Новый Мир

Как это не предусмотрен!? Ее притащили сюда незаконно – без следствия и суда, без адвоката. Это место даже не было тюрьмой, просто они постарались, чтобы больница стала на нее похожа. Скорее всего, никто даже не знает где она и кто. Общественность не обсуждает этот случай. Потому что ее незаконно сюда привезли! Это бесчеловечно…

– Как это не предусмотрен!? – Алия закричала, вскочила, а мужчина даже не шелохнулся. – Я здесь незаконно нахожусь, вы обязаны мне его предоставить! Я ни в чем не виновата! Вы меня слышите!? Ни в чем!

– Алия, – он спокойно смотрел снизу вверх, когда она поравнялась со своим надзирателем: ни толики страха, ни толики смущения не было в его глазах. В комнату влетело несколько больших врачей, – незаконно быть в сговоре с ними. Вы нарушаете не государственный закон, а человеческий. Вы идете против своих же. Вот это незаконно.

Алия сглотнула. Они уже все решили. Не важно, сколько она говорила о том, что не причастна. Им нужен был конкретный ответ на вопрос – кто передал ей чемодан? И она его им не давала. Это было как признание своей вины. А большего и не надо.

– Алия, сядьте, пожалуйста, на койку, – двое врачей сделали шаг к ней. Алия от них. Еще один, и еще, и вот она уже сидела на кровати, а по обе стороны от нее стояли мужчины. Как два молчаливых столпа смотрели куда-то вперед, пока мужчина в черном продолжал говорить. – У вас еще есть время подумать. День. Посидите, поразмышляйте. Так как изъять объект мы у вас не можем, – мужчина в черном костюме бросил взгляд на чемодан, – то вам остается лишь содействовать. Если содействия не будет…

Додумать он позволил Алии. Встал, перехватив правой рукой планшет со своих колен, кивнул ей в знак прощания и вышел из палаты. Двое мужчин остались, но ненадолго. Постояли минут пять. Потом переглянулись, кинули по взгляду на Алию, которая так и сидела на этой койке, опустив лицо к полу. Решили что-то между собой и тоже покинули комнату. Она осталась одна. Смотрела в пол, держа чемодан в руках, и не зная, что думать. Когда ей сказали про казнь, она рефлекторно схватилась за вещь, ища защиты. Ей казалось, что он мог ее защитить, помочь. Но чемодан, скорее всего, был неживой, обычный артефакт. Потому полагаться на него было нельзя. Да и избавиться тоже.

Алия вздохнула. Голова гудела, на глаза накатилась слезная пленка. Бабушка. Она подумала о бабушке – знала, что это та подставила ее. Не специально, случайно. Алия сама ошиблась, не дослушала ее, дура, но это бабушка подарила такой подарок. И какая-то часть девушки пламенно желала сказать об этом, чтобы уберечь себя. Это эгоистичное нутро. Оно закипало внутри нее с каждым днем все больше, достигая своего апогея сейчас, когда Алия будет через сутки на грани смерти. Эта эгоистичная часть… Такая темная и неприятная. Алия не знала было ли такое у всех людей. Ей не с кем было подобное обсудить.

Почему-то, сейчас она начала вспоминать свое прошлое.

Может, и вправду, перед смертью проносится жизнь перед глазами?

Слишком заранее как-то. Алия вспомнила своих друзей, свой университет. Надо было говорить с ними чаще, надо было обсуждать все потаенное. Чтобы знать сейчас – она не одна такая. Чтобы знать, что она хорошая. Чтобы знать, что на ее месте многие бы уже давно сдали бы любого, лишь бы самим выжить. Чтобы просто что-то знать и быть уверенной.

Но Алия этого не делала раньше и больше никогда не сделает.

Она решила, что не расскажет. Даже если придется для этого быть…А как сейчас происходят казни? Как раньше, просто расстреливают? Или усаживают на стул? А может, ей, как обычно, что-то вколют в вену, и она просто умрет? Алия боялась. Эта неизвестность душила. Сильно. Умирать не хотелось. Не этого она ждала от своих двадцати лет. Совершенно нет. Раньше ей казалось, что она прожила уже много – аж половину от сорока! А теперь казалось, что прожила ничтожно мало. Лучше бы прожила половину от восьмидесяти, а не всего лишь два десятка. Она была очень глупа и неспешна. Буквально две недели назад казалось, что жизнь только началась и вот, она уже заканчивается. Часы бегут, как на марафоне, один стараясь обогнать другого. А она все сидит. Ей некуда деваться. Вроде, подобное называется пыткой? Когда ты сидишь в полном вынужденном одиночестве, в тишине, без возможности хоть что-то сделать. Без возможности контроля.

Мысли роились у нее под коркой. Сначала час, потом второй, третий, четвертый; кто-то просунул через маленькое прямоугольное окно внизу двери поднос с едой; пятый, шестой. Поднос полный, не тронутый, забрали. Алия все сидела, не разгинаясь, даже не заметив, как время прошло так быстро. Раньше ей всегда казалось, что время бежит быстро за просмотром фильма или за прочтением интересной книги. Сейчас ей казалось, что время бежит быстро только тогда, когда оно очень нужно.

– Алия, вы что-нибудь надумали? – он снова зашел, вплыл в ее палату, опять весь в черном, как Жнец. Встал в середине, наблюдая за ней.

– Нет.

– Ну, и отлично, – в голосе послышались нотки темной радости. Это было впервые, когда надзиратель показал свои эмоции. Улыбнулся очень зло, недовольно свел брови на переносице. Он будто не верил, что человек способен в такой ситуации быть таким упрямым. – Ребят, забирайте ее.

В палату зашли сразу четверо. Рывком приблизились к Алии, схватили ее за руки. Она заверещала. У нее болезненно пытались вырвать из руки чемодан – разжала ладонь, захотев послушно его отдать, но этого не произошло. Она впервые сама увидела, как это выглядело – нежелание вещи ее отпускать. Ручка сама прилипла к ладони намертво, не отрываясь. Мужчины очень старались: дергали, растягивали ее, тянули из стороны в сторону, но ничего не происходило. И на удивление, Алии не было больно, просто неприятно. Ее вертели, поднимали, буквально с кожей пытались оторвать чемодан, но ничего не происходило. Похоже, они подумали, что перед смертью Алия наконец перестанет притворствовать и отдаст вещь. Но была одна проблема – она никогда и не притворствовала.

Мужчины, поняв, что все попытки бесполезны, заломили Алие руки, уложили у нее на копчике чемодан и поволокли ее из палаты. Она наконец увидела, что скрывается за белыми стенами ее комнаты. Здесь, в этом месте, она видела только свою палату и операционную, но никогда остального. Место, на удивление, выглядело обычным. Алия не могла рассмотреть все хорошо – ее быстро переносили, и местность вокруг расплывалась, но она точно видела серый кафельный пол, серые с металлической отделкой стены. Кучи дверей тоже металлических. Она попала не в какую-то больницу, а, такое чувство, что на военную базу. Возможно, так это и было. Она не могла точно знать.

Ее продолжали тащить. Окружение сменялось, коридоры вертелись. Ее тащили то вверх по лестницам, то вниз, и, наконец, подвели к одной единственной двери. Они стояли и ждали. Н**адзиратель вышел из-за их спин, достал ключ – большой, металлический и продолговатый. Алии удалось его рассмотреть прежде, чем мужчина вставил его в замочную скважину и провернул, толкая дверь вперед. Затем в эту же дверь втолкнули и Алию.

Сначала была яркая вспышка. Глаза, не привыкшие, потемнели. Потом она увидела, что комната, куда ее привели, была небольшой. Алия бы даже сказала, что достаточно узкой, но с огромным смотровым стеклом. За ним встал надзиратель. Наблюдал. Ее снова схватили, связали чем-то запястья спереди и грубо повалили на стул. Алия неистово барахталась, безудержно мотая головой. Пыталась вырваться, кусаться, бить мужчину в белом перед ней чемоданом. Ей прилетела сильная оплеуха. Кровавя. Врач не скупился на подобные нежности, утихомиривая девушку, чтобы быстро и беспардонно застегнуть кожаный ремень на ее груди, намертво прикрепляя к стулу.

– Алия, сидите смирно.

Алия не сидела смирно. Сейчас, в переломный момент, она забилась, как сумасшедшая птица в клетке, пыталась вырваться. Она хотела жить! Они не имеют права отнять у нее последнее, что ей принадлежит. Стул заходил под Алией ходуном, заскрипел, затрясся. Она продолжала дрыгаться, ее били и били, а она кричала, кричала, кричала. Ей что-то говорили, орали на нее, приказывали. Но Алия не слышала. Продолжала пытаться вырваться, даже если тщетно. Снова удар. Сильный. Ее откинуло назад, а затылок ударился о спинку стула.

– Алия, прекратите. Единственное, что сейчас может исправить данный казус – это признание. Скажите кто.

– Никто! Я вам уже говорила! Я нашла чемодан в свой день рождения, принесла в дом, открыла!

Алия всхлипнула, затряслась под взором амбала в белом, который держал свой кулак наготове.

– Я просто нашла его! Просто нашла! Нашла! – рев, не крик.

– Не врите, Алия. Мы знаем кто вам его передал.

Мгновение. Алия замолчала, закрыла рот, встрепенулась и остро, исподлобья посмотрела за прозрачное смотровое окно. Испуг и недоверие обуяли ее.

Нет, нет, это просто уловка.

Почувствовав перемену настроения, Жнец злорадно улыбнулся, не прерывая зрительного контакта с Алией. Ту затрясло. Она сжала чемодан посильнее в своих руках.

– Никто. Мне. Ничего. Не. Передавал.

– Ну, и отлично.

Похоже, это была его любимая фраза. Алии снова прилетело в лицо.

Дальше она уже мало что понимала. Сидела, откинув голову на спинку, смотрела в лампы слезящимися глазами то-ли от яркого света, то-ли от наплыва эмоций. Ее эмоции то утихали, то снова загорались. Наверное, психика так и работает. Она пыталась защитить себя от полной перегрузки, от истерики, от сумасшествия, находящегося так близко. Все было слишком быстро. Алия чувствовала, как ее схватили под правую руку, положили на подлокотник стула, перетянули ремнем, оставляя вторую руку болтаться тряпичной куклой вместе с чемоданом, так же привязанную к правой. Почувствовала, как протерли локтевую впадинку холодной спиртовой салфеткой. Резкий, кислый и химозный запах сразу попал в ноздри. Алия лишь немного поморщилась и заплакала. Заплакала очень горько, затряслась. Ей снова что-то начали говорить – монотонно и без эмоций, лишь с небольшой усмешкой. Вроде, мужчина в черном, ее Жнец, представился, но она не разобрала его имя среди всех этих звуков. Стало так громко. Она слышала теперь не обычное гудение аппаратуры и ламп, а сильнейший гул – громкий, как будто кто-то дует в огромный горн. Теперь тихие шаги с небольшим стуком превратились в топот тысячи ног. Слезы все текли. Руку вновь протерли салфеткой. Подошли ближе. И Алия вновь всхлипнула.

Она не была ни в чем виновата. Ни в чем. Ей стало страшно, горестно. Захотелось прижаться к бабушке, обнять ее, почувствовать тепло. Многие говорят, что приходим мы в этот мир одни и уходим тоже в одиночестве, и Алия грезила, чтобы это было так. Но она всегда думала – как можно прийти в этот мир одному, если с тобой твоя мать, куча врачей, возможно отец. Ты никогда не был один на один с ними – с Жизнью и Смертью. И сейчас, чувствуя на себе взгляд надзирателя, сжимая в руках чемодан, видя, что к ней приближается мужчина в белом, Алия поняла – она ненавидела это одиночество в своей палате, но теперь, окруженная людьми, чувствовала себе еще хуже. Она не хотела умирать, но еще больше не хотела умирать, осознавая, что последнее увиденное ей будут глаза Жнеца. Мужчина-врач встал прямо над ней, ударил по шприцу указательным пальцем, разгоняя пузырьки и немного пустил жидкость, которая выплеснулась Алии на колени для проверки. А после – наклонился. Как огромная, черная тень без человеческих признаков. Алия смотрела в лицо смерти – бледное, очерченное тьмой. Как саван. Ее забило в истерике где-то внутри, а снаружи она лишь сжалась, стала еще меньше, попыталась соскользнуть по стулу вниз, но ремни крепко держали ее под грудью, а рука болезненно завыла в тисках. Втиснулась в спинку: мышцы шеи напряглись, тени заскользили во впадины кожи. Мужчина поднес шприц к ее руке, нажал на иглу. Жнец что-то снова сказал. Конец.

Алия почувствовала, как холодный метал легонько вошел под кожу, а потом произошла вспышка. Сильная. Сильнее, чем когда она открывала чемодан в первый раз. И зеленая. Врача откинуло в самый край комнаты. Начала звенеть сирена. Алия опустила голову, ее глаза округлились – в руках был сгусток энергии. Он образовывался из чемодана, распространялся, становился больше. И был приятно теплым.

Стул вместе с Алией опрокинули. В комнату забежало еще трое мужчин. Они начали с криками вырывать чемодан, пытались отрезать вместе с ее рукой. Кто-то из них достал военный нож из-за пазухи, замахнулся, попытался вонзить его в кожу Алии, но его откинуло так же, как и первого. Так же, как и всех остальных. Алия просто лежала, шокированная и заплаканная, не в силах отцепить руку от вещи, которая своим светом теперь озарила все. Кто-то ее поднял. Она ничего не понимала, не видела, но новый человек тут же исчез из ее поля зрения, а девушка опять упала на пол. Чемодан ее защищал. Оберегал. Раскочегаривался еще сильнее, и Алия даже не заметила, как все вокруг начало плавиться. Кроме нее. Комната превратилась в только что открытое жерло ада. Мужчины плавились в этом зеленом свете, в этом огне, пронзительно вопили от боли. Сирена становилась только громче. Аварийное оповещение о ЧП заработало, переключило освещение с белого на красный, а люди продолжали выть от боли. Алия не могла это терпеть. Ее начало трясти. Чемодан горел все ярче и больше, девушка видела только перемешанные зеленый с красным, свербящими перед глазами. В комнату забежало еще подкрепление, и тут же было откинуто острой волной. Среди них был и Жнец. Он напугано, взбудоражено кричал что-то другим мужчинам, но те уже не слышали. Алию продолжало качать в эпицентре события. Свет уже вышел за пределы комнаты, озарив весь коридор за приоткрытой дверью.

Как – Алия не знала. Возможно, чемодан дал ей это заметить, возможно, сам всматривался и не замечал на себе чужой взгляд, но она заметила, как Жнец вскинул черный пистолет. Он достал его из кобуры на боку, прицелился и выстрелил. Без раздумий, как надрессированная псина. Ничего не промелькнуло в его глазах.

Вот такие сейчас люди?

Пуля с оглушительным выхлопом вылетела из дула, стремительно полетела, направляясь прямо в голову Алии. Она бы никак не успела среагировать. Но успел он. Огромная, округлая оболочка облепила лицо девушки за секунду, если не меньше, оттолкнула от себя снаряд, который отрикошетил в стену, оглушительно звонко улетая под потолок. Жнец пригнулся, Алия рефлекторно тоже. Это было какое-то чудо. Она была жива.

– Черт! – мужчина не терял времени. Сделал еще дюжину выстрелов, высадив весь магазин, но напрасно – снаряды просто просвистели, провизжали рядом, даже не долетая до Алии, погружаясь в мягкую массу, созданную чемоданом.

Жнец испуганно отполз, замер на пару секунд, вглядываясь в Алию, которая просто улеглась на пол, и надрывно заскользил по кафелю, в потугах встать, выбегая из комнаты. Сирена все еще трещала, гудела, орала. Девушка лежала в зеленой окаемке, уже тлеющей, как угольки от костра. Вокруг все были мертвы, а Алия наконец почувствовав себя в безопасности – окруженная кровью, телами людей, – из-за осознания, что эта вещь может ее защитить, прикрыла глаза, покрепче схватившись за чемодан. Это было замечательное чувство. Алия испытала его впервые за те две недели, и за эту, будущую, текущую. Такой теплый, мягкий сгусток доверия ненадолго зародился у нее под легкими, там, где сердце. Она могла закрыть глаза, зная, что с ней ничего не произойдет.

Глаза после она открыла у себя в палате. Здесь у нее будто появилась привычка просыпаться не там, где заснула. Сердце пропустило боязливый удар. Она подскочила, подпрыгнула пружинкой на кровати, шаря взглядом вокруг себя в поисках чемодана. Тот был как спасительный круг девушки, и, найдя его, она громко с придыханием выдохнула. Страх ушел на столько же быстро, как и появился. Вот только в углу комнаты сидела черная фигура.

Как только Алия ее увидела, поняла кто. Такой молчаливый, пугающий. Символ ее заключения. Весь в черном.

– «Хотя-б, не на мои похороны».

Жнец, – имени его она так и не запомнила, а потому предпочитала сама с собой его называть так, – сидел задумчивый. Ждал когда она проснется. Она уже проснулась. Решила подать знак:

– Чего вам?

Он встрепенулся. Поднял глаза, и в них теперь не читалась надменность, лишь страх. Жнец промолчал.

– Чего…? – тихо спросила Алия еще раз.

Такая тишина ее нервировала. Сидеть с ним один на один нервировало. Девушка покрепче сжала чемодан в своих руках. Наконец он заговорил:

– Алия Маликова, – говорил он, не торопясь, уже без той жеманности и величавости, как раньше, – вчерашний инцидент… Сильно повлияет на ваше будущее.

– «Издалека пошел», – настороженно подумала Алия, наблюдая за каждым движением мужчины. Он вел себя очень непривычно. А часто, все, что непривычно – не лучший знак.

– Так как… Сделать мы с вами ничего не сможем, – на эту фразу чемодан опять загорелся зеленым, Жнец отпрянул, отсел еще дальше, – мы могли бы вас вернуть к семье.

Алия по-глупому обрадовалась. Неужели, все закончилось? Он говорил так, будто сможет вернуть ее обратно, к бабушке. Непонятно, почему вообще передумал, но девушка понимала – все благодаря этой вещи. Чемодан ее защищает. Он с ней, на ее стороне. Сердце радостно запело. Алия встрепенулась, привстала.

– Да? Правда? К бабушке? – в глазах загорелась искорка надежды.

– К сожалению, она мертва.

Неожиданно. Просто.

– «Что?»

В жизни вообще все и всегда неожиданно. Он вывалил эту информацию, как будто озвучил что-то будничное, добавив чертово «к сожалению». Будто сказал про погоду, про завтрак или про ужин. Про что-то такое статичное и обычное, что Алия не смогла сразу осознать, переварить суть его слов. Как это умерла? Кто? Ее бабушка? Он не ошибся в том, что хотел сказать? Когда такое говорят, обычно сочувствуют. Ты не слышишь того, о чем говорят, но видишь ответ по лицу, по глазам, осознаешь ответ через интонацию. Жнец же этой информацией просто плюнул ей в лицо, безэмоционально и без желания оскорбить или задеть. Ему было плевать. Он боялся за себя, а на Алию, на ее судьбу, на судьбы других ему было все равно.

– Что вы сказали? – проблеяла она, растягивая гласные и чувствуя, как землю из-под ног выбивают в который раз. Это место ее не щадило. Люди ее не щадили. Она прижала чемодан к себе еще ближе.

– Приношу свои соболезнования, ваша бабушка, Маликова Анастасия Павловна умерла. Потому, возвращать вас некуда. Квартира теперь место следствия. Мне некуда вас вернуть.

– Твари…

– Если вы отдадите нам объект, мы можем взять вас под следствие на пару месяцев, а после отпустим.

– Я ничего вам не отдам! – закричала девушка, цепляясь за чемодан еще сильнее. Впилась в него ногтями.

Жнец устало вздохнул. Посмотрел на нее пронзительным пустым взглядом.

– Хорошо. Тогда я обязан вас проинформировать. Прецендентов подобных происшествий у нас не было, – он сложил свои руки с длинными пальцами в лодочку, указывая на чемодан. – А попытки казни были неудачными.

Попытки? Не один раз? Что с ней пытались сделать, пока она спала?

– Идти на контакт вы не планируете. Здесь мы вас содержать более не может, а тюрьмы не предусмотрены для таких, как вы. Нам придется вас отослать. Скорее всего, Якутия.

Алия Жнеца не дослушала, резким, стремительным броском кинувшись на него, грохнула не ожидавшего этого мужчину по голове чемоданом, да так, что тот мгновенно потерял сознание. Вещь в руках кислотно засветилась, завибрировала, но Алии было не до этого. Она остервенела, не контролируя себя. Ей показалось, что если сейчас она ничего не сделает, то все будет очень плохо. Ей было известно, что такое Якутия. Что такое Сибирь. Север. Холод. Она слышала, кого туда отправляют. Она знает кто там совершенно рядом, недалеко живет. Знает, что для нее это значит. Лучше бы уж убили здесь. А раз у них не получается, то надо просто выбираться!

Дверь Жнецу, как всегда казалось Алии, открывали снаружи, но почему-то сейчас она подумала – неужели там всегда кто-то стоял? Девушка припала к полу, к маленькой дверце с прорезями вентиляции, через которую ей передавали еду. Прищурилась, чтобы увидеть тот самый серый коридор, но в нем было пусто. А это могло означать лишь одно – Жнец мог открывать дверь сам. Глаза сами нашли незаметную выемку для карточки, и Алия метнулась к мужчине, начиная осматривать его карманы: в пиджаке, в четырех внешних карманах и двух внутренних, с каплей брезгливости запустила руки ему в передние карманы нижней части одежды, но ничего не нашла. Оставалось только перевернуть его, чтобы осмотреть задние. И, да! Это было оно. Из заднего кармана лощенных брюк торчала белая, полупрозрачная карта. С его лицом и инициалами.

Макар Жицин.

Алия фыркнула. Какая ей разница. Карта быстро попала в нужный отсек, дверь немного приподнялась, скрипнула и открылась. За ней была тишина. Девушка прислушалась, затаилась – ни намека на чье-либо дыхание, кроме ее собственного и лежащего на полу надзирателя. И она рванула. Крепко прижала к себе чемодан, схватила пропуск и побежала. Никто не гнался за ней, никто не знал, что она снаружи палаты. Преследования не было, но она все равно побежала.

На стенах красовались различные указатели и названия разных комнат. Она бежала и бежала вперед, пиликала карточкой, прикладывала ее, все еще не попадаясь никому на глаза. Крыло, ее корпус, как она поняла из надписей, было почти пустым. Это только на руку. Алия забежала в другой коридор, более узкий, и в конце увидела яркую, большую надпись «ВЫХОД». Сердце пропустило радостный удар. Она ускорилась, голыми ногами скользя по полу. Уже почти приложила карточку к последнему отображателю, но вдруг поняла, что сама была в халате. В белом халате больного, с завязками по бокам. Если выйдет так, то ее поймают. Алия осмотрелась. Это был выход, а рядом с ним комнатка охранника.

Такое место пристежное, а охрана везде охрана. И их будка такая же.

– Ну-ка, придержи, – девушка поставила чемодан на пол, кинула на его верхнюю боковину карту и прошла в комнату.

В ней мало что было: маленький уголок с экранчиком, на котором показывали камеры всего крыла, кровать, погнутая по средине и обмотанная красным ковром, а еще вешалка. Одиноко висящая на гвозде в стене с зеленой курткой. Замечательно. Алия быстро сняла ее, запихнула свои руки внутрь рукавов, застегнулась и накинула капюшон. Обуви никакой не было. Придется идти босиком.

Закончив, она быстро вылетела из комнаты, продолжая поправлять концы куртки, которые не прикрывали даже ее коленей. И не заметила подошедшего за это время мужчину. Охранника. Он поднял взгляд со своих ног, только когда и сам подошел к будке. Охранник столбенел. А потом закричал:

– Стоять на месте!

Алия подпрыгнула, перепугалась, метнулась к чемодану, чтобы как можно быстрее забрать карту, выбежать отсюда, скрыться как можно дальше. Но карты…не было. Прямо из-под ее пальцев, буквально в миллиметре, карта исчезла, провалилась вглубь чемодана с концами. Алия не понимала почему. Может случайно? А непутевый охранник уже достал пистолет и направил его на Алию. Было поздно бежать. Но чемодан мог ей помочь, и она взмолилась:

– Откинь его, откинь подальше, а потом я достану карту, и мы сбежим.

Но чемодан ничего не сделал, лишь опять прилип к ее коже, а Алию кинули на пол, усаживаясь сверху, чтобы та больше ничего не выкинула.

Вот так это и произошло. От неприятных воспоминаний она поморщилась. Отвратительные картинки начали проносится перед глазами. Можно было бы сказать, что он ее не услышал, не понял, что может, просто не смог ничего сделать, но чем больше времени проходило с того момента, тем больше она убеждалась – он просто не захотел ей помогать. Вот и все. От этого Алия так сильно, жгуче, чрезвычайно его ненавидела. Если бы не этот чертов чемодан…

Она вздохнула. Перед буржуйкой было уже не просто тепло, а жарко. Руки болели, есть хотелось очень сильно. Она устала. Но больше всего была напугана – что делать, если у нее начнется гангрена? Она читала о том, что такое бывает после сильного обморожения. А дальше все, дальше рук у нее больше не будет. Все-таки, мыслила она иногда очень глупо. В этом место уже не было разницы что с ней произойдет. Алия опять глянула на чемодан. С горечью, небольшой обидой и непониманием. Тот так и стоял, ничего не делал. Со стороны – обычная вещь, ничего такого. Она раньше тоже так думала.

– Понятно все с тобой, – просипела Алия, опять отворачиваясь обратно к печке. Ногти левой руки случайно задели поврежденную кожу. – Ай!