Проклятие для ведьмы 2: Дочь ведьмы

Через несколько минут ей значительно полегчало. Голова прояснилась, Руни даже более-менее успокоилась.

– Ты знаешь, что с ней? – спросила она после нескольких минут молчания.

– Она проклята, – ответил он, и в воспоминаниях девушки что-то шевельнулось. Кажется, разбойники что-то говорили о какой-то проклятой.

– Может, выпила или съела что-то, приняв не из тех рук, – продолжал говорить Мей. – Я уже видел подобное. К сожалению, я не могу ей помочь.

– Тогда зачем она пошла к тебе?

– Уж точно не за исцелением. Я не лекарь и не маг. Она хотела, чтобы я позаботился о тебе.

– С чего бы это?! – взорвалась Руни. – Я даже не знаю тебя.

– На самом деле ты меня знаешь, Руни…

– Да! – девушка в очередной раз вскочила и на этот раз смогла устоять. – Я тебя помню. Помню, как ты привел за собой людей, которые убили моего отца!

– Я никого не приводил! – от возмущения Мей тоже встал. Напрасных обвинений он терпеть не собирался. – Я опередил тех людей, что шли убить вас всех. Я шел, чтобы увести вас и помочь спрятаться в другом месте! Но их было слишком много, и чтобы дать нам время Ларий остался и отдал свою жизнь.

Руни молчала. Она часто дышала. Ей никогда не приходило в голову посмотреть на эту историю под таким углом. Кто же он, этот человек, что появляется в ее жизни в самые страшные моменты и спасает?

– Почему ты делаешь это? – спросила она уже намного спокойнее, но не глядя на него.

– Что? – все еще напряженно уточнил Мей.

– Спасаешь меня.

Мей смотрел на нее, и постепенно с его лица уходила непривычная горячность.

– Потому что сильно задолжал твоим родителям, – ответил он, глядя ей прямо в глаза.

Руни услышала в его ответе правду, но поняла, что не всю.

– Это не объясняет того, что ты все время знаешь, где мы находимся.

Мей вновь уселся на свое место напротив. Разговор начинал тяготить его.

– А я все время и не знаю. Если ты не заметила, то в этот раз твоя мать нашла меня, а не наоборот. Она попросила присмотреть за тобой, и я нашел тебя по следам, которые привели к банде разбойников, собирающихся хорошенько поразвлечься. Кстати прими совет: такие случаи, как этот, не предполагают милосердия с твоей стороны.

Руни выслушала всю тираду стоя, а в ее конце на глазах девушки заблестели слезы.

– Прости, – сказала она, тоже садясь. – Не знаю, что на меня нашло. Ты спас меня от наихудшей участи на свете, а я набросилась на тебя.

– Поверь, что есть вещи пострашнее.

Они замолчали, каждый погруженный в свои мысли. Руни чувствовала себя неловко, она не знала, как ей относиться к этому непонятному человеку. Она украдкой взглянула на него. Он был ее намного старше. По правде сказать, если бы ей предложили выбор кого заиметь врагом – его, или банду разбойников, она предпочла бы последнюю. Мей был суров и отчужден. Он даже отличался холодностью. Бесстрастностью. В нем чувствовалась внутренняя сила. Руни вдруг поймала себя на том, что в его компании совсем перестала заботиться о собственной безопасности. Что это? Глупое и наивное доверие, или последствия удара по голове? В то же время, Мей ответил на все ее вопросы, но умудрился не прояснить ничего. Руни вновь взглянула на странника. У него были красивые серо-стальные глаза. Почти такие же, как у нее. У нее они напоминали лед со стальным оттенком. Девушке вдруг показалось, что они чем-то похожи, но она тут же отбросила эту мысль и старалась больше не смотреть на Мея.

Мей чувствовал на себе все ее взгляды и мог представить, что творится в ее голове. Честно говоря, его жизнь странника не предполагала обузу в виде молодой девушки. Как о ней позаботиться он не имел представления. Его жизнь давно превратилась в бесконечное путешествие. Впрочем, как и ее. В этом они были схожи, как и во многом другом. Мей хорошо понимал, что отныне их судьбы связаны еще теснее, чем прежде, и что если он от нее откажется, то будет проклят навеки. Богами и самим собой.

– Нам нельзя здесь надолго задерживаться, – сказал он. – Люди Эрча бродят неподалеку. Нам надо уходить.

– Не думаю, что ты их боишься, Мей. Скорее наоборот.

– И тем не менее нам надо уходить. Если ты пришла в себя, пора выдвигаться.

Он поднялся и начал сворачивать лагерь.

– А как же мама? – спросила Руни с тревогой взглянув на Марижу. – Ты сказал, она проклята?

Под суровым взглядом Мея Руни принялась сворачивать свою постель.

– Я понесу ее. Я не мог нести вас обеих, поэтому пришлось ждать пока ты поправишься.

Вместе они быстро собрались, потушили костер и уничтожили видимые следы своего пребывания здесь. Спустя полчаса Руни и Мей уже шагали на северо-запад.

Девушка, наконец, осмелилась прикоснуться к руке матери. Она словно не могла поверить, что это скукоженное существо ее мама. Рука оказалась такой холодной, что Руни испугалась. Она не хотела ничего спрашивать, боясь услышать плохой ответ. Странник сказал, что она жива. Значит, так и есть. Есть и надежда. Ее мама сильная, она столько раз их спасала…

Руни прогнала непрошенные слезы. Она стала такой слабой в последнее время.

– Куда мы идем, Мей? – спросила девушка через некоторое время.

– К другу, – сказал он. – Мне нужен совет.

Руни уже стала привыкать, что ее новый спутник не слишком разговорчив. Он все время давал ей ограниченные ответы ни на шаг не выходящие за рамки вопроса. Порой это становилось просто невыносимо.

Девушка постаралась отвлечься от мрачных мыслей. День выдался солнечный и тихий, и в отдалении вновь защебетали лесные птахи, возвещая приход весны. По большому счету им можно было позавидовать – сиди себе на ветке и пой, забыв обо всем.

Странник при его комплекции как-то умудрялся идти очень быстро и вместе с тем бесшумно. Он явно торопился, и Руни старалась не отставать от него. Что за совет ему понадобился она так и не спросила, но Мей нес на спине Марижу, и этого было довольно для спешки. Руни была вынослива, как молодая кобылица и могла идти часами, не ведая усталости.

Девушка удивлялась: куда они идут? Ни о каком селении в той стороне она не слышала. Видимых признаков близкого человеческого жилья Руни не замечала – везде была одна и та же картина – деревья, деревья и деревья. Временами они спускались в распадки и тогда ненадолго сменяли направление. Где-то в середине дня им на пути попался ручей. Здесь они устроили небольшой привал и перекусили сухарями, размоченными в воде. Ручей был не слишком глубок, и после отдыха путники легко преодолели его вброд, заодно пополнив запасы воды. Так они прошли немалое расстояние, и Руни почти совсем перестала беспокоиться об оставшихся позади разбойниках. Возможно, что они ушли уже так далеко, что пересекли границу Ларьянмара. Кто знает, где она проходит и начинаются Дикие Дебри?

День стал клониться к вечеру, когда Мей замедлил шаги. Не смотря на всю свою выносливость Руни падала с ног от усталости. К тому же где-то с середины их путешествия ее голова стала давать о себе знать. Тяжесть в голове постепенно накапливалась, а потом появился еще и шум в ушах. Девушка предпочла промолчать об этом. Ей было почему-то неудобно обращаться к Мею. Она его даже немного побаивалась.

– Ты устала? – спросил вдруг странник, не поворачивая головы, но еще убавив шаг.

– Нет, – солгала Руни.

– А почему отстаешь?

– Я не… – она не знала, что ответить. Ей не хотелось признаваться в собственной слабости.

– Моя голова болит, – сказала она потом, ощущая неловкость. Словно признавалась в допущенной ошибке. В конце концов Мей был чужим человеком, а Руни плохо переваривала чужаков.

– Надо было сразу сказать, Руни.

Странник остановился и протянул ей флягу с лечебным отваром.

– Отхлебни немного.

Свой жест Мей снабдил утешительной улыбкой, и девушка немного оттаяла.

– Не стоит пить много. После этого лекарства надо находиться в покое. Но ты не переживай – мы почти пришли.

Девушка сделала глоток, ощущая в рту чуть горьковатый, но в целом приятный вкус лекарства. Даже от пары глотков ей сразу же полегчало. Они немного постояли.

– Пришли к твоему другу? – спросила она, глядя на Мея.

– Да. Слышишь шепот реки? – странник сделал неопределенный жест рукой, указывая на запад.

Руни прислушалась. Действительно, где-то неподалеку шелестел водный поток. За плохим самочувствием и шумом в ушах она не обратила на него внимания, а теперь после снадобья и подсказки Мея разобрала очень даже хорошо.

– Да, – чуть ли не впервые Руни улыбнулась. – Так кто же твой друг?

Мей тоже улыбнулся, глядя на нее.

– Он самый настоящий волшебник.

Наслаждаясь произведенным эффектом, странник развернулся и, посмеиваясь, зашагал дальше. А Руни осталась стоять с открытым от удивления ртом. Откуда здесь взялся волшебник? Они же давно вымерли. Точнее с приходом к власти ведьм. Ей пришлось нагонять Мея бегом, чтобы не остаться одной в незнакомом лесу. Хотя вскоре у них под ногами стала виться узкая тропка и протоптали ее судя по всему не дикие звери…

Зная Мея, Руни молчала, храня вопросы. Скоро они придут, и девушка все увидит своими глазами. Скорее всего друг странника окажется обычным лесным знахарем, каковые иногда еще встречались.

Они прошли под сводом деревьев-великанов, и солнце коснулось их верхушек, клонясь к закату. Не смотря на сумерки, холоднее почему-то не становилось. Временами Руни видела реку и чувствовала свежий ветер, но и он не казался холодным. В этом было что-то неправильное: сейчас они находились севернее, а становилось теплее. Словно весна уделила этому уголку земли свое особенное внимание. С усмешкой девушка подумала, что, вероятно, это воздействие близко живущего волшебника, кем бы он ни оказался.

Руни вдруг почувствовала, что на самом деле ей здесь очень нравится. Этот лес был таким же, как везде, и вместе с тем – другим. Он словно дышал, в нем чувствовалась жизнь. Свет и тень тут сочетались мягче, они ложились на землю дивной игрой солнечных зайчиков и хрупких ненавязчивых линий-теней, от сплетающихся над головой ветвей деревьев. В этих местах как будто было светлее, чем в других таких же. Тут росли те же вязы, дубы и буки. Часто встречались темно-зеленые лохматые ели. Руни не могла описать накатившие на нее эмоции. С заходом солнца здесь стало темнеть столь же стремительно. Но эта темнота несла не тревогу, а загадку. Кажется, от удара по голове у нее разбушевалось воображение. Руни потрясла головой и улыбнулась. Ей так и захотелось идти дальше – с улыбкой на губах. Она вдруг увидела проклевывающуюся на земле зеленую травку и так обрадовалась ей, ведь это была первая живая зелень в году. Мысль о влиянии на эти места волшебника ей уже не показалась такой смешной.

В сгущающихся сумерках впереди мелькала широкая спина Мея. Они шли по тропинке, которая словно уводила их в другой мир. Здесь на деревьях появились первые почки. Еще совсем крохотные, но такие настоящие. Если бы Руни знала, что Дикие Дебри такие, она бы уже давно убежала сюда вместе с мамой.

Они прошли еще немного, и тропинка повела их вниз, спускаясь к реке. Здесь ее журчание стало более напористым, и не заметить его теперь было невозможно. Руни то и дело поднимала голову, чтобы все хорошенько рассмотреть, и от этого переставала смотреть под ноги. Почему-то ее здесь все влекло. Словно это место ждало ее прихода и делилось с девушкой своей радостью.

Даже в темноте речной низины было понятно, что растительности вокруг заметно прибавилось. Река умиротворяюще журчала. На небольшом отдалении путники увидели маленькую хижину, в окне которой так по-домашнему уютно горел свет. Они прибавили шаг, стремясь поскорее оказаться у очага.

Но только они сделали это, как вдалеке раздался громовый раскат, и приближаясь, он пронесся у них над головами, наклонив ветви деревьев. Руни и Мей остановились, девушка в испуге глянула на спутника.

– Илибри, – мрачно сказал странник и взял ее под руку, увлекая в ближайшее укрытие.

Завыл ветер. Где-то далеко гром превратился в крыло тьмы и уже летел обратно. Лес протестующее шумел, а реку стало совсем не слышно. У Руни подкосились ноги, когда она посмотрела на небо – сплошной надвигающийся шквал тьмы. Люди со всех ног бежали к домику, но тьма опередила их. Свет в окне будто погас, все вокруг потерялось. Руни задыхалась от страха, и единственное, что удерживало ее на грани безумия – это рука Мея, который не отпускал ее ни на миг.

Странник перестал двигаться, когда понял, что уже поздно. Он повернулся к Руни, и не видя ее, провел рукой по волосам, словно успокаивая. Он потянул девушку вниз, чтобы она легла на землю и лег тоже, защищая ее. Так они лежали, содрогаясь и слушая вой темного ветра, пока он не стих.

Илибри никогда не длился долго. Поступь Бога Тьмы развеивалась, едва он прибывал в место назначения.

Руни лежала, приходя в себя. С самого детства она ужасно боялась оказаться в центре темного урагана, потому что он мог унести с собой все что угодно. От камня до дома на горе. Особенно если Поступь накрывала кого-то, кто находился в пути и двигался, как они сейчас. Поговаривали, что таким образом можно было перенестись в родной мир Улана, но откуда кто-то мог знать о таких вещах? Это был ее третий илибри, и она часто дышала, боясь открыть глаза и увидеть, что ураган забрал ее. Руни даже перестала чувствовать, как крепко прижал ее к себе Мей.

– Уже все, Руни, – раздался голос странника. – Все прошло, ты можешь открыть глаза.

Раньше ей так говорила мама. Вот именно этими словами и с такими же обеспокоенными нотками в голосе.

Руни послушно открыла глаза и увидела, как негодующе пляшут ветви деревьев, растущих на холме. Они четко выделялись на темно-синем звездном небе. Вокруг царила самая обычная ночная темнота. Илибри прошел столь же внезапно, как и появился, но следом за ним на мир опустилась ночь.

Мей потрепал девушку по плечу, как бы подбадривая и говоря – ну все хватит разлеживаться. А Руни не могла заставить себя сделать это. Ее силы кончились. Ушли в невообразимую бездну, улетели вместе с темным ураганом. Зачем вставать? Куда идти? Какой во всем этом смысл? Она хотела просто тихо лежать здесь, пока все не пройдет и не кончится.

– Руни, оглянись. Дом волшебника совсем близко. Мы не дошли всего десять шагов. Просто посмотри на него.

Девушка лежала, все так же бессмысленно глядя в пустоту. Тогда Мей осторожно перевернул ее, и она увидела то, что он хотел. Тьма сменилась светом. Окошко волшебника стало сродни маяку надежды. Ее силы к ней не вернулись, но Руни захотелось быть ближе к свету и согреться в его теплых лучах.

– Мей, мне страшно, – прошептала она. – Почему он пролетел над нами?

– Я не знаю, Руни, – ответил Мей. – Но здесь его точно нет, так что не думай об этом.

Странник помог девушке подняться, она казалась совершенно потерянной.

– Не думай о плохом, – сказал он. – Илибри иногда действует на людей очень удручающе, как на тебя сейчас. Ничего плохого не произошло.

Ничего. Совсем ничего. Просто Бог Тьмы в очередной раз спустился в этот многострадальный мир, чтобы совокупиться со своей королевой ведьм. Совсем ничего плохого. Какое-то время Руни непонимающе смотрела на Мея, но потом в ее глазах все же забрезжила искра осмысленности. Конечно, ведь все это давно стало обыденным.

– Я знаю, – сказала она.

– Пойдем, мой друг, наверное, уже ждет нас.

– Твой друг – волшебник? – будто уточнила она, не двигаясь.

– Да, – удивленно ответил Мей. – Волшебник.

– Тогда почему он не помог нам?

Странник долго смотрел на нее в молчании. Вопрос будто озадачил и разозлил его.

– Потому, что испугался.

***

Руни очнулась через несколько часов. Ее голова была словно в тумане, а перед внутренним взором вставали неясные обрывки воспоминаний. Мей все-таки довел ее до домика. Из открытой двери лился неземной свет, и на его фоне виднелась богатырская фигура хозяина.

«Ничего себе, какие теперь пошли волшебники» – подумала девушка устало и как бы между прочим. В ее голове было пусто, как в кухонном горшке, и лишь несвязные отголоски мыслей иногда поблескивали там, подобно рыбам, мелькающим на поверхности речной глади.

Руни чувствовала себя донельзя усталой и опустошенной. Ее тело казалось ей таким тяжелым, словно ее чем-то придавили сверху. Она уставилась в потолок комнаты, в которой лежала. Ей было трудно даже подумать о том, чтобы повернуть голову и оглядеться.

Потолок был сделан из широких досок и не казался слишком старым. Посмотрев в него еще некоторое время, Руни поняла, что немного пришла в себя. Ее мысли стали понемногу проясняться.

Она осмотрелась. Комнатка, куда ее положили, оказалась небольшой. Сходу определить ее назначение у девушки не получилось. Похоже, что хозяин просто складировал сюда все подряд. Здесь стоял стол, за ним громоздились три большие закрытые бочки, а вдоль стены вытянулась длинная доска, на которой теснились ведра с водой и горшки с проклюнувшейся петрушкой. С другой стороны, немалое место занимал книжный шкаф, заваленный книгами, свитками и какими-то свертками. На полу была расстелена затоптанная домотканая дорожка, а в углу притаился веник в компании с ухватом. Сама Руни лежала на старой тахте, твердой как столетнее седло. Все ее тело ныло и болело не столько от всего пережитого, сколько от отдыха на этом волшебном ложе.

Кажется, Мей на руках принес ее сюда. Досталось же ему с ее семейством. Тут Руни вспомнила про маму. Как она могла быть такой эгоисткой?! Как же там мама? Как она пережила илибри? Жива ли она еще?

Руни пошевелилась, собираясь встать с кровати, и та заскрипела на весь дом. Только сейчас девушка поняла, что вокруг неестественно тихо. А ведь снаружи хижина волшебника казалась совсем маленькой. Честно говоря, даже эта комната выглядела больше… Здесь должны были быть слышны голоса Мея и его друга-богатыря.

Она встала с тахты, не обращая внимания на слабость, и подошла к окну, задернутому легкой занавеской. Снаружи на нее смотрело бесконечное звездное небо. Оно было таким ясным, каким его можно увидеть лишь в морозную ночь. Но по всему было понятно, что на улице тепло. Руни устала удивляться. С ней столько всего случилось за последние пару дней. Уход матери, разбойники, илибри. Теперь ей предстояло познакомиться с настоящим волшебником. Кстати, она все больше верила в истинность этих слов, поскольку простому лесному знахарю едва ли пристало жить в окружении стольких необъяснимых вещей. И исходя из всего этого в голове Руни рождался еще один очень важный вопрос: кто такой Мей?

Но это могло подождать. Волшебник должен вылечить ее маму.

Руни вышла из приютившей ее комнаты и оказалась в кухне. Здесь была печь и стол, на полках стояли кружки и тарелки. В противоположной стене девушка увидела закрытую дверь. Дубовую, обитую стальными фигурными полосками. Хорошо нынче живут лесные отшельники – ничего не скажешь.

Она подошла вплотную к двери, стараясь идти неслышно. Руни могла поклясться, что пыль падает громче, чем она ступала по доскам пола. Девушка прислонила ухо к гладкой дубовой поверхности и замерла. Ничего удивительного, что ей показалось будто в доме слишком тихо – за такой дверью можно устроить бой на мечах, и в соседней комнате ничего не услышишь. Она изо всех сил напрягла слух, но не смогла разобрать ничего кроме отдаленного гула голосов. В нем даже невозможно было определить кому они принадлежали.

И тут один из голосов стал более четким и громким. Слишком поздно она поняла, что это значит. Дверь стала открываться, и девушка услышала:

– Ну, здравствуй, Руни. Я так долго ждал тебя.

ГЛАВА 4

Из Обители Астрэ открывался дивный вид на Бескрайний океан. Чудесная синяя даль, казалось, бесконечная, была сродни большому живому существу со своим характером. Этот характер нравился Астрэ – Зазре, Верховной ведьме. Она любила выходить на огромную террасу, примыкавшую к ее покоям, и просто смотреть на вечное движение волн. Иногда равнодушное, иногда взбалмошное, иногда яростное.

Зазра являлась самой молодой Верховной ведьмой в истории не только этого мира, но и Сомгира. Ей было чуть за тридцать – совсем несерьезный возраст по меркам ведьм. Некоторые лишь приближались к званию фурии к тридцати годам. Но не Зазра. Еще будучи принцессой, она стала фурией в пятнадцать лет. Ведь слишком многое в данном вопросе зависело от потенциала, а у Зазры он просто зашкаливал.

В пятнадцать она мечтала стать королевой мира! И ее мечта сбылась. Такая власть, такая сила… Эта сила давала столь многое, но и столь многое отнимала.

Королева ведьм Зазра уничтожила всех других королей и королев этого мира. Она так стремилась править здесь, так хотела ощутить вкус власти, и так торопилась, что прошла мимо некоторых немаловажных знаков. Один из них уже на пороге смерти дала ей ее мать.

Зазра не очень любила вспоминать прошлое, но была достаточно умна, чтобы заставлять себя помнить и не совершать старых ошибок дважды.

Астрэ – больше, чем королева. Сколько всего в этом слове. И боли, и сладости. Тринадцатая в поколении Верховных ведьм. В этом знании заключалась тайна ее молодости и силы. Например, ее мать – Ашдот, стала Верховной ведьмой приближаясь к столетнему порогу или около того. А из следующих ста лет двадцать пять она просидела на троне Ведьминой горы в Белсоши, оттяпав эту провинцию у моленского короля. Ашдот и горя не знала, пока однажды к ней не пожаловал незваным демон из Сомгира, и не оплодотворил, взяв силой.

На самом деле, Зазре было противно думать об этом. Но результатом стало ее появление на свет – тринадцатой в поколении. Бог Тьмы, посылая того демона – геверкопа, точно знал, чего хочет. Он хотел Астрэ – ведьму, по силе практически равную богам и принадлежащую ему.

Когда Зазре исполнилось пятнадцать лет, она была достаточно глупа, чтобы мечтать принадлежать Богу Тьмы. А теперь горькая улыбка наползала на губы ведьмы, но она уже обрела, что хотела.

Бог Тьмы Улан получил ее, и она открыла ему доступ в этот мир. Вместе они поработили его, и Зазра возвысилась, став королевой целого мира.

Она отказалась жить в Ведьминой горе. Это жалкое мрачное строение всегда угнетало ее. В том числе из-за затхлого, если не сказать протухшего, воздуха. Зазра в целом не любила подземелья. Особенно когда вспоминала свой поход по одной из забытых лестниц бывшего оплота. Но, пожалуй, главной причиной ее нежелания остаться там было чувство противодействия матери. Зазру ужасно бесило то, что даже после смерти Ашдот имела некую власть над ней. Став Астрэ, принцесса не захотела жить в покоях прежней Верховной ведьмы. Там все будто прогнило за столетие правления и пропиталось мерзкой старухой. К тому же именно в спальне Зазра убила мать. Волна омерзения прокатывалась по молодой фурии каждый раз, как она думала, что придется спать там. О, нет.

Зазра сделала все по-своему. И намного лучше Ашдот. Королева ведьм возвела дворец – Обитель. Она так же пожелала покинуть Белсошь, и долго думала, выбирая место для нового дома. Астрэ остановилась на побережье Камкая, выбрав северную область с приятным прохладным климатом.

По сравнению с остальными ведьмами Зазра была подобна богине, и лишь при помощи своей силы возвела невиданный доселе замок. Он отличался огромными размерами и занимал целое поле, с виду похожий на муравейник с оплывшими формами. Этот факт не сильно беспокоил королеву. Она не нуждалась в доме слишком похожем на воздушные дворцы западных королей, и не хотела уподобляться ажурной вязи, свойственной востоку. Во всяком случае ее сила была заточена не на красоту, а на смертоносность. И в этом плане она добилась больших успехов. В случае нападения ее дворец мог уничтожить целую армию без единого защитника внутри.

Шелестя длинным платьем, королева Зазра величественно прошла в спальню. Как и в молодости она отдавала предпочтение длинным черным платьям с той лишь разницей, что гладкий шелк сменило ажурное кружево, усеянное бриллиантами. Сегодня черными, завтра желтыми, иногда белыми. В ее нарядах стало больше страсти, больше вызова. Зазра носила длинные волосы цвета ночи как шлейф – она редко их собирала.

Королева подошла к высокому зеркалу, протянувшемуся от пола до потолка, и оттуда на нее взглянула Астрэ, сверкая светло-зелеными глазами. Эта женщина была еще красива, но уже не так как прежде. Молодость ведьмы скоротечна, и чем больше у нее силы, тем скорее к ней приходит уродливая старость и сходство с демоном-отцом. Эту истину знала каждая девочка неофитка в двух мирах. И Астрэ, что по силе была сравнима с богами, ничего не могла с этим поделать.

Зазре исполнилось тридцать три года. Ее губы потеряли прежнюю сочность и стали похожи на вяленые помидоры. Контур глаз будто растекся, смазался, утратив прежнее совершенство формы, а половина ресниц – которыми она так гордилась! – просто вылезли. Морщины. О, морщины! Они расчертили ее прежде гладкий лоб едва заметными полосами и поселились целым скопищем на веках. Кожа на шее одрябла, а на кистях рук ссохлась и сморщилась. А грудь? Ее было просто не узнать. От двух упругих полушарий не осталось и следа, и приличную форму они держали только благодаря постоянной магической поддержке.