Проклятие для ведьмы 2: Дочь ведьмы

От долгого разглядывания себя Зазре как всегда захотелось разбить зеркало, но она вовремя вспомнила, что оно волшебное и все равно восстановится. Королева ведьм отвернулась от своего отражения. Она могла бы зачаровать зеркало, чтобы оно приукрашивало картину. Но к чему это, если суть изменить она была не в состоянии? Астрэ знала, какая она, и видела себя в отражении глаз других ведьм. И к тому же это было очень больно, увидеть себя через время враз постаревшей и стать еще хуже, чем она себя помнила… Просто Зазра уже поддавалась на этот соблазн и разбивала зеркало не раз.

Она еще не превратилась совсем в старуху, но выглядела лет на пятнадцать-двадцать старше. Пройдет еще десяток лет, и в ней станут проявляться черты геверкопа. Королева со страхом отбросила эту мысль. Она даже подумать боялась, во что тогда обратится ее жизнь.

У Зазры не было настроения видеть сегодня кого-либо. Все дела она отложила на завтра. Королеве хотелось уединения. Может заняться собой, прибегнув к старым испытанным средствам? Например, кроваво-молочная ванна отлично питает кожу. Да, пожалуй, это то что нужно.

Но едва Астрэ подняла руку, чтобы позвать служанку, как тут же безвольно ее опустила. Дворец вздрогнул, как вздрогнуло само основание мира. Где-то у горизонта зарокотал гром, он приближался с несусветной скоростью. Волны океана взметнулись от швального порыва ветра и отхлынули, обнажив дно. Тьма возникла словно из ниоткуда и какое-то время было совершенно темно. Настолько, что даже ведьминские глаза Зазры не могли одолеть эту темноту. На несколько мгновений все звуки утонули в шуме ветра и грохоте грома, а затем наступила нереальная тишина.

Астрэ несмело подняла глаза, когда тьма рассеялась. Откуда в ней жила надежда, что Его там не будет, Зазра не знала. Он всегда был там, но надежда упрямо появлялась каждый раз. И каждый раз рушилась, когда взгляд королевы ведьм встречался с ее вечным избранником.

Как и всегда Улан стоял на балконе. Стоял к ней спиной, обозревая разбушевавшийся океан. Как и всегда его огромная фигура была слишком велика для такой миниатюрной ведьмы, как Зазра. Сцепленные за спиной руки выдавали плохое настроение Бога Тьмы. Сердце Верховной ведьмы учащенно заколотилось, когда она заметила это.

Астрэ опустилась на пол и коснулась его лбом, разметав свои длинные волосы.

– Повелитель! Я приветствую тебя, мой вечный возлюбленный! – провозгласила она униженно.

Это приветствие было скорее данью обязательствам, нежели истинным изъявлением чувств, и они оба знали это.

Уланэ Дал молчал, игнорируя королеву. Длинные полы его одеяния шевелил морской ветер. Руки все так же оставались сцепленными. Он повернулся и окинул холодным взглядом, павшую ниц, Астрэ.

– Возлюбленный? – он неопределенно хмыкнул и прошел внутрь покоев. – Когда ты перестанешь лицемерить?

Зазра внутренне вся сжалась. В эту игру они играли уже не раз. Улан доводил ее до исступления, заставляя доказывать ее любовь к ему. Он издевался, не щадя ни чувств ее, ни тела, и когда она сдавалась, признавая, что ненавидит его всем сердцем, Бог Тьмы торжествовал, что вывел ее на чистую воду. Тогда его одолевали противоречивые чувства. Ярость и уязвленное самолюбие сливались в ураган ненависти в его душе, и Зазра теряла рассудок, находясь в сердце этого урагана.

Медленным шагом Бог Тьмы подошел к Верховной ведьме. Его ноги в начищенных сапогах остановились напротив ее лица. Носком сапога Улан пошевелил черный локон королевы и брезгливо отпрянул, будто коснулся чего-то грязного. Затем он направился к огромному креслу, что стояло здесь специально для него. Устроившись поудобнее, Улан сказал:

– Можешь встать.

Его ледяной тон хлестнул Зазру словно плеть. Она медленно поднялась, всеми силами оттягивая момент, когда придется посмотреть в глаза Улана.

Он никогда не был особенно любезен с ней. Но когда Бог Тьмы являлся в подобном настроении… во всем мире не нашлось бы ведьмы, которая позавидовала положению Астрэ и захотела бы оказаться на ее месте.

Подходя к огромному креслу, Зазра вспоминала их первую встречу. Ей требовалось чем-то занимать мысли, чтобы страх и отчаяние не вырисовывались в ее душе слишком ярко. Та встреча не стала неприятной. Наоборот, это воспоминание было чуть ли не единственным, в котором Зазра не корчилась от боли и унижения и не страдала от ненависти мужчины, которому принадлежала. Пусть Бога, но все-таки мужчины.

Ей было пятнадцать. Она только что вознеслась в вихре силы, после того как положила вырванное сердце матери на алтарь Бога Тьмы. Черный сморщенный кусок мяса секунду трепыхался на холодном камне, а затем истаял дымком. Ашдот умерла, открыв потоки силы для Астрэ, и та воплотилась во всем своем величии. Ей тут же стала доступна открытая связь с их Повелителем, и она не преминула воспользоваться ею.

– Зазра, дитя мое! – пророкотал вездесущий голос Бога. Он пронзил все ее существо и заставил трепетать от восторга.

– Повелитель!

Молодая ведьма плыла в божественном ничто. Улан был здесь везде, Зазра казалась хрупкой песчинкой в сравнении с ним. Его мощь поразила девушку. Даже будучи дочерью Верховной ведьмы тяжело вообразить всю беспредельность и массу разумной энергии, которой являлся их Бог. И вот она оказалась рядом с ним, внутри него, вместе с ним. Происходящее настолько опьянило ее, что Зазра чуть было не позволила себе возмечтать о подобной силе для себя. Но она не успела.

И в один момент все кончилось. Бог исторг ее из божественного ничто, сказав, что их ждут великие дела. Ей следовало открыть этот мир для него, а для этого предстояло провести большую работу. На самом деле, он даже не говорил с ней. Просто эти мысли мгновенно пришли от него к ней, а Зазра уже оказалась в Сомгире, где ее ждало несколько обрядов.

Она так и не поняла толком, что же сделала не так. Мгновения эйфории, в которую она погрузилась в их первую встречу больше никогда не повторялись. Зазра долгими часами пыталась достучаться до Улана, но тот на время стал глух к ней. Он явился лишь когда смог ее стараниями материализоваться в ткани этого мира, не разрушив его.

Ей было невдомек, что божественная сущность Улана пронизывала ее насквозь. Он смог прочитать ее мысли пока они еще формировались, и она даже не знала об их существовании. Для нее это были лишь чувства, неясные эмоции, и спустя годы она позабыла о них. Алчная душа ведьмы возжелала силы для себя, еще ничего не дав ему взамен. Его силы, которой он вознаградит ее, как деревенский простак. Лишь оттого, что она легкомысленно поведет перед его носом краем своей юбки. Не такого он ждал от новой возлюбленной. Не такого.

– Не похорошела? – ядовито поинтересовался Улан, когда Зазра приблизилась.

Это было ее больное место, и он прекрасно знал о нем. Кажется Бог Тьмы получал извращенное удовольствие, разглядывая в ней разрушительные последствия прожитых лет.

– Чем я вызвала твое недовольство, Повелитель? – смиренно спросила королева, но в ее словах как всегда отчетливо послышалась обида. Астрэ с трудом удержалась, чтобы не прикрыть рукой свои самые плачевные места.

– Разве? – притворно удивился Бог Тьмы. Он продолжал изучать внешность королевы с гаденькой улыбочкой. – С такими формами, как у тебя, уже не стоит носить столь глубокое декольте.

Зазра опусти голову и обнаружила, что ее уловка с поддержкой груди больше не действует. В последнее время этот ход стал для него излюбленным. Конечно же, грудь сразу обвисла чуть ли не до колен.

– Ты мог бы все исправить одним движением пальца! – не выдержав воскликнула она. – Для тебя нет ничего невозможного! Но тебе нравится мучить меня. Зачем? Зачем ты делаешь это?

– Исправить? – притворно удивился Уланэ Дал. Он вольготно расположился в кресле, вспышка Зазры доставила ему удовольствие. – И лишиться радости наблюдать за твоими страданиями?

– Что я тебе сделала? – заплакала Верховная ведьма. – Я исполнила твою волю. Я всегда все для тебя делала…

– Раздевайся!

– Что я тебе сделала? – продолжала плакать королева, словно не слыша последнего приказа.

В следующую секунду Зазру охомутали невидимые силы, и она оторвалась от пола. Королева закричала – ее тянуло во все стороны разом. Мольбы оказались напрасны. Не смотря на все ее усилия, эта встреча с Повелителем пошла по наихудшему сценарию.

Потом забава с растягиванием наскучила Уланэ Далу, и королеву завертел небольшой смерч. Она почти скрылась из глаз, превратившись в едва различимое веретено тьмы. Ее сумасшедшие вопли сливались с воем ветра, и Бог Тьмы хохотал им в унисон.

Наконец, ураган прекратился, покорный воле Улана. В комнате ничего не пострадало – ни зеркало, ни мелкие безделушки, разбросанные по туалетному столику, ни стопка книг у кровати. И лишь королева кулем повалилась на пол, когда чуждые силы перестали удерживать ее.

Волосы Зазры растрепались и превратились в безобразный огромный колтун. Глаза были затуманены и блуждали, как у душевнобольной. Слезы размазали краску с ресниц, и веки королевы почернели, представляя собой плачевное зрелище. Она все еще подвывала, а попытка повернуть голову окончилась судорожной рвотой.

– Фу, Зазра! – укоризненно покачал головой Уланэ Дал. – Как можно при Повелителе?

Верховная ведьма сейчас совсем не ощущала себя таковой. Она не ответила на вопрос, да, впрочем, Бог Тьмы не ждал ответа. Он с извращенным удовольствием разглядывал картину, представшую перед ним, и Зазра попыталась осмотреть себя тоже.

Злой ветер сорвал с нее королевское одеяние, оставив лишь пару лоскутов на руках и на животе. Ну, конечно! Она ж ведь ослушалась его приказа, и Улан раздел ее сам. Едва не сорвав кожу при этом. Все тело королевы покрылось красными ссадинами и невыносимо болело. Естественно, что все ее «прелести» оказались как на ладони. С содроганием Зазра ждала продолжения.

И оно не задержалось. Улан порывисто встал и сделал несколько шагов в направлении скрючившейся ведьмы. На ходу он расстегивал одежду ниже пояса. Королева отвернулась, не приемля грядущего. Но суровая рука Бога Тьмы, не ведая жалости, сомкнулась на ее затылке. Пальцы Улана больно сжали спутанные волосы и притянули голову Астрэ к нужному месту.

Раздался протестующий возглас, но он быстро угас, задавленный надвигающейся лавиной плоти. Некоторое время в покоях королевы было относительно тихо. Полную тишину нарушал шорох длинных одежд Бога Тьмы, который ритмично двигался. А затем все более громкими стали давящиеся звуки со стороны Зазры. Как всегда, она терпела сколько могла, и, как всегда, Уланэ Далу этого времени показалось недостаточно. А ведь он не любил прерывать собственное удовольствие. Когда Верховной ведьме стало совсем не хватать воздуха, она замолотила руками по бедрам Улана. Но и тогда он не обратил на нее особого внимания. Единственное, чего добилась Зазра было то, что ее руки застыли в воздухе, и она оказалась обездвиженной.

На самом деле Уланэ Дал ничем не рисковал, кроме гордости королевы, на которую ему было глубоко наплевать. Доставляя несколько минут извращенного удовольствия своему Повелителю, Астрэ не могла умереть. Ведь она была создана для этого. Когда пришло время, Бог Тьмы отодвинул от себя голову Верховной ведьмы и отпустил ее. Зазра повалилась на пол, кажется не дыша. Из уголков ее рта сочилась кровь.

Не соизволив поправить одежду, Улан проследовал к огромной кровати. Здесь на подносе лежали виноград, персики и нарезанные ананасы. Рядом примостился изящный кувшин с Артхароком – напитком ведьм. Бог Тьмы вальяжно расположился на королевском ложе и стал медленно поедать виноградины, глядя в бесконечную даль океана. Кажется, свой первый пыл он удовлетворил.

Спустя несколько минут спокойного ничегонеделания Уланэ Дал вдруг резку щелкнул пальцами и продолжил все также медленно есть фрукты. Одновременно с этим королева вдруг дернулась и с выпученными глазами сделала судорожный сиплый вдох. Затем она жутко закашлялась, исторгая из грудной клетки обилие серой слизи.

Чуть придя в себя, она отползла к стене и привалилась к ней, сверля ненавидящим взглядом своего мучителя. А тот, причмокивая от удовольствия, поедал ананас, и кажется, совершенно не обращал на королеву внимания.

Затем он перешел на персики, и лишь утолив голод, повернул голову к Астрэ.

– Отдохнула? Выглядишь неважно… – сказал он с ленцой и бросил косточку в стену. – Иди сюда.

– Придет время, и ты будешь трахать мерзкую старуху, а затем геверкопиху, – выплюнула Зазра, сочащиеся ядом, слова.

Все равно она не смогла задеть его, Верховная ведьма знала это.

– Ну должен же я кого-то трахать. Я как-нибудь потерплю.

Даже находясь в столь плачевном состоянии как сейчас, Зазра не могла взять в толк – почему у них все так? Она Астрэ – единственная женщина во всех мирах, способная принимать Бога Тьмы. Она должна быть сокровищем, тщательно лелеемым и оберегаемым, ведь истинная Астрэ – тринадцатая в поколении Верховных ведьм – это несколько тысячелетий ожидания, и то если род не прервется. Когда ей было пятнадцать, она мечтала принадлежать Повелителю и только ему. Но видят боги-хранители, в ее грезах не было и в помине ничего, чем вознаградил ее Уланэ Дал.

– Иди сюда, Зазра, не заставляй меня повторять сотню раз, – в голосе Повелителя все также слышались ленивые нотки. – Ублажи меня сегодня как следует, и быть может я расскажу тебе способ, как не превратиться в мерзкую старуху и геверкопиху…

Бог Тьмы медленно повернул голову и посмотрел на королеву по-змеиному холодным взглядом. От услышанного Зазра не смогла пошевелиться. Она будто вросла в холодную стену и во все глаза уставилась на Улана. Верховная ведьма так устала от всех его издевательств, что не могла поверить в сказанное. Но она так хотела этого!

Увидев выражение ее лица, Уланэ Дал громко расхохотался.

– Видела бы ты себя, Зазра!

– Ты просто издеваешься надо мной! – от хохота бога Верховная ведьма пришла в себя.

– Нет, – усмирив смех, ответил Повелитель.

– И как достичь этого? – спросила Зазра, все так же не двигаясь с места. – И с чего это ты решил помочь мне? Ведь ты меня ненавидишь.

– Все просто, дорогая. Мы предназначены друг для друга. Пора нам отбросить все разногласия и счастливо идти по жизни, ублажая мелкие прихоти друг друга. Разве не так?

– Для начала тебе стоило бы приходить ко мне другого размера, – Зазра потрогала саднящую ранку в углу рта. – Расскажи мне об этом способе.

– Твоя подозрительность разбивает мне сердце, – приторно ответил Улан, проигнорировав первую часть высказывания королевы. – Но так и быть, я расскажу. Когда ты попросишь меня об этом, и у меня будет настроение… И, возможно, тебе придется не раз напоминать мне о своей просьбе… Я буду открывать портал в Сомгир, где на арене тебя будут ждать десять геверкопов.

– Что? – не веря своим ушам, Зазра перебила Уланэ Дала.

Каждое его слово убивало встрепенувшуюся в ее груди надежду. С каждым словом гнев и отчаяние пробуждались в королеве все сильнее.

– Не перебивай! Так вот, тебя будут ждать десять геверкопов. Ты должна будешь удовлетворить каждую их прихоть так хорошо, чтобы они остались довольны. Они мне скажут, если это будет не так. И за это ты помолодеешь на один год. Ну как?

– Ты сумасшедший! – забывшись, закричала Зазра. – Я чуть было не поверила тебе! Отдать меня геверкопам… Ведь я твоя Астрэ. Ты, наверное, шутишь. Ты не захочешь меня после геверкопов.

– Не льсти себе, – холодно ответил Улан. – Демоны Сомгира мои дети. Почему я должен брезговать ими? И потом, после этого десятка тебя не захочет даже уличный попрошайка, не то что Бог Тьмы. Но подумай, когда все твои раны заживут – ты станешь моложе на год. Ну, хорошо. Так и быть на два года, но больше не проси. Не думаю, что на вашу возню мне захочется смотреть слишком часто… И помни, что я должен хотеть это увидеть, иначе смысла не будет и молодость не вернется.

– Зачем тебе это? – устало спросила Зазра.

Она безвольно прислонялась к стене, и в ее глазах сквозило полубезумное выражение. Гнев как-то истаял, спрятавшись в глубинах ее черной души. Ему на смену подошло усталое безразличие.

– Ну, это же очевидно. Я хочу иметь рядом с собой кого-то помоложе. Твои болтающиеся прелести мне порядком надоели.

Астрэ повернула голову.

– Неужели не было способа проще?

– Этот способ слишком дорого стоит. Не столько, сколько ты.

– Тогда я никогда не воспользуюсь твоим предложением! – гнев вновь встрепенулся, и Зазра неистово закричала, задетая богом за живое.

– Посмотрим, – жестко ухмыльнулся Улан, – что ты скажешь через десять лет! А теперь иди сюда!

Он взмахнул рукой, и Зазру потащило по полу в сторону кровати. Короткая передышка для нее закончилась. Бог Тьмы прислонил ведьму грудью к кровати, а сам пристроился сзади. Он растягивал удовольствие, наблюдая, как дрожит его Астрэ. Затем он сделал резкое движение вперед, и Зазра исступленно закричала. Она вопила до хрипоты в клочья разрывая простыни, на которые упиралась. Ее волосы оказались намотаны на руку Улана, и он дергал ее голову назад, когда ему казалось, что она затихает. Повелитель улыбался, слушая сиплые крики избранницы. Он продолжал совершать поступательные движения, и судорожные вопли королевы далеко разносились по коридорам Обители.

***

Зазра смогла встать только на вторые сутки. Обычно так и бывало, когда Уланэ Дал приходил к ней в таком настроении. Обычно все ограничивалось уроном, который она могла нейтрализовать за один день. Но, увы, не в этот раз.

Во всяком случае теперь она могла расслабиться – у нее была пара недель до следующего появления Повелителя.

Однако, в первый день Зазра была подобна трупу. Она не могла шевелиться, не испытывая при этом адскую боль во всем теле. Казалось все ее нутро вынули, взмесили и засунули обратно, не особенно заботясь о сохранности содержимого. Лицо превратилось в сплошной синяк. Кожа на теле местами была сорвана, и даже легчайшее прикосновение шелковых простыней приносило королеве жуткие страдания.

Единственное, что могло помочь ей – это время и ее кровь истинной Астрэ. Сила тринадцати поколений Верховных ведьм исправно делала свою работу, и вот Зазра смогла встать с постели.

Медленной, шаркающей походкой она подошла к магическому зеркалу и посмотрела на себя полумертвым взглядом. С той стороны зазеркалья на королеву ведьм смотрела несчастная незнакомка, совсем не похожая на владычицу целого мира, какой она была пару дней назад. Зазра уже давно научилась не обращать внимания на телесные повреждения. Они были болезненны и неприятны на вид, но довольно быстро проходили. Но вот глаза незнакомки Верховной ведьме совсем не нравились. В них плясала полусумасшедшая опустошенность, потерянность, замкнутость. Это не глаза королевы, а скорее побитой потасканной бродяжки, потерявшей всякую надежду на исправление сложившейся ситуации.

Зазра отвернулась от зеркала. Она Астрэ. Она подобна богам. С ней нужно считаться.

Кулаки ведьмы сжались и длинные черные ногти впились в ладони.

В дверь постучали. В покоях появилась Гарпиша – старая слепая ведьма. Она одна осмеливалась входить к королеве после посещений Повелителя.

– Владычица, – поприветствовала Зазру старуха.

Гарпише, наверное, перевалило уже за сотню лет. Когда-то она являлась приближенной прежней Верховной ведьмы, но была разжалована и отправлена в изгнание за предательство. Ашдот выжгла глаза Гарпише и превратила ее в Опальную, вынудив влачить жалкое существование. Судьба столкнула принцессу ведьм и слепицу почти двадцать лет назад, когда первая пробиралась по полуразрушенной темной лестнице в недрах старого оплота, а вторая поджидала ее там, за не имением лучшего закусывая пауками и мокрицами. На той мрачной и грязной лестнице они заключили договор, благодаря которому Зазра ускорила свое воплощение в Астрэ, а Гарпиша получила завидное местечко у подножия трона Владычицы мира. Но теплоты в отношениях им этот факт не принес.

– Пришла полюбоваться на меня? – злобно спросила королева. Она стояла спиной к дверям.

– Ты Астрэ, моя королева. Тебе не к лицу подобные заявления. Илибри – большое счастье для всех нас! Ведь наш Повелитель может войти далеко не в каждый мир.

Гарпиша прошествовала вглубь покоев. Зазра резко повернулась к старой ведьме.

– Не смей, поучать меня, Опальная.

– Я уже давно не Опальная. Ты вытащила меня…

– И отправлю обратно, если потребуется! – гнев Зазры клокотал у нее в груди.

Гарпиша равнодушно пропустила угрозу мимо ушей. Подобные слова она слышала уже не раз. Несмотря на взаимную неприязнь, слепица занимала прочное положение в Обители. Все дело было в страшной клятве, данной некогда Зазрой. Исунурон! Не преступив ее, королева не могла причинить значимого вреда старухе. Поэтому сейчас слепые бельма Гарпиши бездушно уставились в разбитое лицо Астрэ. Они не излучали ни страха, ни покорности, и этот факт еще сильнее бесил королеву.

– Я хотела удостовериться, что наша королева жива, а Повелитель не переборщил с утехами, – обыденно заметила Гарпиша.

У Зазры вырвался нервный смешок. И он притушил гнев в душе Верховной ведьмы. Конечно, до поры – сейчас она не могла ничего сделать с Опальной. Видят боги, как бы ей хотелось заточить вконец охамевшую слепицу в Клетку! И вдоволь насладиться страданиями невыносимой старухи! Но Зазра понимала, что для этого время еще не пришло. Да и Гарпиша еще могла на что-нибудь сгодиться.

– О, нет. Он не переборщил, – ответила королева, трогая кончиком языка подживающие губы. – Послезавтра к вечеру я появлюсь в тронном зале.

Королева не любила показываться на публике раньше, чем заживет последняя ссадина. Иногда она думала, что если бы ей не приходилось столь часто заживлять на себе следы не бережного обращения Повелителя, то она могла бы выглядеть моложе. Она могла бы выглядеть гораздо ближе к своим тридцати трем годам.

– Мне нужно еще Артхарока, – властно продолжила Зазра. – Я хочу зачарованную ванну. И пришли мне пару пленников-мужчин. И чтобы достоинства у них были побольше.

– Будет исполнено, моя королева, – поклонилась Гарпиша. – Приятно видеть тебя прежней.

Старуха удалилась. В последний момент она задержалась у дверей, словно хотела спросить что-то. Но затем передумала и ушла. Зазра не стала раздумывать над этим. Перед приходом Опальной, в ее голове зародилась некая интересная мысль. И ее следовало хорошенько обдумать.

Спустя минуту служанка принесла большой кувшин с Артхароком. Весь прежний запас королева уже опустошила, ведь колдовской напиток расходовался вдвойне быстрее, когда она столь активно восстанавливалась.

Затем последовала ванна, наполненная смесью крови и молока, и сдобренная целительными чарами. Зазра величественно возлежала в ней, держа в расслабленной руке кубок в Артхароком. Длинные шелковые занавеси на время отгородили королеву от мира, и единственным звуком, который долетал до нее, был шепот океана. Но против такого собеседника Астрэ как раз ничего не имела. Ее тело, наконец-то, расслабилось и обрело покой. Волосы Зазры разгладились, перестав походить на безобразный колтун. Зачарованная ванна вытянула всю боль из ее покалеченного нутра, заживила ссадины на коже и склеила уголки губ.

Спустя пару часов королева почувствовала себя значительно лучше. Она ощутила прилив сил. Это было явным признаком ее скорого выздоровления. А значит пришло время для развлечений!

Когда Верховная ведьма вышла из ванны, пленники уже ждали ее. Люди. Короли или герцоги – простолюдины к ней не попадали. За время правления Зазры, в подвалах Обители их скопилось великое множество. Знать даже содержали в весьма приличных условиях. Специально, чтобы эти вельможи не растеряли всю глубину собственной важности. Иначе с ними было бы не интересно.

Зазра подошла к мужчинам. Некогда – напыщенные франты, теперь значительно присмирели. И все же в их глазах читались отблески былой гордыни. Конечно, и в лучшие времена этих двоих было сложно сравнить с ее избранником, которого она ненавидела. Но это было лучше, чем ничего.

Глаза королевы загорелись зеленым кровожадным огнем. Пленники в страхе отшатнулись. Зазре захотелось смеяться, когда потемнели их штаны. Астрэ видела перед собой не лица людей, а один, до боли знакомый ей лик.

Она дотронулась до одного из мужчин, и его глаза загорелись нестерпимым пламенем. Месть! Ненависть! Похоть! Он набросился на второго и сорвал с него одежду. Какое-то время пленники боролись, а затем первый одолел, оказавшись сверху, и воздух прорезал жалобный крик второго. Околдованный человек неистово сопел и рычал, как животное. Его жертва беспомощно трепыхалась под ним, издавая унизительные болезненные вопли.

Зазра, хохоча, смотрела на представление, которое сама и устроила. В ее глазах оба человека имели одно и то же лицо. От увиденного душевная боль отпускала ее, и она чувствовала себя отомщенной. Хотя бы отчасти. К своему удовольствию Астрэ отметила, что Гарпиша выполнила ее просьбу касательно размеров.