Проклятие для ведьмы 2: Дочь ведьмы

– Так нельзя, – прошептала она себе под нос. – Надо идти дальше. Мама хотела этого.

От родного слова сердце Руни сжалось, и слезы вновь подступили к глазам. Девушка встала и двинулась дальше, перешагивая через упавшие стволы деревьев. И все же ее словно что-то держало, мешая идти. Наконец, она остановилась и посмотрела назад. Неуютный пейзаж ответил ей холодным дыханием замершего леса. Снег здесь сошел совсем недавно. Птиц было почти не слышно. Руни сделала нерешительный шаг в обратном направлении, когда где-то совсем неподалеку хрустнула ветка.

Девушка моментально присела и укрылась за стволом ближайшего дерева. Подозрительные звуки больше не появлялись, но она была уверена, что здесь есть кто-то еще. Кто-то шел за ней.

Необходимо было уйти с этого злосчастного места и найти укрытие. Как назло, деревья дальше становились все реже и спрятаться в них не представлялось возможным. Руни предпочла двинуться на запад – ведь именно туда они с матерью хотели свернуть, когда планировали свой поход.

И до этого еле слышные, птицы окончательно умолкли. Руни понимала, что хорошим признаком это служить не может. Она тихонько двинулась, уходя влево, и не забывала смотреть в оба. Почти по-пластунски она добралась до соседнего дерева, затем скрылась за небольшим пригорком и оказалась возле сравнительно молодой осины. За кустом жимолости открывался вид на небольшую прогалину, после которой лес начинался опять – уже погуще. Возможно изначально Руни взяла немного западнее и оказалась гораздо ближе к Диким Дебрям, чем она думала. А может быть это был все тот же, уже опостылевший, Ларьянмар… Девушка притаилась за кустом, обдумывая свое положение.

Людей они с матерью не видели уже несколько дней. С одной стороны, это ни о чем не говорило, поскольку места здесь были не слишком людные и в лучшие года. Суровый Ларьянмар никогда не славился особым гостеприимством. И если в сердце королевства еще встречались довольно большие города, то на окраине, да еще рядом с Дикими Дебрями, лишь дорога служила легким штрихом цивилизации. Здесь не сохранилось даже давних построек – ни постоялых дворов, ни конюшен, ни таверн. Лизийский тракт вился, соединяя две страны и только – ничего лишнего. По нынешним временам вид он имел заброшенный и обветшалый, и, конечно, Руни не рискнула в открытую идти по нему, предпочтя обойти по лесу.

Но с другой стороны, отсутствие людей могло говорить об опасности. Дикие звери, болезни, разбойники или ведьмы. Отчего ветка хрустнула, а птиц умолкли? Руни помнила, как мать заботливо укрывала ее кипами мха, маскируя на дереве. Она очень боялась, что кто-то найдет ее. Кто?

Девушка предпочла бы не получать ответа на свой вопрос, но вдруг этот некто что-то сделал с ее мамой? В любом случае ей стоило как можно скорее спрятаться, чтобы потом по следам найти того, кто здесь ходил. Руни должна превратиться из жертвы в охотника и постараться найти Марижу. Но для этого ей нужно было рискнуть и преодолеть открытое пространство.

Стараясь не шевелить ветви жимолости, девушка двинулась в избранном направлении. Она побежала, пригибаясь. Быстрая, как лань, Руни нырнула под сень деревьев и тут же угодила в чьи-то похотливые объятия. Раздался дикий гогот. От страха она закричала и забилась, не в силах вырваться из множества рук.

Спустя мгновение первый испуг Руни прошел. Холодный пот покрыл ее спину и шею. Она старалась сохранить свои силы, пока орава мужиков в затасканных одеждах забавлялась, перекидывая ее друг другу.

Это была западня. Она попала в ловушку, изначально предпочтя самый легкий выбор. Запад. Дикие дебри. Более густой лес. И пятнадцать бродяг кидают и лапают ее, развлекаясь. И она совсем ничего не может сделать, чувствуя себя безруким и безногим бревном, брошенным на милость волн в океане.

– Все! – закричала она. – Хватит!

Но они только смеялись, и не думая останавливаться. Чужие гадкие руки трогали ее, задерживаясь в самых нежных местах. Когда очередной бродяга алчно причмокнул губами, больно сжав ее груди, Руни поняла, что еще немного и игра в мячик им надоест. И придет время для другой игры, более жестокой и кровавой, которую она едва ли переживет.

– Стойте! – крикнула она опять. – Я согласна! Согласна!

Эти слова застали врасплох ее мучителей. Руни получила возможность немного осмотреться и отдышаться. Мужчин было около пятнадцати. Все грязные и косматые, в засаленных штанах и куртках, с ножами у пояса и с кастетами. Настоящие разбойники, бандиты, живущие за счет обирания и без того несчастного населения.

– На что ты согласна? – маслянисто сверкнув глазами, спросил один из мужиков. На голове он носил повязку грязно-бурого цвета и от него ужасно воняло. Он тряхнул девушку, чтобы она не медлила с ответом.

– На то, чем молодая девушка может одарить такого воина как ты! – ответила Руни, стараясь выглядеть уверенно, и добавила к своим словам улыбку. Она надеялась, что именно улыбку, которой можно привлечь внимание мужчины, а не кривую вымученную гримасу, наползшую на лицо от безысходности.

– И чем же ты можешь одарить меня? – спросил разбойник в повязке, придвигаясь к ней вплотную. В его глазах загорелся темный огонек похоти, который Руни прежде уже не раз видела в глазах мужчин, проходя мимо.

Непроизвольно девушка сделала шаг назад и тут же натолкнулась спиной на стоящего сзади другого бродягу. Он обхватил ее бедра и крепко прижался сзади. Тот что в повязке в свою очередь не оставил между ними совершенно никакого расстояния. Оборванец прошелся руками по ее животу, скользя вверх, и остановился на груди, совершая какие-то непонятные движения. Руни застыла, как истукан, боясь пошевелиться. Краем глаз она видела, как напряглась оставшаяся часть мужчин, как они притихли и будто бы к чему-то приготовились.

Паника подступала, стремясь лишить ее последнего крохотного шанса на спасение. Усилием воли девушка заставила себя дышать ровно. Она не должна показывать страх, иначе ход с мнимым согласием перестанет работать. Все вернется к неконтролируемой свалке, в которой ей не выжить.

Если Руни все правильно определила, то она стояла лицом к главарю. На него и стоило делать основной упор. Она заставила себя податься к нему и даже положила руки ему на плечи, слегка обняв. Терять девушке было нечего, и тут ей в душу закралось лихое веселье, добавив озорную искринку ее сияющим, как льдинки, серым глазам.

– Я расскажу тебе, – сказала она игриво, понизив голос. Руни склонилась к нему еще ближе и что-то заворковала в его заскорузлую ушную раковину.

На физиономии главаря расплылась распутная ухмылка. Девушка им попалась на редкость красивая. Высокая и стройная, гибкая и сильная, с длинными волосами, заплетенными в тугую косу. У нее были выразительные брови и красные сочные губы. Ее серо-стальные глаза обрамляли длинные черные ресницы. Ее выпуклости были так плотно прижаты к нему, что мешали соображать, как следует.

– Она моя! – крикнул он и оторвал Руни от себя, чтобы она не висла на нем. Бродяга продолжал держать ее за руку, так крепко сжимая, что девушке пришлось прикусить губу от боли.

– Не наглей, Эрч! – гаркнул тот, что прежде обнимал Руни сзади.

– Я теперь главный и имею право! – завопил в ответ Эрч.

– Ты не главный! – последовал не менее громкий ответ.

«Не главный?» – пронеслась паническая мысли в голове Руни.

– Он отказался от нас, когда пришла проклятая! – отрезал Эрч. – Я всегда замещал его. Я главный!

– Это не дает тебе права на девицу, – веско бросил бородач справа. – Она общая.

В душе Руни все опустилось. Вновь ей не повезло, главарь оказался мнимым, не способным отстоять свое желание.

И все же по молодости и неопытности она недооценила ту силу вожделения, которую оказалась способна вызвать. Юное создание, невинное в своей красоте, было чем-то столь же редким, сколь и ценным. Эрч понял, что зарвался, но и отступить не мог.

– Она моя! – рявкнул он. – Когда я наиграюсь с ней, то одам ее вам. Но перед этим все будет по-моему. Кто не согласен, может доказать мне свою правоту ножом и кастетом!

В доказательство серьезности намерений главарь обвел своих людей свирепым взглядом. Его вызов никто не принял. Казалось этот компромисс если не удовлетворил, то хотя бы утихомирил банду. Руни вздохнула немного свободнее. Кажется, у нее появилась небольшая отсрочка, чтобы придумать, как выпутаться из передряги.

С этого момента поведение разбойников несколько изменилось. Развлечение отложилось на какой-то срок, и они стали вести себя более собранно и спокойно, насколько это вообще возможно среди таких бродяг и отщепенцев. И все же, когда Руни ловила на себе их мрачные тяжелые взгляды, ей становилось не по себе.

Вся компания двинулась на северо-запад. Эрч так и не отпустил ее руки, волоча за собой и заставляя поспевать. У Руни мелькала мысль дернуть руку и убежать, но девушка понимала, что это лишь ускорит ее погибель. Эрч держал слишком крепко, а вокруг стояло много деревьев, среди которых быстро не побежишь. Оторваться и спрятаться от пятнадцати мужчин одинокой девушке было почти невозможно.

Руни думала о своем ноже. В запале страстей, когда разбойники поймали ее, они не подумали обыскать ее. В этом была их ошибка и ее надежда на спасение. Девушка надеялась, что они будут идти достаточно долго, чтобы начало темнеть. В темном лесу затеряться гораздо легче. Ей нужен был шанс.

Спустя сто шагов Руни поняла, что очередной ее надежде не суждено сбыться. Они пришли на стоянку разбойников. По всему было видно, что обосновались они здесь совсем недавно. Несколько человек сооружали навесы. Один готовил на костре похлебку.

Не говоря никому ни слова, Эрч поволок ее в дальний конец лагеря. Отчаяние вновь подступило к Руни. Как же она была беспечна и самоуверенна. Будто жизнь ничему не научила ее. Просто родители очень любили дочь и всегда оберегали. Даже ценой своих жизней. Слезы навернулись на глаза девушки. Она вполне могла одолеть ополоумевшего от желания главаря, но что ей делать с остальной бандой? Никто не поможет ей, никто не придет. Никому она не нужна. Только маме, но ее больше нет рядом.

Вдруг Руни подумала, что едва ли желала бы своей матери прихода сюда. Даже вдвоем они бы не отбились. Сейчас скорее Руни нужна Мариже, чем наоборот. Ей придется как-то выбираться, если не ради себя, то ради мамы.

Тем временем Эрч притащил девушку к своему лежаку – куску мешковины, наброшенному на замызганные тряпки, в которых еще можно было узнать фрагменты женской одежды. Руни передернуло от отвращения. Лагерь отсюда прекрасно просматривался, и ни для кого не было секретом, что на этом лежаке сейчас будет происходить.

– Давай, – Эрч дернул ее за руку, призывая присоединиться к нему на «ложе любви».

– Здесь? – дрогнувшим голосом спросила девушка. – Мы же хотели, чтобы все было по-особенному. Давай отойдем подальше!

– Не заговаривай мне зубы, девка! Это и есть по-особенному. С особенным мужчиной, ведь ты так говорила? – осклабившись спросил он.

На этом его терпение лопнуло, и Эрч сильно дернул ее к себе. Но перед этим, пытаясь быть поласковее в его понимании, главарь немного ослабил хватку, и Руни в последний момент смогла выдернуть руку. Тут же она ощетинилась ножом и напала на него, приставив лезвие к горлу. Сердце девушки гулко колотилось, кажется у самого горла, но она старалась не показывать своего страха.

– Сейчас на нас не смотрят. Мы пойдем дальше в лес, – сказала она тихо, перемещаясь к нему за спину. – И ты будешь вести себя хорошо.

– А если нет? – спросил он. – Убьешь меня?

– Давай проверим, – предложила Руни, надавливая на острие.

– Я понял, – сказал он, моргнув. – Но куда же ты отправишься? Там нет ничего.

– А теперь ты не заговаривай мне зубы, Эрч. Тебя это не касается.

Они двинулись, постепенно скрываясь в чаще леса. Но чем дальше шли, тем сильнее росло беспокойство Руни. Главарь задерживал ее, от него следовало избавиться, чтобы убежать и спрятаться, как следует. Однако вопреки заверениям, решительность девушки отнюдь не заходила так далеко, чтобы зарезать человека, пусть и такого негодяя, как Эрч.

– Мои ребята скоро захотят узнать, куда мы направились, милашка. И что-то подсказывает мне, что догонят они нас очень быстро. И что ты будешь делать тогда? Кажется твой план оказался ненадежен.

– Заткнись! Лучше подумай, что не бывать тебе главарем, после того как девушка заставила тебя подчиняться. Дважды!

– Гадина! – выдавил, задетый за живое, Эрч.

– Молчи, если хочешь жить, – пригрозила ему Руни, и они продолжили свое медленное продвижение.

Лихорадочно думая, что же ей делать, Руни пришла к решению. Это было опасно и глупо, но иначе девушка не могла поступить. Она понимала, что лучшим выбором могла стать только смерть бандита. Он несомненно заслужил ее. Руни вспоминала грязные тряпки, бывшие некогда женской одеждой и думала о своем шансе на спасение. Все кричало о том, чтобы прикончить главаря. Но она не могла.

– Остановись, – сказала она. – Стой на месте и не двигайся пока я не скажу. Дернешься, и я проткну тебе почку, понял?

Эрч остановился. Девушка медленно убрала нож от его шеи и присела за массивной корягой, вполне годящейся на роль дубины. Она не сводила глаз со своего пленника и все же не смогла среагировать достаточно быстро, когда он развернулся, обрушив кулаки ей на голову.

От ударов Руни почти отключилась. Ее тело оказалось безвольным и обездвиженным, все виделось как в тумане.

– Тварь! – произнес Эрч с ненавистью и пнул беззащитную девушку ногой в живот. – Думала обхитрить меня.

Он плюнул смачным плевком на нее и принялся взваливать Руни на плечи. Боль от удара затопила сознание девушки. Какое-то время она боролась просто за возможность сделать вдох.

Довольно быстро Эрч принес ее назад в лагерь и бросил на землю рядом со своим лежаком.

– Наворковались, голубки? – спросил бородач, что спорил с ним раньше.

– Еще нет! – заносчиво ответил главарь. Он не мог допустить, чтобы добыча ушла у него из-под носа. – Она все еще моя. Когда наиграюсь, отдам – таков был уговор.

– А отделал ты ее знатно!

– По всему видать – она осталась довольна! – сказал кто-то из толпы подошедших поближе разбойников и все мерзко загоготали.

– Чем Осталась Довольна? – раздался вдруг за их спинами звучный мужской голос. Не услышать угрозу в нем было невозможно, тем более, что разбойники прекрасно знали, кому он принадлежал.

Толпа расступилась, явив взору Эрча высокого плечистого человека в весьма поношенной одежде странника. Главарь шумно выдохнул, выдав смесь страха и раздражения.

– Мей! Чего тебе опять надо? Наши пути, кажется, разошлись не так давно.

– Наши пути никогда не сходились, Эрч.

– Как жаль, Мей! – деланно огорчился разбойник. – Тогда что же тебя привело к нам опять?

– Девушка. Она нужна мне, – сказал странник бесстрастно.

– И мне! – в притворном удивлении воскликнул Эрч. – И всем моим ребятам. Как же нам поделить ее? Я знаю, как! Сомневаюсь, что ты переспоришь моих людей, Мей. Поэтому предлагаю тебе свалить отсюда, пока я добрый и даю тебе такой шанс!

Мей усмехнулся. Впервые за время разговора его лицо оживилось и стало понятно, что этот человек красив как-то особо, по-благородному. Этого впечатления не могли испортить ни плохая компания вокруг, ни старая одежда, ни печать прожитых лет.

– А ты у них спросил – они будут со мной драться? – уточнил он и оглядел всю банду, битую им уже не раз.

Мей развел руки в вопросительно-приглашающем жесте, но никто на него не откликнулся. Наоборот некоторые молодчики даже скромно отступили подальше. Их сволочная жизнь была им дороже какой-то девки и тем более амбиций Эрча. Потихоньку они стали скрываться среди деревьев. В итоге осталось всего несколько человек, которые стояли ближе всего, но и они вскоре отошли, не желая стоять на дороге.

Эрч понял, что проиграл. Даже злоба и уязвленное самолюбие не могли его заставить сразиться с этим человеком. Эх, не бывать ему главарем разбойничьей шайки! Ну, да и ведьмы с ними!

– Ладно, – сказал он, поджав губы. – Забирай.

– Нет, Эрч. Давай вернемся к моему вопросу, – вкрадчиво сказал Мей, подходя ближе. – Что ты с ней сделал?

Мужчина приблизился и склонился над девушкой. На бродягу-разбойника он не обращал никакого внимания, словно того и не было. Оказавшись так близко к Руни, Мей замер в нерешительности. Он не мог заставить себя коснуться ее, будто некое табу запрещало ему сделать это. Когда Мей протянул руку, чтобы убрать волосы с лица девушки, в его движении сквозил непонятный трепет. Эрч молча наблюдал за всем этим, стараясь не выдать своего удивления, хотя в его голове появился ряд вопросов.

Мей откинул косу с лица Руни и немного повернул ее, чтобы разглядеть. Девушка выглядела плохо. Лицо белое, как мел, на висках выступили бисеринки холодного пота. Дышала она едва заметно.

В глазах Мея заплясала ярость, и когда он поднял голову, Эрч от страха попятился. Странник наплывал на него как грозовая туча – медленно и неотвратимо.

– Мей… Я… не знаю. С ней все будет хорошо. Я не трогал ее, если ты понимаешь, о чем я… Только немного присмирил и все… Ну, Мей… Ты же меня знаешь… Мы твои заветы ни-ни…

Мей не отвечал новоявленному главарю банды разбойников. Страннику было довольно того, что он увидел. Вкупе с прошлыми прегрешениями Эрч перешел некую черту, и теперь все его слова теряли смысл, даже если он был.

Эрч уткнулся спиной в дерево, его ноги и нижняя челюсть дрожали от ужаса. В глазах Мея он видел собственную смерть. Способность связно выражать свои мысли и просить о чем-то изменила разбойнику. Он стал сродни бессловесной твари, хозяин которой вдруг решил окончить ее жизнь.

Мей нанес единственный удар в живот, от которого внутренности бродяги словно разорвались и их окатила огненная волна боли. Кровь отхлынула от лица Эрча. Его глаза неестественно расширились, а ноги подкосились, и он рухнул на колени, хватая ртом воздух. На лице главаря вдруг отразилось удивление. Он не мог сделать вдох, словно кто-то напихал глины ему в грудь и живот. Эрч падал. Падал в бесконечную тьму смерти, падал до тех пор, пока она окончательно не приняла его в свои объятия.

Мгновение Мей постоял над мертвым разбойником. К облику странника постепенно возвращалась присущая ему невозмутимость. Он смотрел на груду грязного тряпья и человеческую падаль. Ему не было жаль. Мей развернулся и пошел к Руни.

ГЛАВА 3

Ей снился покой. Покой, которого она никогда не знала. Ей снились места и люди, которых она никогда не видела, но ее почему-то это не удивляло. В этом сне все казалось таким естественным, таким правильным и определенным. Ей снилось лето и простор ромашкового поля. Она бежала, но не от кого-то, а навстречу чему-то прекрасному. Навстречу своей жизни, такой молодой и замечательной, полной ярких красок, хороших людей и счастливых событий…

Руни очнулась и поняла, что давно наступила ночь. Она лежала, заботливо укрытая, а поблизости потрескивал небольшой костер. Было очень тихо. И спокойно. Не только в окружающем мире, но и, как это ни странно, во внутреннем. Девушка не помнила, как оказалась здесь, и даже не пыталась вспомнить, чтобы не потерять такое приятное чувство умиротворения, поселившееся во всем теле. В руках, ногах, животе и самое главное в голове. Руни хотелось вновь забыться, чтобы раствориться разумом в тихом и прохладном мраке весеннего леса. Ощутить его чистоту и свежесть, и тишину, не нарушаемую ничем, кроме безобидного и даже уютного потрескивания костерка.

Некоторое время девушка так и пролежала, слушая тишину спящего мира. Она смотрела в оранжевые сполохи огня, и тот словно вычищал ее разум. Через некоторое время ее глаза закрылись, и Руни погрузилась в невесомую дремоту, которая постепенно углублялась, превращаясь в крепкий и безмятежный сон.

С другой стороны костра на нее смотрел Мей. Девушка не могла видеть его против света, но именно его непререкаемую защиту ощутила как спокойствие внутреннего и внешнего миров.

Мей смотрел на нее, и в его душе оживали веяния прошлого, от которого он почти отказался. Он стал другим человеком, изменившись неузнаваемо. И все же глядя на Руни, странник понимал, что некоторые вещи на свете остаются непреложны вне зависимости от его желаний или возможностей. Она была здесь, она была рядом. Живое доказательство всего, от чего он много раз отрекался, и к чему возвращался вновь, терзаемый на протяжении многих лет.

Настало утро. Не несмелые предрассветные сумерки, а полноценное начало дня, наполненное солнечным теплом и светом. Руни проснулась свежая и отдохнувшая. Легким напоминанием пережитого была почти незаметная головная боль. Некоторое время девушка просто лежала, пытаясь соотнести окружающую обстановку с последней запомнившейся картинкой из вчерашнего дня. Вокруг было тихо, банда головорезов исчезла, да и вообще она находилась в совсем другом месте. Лес похож, но не более.

Руни села на своей постели и осмотрелась. Она увидела незнакомого человека напротив. Он спал, прислонившись спиной к дереву. Судя по всему, он сторожил ее всю ночь… Но кто он? Один из бандитов Эрча? Не похож. Руни пока еще не до конца пришла в себя, чтобы сказать точно, в чем это выражалось. Голова начала болеть сильнее.

Она попробовала встать, но тут же приземлилась обратно. Оказалось, что ноги были неспособны держать ее. Прежде такого с Руни не случалось. Она вспомнила, что Эрч ударил ее. Вихрь непрошенных воспоминаний словно набросился на нее. Мама. Засада. Ее страх быть растерзанной бандой разбойников. Ее побег. Ее неудавшийся побег.

Девушка вновь посмотрела на спящего мужчину и увидела, что он вовсе не спит, а внимательно на нее смотрит.

– Кто ты? – спросила она тихо и почувствовала, как гулко забилось сердце от волнения и страха. Она его не знала, и, хотя он ей вроде бы ничего плохого не сделал, это еще ничего не значило.

– Друг, – просто ответил он. – Твоя мать послала меня, чтобы тебе помочь.

– Мама? – спросила она в замешательстве и совсем растерялась. – Но как она узнала, что я в беде? И где она?

– Она не знала, Руни.

– Знаешь, как меня зовут? – ее губы задрожали. Просто обычно они с матерью чужим людям не называли своих настоящих имен.

– Конечно, знаю, – сказал он, и в его голосе послышались едва уловимые нотки раздражения.

– Так где она? И кто ты?

– Я Мей. Я друг твоих родителей.

– Мей? – задумчиво спросила она. В ее мыслях блеснуло воспоминание: ей одиннадцать, они с матерью и отцом живут небольшом лесном домике и надеются, что здесь их никто беспокоить не станет. Но однажды приходит незнакомый человек. Он рослый и плечистый, его лицо красиво, а волосы темны. Она запомнила его серо-стальные глаза, которые с напряжением смотрели на нее.

У Руни было слишком много вопросов, требующих ответа, но главным был один:

– Что с моей мамой?

– Она жива, Руни. Она здесь…

– Здесь?! И ты молчал!

Девушка вскочила, но пошатнулась и схватилась за голову. Мей помог ей приземлиться обратно. Некоторое время Руни боролась с приступом тошноты и зудящим роем вопросов, на которые ей требовались ответы. Где мама? Если она здесь, то почему не приходит к ней? Если она не приходит, значит с ней случилось что-то плохое? Что же с ней? Может, она умерла?

– Она умерла? – выдавила из себя Руни, стараясь удержать слезы и содержимое своего желудка внутри.

Мей бережно поддерживал ее, а затем удобно усадил, прислонив к дереву и укутав одеялом. Все это время она с тревогой ждала ответа.

– Пока нет, – сказал он как-то удрученно, и Руни совсем сникла.

Мей занялся костром. С помощью еще тлеющих углей ему довольно быстро удалось воскресить огонь. Все его движения были очень лаконичны и верны, а лицо сосредоточенно.

– Она без сознания и очень плоха, – сказал он, навешивая котелок с водой над костром. – Если ты повернешь голову, то увидишь ее.

Пока Мей выливал в котелок что-то из маленького флакончика, Руни несмело повернула голову и увидела сверток. По-другому назвать это было невозможно, и не скажи Мей, что это ее мама, девушка ни за что бы не определила в этом свертке очертания человека. И тем не менее они были. Марижа стала такой маленькой и скрюченной, что у Руни заболело сердце. Мать лежала неподвижно. Совсем. Если бы Мей не сказал, что мама жива, девушка бы поверила в ее смерть.

– Мама, – выдавила она пропавшим голосом. – Мама…

Руни заплакала. Снова и снова она звала мать, но та оставалась неподвижна.

– Выпей это, – сказал Мей, поднеся ей свежеприготовленный отвар.

– Это поможет тебе исцелить голову, – ответил странник на невысказанный вопрос девушки.

Руни выпила беспрекословно. Она находилась не в том состоянии, чтобы задуматься о возможных последствиях. И, честно говоря, сейчас ей было абсолютно все равно что с ней сделает этот человек, который назвался другом ее родителей, и из-за которого умер ее отец.