Мясник из Грин Лейк

Мне начинало нравиться, как реагирует на все это Пенни. Без сострадания, но и без всплесков руками и стенаний, как же страшно жить. Люди умирают земля вертится. Даже я не научился за годы работы так реагировать.

– Мне кажется, ответ лежит на поверхности. А я его не замечаю. Так же как не заметил убийцу Джоуша.

– Или не хочешь видеть.

– Что значит «не хочу»?

– Отказываешься видеть. Отрицание

Глава 6

– Мистер Фрокайтс. Смерть наступила между четырьмя и пятью часами утра. На шее следы электрошока. Перерезано горло. Передняя брюшная стенка вскрыта, извлечены почки… – агент Скотт монотонно зачитывала результаты экспертизы.

– Орудие убийство такое же, как и других случаях?

– Судя по ранам – да. Артерии на горле повреждены одним ножом. Остальные раны нанесены другим. Как и у остальных. Мясницкие ножи.

– Когда произошло первое убийство?

– Самое старое тело долго пробыло в воде. Больше двух лет. Мы предполагаем, что это первая жертва. – вступил в разговор доктор Шейн.

– Значит, он убивает уже почти три года?

– Возможно и больше. Кто знает, сколько еще тел мы не нашли. Видели что-нибудь подобное раньше?

– Нет. Но могу сказать, что будет тяжело. У него нет особых предпочтений. Мужчины, женщины, белые, черные. Он убивает их, чтобы забрать органы.

– Вы сказали директору Кордону, что это людоед. – Скотт прищурилась.

– Да. У меня есть такой вариант.

– Тогда почему он оставляет другие органы и части тела? Почему бы не забрать все?

– Я, честно говоря, не знаю.

– Вы когда-нибудь сталкивались с подобными преступниками? Думаю, нет. Как и я.

– Что думает ваш напарник, Уилсон?

– Он вообще не думает. Поэтому я позвала вас, Маккинли.

– Агент Уилсон не годиться даже в патрульные, и вы боитесь об этом говорить?

Скотт нахмурилась. – Я позвала вас не для обсуждения агента Уилсона, а для обсуждения мотивов убийцы.

– Простите. Вы проверяли камеры с мест похищения? Свидетели. Есть хоть что-нибудь?

– В том то и дело, что ничего. Преступник действует продуманно. Он не сумасшедший. Он осторожен. Он действует спланировано. Он социопат. Убивает осознанно. Скорей всего и тела оставляет тоже осознано. Чтобы о нем знали, чтобы его искали.

– Это не утешительно.

– Вы можете проверить свои базы. Не проходил ли по вашим делам кто-то похожий…

– И что же он должен ломать? Печи? – я усмехнулся и меня охватила легкая дрожь.

– Работников скотобоен… Были у вас такие?

– Я не припоминаю, но обязательно проверю.

– Спасибо вам, агент Маккинли.

Я не проверил базы. Я игнорировал свою тревогу. Я все еще рылся в стиральных машинках, с таким остервенением, будто от этого зависела моя жизнь. Мне прислали список персонала прачечной мистера Лэндрю. Мои предположения подтвердились. Датсон работал у них уже шесть месяцев. Я записал его адрес и уже собирался выезжать, как вдруг… как снег на голову… Как голубь нагадивший на плечо…

– Агент Маккинли, вас вызывает директор Кордон.

– Директор Кордон, вызывали?

– Да, Маккинли. Не помню, чтобы у нас рабочий день начинался с обеда.

– Простите директор. У меня были важные…

– Вы вовремя не явились на работу, пропустили четыре вызова и должны три отчета. Вы неуправляемы, агент Маккинли.

– Это касалось дела Робертсона…

– Дело Робертсона больше не принадлежит нам. Как и другие. Вы отстранены. На две недели. За невыполнение должностных обязанностей и систематические опоздания. Сдайте значок и оружие.

– Да, сэр.

Я заехал к Полу. Он через зеркальце наблюдал, как сестра делает перевязку.

– Привет. Как самочувствие?

Я и без ответа видел, что хорошо. Порозовел. Наел щеки.

– Иду на поправку. Ты как? Сестра Беккет, рвите пластырь длиннее, пожалуйста.

– Вышел на Датсона, обнаружил, что у нас орудует маньяк каннибал, меня отстранили.

– Что? Как отстранили? За что? – забыл о боли, что он так изображал перед медсестрой, Ротман подпрыгнул на кушетке.

– За правильно расставленные приоритеты.

– Мак… У нас и так нехватка людей. Я бы и сам сейчас вышел на работу, если бы не травмы. Иди к Кордону и умоляй его.

– Я не собираюсь целовать ноги этому куску напыщенного дерьма! Я не смог выехать на вызовы, потому что меня попросила помочь агент Скотт. Два убийства за два дня!

– Мы не работаем с мокрухой!

– Я вышел на Датсона.

– Убийства не в твоей юрисдикции. Ты должен подчиняться приказам, если не хочешь вылететь на улицу.

– Какой вкус у больничной еды? – спросил я.

– Что?! – Пол сморщился и пластырь отлип от его лица.

– Бесполезности. – ответил я и вышел из палаты.

Глава 7

В бюро появляться не стоило. Парни, конечно, пропустят меня по старой памяти, не спросив пропуск, но, если я попадусь Кордону или нашим стукачам, точно не отделаюсь двумя неделями отстранения. Но мне туда было крайне необходимо. Стикер с адресом Датсона я благополучно забыл на столе. А ничего не знающая, о моем отстранении Скотт, ждала меня на еще одно вскрытие. Я проскользнул мимо офиса как мышь. До чего я дожил. Прячусь от собственных коллег за тележками уборщиков.

– Придержите дверь!

Я вскочил в лифт и стал отчаянно бить по кнопке. В закрывающихся дверях показалась аккуратная ножка в бежевой туфле. Это была Бойл. Она с легкостью раздвинула локтями двери и проскользнула в лифт. Как такой хрупкой женщине удается ломать двери и печи?

– Привет! Я от доктора Летсмана.

– Рад тебя видеть Пенни. Встретимся вечером, у меня сейчас вскрытие.

– А можно мне с тобой? – Пенни воодушевленно вжала меня в стенку лифта.

– Конечно нет! Это морг! Тебе вообще нельзя здесь ходить, дальше кабинета Летсмана. – еле выдавил я.

– Тебе тоже. Тебя ведь отстранили! – с укором произнесла она.

– Ты уже знаешь. – вздохнул я. Мне не хотелось вмешивать Пенни в свое дерьмо.

– Твои коллеги сказали. Мог бы и сам мне сказать. – Пенни обиженно отвернулась.

– Я не хочу вешать на тебя свои проблемы.

– Я подожду тебя снаружи. Заодно постою на стреме.

– Пенни… – я не смог сказать ничего против. В конце концов, она права.

Агента Скотт не было. Патологоанатома тоже. Их одноразовые халаты небрежно болтались на спинке стула. Скотт оставила свой телефон. Видимо пришлось срочно выйти. Я постоял у двери. Обошел несколько раз труп. Облокотился на холодильник.

– Пенни! Выйди немедленно.

– Мне стало скучно! – Бойл просунула в двери сначала голову, а затем вошла полностью.

– Тебя могут арестовать.

– У них срочное собрание на восьмом этаже. Я слышала по громкоговорителю. Так что, здесь никого нет.

– А если агент Скотт вернется? Или доктор Шейн?

– Скажешь, что я помогаю. Ты ведь сам говорил, что убийца мясник. А в мясе я разбираюсь. Расслабься. На вот послушай. – Пенни протянула мне наушник. – Доктор Летсман посоветовал мне, когда хочется что-нибудь сломать, слушать лав коллекшен шестидесятых. Рой Орбисон, Эверли бразерс, Билли Джоэл.

Я перегнулся через тело и предоставил свое ухо.

«Любовь – это боль. Любовь – это шрамы.»

Действительно успокаивает. Я смотрел на Пенни, Пенни смотрела на вскрытый труп.

– Легкие нездорового цвета. Поэтому их оставили.

– Заядлая курильщица. Они, наверное, отдают дымком. – я счел, что моя черная шутка будет уместна и понравиться Пенни.

«Я слишком молод, я знаю, но, тем не менее…»

Я закрыл глаза, чтобы не видеть, что я в морге. Чтобы не было отстранения, Директора Кордона и его шестерок, не было Датсона, Пола. Чтобы остались только музыка и размеренный голос Пенни.

– Пора. – Пенни дернула меня за руку, и мы побежали прочь.

Она отправилась на работу, а я домой. Почему я собственно расстраиваюсь. Я ведь всегда хотел получать деньги, за то, что сижу дома, смотрю сериалы и бухаю.

«Что есть жестокость?» – спросил меня через динамик радио Первый свидетель.

– Это неспособность смириться с тем, что происходит… – ответил я ему.

Зазвонил телефон и мне пришлось убавить приемник.

– Агент Маккинли. Это агент Скотт. Я ждала вас сегодня.

– Простите агент Скотт, меня отстранили. Я не мог прийти.

– Очень жаль. Надеюсь, у вас все образуется. Сегодня произошли странные вещи. Из морга пропали органы.

– Как такое возможно?

– Мы с доктором Шейном проводили вскрытие и нас срочно вызвали на собрание. А когда мы вернулись, у жертвы пропали легкие.

– У нас в бюро были посторонние? Записи с камер смотрели?

– Камеры не работали. Произошел сбой электричества из-за замыкания в пятом лифте.

– Простите агент Скотт, у меня вторая линия. – я переключил звонок.

– Ты заедешь сегодня? У меня для тебя сюрприз.

– Твои сюрпризы аукнуться мне на сдаче физ. подготовки.

– Это немного другой сюрприз. Я закончу в шесть.

Что еще делать временно безработному? Конечно же, шататься по ресторанам.

Скотт я не перезвонил. Переоделся. Можно ли костюмы стирать в машинке? Сдать в химчистку? Ну, нет. Пусть лучше мой пиджак превратится в половую тряпку, чем его почистят рядом с чьей-нибудь головой.

Я заказал кофе, но официант настаивал на чем-нибудь еще.

– Зря отказываетесь. – указала мне дама за соседним столиком. На ней был леопардовый, ужасный пиджак, но зато от Гуччи. – Рагу с копченостями просто отменное. Будто на настоящем костре готовили!

– Я учту. Спасибо.

Мне не хотелось не с кем разговаривать. Меня беспокоило происшествие в морге. Как в такое охраняемое здание, мог пробраться преступник? Хотя, я же смог. Промежуток от того как мы с Пенни покинули морг, и тем как туда вернулась Скотт с доктором Шейном был меньше десяти минут. Или больше. В тот момент, когда я стоял там, напротив Бойл, рискуя быть пойманным, я не чувствовал времени. Оно, то текло как густое масло, то летело, то совсем останавливалось. От обилия вопросов, у меня раскалывалась голова. Почему на них нет ответов? Почему моя решительность и уверенность снова ускользает от меня, как тогда, с Джоушем. Мне вспомнились слова Пола, а том, что Джоуша обвинили во внутренних преступлениях.

– Еще раз здравствуй! – Пенни подсела ко мне. – Ты поел?

– Дома перекусил. А ты будешь что-нибудь? Все нахваливают твое рагу.

– Если я буду, есть все, что готовлю, то скоро не пройду в двери ресторана. – улыбнулась Пенни.

– Тогда что-за сюрприз?

– Ты кое-что забыл в офисе. – Пенни протянула мне зажатую между пальцев бумажку с адресом. Я потянулся к ней, но он отдернула руку.

– При одном условии. Мы пойдем вместе.

– Нет. Это опасно. Этот парень псих.

– Я тоже.

– Пенни… – зачем она так говорит. Я не достоин ее беспокойства.

– Ты отстранен. И собираешься вломиться в чужой дом. Либо нарушаешь правила. Либо едешь домой.

И мы поехали. Я не мог ей отказать. Она так помогла мне.

***

Квартира недалеко от центра в пяти минутах пешком от работы с графиком два через два. И кто из нас еще ненормальный?

Мы поднялись на четвертый этаж и позвонили в дверь. Еще и еще. Никто не открывал.

– Похоже, его нет дома.

– Или он видел нас в окно. Он ведь знает тебя.

Был только один способ это проверить. Замок быстро поддался, и мы оказались в прихожей.

В квартире было жарко. Или это меня бросало в жар. Кучи коробок от пицц и запах прокисшего мусора. Датсон не слишком заботиться о чистоте.

Обычное жилье ленивого холостяка. Прямо как у меня.

– Ирвин. Иди сюда.

Я последовал на голос Пенни и оказался в ванной комнате. Среди кучи грязного белья лежала рубашка, перепачканная кровью.

– Кажется это кровь.

– Я вижу, что не кетчуп. – ответила мне Пенни.

– У тебя бывало так, что нашла, что искала, но теперь не знаешь, что с этим делать.

– Нет.

– Я нашел эти улики незаконно. Их никто не примет.

– Только если их нашел ты. Если, допустим, их, найду я или другой обычный человек, не относящийся к бюро или другим органам.

Пока Пенни рассуждала, я присел на ванну.

– Нашел в чужой запертой квартире.

– Можем вынести его одежду на мусорку. Так сознательные граждане заподозрят неладное и вызовут полицию.

– Сфальсифицировать улики?

– Хуже уже не сделаешь.

– Ты прямо как мой напарник.

– Только живая. Складывай рубашку в пакет, а я вызову полицию.

Я осторожно подхватил рубаху пакетом и свернул в комок. Я не чувствовал себя так с тех самых пор как работал с Лисовски. Он, почему-то считал, что значок и казенная форма дает ему вседозволенность. Все так считали. Но в их умах это ограничивалось вымогательством денег и домогательствами к свидетельницам.

Я услышал, как хлопнула дверь в коридоре, а за хлопком последовала молчаливая возня.

– Пенни? – тихо позвал я, потянувшись за пистолетом на поясе.

Я выглянул в коридор.

– Агент Маккинли. – Датсон держал Пенни за волосы. В другой руке у него был нож.

Он не изменился. Даже не постарел, в отличии от меня. Конечно. У него ведь работа без нервов.

– Мистер Датсон. Отпустите девушку. – меня охватил страх. Я так долго искал с ним встречи, а теперь, когда нашел, все бы отдал, чтобы этого момента не было. Что бы жизнь Бойл не была в руках этого подонка.

– Зачем? – ехидно ухмыльнулся Датсон.

– Вы же не хотите, чтобы вас обвинили во взятии заложников.

– Все мы заложники. – хмыкнул Датсон. – Знаешь. Она не та, кем кажется. Люди моются. Стирают одежду. Убираются в доме. Но им никогда не избавиться от той грязи что внутри.

– Та женщина? Которой ты отрубил голову. Она тоже была нечиста?

– Она никогда не доплачивала за отпаривание. Хотя у нее имелись средства.

– Поэтому ты убил ее?

– Я никого не убиваю. Я лишь навожу чистоту.

– Что ты сделал с Джоушем Лисовски?

– С этим грязным копом? Его нельзя было постирать.

– А тебя можно постирать? Как обоссанные трусы? – спросила у него Пенни.

– Заткнись. Лживая сука! – Датсон поднял нож и коснулся щеки Пенни. Темная кровь потекла по ее лицу, шее и скрылась за воротником.

– Хватит! – я закричал так, что чуть не оглох от собственного голоса.

– Твой напарник кричал тоже самое. А с виду был таким крутым.

– Заткнись!

Все произошло слишком быстро. Пенни дернулась в сторону, и я успел выхватить пистолет.

Теперь и Датсон был испачкан. Собственной кровью. Он зажимал рану на животе, прижавшись к полочке для обуви. Я выронил пистолет, и он с грохотом упал на пол.

– Ирвин. Ты ведь не такой. Ты честный. Вызови скорую. – Датсон пытался сохранять лицо, но его корчило в агонии, он заикался, захлебывался.

– Что ты сделал с Джоушем?!

– Я не трогал твоего напарника.

– Не ври…

Датсон открыл рот, чтобы вновь оправдаться, но его резко передернуло. Судорога заставила руки на ране разжаться, и он растянулся на полу. Я опустился рядом. Я убил человека.

– Я убил человека. – обратился я к Пенни.

– Ты никогда не стрелял в людей раньше? – Пенни тяжело дышала, вытирая со щеки кровь рукавом.

– Это было так давно. Я надеялся, что мне больше не придется…

– Откуда у тебя пистолет? Ты ведь сдал свой…

– У меня есть еще.

– И ты взял его, идя сюда.

– Я….

Датсон шумно вдохнул. Треск и он снова опустил голову на плечо. Это была Пенни.

– Зачем? – вскрикнул я. – Зачем ты это сделала?

– Я испугалась. Прости… – Пенни отскочила от тела.

– Откуда у тебя электрошок?

– Купила в магазине. В нашем районе орудует маньяк! Как еще защититься беспомощной женщине?

– Пенни? – я протянул руку, чтобы забрать шокер.

– Я ведь не прошу твой пистолет. – вкрадчиво прошептала Пенни.

– Пенни…

– Он убил твоего напарника…

– Он сказал, что нет…

– И ты ему веришь?

– Мы должны вызвать полицию…

– Нас посадят. Он был бы рад.

– Господи… Пенни, прости что втянул тебя в это… – я сел на пол рядом с Датсоном. Меня колотило. Я не мог контролировать свое тело.

– Ты сожалеешь. Значит, ты ни в чем не виноват. Уходим.

– А как же улики?

– Его игра окончена. Крупье мертв. Просто пойдем.

Я стрелял в человека всего один раз. Еще в особо тяжких. Он убегал, а я даже не целился. Он тогда убежал и убил еще. Я винил себя. За малодушие. За страх. За еще одну смерть невинного человека. Наверное, до сих пор виню. В тот год исчез Лисовски. В тот год от меня ушла жена. И во всех этих событиях я винил себя. Пора снять с себя вину.

Я спускался по лестнице, словно в хлам пьяный. Пенни держала меня под руку. Перед глазами все еще разорванное выстрелом брюхо Датсона. Пенни убрала мой пистолет в кобуру. Поправила пиджак. Мы ждали такси у соседнего дома. Она сказала водителю, что я перепил, и просто запихнула на заднее сидение.

– А это, если его стошнит на коврики. – Пенни протянула ему еще купюру и двинулась по тротуару. Мы проехали мимо нее.

Первый свидетель рассказывал об очередном леденящем душу происшествии, а я заливал в себя остатки открытого вина, недельной давности, лежа. Давился им, но голову с дивана принципиально не поднимал.

Я позвонил Пенни. Она не взяла трубку. Она, конечно, наблюдается у доктора Летсмана, но она явно не сумасшедшая, чтобы общаться со мной после того, как подверг ее жизнь опасности. Втянул ее в убийство. Заставил увидеть смерть.

Я услышал стук в дверь только с третьего раза. Это была Бойл.

– Прости Ирвин. Я не могла ответить, была на работе. А потом аккумулятор сел…

– Зачем ты пришла?

– Уйти?

– Я думал, ты не захочешь, больше, видеть меня… – я бормотал все эти слова себе под нос. Как с моей первой женой. Я чувствовал себя виноватым, глядя на уставший взгляд Пенни и кусочек лейкопластыря на припухшей щеке.

– Из-за Датсона? Думаю, теперь, я хочу видеть тебя еще больше. Ты спас меня. Я принесла тебе ужин.

– Меня тошнит.

– Это с голоду. – отмахнулась Пенни и оттолкнув меня прошла в прихожую.

Пока Пенни накрывала стол, я выпил горсть всякого аспирину и таблеток от желудка.

– Почему накрыла на одного?

– Уже поздно. Я просто выпью.

– От одного раза, ничего с твоей талией не случится.

– Мне правда не хочется.

– Без тебя, я есть, не буду.

– Ладно. – она громко поставила на стол вторую тарелку. Я тоже психовал. Я ведь как-никак несколько часов назад стрелял в человека.

– Чего вкус?

– Я обижу тебя, если скажу, что неизвестности?

– Не обидишь. Неизвестность – время для раздумий. И для принятия решений.

– Ты в это веришь? – я отправил последний кусочек со своей тарелки в рот.

– Ты, я заметила, отказываешься верить в очевидное.

– В то, что Датсон убил моего напарника?

– В то, что ты решил проблему. И неважно, было ли это правильно. Знаешь, в кулинарных книгах есть миллион рецептов. Но если ты экспериментируешь, это не значит, что ты делаешь не верно.

– Когда готовишь – создаешь, а не уничтожаешь…

– А кто сказал, что ты ничего не создал? Созидание и разрушение идут рука об руку.

– Ты права. Повара тоже неплохие психологи.

– До барменов далеко, но мы стараемся.

Мы могли так философствовать всю ночь, но, слава богу, нашли занятие поинтереснее.

Утром Пенни уехала. А я решил, что раз теперь я отстраненный агент и убийца, можно заняться собой. Я побрился, выбросил из холодильника все банки с плесенью, смел с дивана крошки, постирал носки и даже не покурил на голодный желудок.

К обеду такая жизнь мне надоела, и я поехал на работу. Из-за пропажи органов прямо из морга охрану усилили, но меня по старой памяти все равно пустили, даже не спросив пропуск.

Иногда я поражаюсь, сколько всего зависит от связей людей. Как строги мы к незнакомцам и как сильно хотим верить тем, кого знаем.

Размышляя эту мысль, я столкнулся с директором Кордоном.

– Что вы здесь делаете, Маккинли? Извиняться пришли?

– Нет. Забыл линейку в столе.

– Правильно. Я бы вас все равно не извинил.

Я молчал. Кордон уже даже не смотрел на меня, но все равно продолжал унижать. Сейчас он в своем страстном порыве не различает кто я, его подчиненный, кассирша в супермаркете или работник заправки. Ему важно показать свое превосходство. Финансовое, умственное, карьерное… Я сделал шаг в сторону. Еще один. И еще. Кордон не заметил, как я ушел. Он все еще смеялся над своей остротой, про то что меня надо выставить в палате мер и весов как эталон невежества в вакууме. По мне, так это идиотизм. В вакууме ведь нет звука. И никто не услышит моего невежества.

Офис пустовал, и я пошел к доктору Летсману. Он все-таки психиатр и умеет оскорблять людей так, что они потом остаются довольны.

– Здравствуйте. – я заглянул в кабинет.

В кресле, а точнее на его спинке, сидел юноша и теребил собственные рукава.

– У меня пациент Ирвин. Подожди в коридоре.

Я сел у самой двери.

– Вам стало легче, когда вы разбили процессор? – хриплый размеренный голос доктора Летсмана доносился из-за тонкой двери.

– Это системный блок! – кричал парень. – Как можно их путать?!

– Простите, мистер Макдолан. Я в этом, как говорят, чайник. Возможно, к концу нашей терапии, я научу вас контролировать свою злость, а вы меня отправлять емейлы. Так вам стало легче?

– Нет. Вы меня не поймете. Я поставил новые драйвера.

– Раз вы понимаете больше меня, то разрубить системный блок было плохой идеей. Вы бы справились, с помощью терпения и своих знаний. Вы были злы на ситуацию. С таким же успехом вы могли покричать в окно. Знаете, что мы с вами сделаем. Каждый раз, когда вы будете злиться, откройте окно…

– И выбросить туда вас, доктор. – Макдолан повысил голос.

– Вы опять злитесь. Вы хотите меня ударить?

– Да! Хочу.

Раздался шум, и я ворвался в кабинет. Парень успел только опрокинуть кресло. До Летсмана он не добежал. Я повалил его на пол.

– Что? Не нравится? Старик, то тебе не ответит. И компьютер не может ответить.

Заломив руки, я подтащил этого ублюдка к старенькому компьютеру доктора Летсмана, который пылился у него в кабинете без дела. Устроив лоб пациента возле дисковода, я стал методично нажимать на кнопку. Дисковод сталкивался с его лбом снова и снова.

– Как тебе такое восстание машин? Малолетний говнюк! – меня веселило происходящее и пугало одновременно.

– Вы не имеете право! – вопил Макдолан, мотая головой.

– Считай, что это пиратское программное обеспечение! – я отпустил его и то вылетел из кабинета пулей.

– Ирвин! Так нельзя! – вскочил Летсман со своего кресла.

– Он напал на вас!

– Мы боремся против насилия.

– Любая борьба – это насилие. – я уселся на место пациента.

– А что если он подаст на тебя в суд? Что если, ты спровоцируешь его на преступление?

– Преступление? Нам уже эвакуировать офис Майкрософт? Или подождать как этот сосунок сменит трусы… Этот щенок теперь и камушек не пнет.

– Ирвин, что с тобой происходит? Это из-за отстранения? – Летсман сел обратно.

– Не надо меня анализировать! – закричал я., наверное, в глазах Летсмана я был не хуже Макдолана.

– А мне кажется, тебе нужна помощь.

– В окно предложите покричать? – я убрал со лба взмокшую челку и сел, напротив.

Доктор Летсман усмехнулся. – Был у меня пациент. Сломал фильтр для воды, из-за того, что не мог ждать.

– Так попил бы из-под крана.

– А какой вариант ты придумаешь для себя? Пока срок твоего отстранения не закончиться?

– Я не могу действовать незаконно. Мне будто связали руки, заклеили глаза и уши…

– Бездействие тоже действие. У тебя есть время обдумать некоторые вещи. В конце концов, просто отдохни.

– Не могу.

– Тебя что-то гложет. Скажи мне. Все останется в этом кабинете. Я гарантирую это.

– Я в чем-то сильно ошибся. Но не могу понять в чем.

– Людям свойственно ошибаться.

– Вы врач. А я агент ФБР. Наши ошибки иногда стоят человеческих жизней.

– Речь об убийстве твоего напарника?

– Нет. Вы знакомы с неким Датсоном?

– Да. Я беседовал с ним всего один раз. После того, как его направили в закрытую клинику, я больше не видел его. Но вчера я слышал, что его объявили в розыск.

– В розыск? – я не был удивлен. Я был возмущен. Я видел, как он умер, а теперь он в розыске. Это какой-то бред.

– Да. Больше я ничего не знаю.

– Что вы можете о нем сказать?

– Мои правила распространяются не только на тебя. Из этого кабинета ничего не выходит.

Доктор Летсман действительно хороший доктор. Другим человеком из его кабинета я конечно не вышел, но был исполнен решительности.

Глава 8

Есть ошибки. Есть правила. А я лист. Я пошел к Кордону и попросил прощение. Выражение лица у него было, будто я пил воду, в которой он мыл ноги.

Через три дня мне вернут оружие, значок, гордость и право влачить свою службу в отделе по борьбе с проецированием непроизвольной агрессии. Будущее профилактики убийств. Будущее Америки.