Темноборец

«Имеют право пропустить», но не значит «обязаны пропустить». Осознание этого факта пришло к Андрею, когда он окинул взглядом трибуны и не нашел на них ни Алексикова, ни Аннато. Похоже, сегодня состоится принципиальная схватка.

Кто из них подделает результаты жеребьевки, чтобы встретиться с обидчиком лицом к лицу: Аннато или Алексиков? А может, по взаимному согласию? Генералиссимус столько раз нарушал установленные собственноручно правила, что ему не составит труда проигнорировать жеребьевку и самостоятельно выбрать противника.

Жеребьевка закончилась быстро, и под звуки зловещего гонга на Арене появились первые пары вооруженных секирами эльфов. Для повышения зрелищности боев на турнире разрешалось использовать только холодное оружие. Перестрелки завершались бы слишком быстро и скучно.

Первая пара представляла собой высокого бритого налысо мужчину и женщину с вытатуированной на лбу мишенью и надписью «Нечего терять». Вспотевшая лысина эльфа поблескивала в тусклом свете Арены. Он первым бросился на партнершу. Она попыталась отпрыгнуть, но эльф схватился рукой за ее ухо и вырвал из него декоративную гантельку, закрепляющую ушной сгиб. Девушка скривилась и согнулась от боли. Эльф демонстративно слизнул с руки кровь соперницы, показывая свое ужасающее преимущество, и с усилием воткнул секиру ей в спину. Девушка упала на пол и выронила оружие. Эльф перевернул ее тело носком правой ноги и с усмешкой всмотрелся в мишень на лбу. В следующую секунду удар секиры раскроил девушке череп. Схватка закончилась быстро.

В дальнейшем бои чередовались сражениями равносильных противников и подобными первому бою избиениями младенцев. Кому-то по жребию повезло, а кто-то встретил верную гибель. В одном из боев схлестнулись две девушки, каждая из которых с трудом поднимала тяжеленный меч, выбранный для сражения. Драка выглядела комично. Покряхтывая и повизгивая, эльфийки пытались ударить друг друга, но только лишь оторвав мечи от земли, тут же роняли их, и чуть было не падали сами. В конце концов, девушки побросали оружие и перешли на кулачный бой, закончившийся расцарапыванием лица и удушающими приемами.

Чтобы не выглядеть среди эльфов белой вороной, Андрей начал болеть за понравившихся участников. Впрочем, его ободрительные возгласы не помогали. Почти все, за кого темноборец болел, не продержались и пяти минут.

После первого десятка боев на Арене появился Аннато. Он взял в руки микрофон и обратился к трибунам:

– Здравствуйте, уважаемые сограждане! Обращаюсь к вам с просьбой, не только как ваш генералиссимус, но и как гражданин, как эльф, как честное разумное существо! Позвольте мне смыть клеймо позора со своего имени и самостоятельно выбрать себе противника при условии добровольного согласия оного! Прошу вас проголосовать: кто «за», поднимите руки.

Андрей оглянулся на трибуны и увидел тысячи взмывающих в воздух рук. Эльфы проголосовали практически единогласно. Вопросы чести были для них в приоритете. Понимая, что его голос уже ничего не изменит, Андрей тоже поднял вверх руку.

– Спасибо, – выдохнув, произнес Аннато.

Алексиков появился на Арене вслед за ответом трибун. Его медленные и размеренные шаги отсчитывали время до начала главной схватки турнира, будто стрелки часов. Он отмерял своими шагами и стучащими по сапогам ножнами последние минуты жизни – своей или Аннато.

Вспомнив свои предыдущие попытки поддерживать участников, Андрей решил на этот раз ни за кого не болеть. Темноборец посмотрел на соперников и молитвенно сложил руки. Достаточно вспомнить первую встречу с Алексиковым, чтобы понять, что в результате его победы Андрея ждет в лучшем случае изгнание из эльфийского гидрополиса. О худшем не хочется даже думать.

Трибуны разделились на два противоборствующих лагеря. Оказалось, что среди эльфов были как сторонники, так и противники генералиссимуса. Видимо, после разговора в бассейне доверие к военачальнику пошатнулось. Сарафанное радио донесло информацию о его позоре до самых дальних уголков эльфийского гидрополиса.

Аннато со скрежетом вынул свой меч из ножен и откинул их в сторону. Алексиков последовал его примеру. Эльфы бросились друг на друга и скрестили мечи. Каждый из них мастерски отражал удары. Многолетняя практика фехтования была заметна с первого взгляда. Колющие и режущие удары искусно парировались. Казалось, никто из противников не способен одержать преимущество.

Очередной выпад Аннато позволил ему прикоснуться к руке Алексикова и нанести ему легкий порез. Алексиков отступил на несколько шагов и споткнулся. Генералиссимус почувствовал, что это его шанс и ринулся на противника с боевым кличем. Но Алекс вовремя взял себя в руки и отразил серию мощных ударов. Теперь уже генералиссимусу пришлось отступать.

Серии успехов и неудач эльфов сопровождалась бурной реакцией трибун. Аннато старался не обращать на все это внимания. Его делом было прикончить Алексикова. Симпатии трибун не имели ровно никакого значения.

Андрей случайно пересекся с генералиссимусом взглядами и почувствовал, как тот слабеет. «Чем я могу помочь?» – спросил себя темноборец, и тут же узрел очевидный ответ: «Ничем». Андрей снова молитвенно сложил руки. Он готов был занять место Аннато, чтобы тот победил, но правила турнира не предполагали замен. Да и какой из Андрея фехтовальщик? Стопарин скептически улыбнулся, подумав о своих сомнительных боевых достижениях.

Трибуны взорвались криком. Аннато резанул Алекса по ноге и замахнулся, приготовившись нанести сокрушительный удар в грудь. Последнее движение было ошибочным. Следовало выждать момент. Открывшись, чтобы нанести удар, Аннато подставился сам. Алексиков, переборов боль, через силу наступил на раненую ногу, сделал выпад с неожиданной стороны и с силой воткнул свой меч в правое плечо генералиссимуса. Клинок вошел глубоко. От боли Аннато выронил оружие и пошатнулся. Алексиков кивком приказал ему поднять свой клинок.

Аннато медленно наклонился за мечом и поднял его левой рукой. Правая бездействовала. Клинок Алексикова повредил вращательную манжету плеча. Боль отдавала в кисть, не позволяя поднять руку.

Следующий удар Алексикова снова выбил меч из руки Аннато. Правой рукой сражаться было сподручнее. «Поднимай», – указал Алекс очередным жестом. Безоружного убивать неучтиво.

Аннато взмахнул мечом, окончательно не разогнувшись. От неожиданности Алексиков пропустил удар, пришедшийся ему во вторую ногу. Алекс упал на колено. Алая кровь струей хлестала из его раны. «Вставай», – произнес Аннато, проявляя к противнику симметричное уважение.

Алексиков поднялся с пола, понимая, что едва стоит на ногах. Противники перекинулись взглядами, но ударов не следовало. Они просто стояли, озлобленно пялились друг на друга и пытались справиться с бушующей в организме болью.

Первым ударил Алексиков. Аннато позволил себе непростительную медлительность и пропустил удар. Клинок острием прикоснулся к груди генералиссимуса и вошел в мягкие ткани на полтора-два сантиметра. Аннато отступил на несколько шагов, приготовившись к очередному удару. Обманным движением Алексиков нейтрализовал очередной блок генералиссимуса и ударил его ребром меча в шею.

Аннато рухнул на пол. Ярко-алая кровь фонтанировала из его шеи синхронно с пульсом. Разрезана шейная артерия. Если даже эльф выжил после такого удара, он умрет в течение нескольких минут от значительной кровопотери. И никому в голову не придет оказывать ему медицинскую помощь. Эльфы помнят о великой цели Ежегодного эльфийского турнира.

Андрей закрыл лицо руками. Через несколько минут, вместе со смертью Аннато, возможно, наступит конец благосклонности эльфийского народа к темноборцам. Капэйн!

– Папа! Отец! – закричал непонятно откуда возникший Вильгельм и выбежал на Арену.

Алексиков поймал его за руку, не позволив подойти к умирающему Аннато:

– Он не твой отец.

– Пусти! – завопил Вильгельм, стараясь побольнее впиться ногтями в кожу Алексикова, но Алексиков был непреклонен.

Вильгельм привык подчиняться, но это был не тот случай. Он вырвался из рук Алекса, наступив ему на больную ногу, и подбежал к отцу. Алексиков презрительно сплюнул, отошел от мальчика и взял в руки микрофон.

– Граждане! – закричал Алекс. – Объявляю сегодняшний Ежегодный эльфийский турнир последним! Уверен, вы назовете его в мою честь. Последний турнир Алексикова! Если кто-то со мной не согласен, можете спуститься на поле боя и доказать свою правоту клинком!

Трибуны молчали. Больше не за кого было сражаться. Аннато мертв, а значит, эльфийскому гидрополису в любом случае нужен правитель. И если первая реформа самопровозглашенного генералиссимуса дарует эльфам жизнь, то почему они не должны поддерживать такое правление?

Андрей на секунду подумал, что даже со своими не лучшими физическими данными смог бы добить раненого Алексикова и отомстить за Аннато. Но ситуация была слишком непредсказуемой. Трудно представить, на чьей стороне оказались бы симпатии эльфов в случае этой схватки.

Трибуны выдержали паузу и разразились громогласными аплодисментами. Что и требовалось доказать.

– Спасибо, – полушепотом произнес Алексиков и бросил микрофон на пол. Ему нужна была медицинская помощь.

Глава 21. Пишу тебе с острова

Как ни странно, значительных изменений после смерти Аннато в жизни Андрея не произошло. Практически все свободное время темноборец проводил в своей комнате, изредка выбираясь на исторические вечерни в стеклянный бассейн, который, как оказалось, носил наименование Атриум.

Этимология этого названия никак не укладывалась у Андрея в голове. В темноборческой архитектуре атриумом называли широкие коридоры общественных зданий, освещенные через зенитный фонарь или проем в перекрытии крыши. Обычно от атриума ответвлялись входы во все помещения. Ни на что подобное освещенный фиолетовыми светлячками бассейн, конечно, не походил. Но эльфам виднее. Возможно, они подразумевали свет просвещения и неисповедимые пути Демиурга. А может, эльфы и вовсе не понимали значения этого термина и руководствовались созвучностью слов атриум и аквариум.

Похороны Аннато прошли без особых почестей. Убитых на Арене эльфов собрали в кучу и отправили на корм рыбам, открыв центральный выпускной шлюз гидрополиса. Вся эта процедура напомнила унитазный слив.

В практичности эльфам не занимать – не то что сердобольным вампирам. Хотя, именно их сердобольность спасла Андрею жизнь. Так что благодарить надо, а не высмеивать. Ну, устраивают они индивидуальные похороны – что с того? Возможно, устаревшая сентиментальность – это именно то, чего не хватает всем жителям Мидлплэта.

Бразды правления перешли в руки Алексикова без потрясений. Никаких вам государственных переворотов, заговоров и цареубийств. Veni, vidi, vici. Пришел, увидел, победил. Равная схватка на Ежегодном турнире. Честное восхождение на трон. В любом случае один из турниров оборвал бы линию жизни Аннато, и эльфам пришлось бы выбирать себе нового генералиссимуса.

Постепенная реформаторская деятельность Алекса должна была превратить жизнь эльфов в райские кущи. Так он обещал. Впрочем, к тому все и шло. Первым делом, взойдя на эльфийский трон, Алексиков отменил запрет на деторождение и турниры.

Представьте, с каким наслаждением отправились совокупляться эльфийские парочки, воплощая в реальность мечты Алекса о молодом войске и возвращении в Мидлплэт. Хотя, мечтал ли Алексиков о чем-то подобном спустя столько времени с момента переселения эльфов под воду? Или он действительно верил, что эльфы способны отказаться от политики самобичевания и вернуть былое величие уже мирным путем?

Представить несложно. Маленькие эльфята, бегающие друг за другом по гидрополису, строительство новых подводных зданий, какое-никакое рыбно-водорослевое хозяйство. Будь эльфы чуточку дружелюбнее, в былые времена они могли бы стать крупнейшими поставщиками морских деликатесов. Может, не поздно еще наверстать? Наверняка даже самые консервативные представители эльфийского общества давно привыкли к подводной жизни, даже если боятся это признать. Лишь бы благие намерения не сожрала нарастающая черной плесенью в уголках трона алчность и корысть.

Вильгельм выслушал правдивую историю своего происхождения от биологического отца. С трудом, но поверил и принял. Аннато оказался забыт им, как страшный сон. Скоро перестанет пить всякую дрянь, сдерживающую его рост и развитие, и начнет взрослеть.

Андрея будто не замечали – то ли смирились с его присутствием, то ли и вовсе про него забыли. Темноборец с недоумением щупал уши – уж не превратился ли он в эльфа, раз стал для них невидимкой?

Затянувшееся затишье прервалось топотанием маленьких ножек и назойливым детским криком. Накануне Андрей не справился с бушующими эмоциями и вдоволь налакомился крепкими эльфийскими напитками. Темноборец спал глубоким похмельным сном, и его нисколько не волновала с грохотом распахнувшаяся дверь комнаты. В ответ на внешние раздражители Стопарин перевернул вымоченную слюнями подушку и поуютнее укутался в одеяло.

– Дядя Андрей, вставайте! Вставайте! – крикнув несколько раз темноборцу над самым ухом и не достигнув желаемого результата, Вильгельм перешел к силовым методам – принялся молотить детскими кулачками осовелое тело Андрея.

– Что случилось? – пробормотал Стопарин, приподнимая с подушки тяжелую голову.

– Во-первых, – Вильгельм с важным видом указал на часы, стрелка которых близилась к полудню. – А во-вторых, мы с отцом хотели пригласить Вас на обед.

– С отцом? – переспросил Андрей, пытаясь отогнать от себя сон. – С Алексиковым?

– У меня один отец, – отрезал Вилли и обиженно отвернулся.

– Не кипишуй, – примирительным тоном произнес Андрей, стараясь заслужить одобрение ребенка неформальной речью. – Мне пока еще трудно ориентироваться в вашем генеалогическом древе.

– Вы же знаете правду, – все с тем же обиженным гонором произнес Вильгельм.

– Знаю, – согласился Андрей и прижал макушку мальчика к своей груди. – Но мне сложно принять некоторые вещи. Думаю, тебе тоже.

Последние слова Вилли проигнорировал, но вцепился своими маленькими ручонками в спину Андрея. Мальчику все еще не хватало семейного тепла и внимания. Или жилетки поплакаться. Андрей почувствовал на спине что-то мокрое, но сопротивляться не стал. Пусть мальчик выплеснет пару слезинок. Ему действительно нужно.

Когда Вильгельм перестал плакать и утер локтем пузырящиеся сопли, Андрей указал ему на умывальник. Мальчик кивнул и, шмыгая носом, пошел высмаркиваться. «Странное начало дня», – подумал Стопарин и последовал за ребенком. Нужно было привести себя в порядок перед званым обедом.

В отсеке генералиссимуса Андрей был впервые. Одна из наиболее обширных секций гидрополиса разительно отличалась от комнаты темноборца. Именно здесь располагались стены из органического стекла, о которых рассказывал Олег. Лишенные героических фресок потолки были разукрашены зеленой флуоресцентной краской, заменяющей светлячков. Отдельные мазки краски, частично закрывающие обзор, были нанесены на стеклянные внешние стены. Умиротворяющий дизайн своего жилища наверняка выбирал лично Аннато.

Вход охраняли два громадных механических тюленя с ключиками на спине длиной в локоть. Заведенные механизмы поприветствовали гостя смачным шлепком об пол прорезиненных ласт. Вслед за приветствием один из тюленей ударил в дверь, и она распахнулась.

– Неучтиво входить без стука, – пояснил Вильгельм. – Но и заставлять посетителя прилагать лишние усилия мы не вправе.

– Дверной звонок для ленивых, – улыбнувшись, ответил Андрей.

Алексиков встретил гостей на пороге. Он сразу покосился на сына и, вместо приветствия, тут же продемонстрировал эльфийское гостеприимство:

– Говоря, что ты можешь пригласить кого-нибудь на пареную форель, я не имел в виду…

– Я могу уйти, – мгновенно отреагировал Андрей.

– Уйти? – Алексиков переглянулся с сыном, после чего прищурился и ответил. – Заходи, раз пришел. Не будем мы ущемлять ребенка. Пусть выбирает друзей по своему вкусу, хоть даже я с ним не согласен. Тем более, нам в любом случае стоило бы многое с тобой обсудить. Наш разговор тет-а-тет случился бы непременно. Всего лишь вопрос времени.

– Как скажешь, – кивнул Андрей и переступил порог.

Вильгельм взглядом поблагодарил отца за понимание и принялся накрывать на стол, попутно взахлеб расхваливая традиционное эльфийское блюдо – пареную форель. Рыба, погруженная в белый соус, появлялась на тарелках со скоростью света и источала соблазнительный аромат. При всей неимоверной любви Андрея к румяным корочкам запеченных продуктов, это блюдо, приготовленное на пару, могло с ними конкурировать. Красочные описания кисло-сладкого белого соуса и букета специй, представленные Вильгельмом, вызывали повышенное слюноотделение. Вслед за рыбой на тарелки плюхнулся гарнир из морской капусты и корейской моркови.

Андрей чувствовал себя скованно. Усевшись напротив Алексикова, он опустил глаза и постарался как можно спокойнее отыграть вынужденную роль незваного гостя. Похмельный голод заставил взять вилку и начать ковыряться в салатах.

– Вкусно? – спросил Алексиков, замечая интерес темноборца к еде.

– Спасибо, очень, – ответил Андрей, дожевывая очередной кусок.

– Так ты, значит, темноборец? – уточнил новый эльфийский генералиссимус.

– Верно, – кивнул Андрей.

– Какими же судьбами тебя занесло в Гетеборг?

Андрей проглотил кусок рыбы и наиграно поперхнулся, изобразив покалывание застрявшей в горле кости. Этого еще не хватало! Какого Хэйла потребовалось рассказывать о себе? Некоторые детали своей биографии темноборец предпочел бы оставить в тайне.

– Очередная инспекция, ничего интересного, – произнес Андрей, выдержав паузу и обдумав ответ.

– Тогда с какого такого испуга Небесный совет решил разбомбить Швецию, не эвакуировав собственных сотрудников? – повел бровью Алексиков.

– Я ничего об этом не знаю, – теперь уже честно признался Андрей. – Действовал по факту возникновения ситуации. Произошел взрыв, и мне пришлось эвакуироваться из города.

– И ты, конечно, направился в порт, хотя мог воспользоваться темноборческим порталом в аэропорту. Да и откуда вообще ты узнал об эльфийском торговом портале?

– Я о нем не знал. Аэропорт разворотило, а в порту я надеялся найти корабль, на котором удастся уплыть.

– Тогда зачем убил темноборцев на корабле?

– Услышал крики – пришел на помощь. Они были из другой группы, и об их миссии мне ничего неизвестно. На палубе возник конфликт, в результате которого мне пришлось их убить.

– Хорошо, – удовлетворившись ответами, произнес Алексиков. – Ну а дальше что? Выбрал сторону после смерти Аннато?

По телу Андрея пробежали мурашки. Теперь он чувствовал себя не только не в своей тарелке, но еще и на скамье подсудимых. Званый обед постепенно превращался в допрос с пристрастиями. Не хватало только света лампы в лицо.

– А у меня есть выбор? – ответил Андрей, не переставая зажевывать стресс аппетитными кусочками пареной форели. – Аннато мертв, и его полномочия перешли к тебе со всеми вытекающими последствиями. Думаю, сторонники бывшего генералиссимуса, в большинстве своем, также сменили свои якобы устоявшиеся взгляды. Для выживания нужна гибкость.

– Ну, я никого ни к чему не принуждаю, – возразил Алексиков. – Это вам не ЕТЭГ.

– С моим выбором стороны все понятно, – теперь уже действительно поперхнувшись форелью и как следует прокашлявшись, заговорил Андрей. – А что насчет тебя? Будешь набирать новую армию и готовиться к вылазкам на сушу?

– Для начала нам всем нужно оправиться от потрясений. Мы слишком долго занимались самоистязанием, исполняя волю помешавшегося на муках совести старика.

– Но почему сейчас? Ты молчал столько лет, задушив в себе боль и обиду, а теперь вдруг решил высказаться.

Алексиков опустил глаза, последовав недавнему примеру Андрея. Допрос постепенно сменялся беседой случайных знакомых. Каждый из собеседников старался вывалить на всеобщее обозрение как можно больший отрезок своей биографии, касаясь лишь безопасных ее участков. Судя по ответу Алексикова, Андрей своими вопросами преступил ту черту, за которой находилась зона досмотра перед входом в потайные уголки эльфийской души.

– Аннато был моим другом, – ответил Алексиков, оторвав от стола свой взгляд. – После того, как он даровал мне прощение, я, как и многие эльфы, уверовал в его убеждения. Тем более, что наша вера подкреплялась страхом уснуть летаргическим сном, как прочие непокорные. Смерть на Арене казалась нам безупречной заменой бессмысленному анабиозу. Постепенный геноцид эльфийского вида стал нашей главной идеей и первоочередной задачей. Мы мнили себя оружием, способным нанести непоправимый вред Мидлплэту. А оружие, как известно из пацифистских соображений, должно быть уничтожено. Для меня многое изменилось после романа с Камиллой, ее беременности и того, что произошло со Скрижалью. Я тяжело пережил прощание со своей возлюбленной, но еще большую боль доставляла мне невозможность рассказать правду сыну и воспитывать его, как подобает отцу. А ну положи на место!

Алексиков выскочил из-за стола и отобрал у Вильгельма флакон с буроватой жидкостью, из которого тот собирался отпить. Мальчик с силой потянул флакон на себя, но отец влепил ему смачную оплеуху:

– Сколько раз я тебе говорил не пить эту гадость?

– Но Аннато говорил мне, что это лекарство! – с недовольством потирая ушибленное место, загундел Вильгельм.

– Аннато хотел тебя отравить! Я твой отец! Про Аннато забудь! – прокричал Алексиков и швырнул флакон в стену. – Понял?

Вильгельм молчал, продолжая воротить носом.

– Понял? – еще громче воскликнул Алексиков, пытаясь перекричать самого себя.

– Понял, – ответил Вилли и уселся обратно за стол.

– То-то же, – присаживаясь вслед за сыном, удовлетворенно сказал Алексиков. – Так на чем мы остановились? Ты хотел узнать, почему я так долго молчал. После случившегося с Камиллой и со Скрижалью, я продолжал придерживаться идей Аннато. Изменения в нашей жизни усугублялись. Мы стали общаться на международном языке – русском, чтобы от самоидентификации эльфов не осталось совсем ничего. Упоминания нашей былой культуры превратилось в табуированную и позорную тему. Единственное, что мы должны были помнить, – дурные примеры нашей истории, поучительные и кровавые.

К слову, исторические вечерни, я, пожалуй, оставлю. Только в них нужно привнести культурного разнообразия. Но об этом потом.

Почему я решился на изменения? Причин много. От внешнеполитических до любовных. Посмотри вокруг. Ядерные снаряды летят на головы вампиров. В ЕТЭГ, по всей видимости, назревает очередная война. И после этого мы называем себя угрозой? Да разумные существа сами поубивают друг друга, без нашей помощи! Мы играем в совестливых гладиаторов почем зря! Мой сын, отравленный ингибитором роста, не прожил бы и года. И я не голословен! Я видел результаты МРТ его мозга, расшифрованные Аннато. А потом, накануне очередной исторической вечерни в Атриуме, я отыскал в кабинете генералиссимуса вот это.

Алексиков извлек из кармана четырежды сложенный пополам лист бумаги и протянул его темноборцу:

– Читай.

Андрей развернул записку, накарябанную миниатюрным почерком, струящимся симметричными буквами, и принялся с интересом читать: «Дорогой мой возлюбленный, милый Аннато. Пишу тебе с искренним покаянием. Я рада, что мы с тобой последовали эльфийским традициям и сочли необходимым приговорить меня к смертной казни через изгнание в океанские пучины. Не волнуйся: моя жизнь – лишь точка на карте истории, которая в любом случае должна исчезнуть, как должны исчезнуть все эльфы, будучи наказанными за свои преступления. Мы с тобой нарушили так много законов, обеспечивающих баланс в Мидлплэте, что, надеюсь, и ты погибнешь в ближайшем турнире. Если этого не случится, обещай, что займешься воспитанием нашего сына и обеспечишь его жизнь, как последнего представителя эльфийского народа. Уверена, ему придется доживать свой век в одиночестве, на которое мы сами его обрекли. Но это не худшая участь. Родиться и прожить тяжелую жизнь лучше, чем не рождаться. Кстати, я придумала имя для нашего мальчика. Назови его Вильгельм.

На этом я с радостью бы с тобой распрощалась, назвав это письмо предсмертной запиской, но, по несчастному стечению обстоятельств, мой батискаф попал в подводное течение, которое спасло мою бездуховную жизнь. Меня вынесло на близлежащий остров. Духу покончить с собой мне, к сожалению, не хватило. Поверь на слово, милый Аннато: я пыталась себя убить. Но каждую мою попытку сводил на нет безжалостный инстинкт самосохранения. Наверное, из-за него мы, эльфы, бьемся друг с другом на Арене, будучи не способны вырезаться все одним разом. Выявив в ходе попыток утопиться, что обнаруженное мною течение огибает остров и возвращается в наш гидрополис, я решилась отправить к тебе пустой батискаф с этим письмом, брошенным на панель управления.