Новая жизнь. Вожак шайки. Часть 2

Скоро станет темно вокруг, мы можем даже продержаться до этого времени, но тогда враги будут висеть у нас вплотную на хвосте.

Как я и думал, даже вдвоем на веслах такие крепкие мужики, как мы с Норлем не смогли уйти от погони.

Не столько затрофееные лодки за кормой мешают, хотя и они тоже вносят свою лепту в сам процесс.

Просто сама наша посудина слишком тяжелая и рассчитана человек на восемь, поэтому на гораздо более легких плоскодонках нас местные легко догоняют и на двух веслах.

Тем более, что там на каждом весле по своему гребцу сидит, не разрываются они с натуги так, как мы.

В бинокль из ботика я отчетливо рассмотрел все три боевых судна с преследователями заранее, потом передал инструмент напарнику, который уже знаком с подобными вещами, оказались в его отечестве такие устройства тоже в ходу.

– Плохо дело. Их там по четыре человека на лодке, на носу каждой лежит, похоже, очень большой щит. Думают им прикрываться и расстреливать нас все время из безопасности. Пора к берегу приставать, на воде они нас догонят, окружат и расстреляют из луков с трех сторон, – высказал он свое мнение. – Будут прятаться за щитом и потом внезапно стрелять.

Я тоже всмотрелся внимательнее. Да, солидный по размерам щит видно, когда нос лодки преследователей проваливается вниз после каждого гребка.

– Ничего себе, они полностью готовы к войне на воде, наверно, давно уже пиратят по-маленькому, такие щиты быстро не сколотишь, – сделал я из увиденного логичный вывод.

– Нет, для осады поселения они вообще-то приготовлены, кого им тут грабить на реке? – уверен Норль.

– Придется приставать к берегу, притом срочно, – беспокоится приятель и я вопросительно смотрю на его взволнованное лицо, повернутое назад.

– На берегу я смогу и сам пострелять из-за деревьев, там со щитом не побегаешь так просто, тем более он всех не закроет. Скоро стемнеет, будем отходить, пока не выбью стрелков, хотя, скорее всего, таких воинов на каждой лодке по двое сейчас сидят. Против шестерых будет трудно выстоять, придется тебе в засаду садиться, чтобы хоть парочку прибить. Я знаю, ты сможешь, – обнадежил меня приятель.

Хорошая идея, только для такого нам нужно было в поле действия местной нейросети оставаться. Там бы я из НЕЗАМЕТНОСТИ всем бы уши легко обрезал.

– Ага, побегать можно в принципе и из засады подсократить численность лучников тоже, конечно. Только лодку нашу уведут от берега с концами и прости-прощай, Одесса-мама и еще накопленное великими ратными трудами богатейство – грустно цитирую я классику, непонятную Норлю.

И решительно говорю ему:

– Старина, бросай усираться, греби так, для вида только. Пришельцы мы космические с высокими технологиями или нет в конце концов?

– То есть? – затупил немного приятель, продолжая работать веслами, как положено убегающим от погони.

Серьезно уже вошел в роль спасающегося постоянным бегством страдальца!

– Чего, то есть? – передразниваю я его. – А техническое превосходство и новейшие технологии умерщвления себе подобных? Здесь еще невиданные, они окажутся очень большим сюрпризом для наших преследователей. Ты что, забыл, что ли?

– А, ты про бластеры вспомнил? Точно, чего нам переживать? Главное, чтобы свидетелей не осталось!

Со свидетелями сегодня все как-то нехорошо получается, притом, что все время не хорошо…

Не выживают они совсем почему-то.

Впрочем, и в устье Каны все так же произошло, и при встрече со стражей тоже, никто нас опознать не сможет.

Под косогором добивали уже больше потому, что люди сами собирались нас беспощадно ограбить и подло убить. Притом на ровном месте, когда мы еще ничем не досадили местным жителям.

Даже еще ни одного комара или мошку не прихлопнули на их территории, слова плохого даже не подумали про себя.

Тьфу! Вроде – наоборот стоило сказать!

Подло ограбить и беспощадно убить – вот как такое правильно звучит!

Наоборот же хотели, привезли дешевые шмотки и обувь – все и правда очень дешевое, да еще идеально чистое после пневмодуша, путь даже поношенное хорошо, еще длинные клинки, мечи настоящие и кольчуги, не считая ножей.

Настоящий магазин на воде на выезде, со шмотками для женского пола и ножами с поясами для мужского.

Луки и арбалет собирались себе оставить на всякий случай, тем более продажи даже одной десятой части затрофеенного добра нам бы хватило на все наши развлечения. Так я себе пока представляю средневековую жизнь.

И, кстати, вырученные на торговле деньги в поселении остались бы почти все за еду и пиво, а так же – за сговорчивых девок, если бы такие там нашлись.

Что не факт совсем.

Судя по понтам попавших под раздачу мужиков, наш статус в самом поселении оказался бы крайне низок, если бы только покормили и пива налили, про местных баб можно было вообще не мечтать.

Еще лодку могли продать задешево, раз дальше путешествовать по воде становится сложно, речка сужается серьезно и становится быстрее. Пешком или на телеге отправились бы к местной святыне, которая так щедро раздает интересную нейросеть, что прямо заплакать от счастья хочется, когда в меню заглянешь и на силу сигнала полюбуешься.

Нигде, кстати, такого наворота не имелось, ни в нейросети пришельцев на Земле, ни в казарме солдат-роботов потом и даже в подземельях цвельфов тоже такого символа действия сети я не видел.

– Не тупи, – подтолкнул меня Норль. – Стрелять пора, пока они к нам все гребут и еще не стали обходить по кругу!

Да, пока лодки нацелены на нас носом, они начали сходиться в последнюю минуту, похоже, тоже хотят подробно обговорить план нападения в последний раз. Раньше не до этого оказалось, то мстителей от поселения назначали, то рассаживались быстро по лодкам, то гребли изо всех сил вслед обидчикам.

Пока стоящие в лодках первыми парни или мужики поднимают щиты, ведь дистанция уже сократилась до ста пятидесяти метров, а такой здоровяк, как мой напарник, да еще с хорошим луком может и попасть метко, пусть даже с гуляющей под ногами на волнах лодки.

Правда, рассказать о такой возможности теперь оказалось некому около причала, может только мальцы успели подсмотреть саму битву и рассказать своим отцам.

Жизнь выходит у нас простая и выбор небольшой – или мы или нас. И в воду концы.

– Выгребай так, чтобы оказаться напротив самой левой лодки, чтобы прямая линия шла от нас до всего экипажа, – говорю я приятелю.

Он усердно работает веслами, пока не сдвигается в сторону, теперь левая лодка идет прямо на нас.

Ширина реки здесь не больше шестидесяти метров, грести Норлю не долго пришлось, чтобы занять правильную позицию перед битвой.

Так что я достаю один из маленьких бластеров, спрятанных в самом низу барахла, навожу через маленький, но очень качественный прицел лазерную метку на серединку щита на лодке. Жду, когда он займет самое нижнее положение, дожидаюсь и тут же нажимаю один раз на красивый спусковой крючок бластера.

– Попал! – Норль теперь держит в руках и бинокль, и лук, чисто для отвода глаз и создания необходимого впечатления.

Но я и сам вижу, что прямоугольный щит валится из лодки в воду, а за ним никого уже не видно. Идеальное попадание – лазерный луч прошил щит, того парня, который его держал, за ним лучника, гребца, еще одного лучника и улетел еще дальше, обратно к поселению.

Где ждут возвращения добытчиков и кормильцев с трофеями, лично нашими и подло украденными нами же у хороших и приличных людей, каковыми считают себя все жители этого очень странно зажиточного и богатого поселения.

Лазерный импульс прошел по центру щита, на высоте сидящего человека, именно так, чтобы попасть ему в грудь и наше счастье, что хватило всего одного такого выстрела сильно дорогим и пока невосполнимым боеприпасом.

Я сразу же навелся теперь на центральную лодку, где уже увидели – соседи перестали грести и похоже, потерпели полную аварию. Только головы их странно неподвижно торчат над бортами потерявшего управление суденышка, но осознать произошедшее и предпринять что-то для своего спасения временно еще живые загонщики ничего не успели.

Я опять рассмотрел лазерную метку на середине щита, снова дождавшись, когда после взлета на волне, после сильного гребка лодка провалится носом вниз, примет нужное положение и выстрелил импульсом. В этот раз щит упал внутрь лодки, а за ним видно несколько мгновенно разлегшихся на ограниченной территории тел.

Эти тоже старались держаться под прикрытием щита по самому центру лодки, импульс лазера прожег их тела насквозь всех одновременно.

– Снова попал! – радуется Норль и стреляет из лука, метя в сам щит на третьей, оказавшейся справа лодке.

Прошло всего двадцать секунд, как я начал стрелять, оставшиеся в полном одиночестве наши преследователи успели, наверняка, понять, что два соседних экипажа уже сошли с дистанции. Но изменить они все равно ничего не могут, так же гребут прямо к нам, приблизившись уже на сотню метров к нашей флотилии.

Стрела со стуком впивается в щит врагов, не дает им достаточно времени, чтобы понять, что же делать сейчас.

Они находятся под обстрелом, зато могут теперь и сами по нам стрелять. Поэтому с двух сторон от быстро повернутого к нам краем щита появляются фигуры лучников, которые пускают стрелы в нас, причем довольно метко. Мне приходится упасть на дно лодки, стрела проносится прямо надо мной, вторую же Норль довольно легко отбивает в сторону уже надетыми на руки перчатками.

– Давай, подходящий момент, – кричит он и я стреляю, снова приметившись в середину уже опять прикрывающего весь экипаж щита.

В этот раз выстрел импульсом не приносит мгновенного успеха, щит остается стоять, значит, держащий его мужик остался жив.

– Кого-то зацепил на лодке. Теперь в левую часть щита, он там прячется, – командует Норль, приникнув к биноклю и я стреляю в левую сторону.

Теперь все получается на отлично, щит сразу падает, в лодке оседают гребец и еще один лучник, что там случилось с остальными – не понятно пока.

Я поднимаюсь во весь рост и смотрю на лодки, плывущие теперь по воле течения и ветра, не приближаясь и не удаляясь от нас. Потом перевожу взгляд на приятеля, внимательно рассматривающего последнюю пораженную цель.

– Ну, что там?

– Не знаю, кажется, в живых там кто-то все же остался.

– Тогда первой эту лодку на осмотр принимаем. Обирать остальные потом станем, лучше не рискуя выстрелом в спину, – решаю я.

И мы подгребаем к правой лодке, я пока с бластером в руках, Норль гребет веслами. Через минуту я поднимаю трофейное копье, чтобы прощупать живых и мертвых на этом, теперь уже законно нашем, плавсредстве.

Народ разлегся в довольно непосредственных позах, понятно, что смерть оказалась мгновенной и безболезненной.

С приятной толикой высокого гуманизма для меня лично, понятия, наверняка, еще совсем не знакомого народу в здешних девственных землях.

Раны от бластера трудно разглядеть, входное и выходное отверстия не различить по следам от крови, которая сразу запекается и не выдает внешне места пробития. Прихватив лодку за борт, я подтягиваю ее к себе, теперь меня страхует приятель.

Приходится проверить копьем первого мужика на щите, второго лучника и только потом третий, тоже лучник, молодой парень, до которого мне трудно достать, пытается вскочить, размахнувшись длинным ножом в руке на меня.

Только все бесполезно, Норль сразу же стреляет из лука и пробивает парню грудь, чтобы мне не пришлось тратить дорогой и крайне нужный нам на будущее выстрел из бластера.

Но и пленные никакие нам сейчас точно ни к чему, мы уже добрались до цивилизации и обжитых мест, поэтому не можем держать непримиримого врага в веревках около себя.

Как того же Торфина поначалу.

Лучше ему быстрее умереть и не мучиться, ведь отпускать его на свободу никак не стоит. Чтобы не вешать за собой хвост из большого количества мстителей за погибших. Которых убили пришельцы каким-то подлым способом, издалека и всех сразу.

А их уже под двадцать человек набирается, этих погибших, как не печально такое признать.

Глава 4

Пора бы поселенцам, живущим в интересном месте перед местной святыней, признать перед самими собой, что они сцепились явно не с теми ребятами, не по своему умению нашли себе проблем!

Чтобы уже просто тихо зализывать свои человеческие и моральные раны, мечтая о мести когда-нибудь уже потом.

Поэтому крайне желательно, чтобы наша погоня просто исчезла, растворилась на большой реке безо всяких следов, ведущих к нам.

А то иначе список погибших и пропавших без вести станет расти просто гигантскими темпами!

С другой стороны, мужиков и воинов там под тысячу проживает во всех селениях и городке, вряд ли они признают свою неправоту и извинятся перед всего двоими, пусть и очень крутыми, бойцами.

Пора бы нам исчезнуть в ночи так, чтобы никто не мог указать точное направление, куда мы уплыли.

Для такого маневра у нас имеются все условия, поэтому добравшись до Каны и спокойно спускаясь по течению, привязав с боков и около носа нашей лодки трофейные плоскодонки, мы с Норлем быстро начинаем чистить трупы от доспехов и прочего добра.

У погони доспехов почти нет, кроме одной кольчуги и пару наручей, но дальше заниматься достаточно интересным делом нам не дает наступившая почти мгновенно на реке темнота. Поэтому мы с трудом гребем, с большой усталостью в сильно натруженных за сегодня руках, к другому берегу и встаем там на ночлег.

Просто бросаем якорь в виде тяжелого камня на относительно мелком месте, прикрытом со стороны берега деревьями. Переносные аккумуляторные фонари, работающие очень много времени без подзарядки и имеющие внутри себя небольшую раскладную солнечную панель, мы сняли со штатных мест в ботике.

Справедливо рассудив, что нам они еще очень-очень понадобятся по жизни. С их помощью и рассмотрели удобное место стоянки под нависающими кронами деревьев.

– Нам бы за пару часов, как немного рассветет, разобраться с трофеями и телами, потом уйти отсюда, – говорит мне Норль, перекусывая вместе со мной стандартными межпланетными пайками из ботика.

Потом мы приходим к общему мнению, что по одному пайку нам точно маловато после сегодняшней суеты сражений и побед. Поэтому добиваем еще по одной пластиковой коробочке перед тем, как лечь спать.

Рядом с нами на лодках осталось лежать десять совсем мертвых тел, двоих мы уже успели спустить в воду и с остальными собираемся поступить так же завтра.

– Ты понял, почему нас так плохо приняли? – такой вопрос интересен и мне, хотя задает его именно Норль.

– Так точно и не определить. Первый парень кричал что-то про воров и трусов. Мы еще не успели себя так проявить, похоже, нас приняли за кого-то другого, которого можно ограбить и даже убить. Он ведь копьем ударил специально так, что вонзил бы острие мне на ладонь в грудь, значит, собирался точно меня убить. Сразу или попозже.

– Мы почти не можем говорить на местном, за кого они могли нас принять? – недоумевает приятель и я, лежа в полной темноте, могу только пожать плечами:

– За мародеров, трусов и воров. Так и сказали. Но и сами вели себя очень вызывающе.

– А местная Система? Что это такое? – продолжает бубнить Норль, но я уже засыпаю, сильно уставший за сегодня.

Два ночных спутника этой планеты не дают столько света, как родная Луна, но бегущую гладь воды рассмотреть получается, как те же деревья, прикрывающие нашу колонну со стороны берега.

Утром я просыпаюсь очень рано от плеска весел рядом с нами и подняв голову, вижу двух местных рыбаков, осторожно огибающих в стороне лодки и наш полуботик, с любопытством поглядывающих на такое интересное зрелище.

Норль тоже проснулся и тихонько толкает меня ногой, мол, пора что-то делать.

Я поднимаюсь и первым делом, потянувшись, здороваюсь с рыбаками, потом предлагаю купить у нас лодку, в основном жестами, конечно:

– Отдадим недорого. За третью часть цены! – такое предложение сразу заинтересовало мужиков в серых портах и рубахах.

Они тормозят веслами и собираются осмотреть предложенный товар, но я предлагаю им подождать две местные единицы времени, с которыми точно и сам еще не разобрался.

– Чтобы смотреть – деньги привезите и забирайте сразу. Или мы сами к вам спустимся по течению, – такое у меня условие.

Таких моих слов хватает, чтобы рыбаки передумали рыбачить и погребли вниз по реке, где расположено поселение.

Вчера мы успели сложить тела врагов во всех лодках как можно ниже и прикрыли их щитами и веслами, даже накинули несколько своих мешков с барахлом сверху. Но при первом приближении станет сразу понятно, что груз у нас слишком опасный, чтобы вести речь о нормальной торговле.

И мы тоже слишком опасные, чтобы приближаться к нам с деньгами, зажатыми в руке, раз перебили столько народа и сами спокойно спим.

То обстоятельство, что лодки уведены от известных, скорее всего, им соседей – вряд ли остановит процесс покупки. Тем более изменить внешность плоскодонок не так трудно, да и наверняка еще, что такие задиристые и надменные по поведению соседи не радуют рыбацкую деревню нормальными отношениями.

И, значит, стоит на них немного заработать, можно просто перепродать дешевый товар дальше.

Но знать рыбакам о том, что люди, перебившие погоню с того берега – именно мы, такое нам и им совсем ни к чему. Крови натекло немного с тел, если хотя бы натекло, добитого из лука парня мы отправили на дно первым, поэтому следов произошедшего побоища остаться в лодках не должно.

Мы быстро осматриваем тела, просто снимая пояса, более-менее нормальную одежду и обувь, закидываем всю добычу в наши лодки. Через час отплываем с мели, где течение совсем слабенькое, ближе к центру реки, там оно гораздо сильнее и глубина, наверняка, не менее тридцати метров.

Вчера мы спустились на пару километров ниже устья речки, на которой и произошла наша эпическая битва, поэтому постоянно посматриваем в модный космобинокль в ту сторону, опасаясь появления новой погони.

Само устье в линзах бинокля получается прямо, как в пяти метрах от нас, проспать новую погоню мы не боимся.

Как проснулись и переговорили с рыбаками, сразу же осмотрелись по всем сторонам и на берег Норль вылез, чтобы определиться с возможными проблемными соседями.

Скорее всего, не дождавшись своих воинов обратно, народ из поселения пустит людей в разведку по берегам реки, в надежде найти какие-то следы пропавшей карательной экспедиции. Поэтому мы будем держаться противоположного берега, постараемся сегодня отсидеться где-нибудь в укромной бухточке или просто под нависшими над водой деревьями.

Уже в сумерках собираемся проскочить мимо устья злополучной речки и плыть дальше вверх по течению, заметая следы. Понятно, что с пятью лодками за спиной такое сделать затруднительно, поэтому есть конкретная задача – избавиться от как можно большего количества трофейных посудин сразу, пусть даже за любую цену.

На середине реки мы дрейфуем по течению, по очереди подтягивая лодки и переваливая тела через борт, они сразу же уходят вниз и пропадают из поля зрения. За это время мы спускаемся в сторону поселения, откуда появились рыбаки, поэтому гребем к нему, чтобы совершить обмен хороших лодок на небольшие деньги.

Подгребая к мосткам, мы видим солидную делегацию из мужиков, высыпающих из одного дома в центре деревни. Некоторые вооружены топорами и даже пара так себе луков имеется, как смог разглядеть в наш чудо-оптический прибор Норль.

– Неужели и эти захотят помереть в такое прекрасное утро? – не верит он своим глазам

Как позже оказалось, рыбаки немного вооружились не для нападения на нас, просто побаиваются такого слишком щедрого предложения с нашей стороны.

Слишком оно дешево выходит, хотят поэтому еще сбить цену, как оказалось после начала переговоров.

– Заберем три лодки за десять золотых! – провозгласил пожилой мужчина, оказавшийся главным переговорщиком с той стороны.

Странно, откуда в деревне столько золота и не пудрят ли нам мозги рыбаки?

Зато понятно, раз они снизили цену, примерно пятнадцать золотых стоит одна качественная лодка.

«Ну, может двенадцать, никак не меньше», – решаю я.

Я только покачал головой и предложил ему отдать четырнадцать монет за три лодки. Начался, как я понимаю, нормальный торг, мы подплыли еще ближе к мосткам и демонстрируем свой товар лицом, я подтянул все лодки к нашей, поставленной на якорь, пока Норль присматривает за порядком, демонстрируя готовность пострелять из боевого лука.

В каждой лодке я продемонстрировал наличие весел и скамеек, даже небольшие деревянные ведерки, чтобы вычерпывать воду, имеются в комплекте.

Цена понемногу поднялась до двенадцати золотых, еще я попросил пару ведер сушеной рыбы у главного переговорщика, которая сушится здесь везде, ее нам навалили во множестве на край пристани.

Потом мы символически хлопнули со старшим по рукам, находясь на расстоянии нескольких метров друг от друга

Передача денег идет за каждую лодку по отдельности, сначала в последней я получил четыре золотые монеты, которые называют местные далеры, мы перелезли в предпоследнюю, где уже получил две золотые монеты и горстку серебра, которое пришлось посчитать и оказалось, что монет не двадцать четыре в горсточке, а только двадцать две, на что я махнул рукой.

Да еще переговорщик показал на гору вяленой рыбы на причале, которая нас ожидает, что, мол, ее вполне достаточно, чтобы заменить пару не хватающих монеток.

За третью лодку насыпали одного серебра, теперь не достает уже четырех монет, но я не стал спорить до конца. Хлопнул мужика по ладони и показал ему, приложив палец к губам, что покупку пока светить не стоит.

Мужик закивал головой, что он все понял и я еще увидел, как первую и затем вторую лодку вытаскивают на берег, переворачивают и сразу четверо мужиков волокут тяжелый груз в стоящий поблизости длинный сарай.

«Будут немного маскировать свои покупки, чтобы соседи с другого берега не опознали пропавшую неведомо куда собственность», – догадался я.

Мужик еще показал на остальные лодки и изобразил жестами, что они купили бы и их, только больше денег в селении нет совсем.

– Ну, на нет и суда нет! – ответил я. – Хорошего дня!

Сложил в мешок рыбу и перепрыгнул на нашу лодку, к которой мы с боков привязали две оставшиеся посудины, где все же нашлись следы крови на дне и внутренних досках.

Старший поселения оттолкнулся от нашей кормы на уже своей лодке и направился к берегу, после чего толпа жителей, стоящая тут же, обрадованно зашумела и начала поздравлять друг друга с удачной сделкой.

Народ подбежал к берегу, где сразу же утащили третью лодку вслед за теми двумя.

Мы же с Норлем налегли на весла, отпустив назад обе лодки на веревках и погребли от берега, стараясь не провоцировать рыбаков на попытку попробовать отнять обратно последние в селении деньги.

– Люди здесь нормальные и вменяемые, не то, что на том берегу, поэтому убивать их ни к чему, – вынес свое авторитетное суждение старина Норль.

Впрочем, судя по радости народа и отсутствию угрожающих жестов и выкриков, сделка для местных прошла очень удачно, к удовлетворению всех высоких договаривающихся сторон. Мы получили хорошую сумму денег и главное, что избавились от лодок, реально мешающих нам плыть против течения. С двумя посудинами за кормой мы еще как-то справляемся с течением, не таким сильным около берега, а с пять – уже не очень.

Два следующих часа мы гребем, не жалея себя и добрались до следующего поселения на берегу.

Где, идя по уже проторенному пути по понятным лекалам, продали жителям, таким же рыбакам, еще одну лодку уже за пять золотых.

Не стали по итогу отсиживаться около берега целый день, решив, что с таким телескопом на вооружении разглядим любые проблемы гораздо раньше, чем они смогут увидеть нас.

На душе стало еще легче и жизнь показалась уже приятнее, когда мы к обеду добрались до большой пристани.

Куда, как оказалось, причаливают лодки с той стороны реки, тянущиеся, кстати, сплошным потоком. Одна за другой подходят лодки к причалам, народ из них вылезает, скажем так, явно обеспеченный и зажиточный, даже женщины и девушки путешествуют с детьми, конечно, не по одиночке. Попадаются дворяне с дворянками среди них, судя по очень важному поведению и яркой одежде, но таких совсем немного.

Лодки здесь ходят не плоскодонки, а такие устойчивые и тяжелые, на нашу посудину очень похожие.

Там же нашлась и таверна, которую сразу же унюхал и направился в нее мой напарник. Здесь же нашлись лошади, которые занимаются обратной транспортировкой лодок в пункт переправы на этом же берегу выше по течению.

Видно, что на изгибе реки с нашей стороны скорость воды явно повыше, поэтому хороший доход с перевозки пассажиров позволяет не надрываться самим гребцам, чтобы вернуться к пристани, откуда они отплывают.