел от дел? – с доверительной фамильярностью спросил он.

–Вроде того,– сдержанно подтвердил Норов.

–Ясно, – понимающе усмехнулся Брыкин.

Видимо, он принял Норова за бывшего бандита или беглого бизнесмена, скрывающегося от российского правосудия.

* * *

Даниэль принес им напитки и пожелал приятного вечера.

–Ваше здоровье! – сказал Брыкин, чокаясь со всеми.– Будем!

Ляля отпила вина и поморщилась.

–Не люблю сухое. Кислятина. Может, хоть в Салете будет сладкое? Жером говорил, там нормально кормят. Жером Камарк, – пояснила она Норову и Анне. – Который нам шато продает. Мы сегодня там с ним обедаем.

–Слыхал о нем? – спросил Брыкин Норова.

–Нет,– ответил Норов.– А должен?

–Он – маркиз!– воскликнула Ляля.– Самый настоящий. Прям, в полный рост!

–Разве во Франции еще существуют титулы? – удивилась Анна.

–Официально – нет, их давно отменили, но все предки у него маркизами были,– уважительно пояснил Брыкин. – Он мне свою родословную показывал. Читать умучишься! Там все без дураков.

–Он чуть ли не сто сорок восьмой маркиз! – не утерпев, прибавила Ляля.

–Аж с одиннадцатого века, – подтвердил Брыкин. – Мать у него председатель какой-то комиссии… по историческому наследию что ли? Или как там она называется?…– Он посмотрел на Лялю, но та тоже не помнила. – В общем, что-то с дворянством связано. Папаша, правда, помер уже. Он тут самый знатный.

–Во Франции? – глаза Анны недоверчиво округлились.

–Ну, за всю Францию говорить не буду, но в Окситании – точно.

–У него свой родовой замок в Дордони! – было заметно, что Лялю восхищает знатность их нового знакомого. – Шато Камарк. Туда туристов водят, экскурсии устраивают, про его предков рассказывают, кто с кем воевал… Если сайт Дордони открыть, он сразу выпадает. Старинный замок, еще фиг знает когда его строили, при царе Горохе. Сам он там, правда, не живет, его брат всем этим бизнесом заправляет. Там тоже ресторан есть, но чисто так, – для туристов. А сам замок – офигенный, я фотки видела! Стены такие каменные, башни, бойницы, все дела. Жером обещал нас туда свозить. Мы бы его купили, но он его не продает.

–Да там и цена была бы космос! – хмыкнул Брыкин. – Замучишься после налоги платить. То, что мы сейчас берем, – лучше.

–Жером в Париже живет, – продолжала Ляля.– Элитной недвижимостью занимается.

–Не интересуешься, кстати? – деловито спросил Брыкин Норова.

Тот покачал головой.

–Он не только во Франции работает, а по всему миру. Серьезный парень. Меня с ним надежные люди свели.

–Не интересуюсь,– повторил Норов.

–Ну, может, кому-то из друзей понадобится. У него в Париже офис, в Бордо, в Лионе, кажется. Ну и здесь в Альби.

* * *

Ляля оглянулась по сторонам, рассматривая посетителей.

–Какие все же французы – чушки! – с чувством заключила она.– Без слез не взглянешь!

–Да ладно тебе придираться, – снисходительно заметил Брыкин.– В Москве тоже всякого сброду полно.

Деревенская публика, собравшаяся на площади, действительно, смотрелась не особенно презентабельно. Посетители ресторанчика, в котором они сидели, выглядели еще относительно прилично: тут цены были повыше; в других заведениях градус пристойности заметно понижался.

–Вон у той тетки жопа на стуле не помещается, а она лосины напялила! – Ляля кивнула на немолодую толстую даму, одетую с чрезмерной яркостью, сидевшую в соседнем кафе за столом с пожилым длинноволосым мужчиной неряшливого вида.

–А помнишь, нам гид в Версале рассказывал, что какой-то знаменитый король у них только два раза в жизни мылся? – усмехнулся Брыкин.– У него даже прозвище было «Вонючка».