Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 4

Приступ его гнева против Екатерины был таков, что он едва не убил детей, которых имел от нее. Мне известно от одной французской девушки (фрейлины, которая прислуживала цесаревнам Анне и Елизавете), что царь, вернувшись однажды вечером из крепости в Петербург, где шел процесс над господином Монсом де ла Круа, внезапно вошел в комнату молодых царевен, которые занимались какой-то свойственной их положению работой вместе с несколькими девушками, находившимися при них для их воспитания и развлечения. По словам фрейлины, он имел такой ужасный, такой угрожающий вид, был настолько вне себя, что все, увидев его, были охвачены страхом. Он был бледен, как смерть. Блуждающие глаза его сверкали. Его лицо и все тело, казалось пребывали в конвульсиях. Он ходил несколько минут, не говоря никому ни слова и бросая страшные взгляды на своих дочерей, которые дрожа от испуга, тихонько проскользнули вмесите с девушками в другую комнату и укрылись там. Раз двадцать он вынимал и прятал свой охотничий нож, который носил обычно у пояса, и ударял им несколько раз по стенам и по столу. Лицо его искривлялось такими страшными гримасами и судорогами, что фрейлина-француженка, которая не смогла еще убежать, не зная, куда деваться, спряталась под стол, где она оставалась, пока он не вышел. Эта немая сцена длилась около получаса, и все это время он лишь тяжело дышал, стуча ногами и кулаками, бросал на пол свою шляпу и все, что попадалось под руку. Наконец, уходя, он стукнул дверью с такой силой, что разбил ее»161.

Бассевич, правда не веря в измену, описывает эпизод выяснения обстоятельств Петра с Екатериной: «Завистники очернили в глазах императора эти отношения к императрице г-жи Балк и ея брата… Екатерина всячески старалась смягчить гнев своего супруга, но напрасно. Рассказывают, что неотступныя ея просьбы о пощаде по крайней мере ея любимицы вывели из терпения императора, который, находясь в это время с нею у окна из венецианских стекол, сказал ей: „Видишь ли ты это стекло, которое прежде было ничтожным материалом, а теперь, облагороженное огнем, стало украшением дворца? Достаточно однаго удара моей руки, чтоб обратить его в прежнее ничтожество“. И с этими словами он разбил его. „Но неужели разрушение это, сказала она ему со вздохом, есть подвиг, достойный вас, и стал ли от этого дворец ваш красивее?“ Император обнял ее и удалился. Вечером он прислал ей протокол о допросе преступников [имеется в виду экономических преступлений162], а на другой день, катаясь с нею в фаэтоне, проехал очень близко от столба, к которому пригвождена была голова Монса. Она обратила на него свой взор без смущения и сказала: „Как грустно, что у придворных может быть столько испорченности“»163.

После происшедшего отношения между супругами похолодели. 8 декабря Лефорт сообщал в депеше: «Они почти что не говорят друг с другом, вместе не обедают, не спят. Счастью их пришел конец»164. У Брикнера есть известие, что в Венском архиве существует записка неизвестного автора, в которой сказано, что в ноябре 1724 г. «Петр запретил слушаться приказаний Екатерины; что были запечатаны все драгоченныя вещи императрицы, и что она, благодаря этому, осталась без всяких денежных средств. Вследствие того Екатерина, чтобы задобрить Петра чрез одного из его фаворитов и подарить последнему 1.000 рублей, должна была занять эти деньги у некоторых придворных дам, Алсуфьевой, Кампенгаузен и Вильбуа. Далее, – Брикнер пишет, – автор записки сообщает еще следующие подробности: „Петр возобновил свои прежние интимные отношения с дочерью Кантемира [Марией Кантемир, дочерью молдавского господаря]. Его раздражение против Екатерины усилилось после того, как ему сообщили о попытке императрицы отравить дочь Кантемира. Все ожидали страшной развязки: царь не имел более никаких отношений с Екатериной и не переставал смотреть на нее с крайним негодованием; никто не смел более Петру говорить о Екатерине; на лицах Петра и Екатерины выражалось постоянно сильнейшее волнение“»165.

12 января Лефорт отправляет следующую депешу: «16 числа [по новому стилю] пополудни царица явилась к царю, пала перед ним на колени и просила прощения в своих поступках. Разговор у них продолжался около трех часов. Они читали различные статьи, ужинали, а затем разошлись»166.

Личные отношения супругов отразились на политическом завещании Петра I. В секретном приложении к брачному контракту своей дочери Анны и герцога Карл-Фридриха царь передал русский престол будущему сыну Анны. Вскоре императору стало хуже и он слег окончательно.

Умер Петр I в тяжелых муках в начале 1725 г. на руках Екатерины. В 1721 г. в Астрахани во время похода в Персию у Петра I впервые появились приступы задержки мочеиспускания. Зимой 1723 г. припадки усилились, что заставило Пётра прибегнуть к лечению.

Приближенными врачами было замечено, что обострение болезни у царя начиналось после возлияния спиртных напитков. Лефорт сообщал 22 августа 1724 г., что «царь шестой день не выходит из комнаты и очень нездоров от кутежа, случавшагося в Царской мызе, по поводу закладки церкви, при чем было выпито три тысячи бутылок вина»167.

29 августа Лефорт сообщает: «В понедельник вышел указ, которым запрещалось под страхом смертной казни испрашивать лично у царя какой-либо милости. Думают потому, что будут какия нибудь новыя следствия. Меншиков, Толстой, Мамонов и Макаров имеют, так сказать, нечто на совести. Давай Бог, чтобы все это открылось»168.

5 сентября Лефорт: «Эта последняя болезнь царя его сильно измучила и повергла в уныние, потому что оказалось новаго рода болезнь, совершенно неизвестная, именно мочевой камень: говорят, что несколько их у него вышли, причинив ему страшныя мучения… Словом все идет навыворот, торговля стремится к концу, войска и флот неоплачены и каждый досадует и недоволен»169.

В последующие дни император начал поправляться и подал надежду на выздоровление. Считая себя совершенно здоровым, он предпринял морское путешествие в Шлиссельбург, а оттуда через Новгород в Старую Руссу, не преминув так же заглянуть и на Ладожский канал.

Существует предание, что осенью Пётр спасал людей с севшего на мель ботик, сильно простыл и вследствие этого развилась тяжелая болезнь. Исследуя данное направление, историки пришли к выводу о недействительности данного факта. Главный мотивом такого вывода послужило то, что непосредственно сами ближайшие свидетели жизни Петра не упоминают этого значимого происшествия (уж об этом случае было бы всяк им известно), по легенде послужившей всей последующей развязке событий.

После некоторой поправки здоровья Петра I последовало дело Монса, где вполне допустимо, что он заливал вином горе. Затем последовало несколько празднеств в декабре 1724 г., неразрывно одно переходившее в другое, а в январе избрание нового князя-папы всепьянейшего собора, длившееся неделю. В дополнение к этому Пётр отгулял на свадьбе своего денщика Василия Поспелова и на двух ассамблеях – у графа Толстого и вице-адмирала Корнелия Крюйса.

Кроме этого, 6 января в сильный мороз Пётр прошел во главе Преображенского полка маршем по берегу Невы, затем спустился на лед и стоял в течение всей церковной службы, пока святили Иордан, прорубь, вырубленную во льду. Все это привело к тому, что Пётр простудился и слег в постель. Согласно рапорту личного врача императора, доктора медицины Л. Л. Блюментроста, при лечении простуды применялось «втирание горячего гусиного сала с тертым чесноком в обе половины грудной клетки, а от „ломоты в затылке накануне непогоды“ – прикладывание пиявок»170.

19 января Лефорт сообщает, что у царя «проходы наполнены материею, которая здесь собирается и становиться величиною в орех. Третьяго дня очень страдал. Впрочем Он нисколько не умерен в напитках и никогда почти не сидит дома»171.

23 января Лефорт передает следующее сообщение: «Сегодня уже десятый день как Царь болен. Страдания возобновились. Липкая материя, которая прежде была достаточно жидка, чтобы протечь самой, теперь твердеет и запирает мочевой канал. Вчера прибегли к помощи инструмента, чтобы спустить мочу и гной… Все в каком то смущении»172.

Граф фон Бассевич описывает причины заболевания Петра следующим образом: «Здоровье Петра Великаго, давно шаткое, окончательно разстроилось со времени возвращения его из Москвы; но он нисколько не хотел беречь себя. Деятельность его не знала покоя и презирала всевозможные непогоды, а жертвы Венере и Вакху истощали его силы и развивали в нем каменную болезнь»173.

Лечившие Петра врачи-немцы братья Блюментросты были против хирургического вмешательства, а когда 23 января хирург-англичанин Горн операцию провел, то было уже поздно, и у Петра вскоре начался «антонов огонь», как в то время называли на Руси гангрену. Последовали судороги, сменившиеся бредом, глубокими обмороками. Последние десять суток, если больной и приходил в сознание, то страшно кричал, мучения его были ужасными.

В краткие минуты облегчения Пётр готовился к смерти, причастился святых тайн, предписываемые церковью. Он велел выпустить из тюрем всех должников и покрыть их долги из своих сумм, приказал выпустить всех заключенных, кроме убийц и государственных преступников, и просил служить молебны о нем во всех церквях.

С. М. Голицын пишет: «Д. С. С. Maтвей Васильевич Мамонов находился при кончине Петра Великаго. Пётр I собрал весь синод и сказал ему, что он умирает, не будучи виновен в смерти царевича Алексея Петровича и что последний умер ударом, которым Бог наказал его за его действия. Святейшей Синод спросил Государя: кого он назначает в наследники престола? Петр отвечал, что Бог сам назначит»174.

«Во вторник 6-го числа [26 января] Его Величеству дали немного кашици; это теплое вещество в желудке пришло в брожение и с Царем сделались судороги. Это всех встревожило. Тотчас призваны все вельможи из сената и коллегий. Пополудни Его Величеству сделалось лучше и казалось Он хотел даже привести в порядок некоторыя свои дела, отдав несколько словесных приказаний… Ночью он спал с трех до семи минут пятаго. 7-го числа антонов огонь усилился и не было более никакой надежды. С Царем сделался бред, Он встал со своей постели, прошел три комнаты, жалуясь что окна были не хорошо прогнаны. После такого волнения силы Его начали упадать. Ночью ему захотелось что нибудь написать, Он взял перо, написал несколько слов, но их нельзя было разобрать. Наконец ночью с 7-го числа на 8-е между четырьмя и пятью часами утра, когда Ея Величества Царица, молившись около Него и приготовляя к смерти, сказала: „Господи, открой твой рай и прими душу праведную“, великий монарх скончался»175 (Лефорт).

Екатерина сидела у его постели, не покидая умирающего ни на минуту. Пётр умер 28 января 1725 г. в пятом часу утра. Екатерина сама закрыла ему рот и глаза и, сделав это, вышла из маленькой комнатки в соседний зал, где ее ждали, чтобы провозгласить преемницей Петра.

О диагнозе смертельной болезни Петра существует несколько версий, поскольку кроме смертельной существовал ряд побочных заболеваний, которые в своем действии могли усиливать последнюю и в тоже время сбивать с толку врачей. В книге Б. А. Нахапетова «Тайны врачей дома Романовых» приводятся выводы специалистов изучавших данный вопрос: «Н. И. Гусаков в брошюре «Петр I и медицина» (М., 1994) утверждает, что Пётр I страдал мочекаменной болезнью, а также – частичной непроходимостью мочеиспускательного канала после перенесенной и плохо леченной гонореи. Кроме того, он упоминает и версию отравления Петра I, ссылаясь при этом на описанные А. С. Пушкиным в его «Истории Петра» судороги, паралич левой руки, потерю зрения и «жжение в животе», которые, по мнению Н. И. Гусакова, могут рассматриваться как признаки отравления каким-то ядом, в частности, мышьяком.

Отвергая гипотезу об отравлении Петра I, петербургский судебно-медицинский эксперт Ю. А. Молин в книге «Тайны гибели великих» (СПб., 1997) выдвигает свою версию диагноза болезни Петра I. он считает, что, вероятно, Пётр страдал стриктурой уретры, осложнившимся гнойным циститом и восходящим пиелонефритом, а на финальной стадии болезни – уремией и уросепсисом. Он также высказывает мнение о том, что «за несколько часов до смерти Пётр перенес острое нарушение мозгового кровообращения с кровоизлиянием в левое полушарие головного мозга как следствие резкого подъема артериального давления, – осложнение, нередко наблюдающееся в запущенных, не леченных случаях нефритов»»176.

После кончины тело Петра долгое время оставалось не погребенным. В это самое время заболела маленькая дочь Петра и Екатерины, Наталья Петровна. Среди соратников царя тогда разгорелась ожесточенная борьба за власть и на девочку никто не обратил внимание. Болезнь быстро прогрессировала и Наташа скончалась 4 марта. К тому моменту Пётр I еще не был похоронен и 9 марта тело дочери «по церковному уставу» было перенесено в Печальную залу и поставлено рядом с гробом отца под балдахином.

«В течение 40 дней, пока его [Петра] тело, согласно обычаю страны, было выставлено для обозрения публики, на парадном ложе, она [Екатерина] приходила регулярно утром и вечером, чтобы провести полчаса около него. Она его обнимала, целовала руки, вздыхала, причитала и проливала всякий раз поток искренних или притворных слез. В этом выражении нет никакого преувеличения. Она проливала слезы в таком количестве, что все были удивлены и не могли понять, как в голове одной женщины мог поместиться такой „резервуар воды“. Она была одной из самых усердных плакальщиц, каких только можно видеть, и многие люди ходили специально в императорский дворец в те часы, когда она была там у тела своего мужа, чтобы посмотреть, как она плачет и причитает. Я знал двух англичан, которые не пропустили ни одного из 40 дней. И сам я, хотя и знал, чего стоят эти слезы, всегда бывал так взволнован, как будто бы находился на представлении с Андромахой»177.

Перенос тела императора из Печальной залы Зимнего дворца в Петропавловский собор произошел 10 марта. В день похорон и накануне спиртные напитки в городе не продавались, кабаки были закрыты. По сторонам процессии стояло 1250 гренадер с факелами. По ходу шествия стояли войска: 10.638 человек. Шествие сопровождал звон всех церковных колоколов города, пушечная стрельба, литаврщики и трубачи. Интересная деталь: гроб Петра на улицу выносили не через дверь, а через окно по специально сделанному крыльцу с шестнадцатью ступенями, обитому черным сукном. По поверьям в языческой Руси покойника выносили всегда не через дверь, т.к. дверь служит для входа и выхода живым. Похоронная процессия строилась по принципу старшинства «младшие напереди», затем Печальная колесница с телом, затем опять по принципу старшинства «младшие позади». Впереди процессии несли гербы крупнейших русских городов и земель, несли регалии, шли различные депутаты. Все официальные члены процессии были одеты в черное. Далее шел простой народ. Гроб Петра на восьмерке лошадей, покрытых попонами из черного бархата, мимо выстроившихся вдоль берега Невы полков, провезли сначала к причалу главной пристани, а оттуда, на специальном сооруженном на льду Невы деревянном помосте, к Петропавловской крепости. Сразу за гробом шли члены семьи покойного и два «первейших сенатора». Порядок их следования о многом говорил и сановникам, и иностранным дипломатам, ибо он точно отражал расстановку сил и значение каждого из этих людей при дворе.

Гроб Петра поставили в Петропавловском соборе, который тогда еще строили, совершив символическое погребение: тело императора посыпали землей («предали земле»), закрыли гроб и оставили на катафалке, на амвоне. Только через шесть лет, в 1731 г., гроб с телом покойного будет перенесен и установлен на свое постоянное место в усыпальнице в склепе под полом собора.

Екатерина Алексеевна. Продолжательница дела Петра I. Борьба группировок

Для Петра I, не щадившего ни себя, ни подданных для проведения в жизнь новых начал государственной жизни, было не все равно, кому передать продолжение своего дела вместе с троном России. Пётр развязал свою «волю монаршую» для избрания достойного продолжателя своих замыслов, принесши в жертву этим замыслам взрослого наследника престола и узаконенный традицией порядок престолонаследия по наследству и избранию. Но жертвы оказались напрасными: воля его оказалась на последнем слове недосказанной, и Россия очутилась и без наследника, и без законного руководства к избранию его.

По этому поводу резидент Голштинского герцогства в Санкт-Петербурге, граф Геннинг-Фридрих фон Бассевич, так излагает события: «Страшный жар держал его (Петра I) почти в постоянном бреду. Наконец в одну из тех минут, когда смерть перед окончательным ударом дает обыкновенно вздохнуть несколько своей жертве, император пришел в себя и выразил желание писать; но его отяжелевшая рука чертила буквы, которые невозможно было разобрать, и после его смерти из написанного им удалось прочесть только первые слова: ««Отдайте все…» (rendez toul a…) Он сам заметил, что пишет неясно, и потому закричал, чтоб позвали к нему принцессу Анну, которой хотел диктовать. За ней бегут; она спешит идти, но когда является к его постели, он лишился уже языка и сознания, которые более к нему не возвращалось. В этом состоянии он прожил однакож еще 36 часов»178.

Приближающаяся кончина Петра положила начало борьбе противоборствующих сторон за наследство трона. Наследниками могли считаться: во-первых, сын казненного Алексея – Пётр, во-вторых, дочери Петра I и Екатерины – Анна и Елизавета, в-третьих, племянницы Петра I, дочери его старшего брата Ивана Алексеевича – Анна, Екатерина и Прасковья. Анна занимала в это время герцогский трон в Курляндии. Екатерина была герцогиней в Мекленбурге, а Прасковья жила в Москве, будучи не замужем. В-четвертых, жена Петра, Екатерина Алексеевна. Всем было понятно, что основная борьба произойдет между сторонниками внука Петра, Петром Алексеевичем, и женой Петра, коронованной императрицей, Екатериной Алексеевной.

Еще раньше, при деятельности Петра, «духовники» Преображенского приказа и Тайной канцелярии не один раз выслушивали признания от своих клиентов поневоле на тему о правых на престол первой семьи Петра от Евдокии Лопухиной и о неодобрении «воли монаршей» по данному вопросу. Следственное дело царевича Алексея Петровича показало Петру, что вопрос о престолонаследии представлял для его подданных не только академический или праздный интерес обывательской болтовни, но становился для некоторой его части подданных вопросом деятельных выступлений, знаменем, объединявшим вокруг себя оппозицию, в рядах которой числились «знатные персоны» духовного и светского общества. Жестокий разгром партии Алексея не доказал оппозиции внутреннюю «Правду воли монаршей», заставивши партию старины, сочувствующих Алексею и его незамысловатой программе, глубже замкнуться в себе и в одиночку вынашивать свои заветные надежды, которым как бы благоприятствовали неудачи династических замыслов Петра, потерявшего двух сыновей от Екатерины, для которых он, по-видимому, расчищал путь к трону гибелью Алексея. С их смертью для Петра его династические замыслы оказались настолько расстроены, что даже он, умевший не задумываться перед решительными шагами, так и не использовал изданный закон о назначении себе преемника по своему усмотрению. Этим вопрос о престолонаследии был сведен с его правового основания: оказавшись столь неразборчивым или недописанное Петром имя во фразе «все отдать…» теперь должна была продиктовать организованная сила, т.к. закон безмолвствовал, а обычай в подобных случаях спрашивать совета всей земли как-то никем даже не вспомнился в день смерти Петра, хотя некоторые соборные избрания ХVIII в. едва ли являлись по существу отражением мнения земли более чем обстоятельства провозглашения Екатерины I императрицею.

Чтобы действия организованной силы не выглядели в глазах общественности простым захватом власти, его направляющие элементы, старые сотрудники и советники Петра, входившие в состав Боярской думы, одним из непременных и самых авторитетных его членов, должны были теперь выступить в привычной роли разгадчиков недосказанной Петром мысли, которую, тем не менее, необходимо было развить в духе его намерений. И если раньше это происходило в силу страха взыскания со стороны Петра, то теперь под влиянием честолюбия и инстинкта самосохранения, заговорившего с тем большею силой, что против властного голоса истолкователей воли Петра выступили теперь с традиционной осанкой тени прошлого величия, остатки думской знати, которые хотя при Петре и «не в авантаже обреталися», но не были окончательно затерты его властным игнорированием, и теперь, несмотря на свою малочисленность, заявили о себе с тем большей уверенностью и авторитетом, что чувствовали под собою сочувствие много выстрадавшей при Петре оппозиции, сильной своею затаенностью и неизвестностью, и освобождавшаяся теперь от страха перед умирающим Петром. «Князь Д. М. Голицын с товарищами» (Долгоруким, Репниным и П. М. Апраксиным) были страшны для сторонников Петра не только своим прошлым в качестве вождей оппозиции, но и в качестве настоящих сторонников кандидатуры ребенка Петра, единственного законного по обычаю наследника его внука. «Как только великий князь будет объявлен императором, то часть шляхетства и большая часть подлаго народа станет на его стороне»179 – по словам знатока тайных помыслов русского народа, каким был начальник Тайной канцелярии П. А. Толстой.

Голицын с товарищами для пользы общего дела готовы были пойти на компромисс и объявить Петра Алексеевича императором, а его мачеху, Екатерину Алексеевну, регентшей, при сотрудничестве Сената. Но могли ли «птенцы Петра» ограничиться этой «помазкой по губам». Для Меншикова, Толстого, Ягужинского, Головкина и других слуг Петра нужно было сыграть «ва-банк»: ведь наивно было рассчитывать, что сын не отомстит им, цепным слугам Петра Великого, за вынесенный ими смертный приговор отцу, царевичу Алексею; и регентство Екатерины их не спасет: оно временно, да к тому же непрочно. «Это распоряжение [о регентстве Екатерины] именно произведет междоусобную войну, которую вы хотите избежать, – ответил Толстой на предложение Голицына, – потому что в России нет закона, который бы опередил время совершеннолетия государя; как только великий князь будет объявлен императором, то часть шляхетства и большая часть подлаго народа станет на его сторону, не обращая никакого внимания на регентство»180.

Совсем другое дело, если Екатерина при их содействии станет полновластною государыней: ее интересы, безопасность и судьба тесно связаны с судьбой, интересами и дальнейшей карьерой ближайших слуг Петра; они могут вместе управлять во имя заветов Петра; опираясь друг на друга, они удержат у власти и безопасность. С другой стороны, Екатерина, обязанная только им и безопасная только их поддержкой, будет во всем послушна им, – и при ней «птенцы Петра» развернут крылья пошире, чем при Петре.

За Екатерину стояли члены Синода, т.к. только власть, продолжающая направление Петра Великого, даст им прежнее место в церкви; возвращение к старине было бы равносильно если не замене Синода патриархом, который не может быть из членов непопулярного Синода, то, по меньшей мере, преследованию особенно выдвинувшихся при Петре Великом архиереев. Таким образом, направление царствования Петра Великого связало в солидарную группу его вторую семью с сотрудниками его реформы светской и духовной, которые к тому же в момент смерти Петра занимали самые ответственные и командные посты, не говоря уже о том, что большинство сенаторов и генералитета, будучи людьми новыми, обязанными своим возвышением только Петру и потому благодарные ему и его семье, не могли рассчитывать на прочность своего положения при восстановлении допетровского значения родовитой титулованной и думной знати. Опасение все потерять с воцарением Петра или возможность удержать за собой влиятельное положение при воцарении Екатерины придавали сторонникам Екатерины особую энергию, а кроме того, и привычный для подчиненных гипноз власти, столь необходимый в данный момент для мобилизации инертной силы в пользу своего дела.

Тем временем оппозиция готовится к атаке. «Удрученная горестию и забывая все на свете, – повествует граф Бассевич, – императрица не оставляла его [Петра I] изголовья три ночи сряду. Между тем, пока она утопала там в слезах, втайне составлялся заговор, имевший целию заключения ея вместе с дочерьми в монастырь, возведение на престол великаго князя Петра Алексеевича и возстановление старых порядков, отмененных императором, и все еще дорогих не только простому народу, но и большей части вельмож. Ждали только минуты, когда монарх испустит дух, чтоб приступить к делу. До тех же пор, пока оставался в нем признак жизни, никто не осмеливался начать что-либо»181.

Узнав о готовящемся заговоре, соратники Петра I, решили действовать немедленно. Еще раньше находившиеся на работах войска были возвращены в столицу под предлогом молиться за своего императора. Части войск выданы жалованье, не получавшие его около 16 месяцев. Задача по выбору наследника облегчалась тем, что свою привязанность к императору гвардия автоматически переносила на Екатерину, умевшую казаться солдату «настоящей полковницей». Эта военщина, в сущности, и придала аргументам сторонников Екатерины решающий голос.