Метаморфоза Германа Хаски. СОМНИЯ

– Анна? Там все хорошо? – испугался я. – Полиция и спасательная группа уже прибыла? Да где же все! Где остальные люди?

– Я все объясню после… Вызовите меня из комнаты… И помните: я жду Вас на станции девять!

Сигнал прервался, стоило моей спутнице договорить.

Подчиняясь рекомендациям Анны, молниеносно я поднялся и проследовал по коридору, где расположились жилые помещения влиятельных людей, «сливок» и ведущих ученых военно-научного комплекса. Стараясь поймать взглядом фамилию Стоун, я вглядывался в каждую информационную табличку, располагающуюся на дверях соседних комнат. Что интересно, так это имена. Она были самыми разнообразными: здесь собраны фамилии со всех уголков нашего света, от англо-саксов до славян.

– Томми Браун, Клаус Фишер, Максим Ахматов… – читал я вслух.

Немного позже я заметил комнату Стоун, которая находилась через несколько помещений по соседству. Именно через ее спальню по плану Анны я должен был попасть к Вудстоку, преодолев вентиляционный лабиринт. Дверь в ее комнату была приоткрыта, а табличка небрежно держалась лишь на одном гвозде. Изначально в мою голову закрались мысли о том, что и эта комната была подвержена взлому, как и те, что встречались мне в противоположном жилом блоке. Однако, стоило мне заглянуть внутрь, как эта теория сразу рассеялась, ведь никаких признаков мародерства не было подмечено. Личная комната Эмми Стоун была нетронутой, где все вещи педантично расположились на своих местах, точно по вымеренной линейке: даже на прикроватном столике книги были выложены ровной башенкой, а под пустым стеклянным стаканом располагалась бархатная салфетка. Лишь небольшая пелена пыли, что проникла в это помещение, подсказывала мне о том, что и в этой комнате владельца обнаружить не удастся, сколько бы времени я не провел в ожидании или нудном вызове ее устройства, стараясь дозвониться через персональный гаджет.

Жилое помещение Стоун было куда просторнее, чем стандартные жилые комнаты, в которых я побывал ранее. А самым большим открытием, точно бесценным сокровищем, сделанным мною тогда, было настоящее окно, сквозь которое сочилось солнечное тепло. Возможно для многих моих читателей, не знающих бремени той поры, когда привычные вещи являются лишь пережитком прошлого, как, например – солнечный свет, дарующий элементарное тепло, наличие такого новшества, как окно – привычное дело. Но после многочисленных пустышек и искусственных оконных рам, стеклянных солнц или прочих обманок, после многочисленных часов плутания в мрачных лабиринтах увидеть реальный мир, вырваться навстречу которому было наиболее важно. И наконец, он предстал передо мной: ослепляющий белый горизонт.

Сквозь стекло, чья толщина была куда массивнее, чем могло показаться изначально, сочился благородный белоснежный свет. Ярким потоком, точно бурное течение, стремился он навстречу своему зрителю. Немного погодя, стоило мне подойти поближе, радуясь солнцу, точно ребенок, я застал всю картину происходящего вокруг комплекса «Глезе», казалось бы, покинутого людьми: под кристально чистым лазурным небом царила бесконечная и суровая зима, захватившая под свой властный контроль все земли прямиком до горизонта. Здесь царил север, повиливая плетями едкого пронизывающего холода. Кроме белого снега, нагроможденного толстым слоем так, что верхушки деревьев едва показывались, виднелось лишь чистейшее девственное небо. И, словно в ледяной пустыне, больше ничего не попадалось мне на глаза. Я старался отличить следы цивилизации на белом полотне, но все мои попытки были тщетны. Моему взору, одурманенному чувством надежды и всесильной любви к семье, не попадались ни отголоски цивилизации среди бескрайних просторов севера, ни зацепки, которые бы помогли определить собственное местоположение.

– Что же здесь происходит… – мое разочарование сменилось гневным припадком, и я что было силы начал биться об стекло, кулаками стараясь разбить оковы военно-научного комплекса. Оно даже не пошатнулось.

Потребовалось время, чтобы я смог собраться с силами и продолжить то, зачем явился в эту комнату изначально. Мой взгляд начал метаться по помещению в поисках вентиляционной шахты, но прежде я заметил письменный стол Эмми Стоун, на котором взгромоздилась огромная кипа документов, которая мгновенно привлекла мое внимание. Любая зацепка, крупица информации, ускользнувшая от меня, как показалось мне тогда, могла помочь мне в моем дальнейшем спасении. Когда же я подошел к ее столу, то обнаружил несколько прочитанных, слегка помятых писем, подписанных неким Юджином, чье тело я обнаружил ранее. В моей памяти тогда прекрасно запечатлелся этот молодой человек и то, как он погиб, подписывая себя на невероятный грех. С детства меня воспитывали должным образом, поэтому я принялся читать чужие документы, лишь найдя себе оправдание. Моя любознательность одержала вверх. В нем было написано следующее:

«Эмми! Сегодня в честь открытия нового военно-научного комплекса, нашего нового дома, я хотел бы пригласить тебя за наш стол. Мы с ребятами с радостью будем видеть такую очаровательную даму рядом. Алекс, грузчик со станции склада, смог выкрасить коллекционное вино, которое мы собираемся дегустировать в этот день. Натуральный виноград, урожай двадцать пятого года. Возможно, этот полусухой нектар является последней бутылкой, которую мы сможем попробовать в своей жизни: уж слишком дорогое нынче удовольствие подобного характера. Никакая химия не заменит живой продукт, а синтезированное вино явная подделка. Твой Юджин».

Видно было, что письмо перечитывалось не раз: виднелись многочисленные складки, неловкие отпечатки и прочие мельчайшие детали. Под этим посланием лежало следующее, отправителем которого служил тот же Юджин Гокер:

«Эмми! К нам поступили новые роботы. Теперь не только медикам дали возможность побаловаться с новыми игрушками, но и таким смертным, как я. Освоить их было довольно просто, но после долгого контакта начинает болеть голова. Если мы сможем увидеться, то дай знать. Тебя совсем не видно в свободное время, оставь работу ненадолго. Твой Южин»

В третьем и последнем письме, найденным мною на письменном столе Эмми, написанное тем же человеком, я прочитал следующее:

«Эмми! Я так и не получил ответа, но знаю, что ты все читаешь. Сегодня после второй смены я подожду тебя на выходе вашей станции. Сегодня обещали хороший день (если подобную погоду и можно назвать хорошей, то только такую), поэтому я хочу тебе кое-что показать. Захвачу с собой парочку новых Земных скафандров, не вы их придумали? Наши сопряжения с новыми роботами проходят успешно, дневное рабочее время пролетает мимолетно, многие ребята не хотят прерываться, радуются новым приобретениям. Теперь они проводят весь день за своими машинами. Я думаю, если бы ни потребности, они бы не отключались. Остальное расскажу вечером, столько всего интересного. Твой Юджин.»

Чтение последних инициалов автора было прервано резким скрежетом откуда-то сверху, что заставило меня насторожиться. Звук был такой, точно громадная баржа, мчащаяся на полном ходу, протаранила прибрежный хребет выпирающих скал, которые скрывались за фронтом бушующих вод. Металлический рев. В напряжении, замерев от протяжного воя металла, длившегося не более нескольких секунд, я мысленно подчеркнул для себя очевидный факт: в пучине «Глезе» всегда нужно быть настороже. В противном случае, не следуя ряду правил, твоя жизнь, не стоящая здесь, казалось бы, чего-то ценного, остановится. Постепенно затихая, звук рассеялся так же скоротечно и резко, как и появился. Я вновь остался в сумрачной тишине и одиночестве, окутывающей меня.

Лишь убедившись, что мне не грозит опасность, я аккуратно отложил прочитанные письма в сторону, после чего продолжил изучать содержимое стола доктора Эмми Стоун. Однако единственной полезной находкой оставался лишь ее необычайно тонкий диктофон, забитый часами голосовых аудиосообщений. Решив, что автобиография девушки, записанная на электронное устройство, однозначно скрасит мое пребывание здесь, я отложил его в один из своих нагрудных отделений: теперь, помимо средства самообороны – пистолета, я владел еще и диктофоном. Небольшой гаджет нырнул в складку кармана, едва не утонув в нем.

Кроме писем, конечно, я находил и другие документы: различные распечатки, чертежи, схемы. Правда, к сожалению, содержание той или иной бумажки ничего не говорило мне, вводя лишь в заблуждение. Даже наличие высшего образования передового университета едва ли облегчало мое знакомство с технической документацией доктора Эмми Стоун, которая, как и я, была инженером. Конечно, были и знакомые моменты, но все точки соприкосновения для меня касались лишь теорией, применения на практике, без должного опыта, я не представлял.

Я понимал, что времени задерживаться на подобных мелочах у меня не оставалось, но честно говоря, не представляю, что заставило меня обратить внимание и повернуть свой любознательный взгляд в сторону небольшой отдельной комнатки: помещения ванной. И точно следуя за манящим рокотом судьбы, распутывая клубок многочисленных загадок, я двинулся именно в ванную комнату. Мне попалось крайне тесное помещение, которое ничем не выделялось среди однотипных зеркальных ванных, что я встречал раньше, разгуливая по «Глезе», точно по парку аттракционов, ища что-нибудь интересное. Единственное, что увлекло меня – зеркало, которое на комплексе было, казалось бы, в новинку: нигде я не встречал цельных зеркал, все они, как одно, вероломно было разбиты. Посмотревшись в него, я был подвергнут удивлению, да так, что попятился назад, теряясь в догадках. Казалось бы, что с один миг, небольшое мгновение, которое окончательно укоренилось в моей голове: в своем отражении я не увидел себя. Передо мной предстал другой человек. «Галлюцинация?», – подумал я, прислоняясь к своей щеке. Сначала мое отражение издалека было монотонно белым, но подойдя ближе, прищурившись с несколько секунд, не веря собственным глазам, я наконец увидел Германа Хаски, которого я запомнил в последний раз. Наконец я увидел себя: ухоженные белокурые волосы, легкая щетина, небольшая, но заметная родинка над левым глазом, выделяющая меня из любого мужского коллектива. Я видел себя ровно таким, каким запомнил в тот день, когда собирался в гости к моему давнему приятелю Тесле, построившему самую коварную машину в моей жизни, благодаря которой, как уже может догадываться мой читатель, я оказался здесь. Интересно, что же случилось с моим другом после того, как я покинул его, разочаровавшись в его эгоцентричном эксперименте, посягавшим на человеческое бессмертие. Цель его опытов казалось недостижимой, невозможной.

Что касается своего внешнего вида, так это то, что одет я был в потрепанный темный жилет, однозначно не приходившийся мне по размеру, да мои темные проеденные молью джинсы, имеющие не одну заплатку, болтались на ногах. Остальных вещей, как в которых я находился, так и мелочей – ключей от дома, мобильного телефона и опустошенного бумажника, не было и в помине. Подобная утрата могла показаться мелочью, учитывая факт моего заточения среди заброшенных лабиринтов военно-научного комплекса «Глезе», за стенами которого царствовала ледяная вьюга.

Когда я выходил из ванной, то почувствовал вибрацию моего электронного браслета, являющегося главным атрибутом на этом комплексе. Я моментально ответил на звонок.

– Герман? Вы уже на месте? – говорила Анна весьма четко.

– Анна? – я был рад слышать ее голос. – Нет, я сейчас полезу в шахту.

– Герман, сильные перебои электричества могут прервать нашу связь в любой момент. Боюсь, в данный момент я не смогу исправить технические неполадки… Вы уже обнаружили вентиляционную шахту?

– Да… – замешкался я, рассматривая массивный железный люк, за которым скрывался необходимый туннель. – Анна? Здесь необходимы инструменты, которых у меня нет под рукой. Вентиляционный люк необходимо как-то взломать.

– Что? – немного погодя ответила моя спутница.

– Я говорю, что не знаю, как проникнуть в эту шахту. Тут железная дверца. – оценивая, твердил я

– О! – выдавила она, поразмыслив. – Это не является проблемой. Потяните на себя как можно сильнее… – сигнал нашей связи слабел. – Я верю в Вас, Герман… Поторопитесь, кажется… О! – вновь напряженно выдохнула она. – Кто-то пытается проникнуть на станцию… выламывая… Герман, я заблокирую аварийные эвакуационные двери, это ненадолго… Следуйте дальше, нам дорога каждая секунда. – сказала она, прежде чем отключиться.

Даже без названных имен, я понимал: это был Рейдж. Необузданный монстр, кошмар военно-научного комплекса, встреча с которым обращалась в агонию, как для любого механического создания, считающего себя живым, так и для любого незваного гостя «Глезе». Убегая вперед, заявлю о том, что подобных гостей, каким был я – судьба искушено бросала в объятьях этого разъяренного железного зверя, и никому еще не удавалось добраться так далеко, куда смогу зайти я, воодушевляя себя мыслями о самом дорогом, что было в моей жизни – семье. «Рината, я люблю тебя», – повторял я вновь и вновь.

Оказавшись перед сетчатым металлическим люком, через который, казалось бы, сочился свежий воздух в это помещение, я не представлял, как смог бы демонтировать его без необходимых подручных инструментов – той же циркулярной пилы или простого лома. И слепо последовав совету Анны, я схватился за выступающие края этой дверцы. Собрав все усилия, я потянул его на себя. Все мои силы были обращены против этого люка. Вскоре металлический скрежет, как громкий выкрик одинокого ворона, разлетелся по комнате: вентиляционная защита оторвалась от стены. Открыть, точнее, выломать дверцу оказалось гораздо проще, чем могло показаться раньше. И, поставив ее неподалеку, подтянулся к широкому гнезду, которое находилось на уровне моих плеч. Это была одной из немногих моих побед.

Глубоко выдохнув, радуясь собственному успеху, незамедлительно я забрался в шахту. Я был одновременно обескуражен силой, с которой смог преодолеть препятствие, а так поражен знаниями (и хитростью) Анны о сохранности вентиляционного люка: он мог едва держаться. В недрах вентиляционного лабиринта я оказался в кромешной темноте. Мгла обвивала меня вокруг, точно змея, желающая сдавить свою цель, обездвиженную добычу, наблюдая за ее муками. Вовремя вспомнив про свое снаряжение, я поправил фонарик на моем плече так, чтобы луч света попадал прямо передо мной. Я полез вперед, теснясь в этом небольшом проходе. Так я полз несколько минут, постоянно сталкиваясь с неожиданными поворотами и развилками, многие из которых ввели не только по горизонтали, но и по вертикали. Был бы я более ловким, имел бы я меньшие габариты, то преодолел бы этот путь куда быстрее. И, уткнувшись в очередную металлическую решетку, сетчатый люк перед собой, что есть силы, выбил его. Преграда с шумом отлетела.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Оказавшись в комнате доктора Вудстока, преодолев тоннель вентиляционной шахты, я попал в самое комфортабельное и обустроенное помещение, которое только могло мне повстречаться во всем жилом блоке. Все вопросы о повышенной защите этой комнаты, как ее излишняя «уединенность» от колорита локального пролетариата, дополнительные меры безопасности, осмотревшись в роскошном владении ведущего инженера, хозяина сектора 7—061, отпали мгновенно. На канонично бетонных полах были постелены ковры (подобные встречались мне лишь как музейные экспонаты) оформленные в греко-римской тематике, на которых стояли прозрачные чаши, наполненные морским гравием, где помпезно красовались искусственные растения: к потолку устремилась пышный свод крупных лилий, распускались бутоны благородных голландских тюльпанов, благоухали яркие розы. На фоне французского окна во всю стену, едва прикрытого роскошными бардовыми шторами, узор которых напоминал древнее англосакское знамя, по периметру помещения можно было застать книжные стеллажи, застекленные тумбочки, за которыми скрывались едва ли бесценные сокровища – настоящие произведения искусства. Через толстое оконное стекло проглядывала нескончаемая ледяная стужа, завораживающая метель. Ко всему прочему, в комнате весело несколько картин выполненных в масле: на одной из них, как мне показалось, была изображена семья доктора Вудстока, а на другой их родовой герб. Помимо роскоши, здесь находился и рабочий уголок: компактная домашняя лаборатория расположилась по правую руку от меня. На нескончаемо длинном трехъярусном столе, обустроенным десятками ящиков, разместилось множество различных устройств, сопряженных со стационарным персональным компьютером Вудстока. Здесь громоздилась и фоторама с изображением спутницы доктора, компактный 3D принтер, печатающий различные элементы из любого доступного материала, цифровой микроскоп, в рабочей группе которого расположилась связка пробирок, внутри которой был лишь густой мрак.

С таким арсеналом, по большей части перечисление которого было бы излишним, доктор Вудсток, думалось мне, всегда имел доступ к работе. Фантазируя, можно представить, что именно здесь зарождались гениальнейшие плоды его творения, сокровенные разработки, которые зачастую становились не только открытием для всего комплекса, но и для остального мира в целом. К примеру для дорогого читателя, раскрывая завесу величайшей личности Вудстока, как ученого и куратора всего сообщества, сообщу что робототехника, развивалась именно под его началом. Мне уже доводилось встречаться с несколькими его проектами, в частности и изувеченным Томасом, сущность которого, в тот момент мне была еще не ясна. В своей жизни я повстречал десятки разносторонних личностей, чьи характеры будоражили мое воображение, удивляя своими выходками. Для кого-то нормой поведения и этикета было открыто и непринужденно грубить окружающим (многим женщинам почему-то это нравилось), а для кого-то неряшливо склонять разговоры к мыслям о том, что все замешано на всемирном заговоре или теневом правительстве. Будь Доктор Вудсток одним из таких людей – чудаковатым затворником, который проводит большую часть своего рабочего времени именно здесь, скрываясь от множества любопытных глаз, это бы никак не удивило меня.

По другую руку от меня находилась «жилая зона» этого помещения, где на широкой двуспальной кровати расположился, как я узнал впоследствии, выключенный робот (один из его засекреченных личных проектов), принадлежащий самому владельцу этой комнаты. Из его оцепеневшего рта, едва тронутого налетом ржавчины (влажность здесь была колоссальная) вытекала густая черная субстанция, точно едкая смола, постепенно высыхая на своем пути. Его безжизненный взгляд застилала пустота. Габариты этой машины немного отличались, как от инженерной модели, имеющий более крупный скелет, так и от более компактных медицинских роботов, о которых, кстати, упоминал Томас, маразматически сравнивая меня с одним из них. Размеры этого проекта были прямо пропорциональные человеческому телу: машина была построена по образу и подобию мужчины. Одна из пластин на его сером корпусе плачевно болталась на одном винте, раскрывая внутреннее содержимое механической марионетки.

Я уже упоминал, что для разных слоев персонала, проводящего остатки жизни на военно-научного комплекса «Глезе», были созданы специальные машины, которые помогали им в рабочем быту. Ежегодно выходили новые модификации уже привычных машин. Например, инженерная модель – тяжеловес, необходимый, как для ремонтных работ, так и для транспортировки имущества комплекса, официально имел несколько прототипов. Медицинские машины, необходимые для более точных операционных работ, имели два аналога, первый из которых выполнял функции хирурга, второй служил помощником терапевта, настоящего врача медицинского блока. Но большую часть из роботизированного персонала «Глезе» составляли уникальные индивидуальные роботы, спроектированные разными командами, которыми распоряжался сам доктор Вудсток. Иметь широко функционального робота, способного помочь, как в ходе умственного труда, так и физического – было правилом хорошего тона в любом коллективе. Так и подобная машина, которую мне удалось обнаружить в комнате Вудстока, была в своем роде единственной, а ее дальнейшая специализация базировалась на грамотном менеджменте комплекса – контролировать различные системы, управляя «Глезе» из головной станции.

Медленно, стараясь не издавать лишнего шума, я подошел к покоящейся машине. Наблюдая за ее пассивным состоянием, я сделал выводы о ее деактивации, но когда увидел повреждение шейного отдела, из которого грубо были вырваны провода, окончательно убедился в дееспособности механического создания. Подобная исключительная «рана» (подобные выводы я всегда делаю, опираясь на многоэтапный опыт, пережитый в стенах «Глезе») в этом металлическом теле была фатальной – провода соединяли жизненно важные процессы в искусственном организме. Остановившись, чтобы лучше рассмотреть эту железную марионетку, прислушавшись на мгновение, я различил небольшой шум, похожий на журчание или глухие всплески воды, доносившиеся из ванной комнаты доктора Вудстока.

– Здесь кто-нибудь есть? – обрадовался я, направляясь на глухие отзвуки плеска вод. – Меня зовут Герман Хаски, я не причиню вам вреда! Мне нужна помощь, любая помощь!

Я вытянул руку вперед и оттолкнул дверь ванной вовнутрь помещения, которая легко поддалась. Переступая порог, я вновь сообщил о себе, но никакого ответа не последовало. Ванная комната внешне не отличалась от идентичной, точно зеркальной уборной доктора Стоун. Звук плескания воды доносился из-за закрытой душевой кабины матового темного цвета, через которую разглядеть что-то было невозможной затеей. Подтянув руку к найденному ранее пистолету, я вплотную подошел к черной дверце, прежде чем отворить ее.

– Здесь кто-нибудь есть? Я очнулся в медицинском блоке и нуждаюсь в помощи! – С этими словами я нервно отворил дверцу от душевой в кабинки, когда обнаружил мертвое, уже гниющее тело доктора Вудстока. – Оох… – смутился я от вида разлагающейся плоти.

Это был далеко не первый мертвый человек, найденный мною на «Глезе», однако лик смерти, нависший в состоянии нанести внезапный удар, отнять сокровенную и бесценную жизнь, будоражащее пугал меня. Суицид, очередной суицид в стенах военно-научного комплекса, где нет границ между реальностью и фантастическим вымыслом, сказкой, в которую, расскажи ее мне, я бы не поверил. Находиться здесь далее было крайне неприятным. От ведущего специалиста робототехники и управленца Вудстока осталось лишь гниющее тело. Жалость, неприязнь, отвращение, страх – все впитывалось в меня так же, как и влага в его опухший цветной труп. Определить точное время, да даже приблизительное время его смерти было мне не под силу. Рядом с ним лежало ржавое металлическое лезвие, которым и вскрыли вены. Доктор покончил с собой, не выдержав удары плетей судьбы так же, как и десятки людей здесь. То, что заставило их сделать финальный шаг в своей жизни, поставить жирную точку на своем пути, было феноменальным. И причину их гибели, для своей же сохранности, знать мне совершенно не хотелось. Моя семья бы не простила мне самоубийства – легкого решения любой возникшей проблемы, с которой я привык сталкиваться лицом к лицу.

Выключив воду, я направился к персональному компьютеру доктора, где потратил несколько нескончаемых минут для того, чтобы наладить связь с Анной, услышать дальнейшие инструкции, чтобы убраться подальше от этого места. Мысленно мне хотелось оказаться в родном доме, почувствовал тепло любимых тел. Наконец я дозвонился до Анны.

– Герман? – говорила она. – Подключите… браслет к компьютеру и дайте… удаленное управление и доступ. —

– Но как? – смутился я, не понимая, о чем просит моя собеседница.

Она сделала еще несколько отчаянных попыток донести до меня информацию, повторяя некоторые словосочетания по нескольку раз, пока я хотя бы приблизительно не понял смысл последующих манипуляций. И после нескольких неловких операций с устройством, располагающимся на моем предплечье, мне с трудом удалось установить контакт между гаджетом и персональным компьютером (при включении он закряхтел так, словно задыхающийся старик). Анна быстро перехватила инициативу, а я наблюдал, как двигался курсор мыши, то на мониторе доктора Вудстока, то на браслете. Казалось, она возилась с ним несколько минут, прерываясь лишь на мое подтверждение, которое заключалось лишь в нажатии клавиши «ввод».

Финальным штрихом (для завершения процесса оптимизации) оставалась перезагрузка устройства. Это было весьма трудно. Но я все-таки смог перезапустить свой гаджет. Отчетливо помню, как в голове пробежали мысли о целесообразности своего высшего технического образования. Оно не сделало из меня высококачественного специалиста. Ведь мне было не подвластно даже знакомство с новым устройством, элементарно познавая его многофункциональные стороны. Будь Тесла, мой давний приятель на моем месте, я был уверен точно, что он бы и без помощи Анны смог совладать с этим гаджетом, перепрограммируя его самостоятельно.