Темноборец

– Байки у костра? – лицо темноборца тронула улыбка. – Почему бы и нет? С удовольствием ознакомлюсь с вашей историей.

– Только не у костра, – Аннато окончательно избавился от слез и ответил Андрею встречной улыбкой. – Нам, эльфам, для релаксации требуется вода. В общем, сам все увидишь. Сегодня вечером я тебя отведу.

Андрей чувствовал, что идет на поправку, но лишь в этот вечер он впервые вышел из комнаты, любезно предоставленной ему эльфами. Возникший повод обследовать гидрополис оказался весьма кстати. Болезнь отступала, и организм требовал расхода энергии.

– Следуй за мной, – произнес Аннато, и Андрею не оставалось ничего, кроме как повиноваться.

Здание напоминало осовремененные византийские храмы. Верхние части стен принимали дугообразную форму, служа опорой для купола. Купол, так же, как и в комнате, был покрыт фресками, изображавшими эпические сражения. По краям купола располагались маленькие фиолетовые огоньки, заменявшие лампы накаливания.

«Светлячки», – догадался Андрей, и на него сразу нахлынул щенячий восторг. Ничего себе! Биоинженерная технология! Темноборческой науке такое и в страшном сне не приснилось бы. Видимо, эльфийский научно-технический прогресс пошел своим, обособленным и аутентичным путем.

Свет, испускаемый светлячками, не походил ни на дневной, ни на привычно излучаемый люминесцентными лампами. Фиолетовые тона, дополненные легким зеленым оттенком, приятно воздействовали на глаза и располагали к общению. Стопарин посмотрел на свою прыщавую руку, освещенную фиолетовым, и подумал, как сильно она в таком свете похожа на щупальце осьминога.

Полностью остекленных стен, о которых рассказывал Олег, Андрей не увидел. Наверное, они располагались в другой части здания. Зато здешние стены имели огромные панорамные окна, открывающие вид на большие коралловые рифы и подводную живность. Перед окнами плавала белая акула и, то ли приветливо, то ли угрожающе, скалила зубастую пасть. Андрей осмотрел бы все три ряда ее бритвенно-острых зубов с усердием стоматолога, но времени любоваться видами не оставалось. Аннато его поторапливал, как оказалось впоследствии, безосновательно.

– Пришли, – произнес Аннато, открыл дверь и вежливо придержал ее для темноборца.

Андрей подошел к двери и заглянул внутрь. Комната представляла собой бассейн, напоминавший заполненную до краев стеклянную чашу. Никаких лестниц и плавных спусков не было. Пол обрывался прямо за дверью, уводя посетителя сразу под воду.

– Холодная?

Андрей не знал, как ему реагировать и что спрашивать, а потому спросил первое, что пришло в голову – лишь бы заполнить паузу. Вопрос по существу вертелся на языке, но от неожиданности темноборец потерял дар речи и не смог его сформулировать.

– Прыгай – узнаешь, – улыбнулся Аннато, подталкивая Андрея к обрыву.

– Раздеваться? – Андрей наконец-то нашел подходящую формулировку для своего вопроса.

– Нет, у нас так не принято. Но разуться стоит – тебе же лучше, – ответил Аннато.

Андрей развязал шнурки, разулся, засучил джинсы и посмотрел вниз. Высота была небольшой. Вода слегка покачивалась, имитируя волны во время легкого бриза. На гребнях отражалось фиолетовое свечение.

Нужно было прыгать, и темноборец солдатиком полетел вертикально вниз. Потоки воды накрыли его с головой. Андрей вынырнул, и очередная волна пощечиной выплеснулась ему в лицо. Стопарин сплюнул оказавшуюся соленой воду и поправил намокшие волосы. Видимо, наполняли бассейн прямо из океана.

Волны плескались чуть ниже уровня плеч. Андрей топтался на месте, исследуя обнаженными ступнями илистое дно бассейна. О щиколотки что-то терлось. Темноборец опустил глаза вниз и увидел, как к его ноге, путаясь в водорослях, отчаянно пытается подплыть маленькая рыбка.

– Хорошее место для релаксации. А насчет живности не переживай, – предупредил Аннато, с обилием брызг приземлившийся в бассейн вслед за Андреем. – Они для пилинга. Экзотический педикюр.

Рыбка, наконец, выбралась из водорослей и подплыла к ноге темноборца. За ней косяком последовали ее сородичи. Андрей почувствовал щекотку и засучил джинсы повыше. Процедура не доставляла ему неудобств.

– Можешь пока поплавать, – предложил эльф. – Выступление минут через тридцать.

Вода была теплой, и Андрей с удовольствием пустился в заплыв. Несмотря на то, что прилипшая к телу, намокшая и отяжелевшая одежда немного сковывала движения, размять мышцы хотелось уже давно. Переходя с брасса на кроль, темноборец описал несколько кругов по стеклянному бассейну. Косяки рыбок ослизло-серого цвета принялись играть с ним в догонялки. Андрей распластался на спине и начал вглядываться в светлячков, маячивших на потолке. «Действительно, хорошее место для релаксации», – подумал Стопарин, наслаждаясь завораживающим видом.

Бассейн постепенно заполнялся эльфами. Нарушая установившуюся тишину, они разбегались у входа и с громким всплеском плюхались в воду. Андрей принялся их считать, но сбился на первом же десятке. Эльфов было так много, что широкое свободное пространство для плаванья испарилось за считанные секунды.

Среди вновь прибывших Стопарин узнал Вильгельма и Алексикова. Для Вилли глубина была слишком большой, и ему приходилось прилагать немалые физические усилия, чтобы держаться на плаву. Каждая вторая волна с головой накрывала ребенка, и он, фыркая и отплевываясь, старался держать голову выше уровня воды.

– Почему не на качелях? – воспитательным тоном заговорил с ним Аннато.

– Я сам! – по всей видимости, Вилли решил проявить самостоятельность и показать себя перед гостем.

– Шементом на качели! – приказал Аннато, и ребенок послушно поплыл к качелям.

Выполненные с аскетизмом качели представляли собой грубо обработанную доску, подвешенную к потолку на веревках. Доска балансировала на таком расстоянии от воды, что ребенок мог раскачиваться на ней, погрузившись в воду по щиколотки. Вильгельм запрыгнул на качели с грациозностью лани и навострил уши. Выступление должно было начаться с минуты на минуту.

– Внимание! – прокричал Аннато, перемещаясь поближе к качелям, располагавшимся в геометрическом центре бассейна.

Эльфы реагировали на его слова вяло и отрешенно. Наверняка, им набили оскомину из раза в раз повторяющиеся истории. Большинство пришло покормить рыб остатками омертвевшей кожи и насладиться теплой соленой водой. Растрепанные и мокрые, как воробьи, искупавшиеся в ближайшей луже, они, как и Андрей, задавались одним вопросом: к чему этот глупый дресс-код, не позволяющий раздеться перед входом в бассейн?

Реальный интерес к ожидаемому действу проявляли ребенок и темноборец. Один рассчитывал выудить крупицу информации о Скрижали, а второй проявлял любопытство, типичное для двенадцатилетних почемучек. Одно из замечательных качеств детей, от которого отказываются все взрослые, – умение многократно слушать со всевозрастающим интересом одни и те же истории. Аналогичное качество, но в обратном его проявлении, свойственно старикам – в силу забывчивости или ностальгического восхищения, они готовы рассказывать повторяющиеся истории десятки раз. Уж не это ли проявление возрастного кризиса заставляло эльфов собираться в бассейне и слушать о собственных подвигах былых лет?

Аннато рассказывал сам. Было ли так всегда или, по стечению обстоятельств, подошла его очередь, Андрей не знал. Эльф говорил почти нараспев, четко, выразительно и горделиво, как пересказывают народный фольклор. Моменты, посвященные себе любимому, выделялись им особенно рьяно.

Аннато говорил о себе в третьем лице, но понять, о ком именно идет речь, удалось из контекста. Никто, кроме самого Аннато не мог быть кровавым и жестоким генералиссимусом эльфийского народа, имя которого темноборцы исковеркали на свой, русский лад, – удлинили до Анатолий.

– К концу Великого эльфийского завоевательного похода мы стали беспринципными и тщедушными, окончательно потеряв себя, – вещал Аннато. – Военные неудачи истязали наше нутро. Мы наплевали на основные принципы кочевого народа. Мы убивали детей, женщин и стариков, ослепившись желанием мстить. Наше отступление тонуло в крови мирных жителей. Нам казалось, что запугав своих врагов, мы заставим их заключить с нами мир. Нашу уверенность подкрепляли междоусобицы, расколовшие лагеря военнослужащих Западного континента и войск ЕТЭГ. Пока разумные существа убивали друг друга в Америке, мы рыли окопы, готовясь к последней схватке.

Однако темноборцам удалось вырваться из кольца американских войск, и они добрались до нас прежде, чем мы успели закончить работу над укреплениями. Я до сих пор помню землю, выжженную их оружием. Реактивные снаряды сыпались нам на головы словно град. Когда заградительные сооружения сравнялись с землей, а окопы засыпало грязью, пошла в атаку пехота. Нам снова пришлось отступать под обстрелом. На океанском побережье нас загнали в тупик. Удары систем залпового огня поддерживались танками и мотострелками. Мы несли потери, сравнимые с истреблением всего эльфийского вида. Каждый из нас потерял близких в кровавой бойне. И мы умерли бы все до единого, если бы эльфийский генералиссимус не воспользовался Скрижалью Любви.

Это было очень странное перемирие. Прямо посреди поля боя, усыпанного трупами и окровавленными кусками разорванных тел, началась самая настоящая оргия. Проникшись витавшим в воздухе возбуждением, противники побросали оружие и кинулись друг на друга с ласками и поцелуями. Они срывали с себя одежду, падали на колени, исступленно кричали, забыв о потерях и наслаждаясь выплескиваемыми оргазмами. Военные совокуплялись друг с другом вне зависимости от вида и пола. Кровь убитых в бою солдат смывалась кровью разорванных плев. В той битве девственниц не осталось, как не осталось и верных супругов. Жены невольно ласкали убийц мужей. Эльфы бились на порнографическом фронте не хуже, чем на военном. Это сражение со спущенными штанами было нашей самой странной и почти что единственной за долгие годы победой.

Хотя, в любви нет победителей и проигравших. Загнувшиеся раком сами того возжелали. Значит, и они получили свое искушенное удовольствие. Каждый дал волю извращенной фантазии. Но пусть лучше дула автоматов добровольно засовывают во все щели, чем используют оружие по назначению. Это было мерзко и отвратительно, но, вместе с тем, красиво. Метафизически эта оргия знаменовала победу мира над войной.

Вас удивляет, что сила Скрижали Любви проявилась столь неожиданным образом? Но ведь любовь многогранна, и секс – одно из естественных ее проявлений. Любовь зла, и мы не в силах предугадать ее замысел.

Насытившись прелестью тел, эльфы обнялись на прощание с теноборцами и покинули Западный континент. Нам позволили уплыть на темноборческих кораблях. Мы отчалили, не сдерживая слез. Мы пылали любовью к своим врагам и готовы были отдать свои жизни, чтобы загладить перед ними вину.

С тех пор эльфов никто не видел. Обретя мир, мы не смогли найти свое место в загаженном нами же Мидлплэте. Куда бы мы ни отправились, везде нас встречал отпечаток Великого эльфийского завоевательного похода. Мы натыкались на следы собственных преступлений, и чувство несоизмеримого стыда съедало все то, что от нас осталось.

Не то, чтобы мы провалились под землю из-за стыда, но вот ушли под воду – так будет верно сказано. Незаселенный разумными существами океан приглянулся нам своим спокойствием и умиротворением. Мы спустились на дно в тех местах, куда разумные существа не сунулись бы даже в самый отчаянный час. Вечно бурлящие волны у нас над головами гармонично сочетались со спокойствием океанского дна. Мы построили собственный гидрополис, создав все условия для комфортной жизни. Мы полюбили воду, искренне и воодушевленно. Вода стала нашей естественной и неотъемлемой средой обитания.

Но не всех устраивала мирная жизнь. Эльфийские бунты и покушения на генералиссимуса свели на нет наши мирные достижения. Генералиссимус осознал, что не в силах переломить жестокость в эльфийском характере, и тогда, заручившись поддержкой своих сторонников, он снова воспользовался Скрижалью Любви и погрузил бунтовщиков в состояние анабиоза.

Этого показалось мало мучавшей нас совести, и мы приняли решение о самоликвидации. С тех пор эльфам запрещено заводить детей, дабы не продолжать историю своего гнусного вида. Для истребления ныне живущих эльфов учрежден Ежегодный эльфийский турнир. Мы убиваем друг друга в амфитеатре, раз в год на четверть сокращая численность населения. По жребию нам приходится биться с братьями, женами и друзьями. Но мы чтим установившиеся традиции и безжалостно добиваем своих оппонентов, помня о великой цели турнира.

Аннато закончил речь, выдохнул и напоследок спросил:

– Вопросы у кого-нибудь есть?

Андрей ощутил фриссон от притока исторических знаний. Конечно, у него были вопросы! В этих вопросах можно было утонуть с головой, как в эльфийском бассейне. Темноборец умылся, чтобы умерить раздутый пыл и вскинул руку, как отличник, желающий выйти к доске.

– Слушаю, – повернул к нему взгляд Аннато.

– Что стало со Скрижалью? И почему вы не считаете нужным вернуть темноборцам украденную реликвию, если вас так гложет совесть? – не лучшим образом скрывая личную заинтересованность, спросил Андрей.

– Скрижаль – единственная гарантия сна агрессивно настроенных эльфов, покоящихся в стенах эльфийского храма, – ответил Аннато, сверкнув негодующим огоньком в глазах. – Если мы изымем Скрижаль Любви, полчища злобных существ вырвутся на свободу и, для начала порвав нас на части, поднимутся на поверхность и развяжут очередную войну в Мидлплэте. Ты же не этого хочешь?

Андрей отрицательно покачал головой. Теперь хотя бы понятно, в какой части здания разыскивать Скрижаль. Да и вообще появилось хоть какое-то подтверждение ее существования. Осталось придумать, как именно изъять дощечку, и разработать план отступления.

– А как насчет запрета о деторождении? Его никто никогда не нарушал? – поднял руку с вопросом Алексиков и принялся сверлить оратора взглядом.

Аннато остановил раскачивающиеся качели и, нахмурив брови, приказал сыну:

– Уйди! Ты услышал достаточно для своих лет.

– Ну, па-а-ап! – завизжал Вильгельм, обиженный отчуждением от взрослого общества.

На этот раз «шементом» не подействовало. Вилли уверенно восседал на качелях, словно на собственном детском троне. Он чувствовал себя королем этого зала. Внимание всех собравших сконцентрировалось на нем. Аннато еще раз прикрикнул на сына, после чего перевернул качели, окунув его в воду.

Вильгельм обиженно пробурчал что-то в адрес отца, но послушно поплыл к выходу. От двери сверху вниз спустилась веревочная лестница. Эльфы подсадили ребенка, безуспешно пытавшегося до нее допрыгнуть, и проводили его увлеченными взглядами.

– Ты готов публично позориться перед нами, но отказываешься от разговора с ребенком. Так что там с законом о деторождении? – повторил вопрос Алексиков и приблизился к генералиссимусу, растолкав скучившуюся толпу.

Теперь уже все эльфы прислушались к разговору. Разгоравшийся посреди бассейна скандал пробуждал аппетит к сплетням. Ближайшие дни публике будет, о чем посудачить.

Аннато едва сдерживал гнев. Его пацифистские убеждения не давали ему сорваться. Но всему есть предел. Эльф ответил, присвистывая, будто кипящий чайник:

– Генералиссимус лично нарушил изданный им закон. Он попытался зачать ребенка, придавшись любви со своей женой посреди эльфийского храма и попросив Скрижаль Любви о помощи и защите от праведно негодующих собратьев. С тех пор Скрижаль не терпит прикосновений. Ни одно разумное существо не в силах до нее дотронуться. Моя жена после рождения ребенка изгнана из нашего дома и отправлена в океанские пучины на батискафе, а я воспитываю сына один. Доволен?

– Это правда, которую знают все, – подтвердил Алекс. – И эльфам достаточно твоего раскаяния, а неприкосновенность Скрижали гарантирует нам защиту от агрессивных собратьев. Но есть еще кое-что, о чем ты никогда не задумывался. По какой причине Скрижаль Любви проявила свои капризы после очередной твоей просьбы?

– И почему же? – спросил Аннато.

– Да потому что Камилла уже была беременна на момент вашей встречи в эльфийском храме! – громогласно воскликнул Алексиков. – К сожалению, ни один ты нарушаешь свои законы. Она была беременна от другого, а просить о Любви, покрывая измену, – кощунственно для Скрижали. Вот тебе и причина неприкосновенности!

В бассейне воцарилось гробовое молчание. Аннато с Алексиковым вступили в зрительный поединок. Слова не могли передать чувств, испытываемых ими друг к другу. Квинтэссенция ненависти родилась между бывшими друзьями, пробежав мимо них оскалившейся черной кошкой. Видимо, эльфы многое недоговаривали друг другу. Аннато первым отвел глаза и решился ответить:

– Уверен, что ты говоришь правду. Иначе бы не посмел выдвигать столь серьезные обвинения. Уверен, что я, присвоив твоего сына и депортировав дорогую тебе женщину, доставил твоему сердцу несоизмеримую боль. Ты держал в себе эту боль долгие годы, а сейчас решил, наконец, высказаться. Но это не вся правда. Я нарушил собственные законы не единожды, а, как минимум, дважды. Мы дружим с тобой так давно, что я не поверил, услышав, что ты оказался в рядах бунтовщиков, поднявших восстание против меня. Когда всех твоих сообщников погрузили в анабиоз, тебя я простил. Ты стал единственным эльфом того поколения, выступавшим за разверстку новых военных действий. Тебя здесь быть не должно. Ты должен был спать в одной келье со своими подельниками, когда спал в одной кровати с моей женой!

Лицо Аннато покрылось краской. Договорив, он нырнул в воду, и, не поднимая глаз ни на Алексикова, ни на остальных эльфов, поплыл к выходу.

«Вот тебе и исторические посиделки с рассказами об Эльфозных войнах!» – разочарованно подумал Андрей.

Глава 20. Последний турнир Алексикова

Олег оперся о грядушку кровати и отчаянно замахал руками, пытаясь поймать равновесие. Его ладонь прошла сквозь сплошной деревянный материал будто бы через воздух. Обиженный на свою сущность, призрак потер запястье, которое пришлось с силой вытаскивать из слоев древесины, будто пробку из винной бутылки, и произнес:

– Выходит, ребенок – краеугольный камень всего эльфийского правления.

– Если верить словам Аннато, то мы не сможем выкрасть Скрижаль Любви, потому что будем не в силах к ней прикоснуться, – раздосадовано ответил Андрей.

– Знакомая ситуация, – сказал Тиглев. – Вот только в прошлый раз прикоснуться к Скрижали не мог один только я.

– Не смешно, – прервал его Андрей, узрев в словах призрака некоторое глумление. – Я понятия не имею, как нам решить эту проблему.

Во второй раз Олег намеренно прикоснулся к кровати, экспериментируя с проницаемостью своего тела. С одной стороны, призраки вполне материальны, хотя разумные существа их и не видят. С другой стороны, это необъяснимое сродство к дереву все-таки не дает им покоя.

– Да я и не смеюсь. Мне ведь Скрижали не менее важны, чем тебе, – выдержав деревоковырятельную паузу, заговорил Олег. – Проблема решаемая. Вот только решение неприятное. К Скрижали нельзя прикоснуться из-за рождения порочного ребенка. Соответственно, с его смертью неприкосновенность Скрижали сама собой устранится. То-то мне на Вильгельма какой день уже указывает призрачий компас.

– Не верю я твоему компасу! – воскликнул Андрей. – Помнится, он указывал и на мою смерть. А теперь оказалось, что я тебе нужен.

– Компас ориентируется на меняющиеся условия, – пояснил Олег. – Да и любая биологическая система время от времени дает сбой. Можешь верить мне или не верить, но у нас есть два варианта: либо ждать, пока Аннато лекарствами прикончит своего сына, либо убить его самостоятельно. Причем первый вариант может растянуться на годы. А если эльфы услышат, наконец, голос рассудка и перестанут заниматься самоистреблением? В таком случае мы не получим Скрижаль Любви никогда.

Мгновенным флэшбэком возникла в памяти Андрея сцена убийства двух темноборцев в порту Гетеборга. А если бы на их месте стояли дети, смог бы Стопарин нажать на курок? А если бы на их месте был Вильгельм? Андрей успел немного привязаться к эльфийскому мальчику, и мысль о его смерти доставляла ему куда большие муки, чем помышления об убийстве детей, как таковых.

Голова темноборца не успела потяжелеть от раздумий, когда в дверь постучали. Андрей потянул за дверную ручку и увидел на пороге двух эльфов, облаченных в парадные белые рубашки с кружевными манжетами.

– Нам велено проводить Вас на турнир, – выпалил один из них, по-военному высоко задрав подбородок.

– Я вас ждал, – признался Андрей.

Хотя, ждал он, конечно, Аннато. Но генералиссимус в этот раз не счел нужным почтить темноборца своим присутствием. То ли публично опозоренный военачальник стыдился показываться перед гостем, то ли ему нездоровилось после случившегося. Впрочем, возможно, что все опасения преувеличены, и Аннато попросту пришел к выводу, что уделяет спасенному темноборцу избыточное внимание. Последняя догадка покалывала самолюбие Андрея. Пока для него проводил экскурсии генералиссимус, он чувствовал себя пупом земли посреди эльфийского гидрополиса.

Арена, где проводился Ежегодный эльфийский турнир, находилась в отдельном здании. Чтобы добраться до него, эльфы использовали батискафы. Андрей осторожно взобрался на предоставленное ему место в гондоле ближайшего батискафа и заерзал на сидении. Конструкторы этого плавательного аппарата не сочли нужным обеспечить пассажирам даже минимальную степень удобств. Места для ног было так мало, что темноборцу пришлось всю дорогу искать подходящее положение тела, чтобы не крючиться в три погибели. В конце концов, не найдя адекватной позы, Андрей закинул ноги на впередистоящее сидение. Никогда раньше Стопарину не пришло бы в голову по-свински марать предоставленное ему место. Но ломота во всем теле заставила изменить принципам. Посадили свинью за стол, она и ноги на стол.

Эльфы посмотрели на темноборца с укором, но вслух ничего не сказали. «У вас, что ли, ноги короткие?» – подумал про себя Андрей, но последовал эльфийскому примеру и озвучивать свои мысли не стал.

Как только цистерны водяного балласта заполнилось водой, и батискаф тронулся с места, Андрей осознал, что на этот раз ему удастся внимательно рассмотреть морских тварей. Проплывающие мимо иллюминатора рыбы не имели ничего общего с океанскими обитателями, которых Стопарин знал раньше. Светящаяся зубастая живность с топоровидной головой наводила ужас на непривычное к таким видам разумное существо. Глубоководные удильщики заглядывали в иллюминаторы с таким аппетитом, что казалось, будто они уже мысленно переваривают разорванные тела пассажиров батискафа. Андрей постучал по стеклу и подмигнул оскалившейся рыбе, приговаривая вслух: «Ну, не прокусишь ты это стекло. Уймись!»

Описав витиеватую траекторию вокруг рифов, батискаф пристыковался к входному шлюзу арены, и темноборец с облегчением размял ноги. Арена представляла собой подводный амфитеатр, архитектура которого была в общих чертах скопирована с римского Колизея.

От ретрофутуризма основного здания эльфийского гидрополиса не осталось и следа. Арена была выполнена в стиле, до мозга костей пропитанном классицизмом. Даже в подборе материалов эльфы следовали традициям. Тогда как внешние стены представляли собой устойчивые к глубоководному давлению строительные конструкции, внутреннее убранство состояло из травертиновых камней.

Большинство посадочных мест было заполнено эльфийскими зрителями. Андрей с трудом отыскал для себя сидение на третьем ряду. Все эльфы выглядели так же парадно, как и сопровождавшие темноборца посланцы. Мужчины размахивали припудренными кружевными манжетами. Женщины демонстрировали лучшие свои платья, в большинстве своем бирюзовых тонов, соответствующих цвету морской волны.

Трепетное отношение к внешности, характерное для слабого пола, у эльфийских женщин проявлялось весьма своеобразно. Эльфийки считали своим долгом подражать прочим видам разумных существ. Отсюда возникали причудливо закрученные в виде тонких рогов прически, удлиненный разрез глаз, достигнутый шрамированием и татуированием, натуралистично изображенные косметическим способом жабры. Особое внимание эльфийские девушки уделяли своим острым ушам. Оставлять без внимания уши считалось признаком дурного тона. Большинство эльфиек сворачивали их пополам, закрепляя изгиб цветастыми штангами для пирсинга. Те, кому пирсинг казался недостаточно эстетичным, многократно прокалывали свои уши, сшивая их в месте сгиба разноцветными ленточками.

Наглядевшись вдоволь на многообразие эльфийских женщин, Андрей задался вопросом: «Кто же дерется в амфитеатре, если эльфы сидят на трибунах?» Ответом послужила речь диктора, появившегося с микрофоном по центру Арены:

– Дамы и господа! С радостью приветствую вас на Ежегодном эльфийском турнире! Уверен, что правила вам всем известны, но на всякий случай напомню. Те эльфы, которые выжили в прошлогоднем турнире, имеют право пропустить нынешний. Остальные приступят к схватке по завершении жеребьевки. Удачи сильнейшим! Смерти позорным преступникам, утопившим в крови Мидлплэт!