Pro-life

Тем ироничнее, что отцом оказался тот самый Михаил Земцов, министр внутренних дел и главный соратник президента. Заголовки новостной ленты Яндекса, которые ей об этом и сообщили, до сих пор стоял у Мэри перед глазами – «Дочь министра готова умереть за будущее страны», «Дочь министра – главный оппозиционер Союза», «Дочь Земцова: Я готова на всё ради победы!» Мэри с ужасом перечитывала статьи и собственные интервью, которых не давала, узнавала подробности своей жизни и детали конфликта с отцом, в котором полностью разочаровалась, и вышла на Красную площадь.

Сначала Мэри пыталась найти какие-то решения и выступить с опровержением, но постепенно оставила эту идею. Появиться на улице она не могла – у подъезда дежурили журналисты, включить интроком тоже – постоянные звонки с просьбой дать комментарий. Но главное – никто не хотел слушать её правду. Всем хватало их собственной. Мэри даже хотелось позвонить отцу и извиниться за всё, но найти его контакты оказалось непросто, да и было откровенно стыдно.

С тех пор она жила в какой-то прострации. Мэри просыпалась, пила таблетки, заказывала в интернете еду, ела и смотрела дурацкие сериалы и шоу. Не хотелось никуда идти и ничего делать. Ребята её почти не навещали – только Сашка иногда и ненадолго. Насколько она знала – трое (Каст, Марго и Винд) до сих пор были в полиции. Остальные не общались со СМИ и ждали дальнейших распоряжений. Их пока не поступало.

Главной реакцией на акцию стало ужесточение наказания за производство и распространение голубики, а также ликвидация десятков подпольных лабораторий и сотен притонов. В интернете Мэри прочитала, что на улицах появлялось всё больше сонных одурманенных людей с белёсыми глазами. Они бродили в поисках дозы, то и дело натыкаясь на прохожих. Кажется, полиция их отлавливала и отвозила в больницы.

С мамой и отчимом отношения тоже не ладились. Оба были шокированы поведением Мэри и её состоянием. Они приехали в Москву как раз к тому моменту, когда она очнулась в больнице, провели с ней три дня и уехали обратно. Обоих ждала работа и двое маленьких детей. Мэри чувствовала мамины разочарование и досаду, которые та старалась скрыть, пусть и не очень успешно. Мэри пыталась начать разговор на эту тему, но мама всячески избегала обсуждения и хотела как можно быстрее скрыться от любой шумихи. С тех пор они редко созванивались, обменивались дежурными фразами, но Мэри на счёт стало приходить больше денег. Жаль, что их почти некуда было тратить.

Головная боль наконец-то стихла. Мэри приподнялась на кровати, осторожно проверяя, не начнётся ли новый приступ. Бросила раздражённый взгляд на бардак в комнате и, накинув халат, отправилась на кухню, где в холодильнике лежало несколько кусков заветревшейся пиццы.

Щёлкнул чайник, пустив облачко пара. Мэри налила чай и принялась жевать твёрдую корочку. Тошнота подступила с новой силой, но поесть всё-таки было нужно. Чувство вкуса так и не вернулось, можно было жевать хоть бумагу.

Вдруг раздался звук вызова в соцсетях. Мэри вздрогнула – приятных новостей она не ждала. К счастью, на этот раз звонил Сашка.

– Да, привет!

– Привет! Я рядом с тобой. Могу зайти?

– Да, конечно, – удивилась Мэри. – Только я тебя не ждала.

– Ничего страшного. Я понимаю. Жди через три минуты! – бодрым голосом сообщил Сашка.

Мэри подумала об уборке, но тут же отогнала эту гадкую мысль. Сил играть в домохозяйку не осталось. Она встала и отправилась к домофону под его раздражающую трель. Как и обещал, Сашка оказался на пороге ровно через три минуты.

– Как ты? – едва переступив порог, поинтересовался он.

– Нормально, – слабо отмахнулась Мэри. – Проходи. Чаю хочешь?

– Нет, спасибо. Не надолго забежал – только тебя проведать.

Они прошли на кухню. Мэри опустилась на стул, удобно облокотившись на шкаф, и отправила в рот очередной кусок пиццы.

– Пиффы хофешь?

– Неа.

Мэри кивнула, тщательно прожёвывая.

– Как там все?

– Могло быть и лучше, – протяжно вздохнул гость. – Ребята до сих пор в полиции. Где точно – даже не знаю. Пускают только родственников, а они с нами не разговаривают. Алекса родители увезли заграницу лечиться. Кажется, у него проблемы со зрением. Близнецы не выходят на связь. Пока остались только я и Дорис.

– Груууустно, – протянула Мэри.

– Да, очень. Но главное – что мы смогли привлечь внимание к проблеме. Мы смогли показать всему миру, что так больше продолжаться не может. Народ дошёл до ручки! Ребята выйдут из полиции настоящими героями. Мы огромные молодцы!

– Ну да, – столь же сухо согласилась Мэри.

– Ты не рада? – насторожился Сашка.

– Рада, конечно. Просто чувствую себя не очень. Голова болит постоянно.

– Да, тебе сильно досталось… Но ты молодец, держишься. Это очень круто.

Повисла продолжительная неловкая пауза. Мэри продолжала сосредоточенно жевать, а Сашка напряжённо разглядывал кухню.

– Я хотел тебя спросить… – наконец собрался он.

– Мммм?

– Вернее попросить. – Сашка поджал губы и посмотрел в пол. – С нами, то есть со мной, вышли на связь. Такого раньше не было. В общем, тебя очень просят выйти к прессе и дать интервью.

– Какое интервью? – удивилась Мэри и перестала есть.

– Ну интервью, – Сашка заметно оживился. – Интервью о нашей деятельности, организации, целях, акции… Ребята в полиции, а людям нужна информация. Понимаешь?

– Не понимаю!

Мэри вскочила, подошла к раковине и принялась усердно мыть посуду в попытке избавиться от гнева.

– Люди хотят знать о нас. Мы должны использовать это в наших целях. Это поможет всем.

– Пусть Каст и остальные дают интервью! Я не готова. Я слишком больна. У меня вместо мозга – долбанный вареник, который постоянно болит, ноет и гудит! Я запомнить, какой сейчас год не могу! Не помню, что делала вчера! Читать не могу – строчки расплываются! А на улице начинается паника. А вдруг это никогда не кончится? – Мэри закрыла глаза руками и только тогда поняла, что уже несколько минут плачет.

Сашка попытался встать и обнять её, но вовремя остановился, вновь сев на стул. Он выглядел растерянным и напуганным. Сашка то и дело двигал губами в попытке заговорить, но что-то ему мешало, и с губ не слетало ни звука.

– Прости… – выдавил он. – Я не хотел.

– Я знаю! – всхлипнула Мэри. – Просто мне страшно. Оставь меня, пожалуйста.

Сашка сделал неопределённое движение рукой и принялся тереть глаза.

– Хорошо. Я сейчас уйду. Но пожалуйста, если тебе вдруг станет одиноко, страшно или захочется поговорить о чём угодно – позвони. Я сразу же приеду. Если помощь там нужна или просто… Хорошо?

Мэри кивнула, то и дело всхлипывая. Ей было очень жалко себя. И было стыдно, что Сашка это видит. Он потоптался на месте и направился к выходу.

– И… Мэри… – раздался голос из прихожей. – Всё-таки подумай, пожалуйста, об интервью. Это поможет ребятам. И Арсу. И всем. Это как бы финал акции, понимаешь? Это важно. Просто нам сейчас тяжело без ребят. Мы не думали, что их так долго… будут держать. Арс обещал помочь, но у него пока не получилось. Подумаешь, ладно?

При этих словах слёзы покатились с новой силой. Грудь сдавила тупая ноющая боль. Захотелось забиться в тёмный угол и больше не высовываться. Мэри опустилась на пол и свернулась клубочком. Хлопок закрывающейся двери она даже не услышала.

Глава 31

Облава на притон Джо застала Максима врасплох. На дворе стоял приятный августовский вечер. Мальчик возвращался после рабочей смены домой и впервые за долгое время чувствовал себя счастливым – Джо обещал выдать очередную зарплату. За последние три месяца удалось скопить небольшую сумму денег. Но главное – бабушка была надёжно обеспечена лекарствами. Больше всего Максим боялся, что она спросит, откуда у ребёнка нашлись деньги, и придумывал тысячу версий. Но к счастью, вопросов она не задавала, а только грустно вздыхала каждый раз, принимая лекарство. Зато бабушка наконец-то начала улыбаться и лучше видеть.

Максим свернул за угол и вышел на знакомую улицу. Мимо пробегали горожане и гости столицы. Обычно смурные и мрачные, сегодня они тоже выглядели чуть приветливее. Город заиграл новыми красками, будто на него кто-то пролил баночки с разноцветной гуашью. Над горизонтом зависло малиновое закатное солнце, превратившее тени в ярко-фиолетовые длинные полоски, а здания – в леденцовые домики. Желудок настойчиво заурчал – Максим ничего не ел весь день. Но сейчас даже голод и усталость казались приятными. Он наконец-то чувствовал себя нужным и важным. Без его работы десятки людей не получили бы лекарство и страдали. Здорово, что Джо всё-таки взял его на работу.

Максим шёл и раздумывал, будет ли правильно потратить небольшую часть собранных денег и купить маленькую игровую консоль. Он часто видел их рекламу в городе и всегда мечтал поиграть, но трата казалась неразумной и незаслуженной. При одной мысли о ней сердце бешено колотилось. На ней можно поиграть во столько игр! И последние две недели она продавалась с хорошей скидкой. Но бабушке может понадобиться что-то ещё. Для этого нужны все деньги, которые только есть.

Но вдруг его внимание привлёк пузатый чёрный фургончик. Он стоял около подъезда Джо. Максим нервно сглотнул. Сердце на секунду замерло. В груди возникло какое-то неприятное непонятное чувство. Затем мальчик различил странное сплетение тел – шесть ног, только четыре руки две круглые головы.

Максим прибавил шагу. До дома Джо оставалось совсем чуть-чуть. Странная фигура направилась к фургону и приобрела более чёткие очертания. Она оказалась двумя полицейскими, которые скрутили Джо и пытались усадить его в машину. Тот сопротивлялся и что-то громко орал. Кажется, он был под кайфом или пьян.

– Джо! – закричал Максим, бросившись вперёд. – Джо!

Наркоторговец с трудом задрал голову и мутными глазами посмотрел на мальчика:

– О, привет, Малой! Забыл я про тебя. Но видишь, занят я. Вали домой, к мамке.

– Джо? – растерянно прошептал Максим. – Ты ещё вернёшься?

– Конечно, Малой! Сейчас с этими гондонами покатаюсь и вернусь! – Джо сплюнул кровью на асфальт, попав на ботинок одного из полицейских.

– Вот говнюк! – Полицейский резко двинул рукой и впечатал голову Джо в кузов машины. – Иди давай!

Фургон открылся и полицейские затолкали мужчину внутрь. Он что-то громко орал и, кажется, пел, но Максим уже не слушал. Он не мог оторвать взгляд от кровавых разводов на асфальте. Казалось, что кровь двигалась и пульсировала в такт его собственному сердцу. Руки и ноги налились свинцом и не хотели двигаться. Из оцепенения его вырвал офицер. Он тихо подошёл со спины и грубо сжал плечо.

– Пацан, ты чего тут стоишь?

– Ничего! – выдавил Максим. – Просто Джо денег должен. Отцу. Отец послал меня. Напомнить.

Офицер развернул мальчика к себе, продолжая держать за плечо.

– Врёшь! – отрезал он.

– Не вру! – нахмурился Максим. – Он уже три месяца должен.

Ребёнок попробовал вырваться, но ничего не получилось.

– Какие у тебя дела с этим говнюком? Я видел тебя тут раньше.

– Никаких. Я пришёл, потому что отец попросил. Он не отвечает на звонки.

– А чего он сам не пришёл?

– Дома. Пьяный. Орёт на маму. Требует денег.

Полицейский недоверчиво посмотрел на Максима и сильнее сдавил плечи.

– Уверен?

– Да! Отпустите меня! Я несовершеннолетний.

Максим пытался вспомнить инструкцию, которую на такой случай ему давал Джо. Кажется, в ней точно было что-то про адвоката и психолога. Он постарался придать голосу максимальную уверенность и злость. Джо заверял, что это важнее всего. Офицер недовольно сжал губы, но всё же ослабил хватку.

– Ладно, вали отсюда. И больше не попадайся. Увижу – будут проблемы!

Максим молча кивнул, напряжённо вглядываясь в глаза полицейского.

«Главное – не трогай сумку и карманы! Иначе он догадается!»

Несколько секунд паузы и мальчик почувствовал, что может развернуться и сбежать. Он старался идти медленно и спокойно, чтобы привлекать меньше внимания. Но спиной чувствовал упрямый взгляд служителя закона. Путь до ближайшего поворота длился вечность. Тяжёлые ноги не хотели двигаться. Наконец, когда фургон скрылся из вида, Максим побежал. Так быстро он не бегал никогда. Подворотни мелькали тёмными пятнами, а собственное дыхание оглушало. Вдруг в нос ударила вонь. Максим остановился, огляделся по сторонам и вытряхнул содержимое карманов в мусорный бак – приказ Джо, если вдруг его поймают. Сверху считыватель и пустые пробирки он присыпал мусором и побежал дальше. Хотелось оказаться подальше от этого места. Только бы не поймали!

Глава 32

Бабушка протяжно хрипела. Максим сидел рядом и напряжённо вслушивался в каждый звук, доносящийся с больничной койки. Непроизвольно он подстроился под бабушку, и они вдыхали и выдыхали одновременно. Тяжёлый глубокий обрывистый вдох, и протяжный хриплый выдох, будто прыжок с обрыва. Новый рывок вверх – вдох, прыжок вниз – выдох. Больше всего Максим боялся не услышать следующий вдох.

Он наклонился и внимательно посмотрел в лицо старушки. Привычные черты осунулись, морщины стали глубже, а кожа приобрела землистый оттенок. «Осталось ей недолго», – Максим слышал, как врач сказал это медсестре в коридоре. Он попытался догнать врача и уточнить, но тот сослался на занятость и ускользнул.

После облавы на продавцов голубики бабушке резко стало хуже. Она сдавала с каждым днём, будто кто-то высасывал из неё жизнь. Увядала улыбка, замедлились движения, исчезали желания и планы, а затем и разум сдался. Максим всё меньше узнавал в этом призраке любимого родного человека. Казалось, что настоящая бабушка куда-то уехала, оставив вместо себя плохую копию.

Джо так больше и не появлялся в квартире. Видимо, его посадили в тюрьму. Максим подолгу стоял под его окнами в надежде. Он видел сонных, одутловатых мужчин и женщин, которые тоже приходили к дому и, отчаявшись, вскоре уходили прочь. Максим пытался найти и других торговцев, но всё было тщетно. Как обсуждали взрослые, полиция впервые сработала чётко и уничтожила все источники голубики, до которых он мог добраться.

На оставшиеся деньги Максим старался баловать бабушку и покупать ей всякие вкусности и подарки, но видел, что они приносили всё меньше радости. Хотя в один вечер он смог найти её любимый старый мультфильм про рыбку, которая постоянно всё забывала. Они сидели вместе смотрели мультфильм и ели конфеты. Это был последний хороший вечер, потом случались только плохие.

Максим сидел в больничной палате и думал о будущем. Противный голос в голове подсказывал, что всё изменилось Он отгонял от себя эту мысль, но спорить было глупо. Родители почти не приходили в больницу и были недовольны, что сын там постоянно торчал. Они не хотели смерти бабушки, но по большей части по финансовым причинам. Её пенсия составляла львиную долю семейного бюджета. В один из дней, когда Максим вернулся домой, то обнаружил жуткий бардак. Родители перевернули все шкафы и вещи и поисках денег или ценных вещей. К счастью, их там не оказалось.

С тех пор Максим часто думал, как ему жить дальше. Жизнь с родителями не предвещала ничего хорошего. Кажется, они бы даже не заметили, если бы он не вернулся домой. Необходимо было найти источник денег и стать независимым. Максим упорно прокручивал в голове разные способы и пути решения проблемы.

Бабушка снова протяжно захрипела. Максим вскочил со стула и наклонился к старушке. Её веки задрожали. Казалось, они вот-вот разомкнутся, и она придёт в себя. Но прошло несколько секунд и чуда не произошло. Она тяжело выдохнула, грудь опала. Наступила тишина. Максим замер, приготовившись к самому страшному. Но спустя несколько секунд раздался свистящий звук – новый вдох. Жизнь продолжалась.

Максим поджал губы и покачал головой. Нужно было действовать. Он склонился над её ухом и тихо прошептал:

– Ба, я люблю тебя. Но я должен идти. Прости меня.

Максим ещё раз прикоснулся губами к влажному холодному лбу, сжал неподвижную морщинистую руку и шепнул «до свидания». Затем отвернулся и, не оглядываясь, вышел и палаты.

Глава 33

Александр проснулся в странном настроении. Он медленно открыл глаза. Взглянул на часы – только полвосьмого утра, на полтора часа раньше, чем нужно. Вальяжно потянулся и вспомнил, какой сегодня день. Сегодня решится всё. Но как ни странно, ни волнения, ни тревоги он не испытывал. По венам растеклось холодное опьяняющее спокойствие, стирающие муки совести, беспокойство и тревоги. От его действий больше ничего не зависело. Осталось только принять изощрённую игру фортуны, долгосрочные последствия мельчайших и грандиозных решений других людей и смириться с конечным результатом. Наверное, так себя ощущает учёный, который вот-вот получит результаты эксперимента всей своей жизни, и он станет либо величайшим гением, либо неудачником.

«Забавно, как всё вышло».

Александр усмехнулся и поцеловал плечо жены. Последнее время они спали в одной кровати. Стаська пока держала обещание и даже чаще улыбалась. Александр только сейчас понял, насколько соскучился по её звонкому жизнерадостному смеху. Он встал с кровати, накинул халат и отправился на кухню выпить кофе и апельсиновый сок.

Уютно заурчала кофеварка. Президент налил стакан сока и посмотрел в окно. На улице стоял холодный промозглый октябрь. Листва опала раньше обычного, и деревья тянули черные костлявые пальцы к небу в надежде на каплю тепла. Недовольное небо в ответ только хныкало мелким дождём. Президент отогнал неприятные мысли, налил чашку крепкого кофе и погрузился в интернет.

Сборная по футболу в очередной раз не отобралась на чемпионат мира. В США вот-вот разрешат редактировать геном человека в немедицинских целях. Компания Эйпл представила новый айком. Пятидесятилетняя инстраграм-блогер подвергла себя экстремальному омоложению и стала выглядеть на пятнадцать. Врачи спорят, выживет ли она после этого.

«Чушь какая-то! А вот тут уже интереснее».

«Оппозиционеры вышли на свободу. Вчера из здания суда были выпущены участники скандальной акции на Красной площади оппозиционной организации Pro-life. Трое виновных должны будут пройти по сто часов общественных работ за нарушение общественного порядка и закона о митингах и политических акциях. Ранее студенты обвинялись в доведении до самоубийства, убийстве, экстремистской деятельности, организации теракта и хулиганстве. Но после длительного судебного разбирательства большинство обвинений было снято. Также молодые люди не смогут ближайшие пятнадцать лет участвовать в политической жизни страны. Столь мягкий приговор многие эксперты списывают на заслуги адвоката Станислава Джеймса, добровольно вызвавшегося защищать оппозиционеров. В ближайшее время молодые люди пообещали дать развёрнутое интервью о самой акции, аресте и судебном разбирательстве».

Интроком вдруг завибрировал – входящий вызов. Александр нажал на кнопку. Перед глазами возникло сонное, но довольное лицо Михаила.

– Привет!

– Привет!

– Как жизнь?

– У меня-то что. Рассказывай, как у вас.

Михаил улыбнулся. Ему явно хотелось растянуть время.

– Всё! Взяли его. Уже сидит общается со следователем. Всё будет просто супер.

– Дело серьёзное?

– Крайне. Додик хорошо постарался. Прагмину не отмыться.

– А остальные?

– Остальных ему придётся утащить с собой.

– Ты уверен? – недоверчиво поинтересовался Александр.

– Абсолютно. Шансов нет. Там есть всё: счета, переводы, связи с «Фармитексом», с госдепом, шпионаж, взятки, даже изнасилование несовершеннолетней. Говорю же – Додик отлично постарался.

– А правда во всём этом есть?

– Какая разница?

– Наверное, никакой.

– Главное – конкурента нет. Следующие выборы твои. Сможешь запретить Теломеразин окончательно. Страна спасена. Впредь будем умнее и будем отстреливать конкурентов ещё на подлёте.

– Да, пожалуй. Спасибо, что сообщил. Действуйте!

– Как скажешь, босс! – бодро отчеканил министр.

– Давай, пока.

– Саш?

– Да?

– Я тебя поздравляю. Ты молодец. Ты удержался и сделал правильный выбор.

Повисла пауза.

– Что-то я не уверен, что мне скажут за это спасибо.

– Люди вообще редко говорят спасибо, когда ты о них думаешь и заботишься. Мы – свиньи неблагодарные. Ты же знаешь. Ты их спас.

– Хотят ли они, чтобы их спасали?

– Ой, это уже философия и демагогия. Не морочь голову ни себе, ни мне. Всё хорошо и даже не думай об этом.

– Постараюсь!

– Ладно, мне идти надо. Давай – пока!

– Пока!

В ухе раздались гудки. Александр нажал кнопку и отключился. К горлу подкатилось странное незнакомое чувство.

– Что-то случилось, милый? – На пороге кухни появилась Стаська. Она улыбалась и смотрела тёплым внимательным взглядом. Она подошла сзади и обняла мужа за плечи.

– Да нет, наверное. Непростое решение.

– А разве у президента они бывают простыми? – Она выпила кофе из кружки мужа. – Горячий какой. Как ты его пьёшь?

– Как ты думаешь, зло неизбежно?

Стаська нахмурилась.

– Конечно. Добро для одного часто зло для другого. Моя свобода начинается там, где заканчивается свобода соседа. На этом и держится мир.

Александр кивнул.

– Помнишь эксперимент? Крысиный рай, кажется?

– Когда в большой вольер запустили несколько пар крыс?

– Ага, дали им все условия и ресурсы для жизни, они начали плодиться, достигли пика, а потом всё равно умерли….

– Да, помню.

– Как думаешь, что было бы, если бы время от времени к ним запускали котов?

Стаська пожала плечами:

– Гораздо дольше жили бы. Но с котами – это уже не рай, а обычная жизнь.

Александр усмехнулся и крепче обнял жену.

– Пожалуй. Давай заведём кота. Мне кажется, я видел грызуна недавно в саду.

– Так давай скажем садовнику.

– Нет, я кота хочу.

– Хорошо, – немного удивлённо отозвалась Стаська. Она хотела что-то спросить, но Александр прижал её к себе и крепко поцеловал.

Глава 34

Юлия сидела в своём рабочем кабинете и нервничала. К счастью, она обладала достаточным самообладанием, чтобы скрыть лишние эмоции. Журналисты опаздывали. Они запросили у неё комментарий о будущем компании в контексте предстоящего референдума и даже скинули список вопросов. Но Юлия точно знала, что в итоге вопросы будут совсем другими. Журналисты редко упускают возможность надругаться над трупом поверженного зверя. В глазах общественности «Фармитекс» испускал последний дух. Правительство и государственная пропаганда сделали невозможное: за какой-то год фарминдустрия приобрела почти демонический статус и все возможные грехи приписывались именно фармкомпаниям. В одном влиятельном издании Юлия даже наткнулась на статью, в которой всерьёз рассказывали, что в современные лекарства добавляются частички инопланетян и их космических кораблей. В каком-то смысле она была восхищена и приятно удивлена. Всё-таки и в государственных структурах работали профессионалы.

Сейчас Юлии нужно было выбрать правильный тон, чтобы грамотно подать информацию. Необходимо было пройти по грани между признанием собственного поражения и оптимистичным взглядом на будущее, но при этом вызвать у публики нужные эмоции. Нетривиальная задача, но она знала, что справится.

Раздался пронзительный сигнал вызова. Юлия глубоко вздохнула и нажала кнопку. С того конца интернет-линии донёсся шум и неразборчивая речь. Кажется, говоривших было двое.

– Простите, вас не слышно, – сообщила Юлия.

Ответа не последовало.

– Добрый день, вас не слышно!

Снова тишина.

– Добрый день!

Наконец возникло изображение. В кадре сначала появился женский слишком узкий нос, а затем и его обладательница.

– О, Юлия, простите! У нас небольшие технические неполадки. Меня зовут Наталья. Вы готовы?

– Да, готова. Давно…

– Отлично. Тогда приступаем.

Журналист снова пропала из кадра. Кажется, прикрикнула на кого-то рядом и затараторила.

– Итак, Юлия, скажите, пожалуйста, как вы оцениваете предстоящий референдум о снятии запрета на Теломеразин? Какими, по вашему мнению, будут результаты голосования?

Юлия немного помедлила, успокаиваясь. Затем приятным спокойным голосом заговорила:

– Предстоящий референдум – безусловно явление позитивное. После множества спорных решений населению наконец-то дали возможность высказать собственное мнение. Это замечательная тенденция. Мы её всячески поддерживаем. С другой стороны, специалисты и профессионалы индустрии не раз указывали на недостаточную информационную поддержку референдума. У производителей не было возможности полноценно рассказать о принципе работы препарата, ограничениях приёма и возможных последствиях. Нам кажется, что в обществе сложился односторонний взгляд на проблему, что неизбежно повлияет на результаты голосования.