Метаморфоза Германа Хаски. СОМНИЯ

– Что значит… последнем военно-научный комплексе? – перебил я. – Где я могу найти других людей? Мне нужна их помощь! Где врач? Ты хоть понимаешь, какую чепуху сейчас несешь? Боже мой, где я действительно нахожусь? У меня дома семья, дети, мне срочно нужно домой!

– Я – человек, чем я могу помочь Вам? Что-то с моими ногами… Нам действительно нужен врач, но связь… В последнее время связь работает просто отвратительно. Вы точно не из медицинского персонала? Боже, как же болят мои ноги! – вновь простонал он, сбиваясь с мысли. – Куда подевался мой инженерный робот?

– Где люди… Остальные люди?! – происходящее вокруг вызвало у меня вспышку гнева.

– Часть колонии покинуло станцию в связи с грядущей миссией. Если Вы сможете связаться с остальным персоналом или установить с ними контакт – пришлите сюда бригаду врачей, кажется, со мной что-то не так…

Неожиданно мы услышали приближающийся скрип и скрежет, доносящийся со стороны бетонного темного коридора за стеклянной стеной, который все это время был для меня под табу неизвестности. Роковой звук нарастал, внушая трепет. Стеклянные глаза Томаса обратились ко мне, прежде чем его страх передался мне интуитивно.

– Прячьтесь, скорее прячьтесь! – спохватился Томас. – Он идет! – сказал робот, пытаясь отползти под кушетку, на которой находился я.

– Кто идет? Да что здесь происходит! О чем это ты, Томас? – растеряно спрашивал я, вслушиваясь в ритмичное щебетание металла.

Роковой удар, нанесенный точно разъяренным Тором об металлическую дверь, разделяющую нас. Загадочное существо, вызывающее трепет моего спутника, не заставило себя ждать. За ним последовал и второй удар, от которого металлическая панель двери немного исказилась, вдавливаясь внутрь помещения. Томас судорожно пытался скрыться от незваного гостя, не прекращая оповещать меня о том, чтобы я спрятался. Третий удар оказался настолько сильным, что стеклянная пластина, служащая своеобразным окном в коридор, покрылась выпуклыми трещинами, но продолжало держать натиск разъяренного монстра. Обычное стекло лопнуло бы под такими громоздкими и сильными ударами, разлетелась на сотню маленьких кусочков, либо выпало бы монолитной пластиной, склепанной между собой. Не знаю, что двигало мной в тот момент, кроме страха – одного из главных человеческих чувств, спутников эволюции, благодаря которому, как мне иногда казалось, наша раса смогла пережить опаснейшие моменты собственной многотысячной истории, когда на пути могли встретиться не только дикие кровожадные животные.

Ужас поглощал меня. Обернувшись, я интуитивно старался найти место для собственного самосохранения, убежища, в котором смог бы пережить неприятное столкновение. Позади койки Томаса, под которой пытался скрыться мой товарищ по несчастью, были длинные шкафчики для личных вещей персонала, напоминающие те, которые были у нас в школе, только гораздо больше. И, открыв один из них, я протиснулся в него, закрывая за собой тонкую алюминиевую дверцу, оставаясь в кромешной темноте.

Спустя время, прожитое на станции «Глезе», пережив несравнимые ни с чем испытания собственного разума, испытания морали и преодоления панического страха перед невзгодами пребывания на военно-научном комплексе, я лишь догадывался о трепещущей картине расправы, произошедшей в первый день моего пробуждения. Казнь Томаса Ванста, именно так мне хотелось бы наименовать события того злополучного дня. И вот, прячась в темном шкафчике, стараясь не выдавать свое местоположение тяжелым дыханием, я пытался прислушиваться к каждому шороху, гулу легкого сквозняка, перебойному дыханию освещения, но поначалу слышал лишь нарастающий и ритмичный скрежет.

Этот неприятный звук, грубые тяжелые шаги, сопровождающиеся монотонным лязгом металла, все нагнетал. Ближе и ближе подбиралось непонятное существо, не сбавляя отмеренного ритма. С каждой секундой незваный гость приближался к ложе Томаса, под которым пытался скрыться несчастный робот, пока тот неожиданно не закричал, да завопил так, словно его раздирал сам Дьявол.

– Прошу! Не надо! Не надо! Помогите! Мне больно! – молил Томас.

Оставаясь за тонкой алюминиевой дверцей, я растворялся, точно незначительная крупица, в животном обволакивающем страхе. Не передать словами дорогому читателю, насколько мне было страшно ощущать расправу в нескольких шагах от себя, не в силах противостоять или помешать этому преступлению. Душераздирающий крик Томаса Ванста, робота, который представился мне инженером, живым существом, развивался на сотни миль. Меня пробирала дрожь, тяжесть паники непреодолимым комом давила на меня изнутри. Что было сил я закрыл свой рот ладонью, едва умещаясь в узком шкафчике, дабы не издавать ни звука, который мог бы привлечь внимание и к моей персоне. Прекрасно помню, как хотелось провалиться под землю, раствориться в невесомости, лишь бы скорее это закончилось. Мысли о том, кто же мог прийти за этим безобидным роботом и доставить ему столько страданий, лишь усугубляли бурлящий ужас во мне. Дошло до того, что я просил Господа Бога помиловать своего товарища по несчастью, которого, казалось, раздирало тысяча демонов, мучая его в роковой агонии.

«Мог ли робот чувствовать боль? Думать, что он живой человек? Боятся за свою жизнь, как боится любой смертный, обреченный лишь на одну попытку в этом невероятно опасном мире, где смерть может поджидать тебя за каждым углом», – эти мысли клубились в моей голове, пока я был нежеланным свидетелем настоящей пытки.

Являлся ли Томас разумным или пустой игрушкой, железной марионеткой в чьих-то руках – такие вопросы еще долго были покрыты пеленой тайны, которые мне еще предстояло раскрыть.

Сам факт того, что робот, машина, имитация жизни может иметь самостоятельный интеллект – такая неоднозначная дилемма всплывала в моей голове еще не раз, пока я прибывал на «Глезе». Человечество, переступая эту черту, едва ощутимую возбужденным сознанием изобретателей, вновь обременило себя грехом, за который и должно было поплатиться незамедлительно. В народе, зачастую среди неверующих, часто сравнивали Господа Бога и Дьявола, проводя параллели между их коварными деяниями. Агностики и атеисты складывали легенды о том, что Творец погубил куда больше людей, чем Властелин Тьмы, которого верующие люди боялись куда сильнее, нежели Отца своего. В свою аргументацию они вкладывали как мифы о Великом Потопе, так и прочие сказания, изложенные в святой литературе. Что интересно заметить, Библией, как исконным писанием, зачастую больше владели не те, кто верил в Великого Творца, а те, кто всячески оспаривал его существование. Чем больше я прибывал здесь, тем быстрее меркла всяческая вера в высшую силу, трактуемую различными народами совершенно по-своему. Но, тем не менее, это вера – нескончаемые надежды на лучшее, без которых мне было не обойтись, переживая все невзгоды своего воистину тяжелого путешествия.

И теперь, переступив мнимую грань между дозволенным, люди теперь не только овладели корыстной властью над жизнью и смертью, продлевая ее искусственным путем, а так же породили расу, всячески превосходящую расу народа людского. Есть ли отличие между искусственным человеком и человеком от плоти и крови – я решил для себя уже давно, прежде чем начал кропотливую работу над собственным дневником памяти. Но порой эту грань между жизнью и ее качественным аналогом отличить гораздо труднее, чем это можно себе представить.

Время тянулось так, словно оно кружилось проклятым вихрем вокруг расправы над моим товарищем – Томасом Ванстом. Его крики, несчастные мольбы остановиться, помочь ему, навсегда сохранились темным пятном в моей памяти, отчетливо и бесповоротно. Они продолжались, казалось, бесконечно, пока неожиданно не смолкли. Когда голос Томаса утих, этот скрежет, гул металлических волокон, постепенно начал угасать, все пуще растворяясь во мраке. И пережидая некоторое время, с трудом переводя дыхание и набираясь смелости выглянуть наружу, я осмелился открыть дверцу.

Медленно подтолкнув ее вперед, дверца отворилась с немного поскрипывающими подлыми протяжными нотами, которые однозначно выдавали мое присутствие. Отнюдь не разум, а страх двигал мной. Все мои опасения мигом подтвердилось, когда я увидел то, что осталось от Томаса. Его непропорциональная голова, откинутая на несколько метров прочь от туловища, из которого еще больше торчали оголённые провода, была грубо оторвана и изувечена. А из его механической шеи, которая все еще поворачивалась в разные стороны, точно в мучительных судорогах, вытекала темная густая жидкость, следы которой уже были вполне знакомы мне. Как я уже писал ранее, эту черную субстанцию я обнаружил незадолго до знакомства с Томом. И вновь увидев ее, решил, что это машинное масло – своеобразная кровь этого робота, которая текла по его искусственным венам, снабжая конструкцию необходимым топливом.

Дверь, хоть и была сильно искорежена после штурма неизвестного создания, пытающегося проникнуть к нам с необузданной силой, вновь была захлопнута. Вид массивных ставней, как и самой дверной пластины, казались непоколебимыми. Пробраться через них или даже взломать не представлялось мне возможным. Существо обладало недюжинной мощью, сравнить которую мне было совершенно не с чем.

Все это время, пока я находился здесь, казалось бы с час, я пережил колоссальное потрясение до ужаса, который так и не отпускал меня ни на минуту. И я действительно удивлялся, как это я еще не упал в обморок. Я ведь совсем не молод.

Меня немного трясло от пережитого ужаса. Глаза нервно осматривались вокруг. Я чувствовал неровное и волнительное сердцебиение в своей грудной клетке. Вспомнив о наставлении Анны, девушки, которой удалось связаться со мной, я поспешил снять с Тома его браслет, задней мыслью считая это мародерством. Ознакомившись с моей историей, кто-то может посчитать меня жалким воришкой, но в свое оправдание скажу следующее: когда тобой двигает желание всячески продлить свою жизнь, а главное выжить – любой разумный человек (привет инстинкт самосохранения!) пойдет на все, лишь бы это осуществить.

Вскоре ловкими манипуляциями, перебирая магнитные заклепки, я смог отстегнуть этот гаджет, а после примерил его к своей руке. Размер браслета, некогда принадлежащего Томасу, регулировался с помощью кожаного широкого ремня, как на магнитах, так и на обычных застежках. Данное устройство, которое было рекомендовано неизвестной девушкой, вышедшей со мной на связь, прекрасно расположилось на моем левом предплечье. В длину оно было не больше десяти сантиметров, а в ширину около шести, едва превышая своими пропорциями ладонь крупного мужчины.

– И как работает эта штуковина? – выразил я свое недоумение, не в состоянии включить прибор.

Вскользь я бросил взгляд на искореженную дверную пластину, прежде чем умудрился плюхнуться в кресло за компьютерным столом, где немного перевел дыхание, напряженно разглядывая останки механического робота. Воспоминания о его предсмертном хрипе – муках, выраженных в душераздирающем крике, не давали мне покоя. Все-таки был ли разум Томаса – самосознанием? С какой-то стороны, необходимо понимать, что все мыслящие существа на этой планете определенно демонстрируют свою целеустремленность, осознавая окружающий мир, в котором они могут пребывать. Все животные в той или иной степени проявляют когнитивную функцию: они управляют своими психическими ресурсами, как восприятие или воздействие сознания. Каждое животное в ходе своего жизненного пути проявляет целостность и индивидуальность, а человечество и более – сознает само себя, как собственный безграничный разум, так и тело, ресурсы которого способны на многое. Наконец, все животные могут испытывать страдания или сопереживать страданиям других. И все эти доводы, упорядоченные догмы науки, в частности психологии, были связаны и с Томасом. Этот робот, как показалось мне, испытывал страдания, пытался осознать себя, хоть и делал это бесповоротно ошибочно, выдавая себя за несуществующую, казалось, личность.

Прошло несколько минут, прежде чем я смог придти в себя. Выход, как мне показалось в тот момент, из этого медицинского отсека был лишь один – туда, куда ушло это существо, монстр, не знающий пощады. И когда я подошел к механической двери, немного вдавленной внутрь, я не смог сообразить, как ее открыть. У нее не было ни ручек, ни задвижек, к которым я настолько привык, что не мог различить иные способы взаимодействия с подобным механизмом. Тогда я начал на ощупь обследовать эту дверь, время от времени прибывая во мраке. Лампа циклично меркла, оставляя меня в кромешной темноте небольшой период.

Опуская подробности бесчисленных попыток выбраться, следующее, что я предпринял, будучи узником этого помещения – попытки, лишь попытки выбить стекло, которое оказалось в разы крепче, чем я предполагал ранее. Сколько бы я не бился об него, всячески проклиная несуразное положение дел, результатов это не давало.

Время шло, а я все не мог додуматься о том, как же мне пройти дальше, пока не обнаружил рядом с дверью, буквально в полушаге, тусклый зеленый скан, похожий на считыватель штрих кодов, расположенный прямо на стеклянной стене. Над ним была небольшая инструкция, едва различимая наклейка, которую я тут же принялся изучать, вдаваясь во все детали. В ней было написано следующее:

«Внимание! Если ваш табельный браслет остался без питания, то Вам немедленно нужно подзарядить его. Каждый сектор нашего комплекса оборудован несколькими зарядными устройствами, которыми Вы обязаны воспользоваться незамедлительно. Для повышения уровня безопасности, двери на разных секторах открываются только при взаимодействии Вашего браслета со сканом. Не пытайтесь с помощью силы открыть двери. Не оставляйте детей без присмотра. Со всеми вопросами можете обратиться к инженерной станции номер пять.»

– Вот оно что… – выразил я вслух свои мысли. – Мне нужно зарядить этот браслет… – бурчал вполголоса я, констатируя данный факт.

Опираясь на инструкции, я незамедлительно принялся искать единственный возможный способ зарядить свое наручное устройство, которое, по моему первому впечатлению играло важнейшую роль во взаимодействии с местными механизмами, в том числе и дверными пластинами, преграждающие мой дальнейший путь. Выбраться наружу – первостепенная задача, которая воодушевляла меня, заставляя бороться с едкой скверной страха. Прежде всего, мне хотелось прильнуть в объятья своей супруги, рассказать касаемо всех ужасах пережитого кошмара. Как поживает Рината? Беспокоится ли она за меня? Объявила ли меня в розыск? Вопросы колко беспокоили меня, все пуще поторапливая.

Мой взгляд бегал по помещению в поисках необходимого, кочевал с одного неоднозначного объекта до другого, мимолетно изучая его, пока не остановился на небольшом красном шнуре, болтающегося у стены, за шкафчиками сотрудников. Данный провод был выделен яркой желто-красной лентой, вмиг привлекшей мое внимание. Бинго! В считанные секунды я приблизился к драгоценной находке. И когда я примерил этот провод к своему гаджету, подключая его в один из доступных разъемов, то на экране моего устройства вспыхнула красная батарея с надписью «Соединение установлено, идет зарядка». Надпись быстро пропала, и спустя мгновение экран переменил изображение, представляя мне начальное окно для использования данного гаджета. Благодаря яркому дисплею, даже в мгновения, когда освещение вновь померкло, я мог различить ближайшие ко мне объекты, как шнур, бетонную стену. Пока длилась зарядка, я пытался ознакомиться с управлением новоприобретенного устройства. Неожиданно мои холодные губы обронили еще одно непривычное словосочетание – последний военно-научный комплекс. Это были слова Томаса, что глубоко засели во мне. Что же это могло значить? Его слова, посыл его речи не сразу уселись в моем сознании, остепенившись только после пережитого шока. Искренне каясь перед читателем, я заявляю о своих наивных надеждах, о неразумных действиях и попытках отторгнуть истину происходящего, которая казалось злополучной сказкой. Я терялся в догадках, не в силах отличить реальность от вымысла, и все, что я мог решить для себя окончательно: желание выбраться как можно скорее. Моя семья, моя семья определенно ждет меня, – думалось мне.

Изучая электронное устройство на своей левой руке, я обнаружил на нем множество непонятных для меня приложений, предназначенных для своего бывшего владельца – инженерного робота. Когда я попытался открыть привычный браузер и выйти в интернет, то обнаружил полное отсутствие связи и включенных точек доступа на комплексе. Проблема моего поколения заключалось в том, что мы, наивные обитатели каменных джунглей, полностью зависающие от всех удобств современности, уже бессознательно опирались на, казалось бы, бесконечные ресурсы интернета, пользуясь им при любой возможной необходимости. А стоило это сокровищу иссякнуть, как это было теперь, то мы – мастера, настоящие профессионалы в поиске и обработке информации терялись в пучине своих мыслей и догадок, оставаясь без всякой возможности принять правильное решение.

Единственной полезной находкой, обнаруженной мною тогда, была встроенная карта «Глезе» и для удобства ознакомления с данной рукописью, я приложу копию к приложениям. Позже я неоднократно пытался составить подробную карту данной местности, вырисовывая ее до мельчайших деталей.

Комплекс был выстроен в форме буквы «Т». Где центральное ядро, куда я держал путь в поисках Анны (и дальнейшего выхода, разумеется), было в самой середине сооружения. Каждая станция на этом военно-научном комплексе, как мне показалось тогда, имела свое предназначение, несмотря на то, что часть комплекса была открыта несколько позднее начала его использования, но об этом несколько позже. О размерах всего сооружения, опираясь лишь на карту, представленную в глубинах гаджета, толком судить я не смог. Достоверно было известно, что крупных помещений было десять (нумерация начиналась с нуля), а выходов, не считая аварийных, и того меньше. Мои координаты в тот момент никак не отражались на яркой картинке, и о своем местоположении, как и о многом другом, я мог лишь догадываться.

Спустя время мое новое электронное устройство было заряжено на полную мощность. Небольшой символ в виде батарейки, который предстал в крайнем углу карманного монитора, горел зеленым пламенем, полностью заполнив процентную шкалу. Плавно отключив провод от портативного гаджета, я двинулся в сторону дверной пластины, монолитного железного бруска.

Хоть речь связавшейся со мной девушки была отрывиста и не понятна, то и дело обрываясь на полуслове, я усвоил ее наставления о том, что мне следует прибыть к девятой станции, где возможно, представлял я, будет ожидать дальнейшая помощь, как в виде полиции (мне столько хотелось им высказать), так и в виде медицинского персонала (самочувствие у меня было нестабильное, но изначальная слабость после пробуждения сходила на «нет»).

Я двигался вперед, лелея себя мыслями о скором воссоединении с любимой семьей, изнуренной после моего долгого отсутствия.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Теперь, когда у меня был доступ к управлению дверьми, выход через которые осуществлялся только с помощью виртуального ключа, я поспешил скорее добраться до Анны. Сейчас она была для меня своеобразным символом спасения, огоньком, что горел во мне надеждой выбраться, маяком, освещающим пучину неизвестности, вспененными волнами захлестывая меня. Подбежав к скану своего устройства, которое я в дальнейшем буду именовать как «браслет», я прислонил его к красноватому свету, исходившему от сканера неподалеку дверного проема. Клетка, сдерживающая меня здесь, больше не казалась серьезной преградой. Спустя мгновение помятая дверь потянулась вверх (что было неожиданно, подобные технологии были явно чужды мне) и передо мной предстал длинный темный коридор, освещенный тусклыми лампами, которые гнездились под высоким бетонным потолком, покрытым влажным налетом. Местами скопление влаги собиралось в таком объеме, что они громоздкими каплями падали прямиком в низ, образуя мутную лужу, вокруг которой, благодаря благоприятным условиям, начинал разрастаться карий грибок.

Робко выглянув из медицинского отсека, стараясь не издавать лишнего звука, я осмотрелся. По правую руку от меня серый коридор уходил в густую темноту, да так, что видимость кончалась метров через десять, а по левую я заметил лик света в самом его конце, точно островок безопасности, вокруг которого торжествовала буря. Где-то в глубине, в чертогах моей потаенной души, казалось, я чувствовал чье-то присутствие здесь, словно наваждение настоящего зла. И подобная осторожность была совсем не излишней: существо, погубившее Томаса, все еще было на свободе. Я машинально двинулся навстречу небольшому отблеску света, опираясь, как мне показалось, на сырую и скользкую стену. Шаг мой был быстрый, однако зачастую я спотыкался о заржавевший металлолом или мусор, неряшливо оставленный посреди моего пути. То и дело слева от меня мелькали идентичные отсеки, комнаты, в одной из которых мне довелось пробудиться после мимолетного и загадочного сна: все помещения были оборудованы несколькими медицинскими койками, шкафчиками для персонала, компьютерным оборудованием. Вглядываясь через толстое устойчивое стекло, в одной из таких медицинских отсеков я обнаружил еще одного робота, который располагался на одной из таких коек. Он едва отличался от машины, которая представилась мне Томом (инженером по его словам), но имел свои специфические различия: он был полностью из белого металла, имел более пропорциональное тело и мог похвастаться более компактными конечностями. Не вооруженным взглядом было видно, встречая уже вторую модель локальной робототехники: каждая имела собственное назначение, русло, необходимое человечеству.

Убегая вперед своего повествования, сообщу о следующем своем наблюдении: следов присутствия людей, а не остатки великой цивилизации, мне так и не удалось обнаружить долгие часы моего пребывания здесь, плутая по зеркальным копиям помещений, не капли не отличавшихся друг от друга. Иногда я набирался смелости в пол голоса позвать на помощь, но делал это недолго. Озираясь по сторонам, я боялся именно того, кто смог посягнуть на робота Томаса, который уверенно твердил мне о своем существовании «во плоти».

По мере пребывания на шестой станции, которую я именовал, как медицинский корпус общего назначения (станция предполагала обслуживание поврежденных ИИ, а так же палаты жизнеобеспечения для персонала военно-научного комплекса), мне попадались и закрытые помещения: двери зачастую были заблокированы на цифровой замок. Через толстые прозрачные стекла я наблюдал лишь кромешную темноту, что мрачным эхом клубилась в подобных отсеках. Сквозь бремя темноты невозможно было отличить ничего, кроме очертаний предметов, схожих между собой. Любопытства ради, я пытался проникнуть в некоторые из палат. Однако сканы у таких дверей не считывали мой браслет, виртуальный ключ, отказывая мне в доступе. Цифровой замок был неприступен. Тогда это казалось чрезвычайно глупым, что мое устройство не имеет возможности открывать передо мной все возможные пути, заставляя двигаться только в определенном направлении. Мышь шла по заданному маршруту, следуя положенному курсу без отклонений. Я чувствовал себя грызуном, на котором ставят эксперимент, наблюдая за каждым движением подопытного. С какой-то стороны, я и оказался им.

– Здесь есть кто-нибудь? – крикнул я, неожиданно услышав грохот во мраке позади себя. Шум доносился из противоположного конца коридора, откуда я удалялся. – Меня зовут Герман Хаски! Кто здесь? Вы можете мне помочь? – настороженно спрашивал я.

Ответа не последовало. Нарастающий скрежет вновь одарил меня своим визитом, предвещая надвигающуюся беду. Похожие щебетания металла уже были знакомы мне, и не на минуту не усомнившись в действительности исходящих лязгов железа, я нервно отступил назад, продолжая вглядываться в темноту. Немного оцепенев, я окрикнул еще несколько раз незваного гостя, прежде чем смог отличить нечеловеческие контуры. Между нами, как мне могло показаться тогда, было не больше сотни метров и с каждой секундой моего бездействия это расстояние сокращалось, оставляя мне все меньше шансов на выживание. Это был Он. Монстр медленно двигался в мою сторону, точно притаившийся хищник крадется к своей жертве. Металлический скрежет, кряхтение, отдаленный отзвук скрипящего железа, все нарастал. То, что двигалось на меня, медленно и томно ковыляя на одну из конечностей, не отвечало на мои вопросы. И чем ближе Оно подходило ко мне, тем больше я убеждался, что передо мной не человек, а невиданное существо, изнуренная машина, потерявшая контроль над искусственным интеллектом. Железный шепот окутал меня, и с несколько мгновений я не мог пошевелиться. Надвигающаяся железная туча источала роковой ужас.

Преодолев могущество страха, овладевшего мной, я смог противостоять кромешной агонии. Развернувшись, едва не поскользнувшись от резкого рывка, я принялся бежать навстречу свету, в конец длинного, нескончаемого коридора. Я бежал так, как не бегал никогда в своей жизни, чувствуя за собой леденящие плети погони. Если еще с час назад любое движение давалось мне с невероятным трудом, одурманенное состояние и слабость уже оставались далеко позади. Инстинкты подхлестнули меня, вдохнув силы в мое пробужденное после спячки тело. Медицинские помещения мелькали по левую руку от меня, и все чаще в них царила темнота: отсеки были отключены или вовсе были заблокированы для тех людей, которые не имели привилегированного доступа.