6748

Первая Бату хан, думая о будущих своих приемниках прислал для обучения науки жизни, своего троюродного племянника,– царевича Ная. Сейчас он носил детское имя Кулун –Бек. Царевичу, в будущем, надлежало царствовать в далеком и глухом Сибирском крае, и поэтому он должен знать все и обо всем. Особенно царевич должен хорошо знать Ясу, чтобы походя исполнять роль и главного прокурора. Поэтому к его персоне были приставлены два наставника из корпуса хранителей Ясы. Что только добавило бед, теперь даже выйти просто на охоту можно было, соблюдая Ясу. Последнее, конечно, мясо в рацион монголов не добавило.

Вторая напасть,– это посольство от государя всей западной части мира. Оно свалилось на голову дней десять назад, когда Бильге Кутлук хан встретил после хорошей охоты своего друга детва Озамыш – хана. Озамыш – хан проводил, через степь купцов идущих от Каспия в составе каравана и находилось посольство. Друзья как водится, испробовали араки, в результате чего от избытка чувств поменялись одеждой, оружием. Посольство страны запада, состоявшее из посла и четырнадцати воинов в черном, сменило караван и осталось у Бильге Кутлук хана. На следующий день Озамыш еще за светло увел караван, не попрощавшись, чем немного расстроил друга, но оставленная им часть араки как то восполнило горечь утраты. Еще два дня Бильге не менял стоянку пока арака не кончилась. Но вскоре, уже на третий день пути, Бильге был вынужден задаться вопросами,

– Кто есть главный в его маленький орде? Он или посол от государя всей западной части мира?

Тогда Бильге, по обычаю, дал команду на отдых еще засветло, что бы его люди смогли пойти на охоту и если повезет, разнообразить ежедневный походный рацион свежим мясом дичи; зайцев, сусликов, или если уж очень повезёт барана. Как в это самое время к нему подъехал посол с толмачем и приказал ему двигаться дальше. Бильге покраснел от гнева и хотел уже крикнуть своих улан, что бы те наказали хама, как вдруг, рядом оказался один из хранителей ясы. И этот выживший из ума старик с козлиной бородой и блеющим нудным голосом произнес.

– Великий Чингиз прямо повелевает хранить и ублажать посла!

–Вот я твоим задом и ублажу этого нахала,– хотел ответить Бильге хранителю. Но, опять, как-то вдруг, охранники посла, оказались рядом с Бильге ханом, и своим присутствием заставили промолчать Бильге хана – Чингизида.

На следующий день, рано поутру, он решил не менять стоянку и простоять еще два или три дня на этом же месте, чтобы отдохнуть самому, ну и лошадям дать роздых. Так опять, посол уже без хранителя ясы, но со своими четырьмя слугами, заставил многострадального Бильге провести еще один день в седле. Следующую стоянку выбирал уже посол исходя из своих только ему известных предпочтений. Стоянка была выбрана на возвышенности, довольно далеко от воды и конечно она не давала возможности заняться охотой. Все время перед сном ушло на обеспечение лагеря водой, что бы только напоить лошадей пришлось сделать пять ходок к ручью. Зато с холма можно было видеть далеко. Чем и воспользовался посол, который весь вечер и полночи простоял на вершине холма, высматривая, что-то в степи. От такого к себе отношения чингизид Бильге расстроился, и на следующий день получил еще одну причину для беспокойства – третью.

В самый полдень, когда степь присматривалась на пол яма155, десяток всадников – аравт, из войска непобедимого Бату хана незаметно присоединилась к его Орде. Бильге хотел накричать на десятника, еще не старого человека одетого в шелковый выцветший халат, возможно бывшего когда-то синего цвета, и указать на не допустимость его действий, и поставить его на место. Но взглянув в его глаза, Бильге почему-то смутился и поспешно отъехал в середину орды к своим уланам. Странным был этот десятник, его старый потерявший свой первоначальный цвет халат украшали пуговицы из зеленого граната, приличествующие более темникам или принцам крови.

Но с прибытием в орду десятка, чаша весов в борьбе за первенство с послом как-то незаметно склонилось в пользу Бильге хана. Это случилось прямо в тоже самый вечер, того дня, когда десяток присоединился к его орде. Тогда Бильге хотел остановиться рядом с ручьем в небольшой низине, но посол по обыкновению хотел было возразить, вот именно тогда десятник дал отбой своим уланам именно на берегах именно этого ручья. На попытку посла не подчиниться приказу он в ответ просто вытащил лук и положил на тетиву стрелу, направив его в грудь посла, его люди сделали то же самое. В знак покорности посол быстро поднял правую руку без оружия и слез с лошади. Люди посла сделали то же самое. Хранитель ясы, когда в его сторону стали смотреть десяток луков поспешно, но дольно внятно прокричал.

– В походе у Монгол единоначалие, хан отдает приказ, все исполняют. За неподчинение смерть.

Лагерь поставили там, где указал хан, в распадке рядом с водой. Во время постановки лагеря люди посла так поглядывали в сторону властителя их судеб, что Бильге хан ежился от страха.

После нежданной помощи лучше Бильге хану не стало, ему теперь приходилось с опаской смотреть в сторону посла и его людей, он стал остерегаться отъезжать от своих людей, дальше, чем на четыре корпуса коня. Такой страх внушали спутники посла, все как один одетые в черные плащи и молчаливые.

Столкнувшись за один раз сразу с тремя проблемами, Бильге хан по совету своих старых улан принял решение как можно скорее дойти до ставки какого-нибудь сотника и оставить там весь обоз, под предлогом скорейшей проверки складов и баз левобережья великой реки Итиль. Он долго высматривал в степи людей, пока вдруг не увидел белое пятнышко, которое при ближайшем рассмотрении оказалась расшивой. Как и полается хану, он поскакал первый, чтобы самому удостовериться, что никакой опасности для его людей нет. Рядом с расшивой он увидел другой кораблик, с которого на берег были скинуты удобные сходни. На сходнях сидел человек в одежде православного шамана. Шаман спал, опустив ноги в прохладную воду. Бильге, в знак отсутствия опасности положил свой щит на берег, снял седло и легким ударом по крупу отправил своего коня пастись. Едущие за нами уланы поймут, что к чему, увидя спокойно пасущуюся лошадь их командира. Затем недолго думая он сел рядом со спящим шаманом, потому, что ему очень сильно хотелось забыть, испытания этого похода, особенно выпавшие на его долю в последние дни. Согласно уставу он больше мог не беспокоиться о своих людях, его люди согласно уставу обязательно получат здесь еду, а лошади овес. Он закрыл глаза и погрузился в сладкую, спокойную дрему.

Час заслуженного отдыха пролетел как мгновенье Бильге даже и не успел понять, уснул он или нет, когда звонкий глас Кулун бека разбудил все живое на пол полёта стрелы.

Мальчишка орал громко, но бессвязно, Бильге лишь с третьего раза понял лишь,– Тамга, Эркин хан156, арак, яса

Последнее сочетание слов Арак и Яса его удивило. Он поднялся, опираясь на плечо шамана, что бы, не упасть и как был босой, так и пошел в сторону скандала. Походя, нагрузив молодого бека своим щитом и своими сапогами в отместку за прерванный сон. Пройдя около шестидесяти шагов по берегу он остановился как раз напротив борта расшивы с которого были сброшены такие большие сходни, что позволяли взойти на борт сразу четверке лошадей со всадниками. Несмотря на такие большие сходни, палуба расшивы под белым покрывалом была пуста, а его уланы, жаждавшие прохлады и сна стояли на берегу молча. Посол со своими черноголовыми стоял рядом, что-то говоря своим спутникам. Личный отряд Кулун бека стоял позади всех, так как хранители ясы дорожили своими знаниями. Потому, что, как известно, мёртвый или раненый с трудом может поделиться, своими знаниями о великой Ясе, с искателями порядка и истины. Там, где закон, там не должно быть войны, ибо люди принявшие Ясу приняли мир в свои сердца.

Десяток куда-то пропал и не принимал по этой причине участие в этой сваре.

– Что тут такое? Кто посмел отказать Чингизиду в гостеприимстве, а его людям в отдыхе, а лошадям в фураже,– громко прокричал Бильге хан в сторону Расшивы.

–Тамга бор157?– -довольно громко по персидски ответили с расшивы.

–Бор, Бор, – прокричал в ответ Бильге хан, одной рукой оттягивая ворот рубахи другой, вытаскивая Бронзовую тамгу с изображением медведя. Тамга хотя и была бронзовой медведь на ней был посеребрен, и начищенный блестел на солнце, порой ослепляя недалеко стоящих. В общем, тамга, предъявленная Бильге ханом голосу с расшивы, производила благоприятное впечатление и не позволяла, упасть в грязь лицом владельцу. Говоря всем смотревшим на нее,

– Вот глядите тут рядом с вами сродственник великого Потрясателя.

Люди, как правило, после более подробного знакомства с Тамгой становились более предусмотрительными и добрыми, по отношению к Бильге хану и его орде. Но здесь случилось совсем уж неожиданное, с расшивы к нему навстречу вышел мальчик, что-то почтительно неся на подносе, подойдя, на пять шагов, он опустился на одно колено, и вытянул в его сторону поднос, на котором Бильге увидел серебряную тамгу-пайзцу с золотым вороном. От неожиданности Бильге хан так и замер с тамгой в одной руке, а второй оттягивая ворот рубахи книзу. Мальчишка не стал долго стоять на сходнях, показав Тамгу, он мгновенно повернулся, и исчез под белым пологом.

Бильге так и стоял бы ошарашенный, но слова Кулун бека вернули его к жизни,

–Дядя я кушать хочу, и моя лошадка тоже, попроси хана исполнить долг. Мы же путники, а ты же хан,– канючил малец, дергая его за пояс.

Бильге осознал свое ханское достоинство и как был босой, так босой и пошел на расшиву, справедливо полагая, что он хан по рождению, и останется ханом даже без сапог. Он ведь без сапог вошел в этот мир уже ханом, как и его предок великий Потрясатель. На расшиве было прохладно, но достаточно светло и Бильге хан сразу увидел в конце расшивы небольшой шатер, подле которого на подушках сидел человек в золотом халате. Человек увидя Бильге хана привстал, приглашая его к себе. Бильге подошел, человек в знак приветствия протянул ему кубок с темным питием. Бильге остановился с недоверием глядя на кубок, но человек предугадывая его сомнения, отпил из кубка. Бильге взял кубок двумя руками и сделал осторожный глоток, темное питье оказалось красным вином терпким и холодным именно таким, что бы уничтожить жажду у путника долгое время страдавшего от отсутствия воды и прохлады. Вторым глотком он выпил весь бокал до дна, и устало опустился на шелковые подушки.

– Не держи зла, просто многие хотят выпить вино, предназначенное для конницы Чингизидов. Я отдам приказ, твои кони будут накормлены овсом пропитанном вином, а люди получат баранину, такую нежную, что даже шахиншах Хорезма, а он в баранине знал толк, уж поверь мне, и тот завидовал бы тебе, если был бы жив. Но уважаемый, сюда пустить никого кроме тебя не могу, таков приказ Бату хана. Даже личный гонец его и то отдает мне указы на берегу, куда я спускаюсь. И не проси меня объяснить, почему это так, это его приказ, за неисполнение приказа смерть. Да и маленького Жеребенка бери с собой. Я дам ему рохат лукума из самого Самарканда, и легкой кунжутной халвы золотого цвета из веселого Коканда.

–Как звать тебя – спросил Бильге

–Ой, прости почтеннейший, я сделал ошибку и допустил бестактность, прости, зовут меня Абу Али Хусейн ибн Абдуллах ибн Хасан ибн аль Гиссари,– произнес хозяин шатра.

–Уж не тот ли вы учитель написавший «Собрание описаний всех известных: путей, направлений и дорог полуденного мира», – спросил Бильге хан.

–Да это я, приходилось мне …. Начал было Али, – как тут же был перебит Бильге ханом,

– Муалиммон158 будьте моим наставником пока я тут, пока приказ Бату хана не пошлет меня куда-нибудь, – говоря это, Бильге хан в знак почтения кланялся Али.

–Хорошо, иди, готовь вопросы, – ответил Али.

Бильге поклонился и со словами, – Какая честь нам выпала, какая честь….– вышел из полога.

Его маленькая орда встретила своего господина молчанием.

Бильге глядя на них прокричал,

– С коней долой, казаны на костры, всем отдыхать, и ставить шатры в ста шагах от берега. Нукеры следите, чтобы лошади не бегали склабиться на берег, там живет мудрейший из мудрых Али Гиссарский. Поняли!!???

–Да,– громко ответил уланы его сотни. Этого ему оказалось достаточно, и он побрел в сторону шамана, сидящего на своих мостках, продолжить так некстати прерванный отдых.

Как и было сказано Али, люди Бильге Хана получили все, что им полагалась и даже более того. В частности умельцы с расшивы смогли до вечера успеть испечь пшеничного хлеба, чем полностью покорили сердца уланов Бильге хана. Лишь неугомонный Эркин хан со своими людьми хранил молчание. Он, всю ночь, молча, в одиночестве, ходил кругами вокруг лагеря, что-то высматривая на реке.

Бильге хан всю ночь провел в предвкушении встречи с великим ученым Абу Али Хусейн ибн Абдуллах ибн Хасан ибн аль Гиссари. Он приготовился ему рассказать о людях и нравах тех мест, где ему приходилось служить. Потому, что в глубине души хан надеялся, лет через десять, открыть книгу,– «Собрание описаний всех известных: путей, направлений и дорог полуденного мира» и прочитать там,– «Мне нищему духом страннику, Али Хусейну, ищущему зерна истины, посеянные всемилостивейшим Аллахом по всему миру, довелось на реке Итиль встретить достойнейшего из всех Чингизидов Бильге – Кутлук хана, поделившегося со мной знаниями, легшими в основу этой книги». Еще он хотел взять с собой молодого Кулун бека, чтобы на того тоже упал свет знаний от великого светоча ученого Абу Али Хусейна, но по правде говоря он не решил, сразу брать мальчишку или испросить разрешение у мудрейшего??

Проснувшись с первыми лучами солнца, он быстро сбегал за холм по нужде, потом вернувшись в свой шатер, он принялся выбирать костюм для беседы с мудрейшим. Это было трудным делом. Бильге хану не хотелось быть подобно павлину ярким, но глупым собеседником. Но с другой стороны умная птица попугай, в честь которой была написана, «Книга попугая», прочитанная ему в городе Термезе, имела яркий наряд. И как тут быть? Как одеться ярко подобно попугаю и не выглядеть подобно павлину, тоже ведь яркому. Кроме всего Бильге очень хотелось похвастаться перед мудрейшим своим легким китайским халатом, привезенным из страны Ниппон. В конце концов, он решить быть на беседе в трех халатах и одной песцовой шубе. Такой наряд покажет всем его значимость, шуба к тому же прикроет несколько кричащее сочетание синего и желтого халатов. И его никто не обвинит в щегольстве. Которое, к слову не поощрялось Чингизидами в походе. «Хан Орды имеет авторитет и уважение даже тогда, когда имеет одну лишь нательную рубаху»-.говорил Потрясатель, на решение этого вопроса Бильге потратил около двух часов ,когда он наконец вышел из шатра, увиденное им поразило его. Возле его шатра двумя шеренгами стояли его уланы в конце строя было сооружено нечто напоминающее помост, на котором восседали два старых хрыча, и по совместительству хранителя великой Ясы. Кулун бек восседал рядом на коне, Мальчик для торжественности был облачен в малиновый халат и жёлтую лисью шубу. Что бы конь не брыкался, его держали два улана, один спереди другой сзади, стреножа задние ноги.

Бильге хан остановился, он не мог понять что случилось, Почему без приказа построены его уланы, чего хотят два хранителя, и главное, почему он не может пройти на встречу с мудрейшим. Бильге в замешательстве мял руками шапку не зная, что делать. Все молчали. В конце концов голос сильным акцентом произнёс,

– Ты хан нарушил Закон, ты не оказал нам помощь в поиске врага . ты должен сидеть и ждать тут.

Бильге перестал мять шапку в нерешительности, он сразу узнал говорившего, это был посол Эркин-хан. Бильге сначала побелел, потом покраснел, потом он надел шапку на голову и вытащив из-за пояса плетку со словами,-Кто здесь хан?,-с яростью опустил её на голову ближайшего улана. Улан, поседевший в походах муж, успел только прикрыть глаза руками и упасть на колени, камча еще два раза вольно прогулялась по его спине, после чего принялась за спину другого улана. Бильге шел медленно, тщательно раздавая удары на право, и налево, считая, что бы каждому из его сотни доставалось равное количество ударов. Дойдя до помоста, он с радостью ударом с оттягом, пришёлся по физиономии сначала одного потом другого старца. После чего он стащил с помоста за бороду сначала одного потом другого. На освободившееся место он сел сам и немного подождав для приличия спросил.

–Как вы посмели?

Старый улан первый получивший плетью сказал,

–Хан, судьи сказали, что ты нарушил приказ, Бату хана, отказав в помощи послу, доверившемуся тебе в степи. Ты отказался искать его врага, а значит врага Бату хана, потому что враг нашего гостя и наш враг.

–Судьи кто вам сказал это? – спросил Бильге.

–Мы сами все видели, мы все донесем хранителю ясы, – пропищал судья в белом халате

–Я хан, здесь я решаю, кому нужна помощь,– ответил Бильге.

–Если ты решил не помогать нам, мы сами поможем себе,– прокричал Эркин хан.

– Ты кто? Ты жив благодаря закону степи и молчи, по закону степи, мы спросим тебя, – сказал Бильге.

–Я не нуждаюсь в этом, у меня хватит сил самому найти обидчика и наказать его, а вам монголам будет стыдно – опять прокричал Эркин хан.

Бильге хотел было ответить, но старый улан, сняв шапку, и с поклоном сказал ему,

–Он прав, нам будет стыдно.

В знак согласия с ним другие уланы его сотни так же сняли свои шапки.

Бильге задумался, хан тогда хан, когда у нег есть уланы, но если улан уйдет, то хан может лишиться и головы и достоинства. Сейчас это был не бунт, это волеизъявление его людей, он не имел права проигнорировать его, он должен был либо согласиться, либо сказать нет. Но нет, должно быть по закону, а не по его воле. Наказать камчой за несвоевременное построение это он должен был сделать и принять во внимание их волю он также должен.

Бильге расстегнул ворот рубахи и достал тамгу-пайзцу, он высоко поднял ее, что бы видно было всем, потом сказал.

–У него тамга – пайзца с золотым зверем. Он хан на воде.

–Мы не верим,– проблеяли старцы.

–Я тоже, пусть мне сейчас же покажут, – проговорил важно Кулун бек.

–Вот я тебя стригунка камчой, – пригрозил Бильге хан,

–Нет права у тебя бить меня, мы на курултае, еще неизвестно кто станет старшим тут, после голосования,– крикнул ему в ответ дорогой племянник.

Бильге этого стерпеть не смог и хотел уже применить рукоприкладство к мальчишке, но его уланы задержали уже занесенную руку хана,

–Монголы детей не бьют,– сказали они, покорно подставляю под камчу хана свои спины

–Хорошо, – согласился Бильге хан,

– Вот вам за его науку объясните ему все, но потом,– сказал Бильге хан, два раза довольно сильно ударив каждого.

Бильге подозвал к себе нукера из охраны расшивы и, вручив тому свою пайзцу, отправил его на расшиву с просьбой, показать курултаю пайзцу Абу Али. Как и в первый раз, мальчишка выбежал из под полога расшивы, и всем показал поднос, на котором лежали две тамги-пайзцы. Монголы увидя, пайзцу-тамгу с вороном, летящем в небеса, начали почтительно кланяться. Два хранителя ясы, в знак почтения приложили тамгу к своим глазам и, взяв у улан по плетке стали отвешивать себе двадцать ударов, за непочтение к словам и деяниям хана Бату. И за то, что усомнились в его избраннике. Они решили наказать себя сами, так знали, что если их накажут другие, то им будет во сто крат больнее. Хранители быстро сообразили, что их деяния попадают под статью – самоуправство в походе, и по правде за это часто снимали голову или ломали хребты, последнее по особой милости хана. Смерть без пролития крови удел избранных.

Увидя какое действие оказала тамга с расшивы на сотню Бильге хана, Эркин –хан демонстративно плюнул в его строну и повернулся к помосту на котором сидел Бильге спиной. Потом оно приказал своим людям поднять вертикально копьё с привязанном к наконечнику белым бунчуком. Тем самым он дал понять всем присутствующим, что с этого момента он и его люди представлены сами себе. Как только белый бунчук был поднят к небу и заколыхался на слабом ветру, так с расшивы раздался голос Абу Али Хусейна.

– Я бы не торопился уходить от дорого хана.

–Я Кеннет Мейнард тан Халтона Кавдорского эрл Ранкорн посол великого государя Западного края прошел полмира, что бы найти своего обидчика и обидчика моего государя подлого барона Труафлеш, известного еще как Илай Ефратский.-прокричал в сторону расшивы Эркин хан.

– И стоило идти с Белого острова сюда на реку Итиль, чтобы найти Илая с берегов Евфрата. Евфрат немного в другой стороне,– ответил Абу али Хусейн.

– Откуда ты знаешь, что мой остров называют белым? – спросил удивленный Эркин – хан.

– У Цезаря прочел,– ответил Абу Али.

– У кого?

–У Гая Юлия.

–У кого, Какого Гая ??

– Одного из двенадцати Цезарей правителей Рима,– пояснил Абу Али.

– Мы не знакомы с ним, – ответил гордо Эркин-хан.

–Мы осведомлены и об этом тоже,– сказал Абу Али.

– Я иду, мои люди осмотрят твой неф, – угрожающе сказал Эркин – хан.

– Я вижу, что тебе бесполезно что-либо говорить, но я скажу еще раз, не делай этого,– ответил Абу Али.

В ответ на призыв не совершать ошибку, Эркин-хан лишь взмахнул рукой в сторону расшивы и десять вооруженных мужей, одетых в черные одежды, молча пошли на расшиву. Двигались они: грациозно, плавно почти бесшумно, но в их походке скрывалась смертельная угроза все тем, кто осмелился бы встать у них на пути.

Увидя движение десятка в сторону расшивы Бильге – хан обомлел от самоуверенности посла. По закону он должен был всячески помогать любому, кто предъявил бы ему тамгу-пайзцу. Взмах его руки и его сотня двинулась бы на расшиву, попутно разоружая посла. Но Бильге был так поражен, что стоял в растерянности, опустив руки. Его сотня стояла так же молча, наблюдала за десятком в черных одеждах, осмелившихся нарушить Ясу. Десяток воспользовавшись всеобщим замешательством меж тем, молча вошел под полог. Эркин – хан, что бы рассмотреть как его люди исполняют его приказ, подошел к сходнями почти в плотную. Он вытянул шею, всматриваясь под полог расшивы. Глядя на него половина сотни Бильге хана и Кулун бек на лошадке с двумя уланами, подошли вплотную к сходням. Все молчали. Когда молчание и ожидание стали невыносимыми и самые нетерпеливые уже пытались взойти на сходни, голос с расшивы объявил,

–Не жди напрасно своих убийц Эркин хан, и ты третий исмаилитский Даи159 посланный самим Старцем Ала ад-дин Муххамадом для убийств, не жди их. Они пришли к тому чему стремились. Они мертвы и волны великой реки Итиль уже несут их в небытие.

Все стоящие на берегу посмотрели на реку, там по течению, словно грязные чернильные пятна, медленно плыли десять тел в черном. Эркин хан и тот, кого Абу Али назвал третьим Исмаилитским Даи, с удивлением смотрели в сторону расшивы. Десяток обученных убийц, каждый из которых стоил десятка воинов, сгинули беззвучно под пологом расшивы. Быстрота, с которой было совершенно десять убийств, заставили Эркин-хана призадуматься. У него в услужении теперь оставалось только три воина – убийцы, а его задание так и не было выполнено. Посольство, отправленное монголами с Евфрата в поисках друзей, было еще им не найдено, и не уничтожено. Кроме того не был исполнен его личный обет, данный им святому Георгию, согласно, которому безродный Илая – посол монгол должен был быть убит за неравный брак с дамой королевских кровей, чью красоту воспевали все трубадуры Гиени. Страх не выполнить свой обет заставил его отойти от сходен. Его же спутник тот, кого назвали третьим, остался на месте, его лицо побелело, а губы задрожали от гнева.

Срываясь на крик, он произнес,

– Я узнал тебя Аршакид, как не скрывайся под пологом, ты не уйдешь от меня.

– Я тоже узнал тебя, но имя твоего предка я не знаю, и никто не знает, а ты не помнишь. Вы живете ненавистью к людям и отрекаетесь от всего людского ради службы своему старцу. Вы не любите жизнь. И я не ухожу, напротив я жду тебя здесь на палубе. Поднимайся, прогуляемся, в знак своих честных намерений я подниму полог.

С последними словами Абу Али, полог дрогнул и поднялся наверх. Всем стоящим на берегу стала видна палуба и десять лежащих гребцов, смотрящих, немигающими глазами в небо.

–Вот плата за неповиновение вали старца,– прокричал третий.

– Нет, это плата за жизнь, которую они любили. Они не пожалели себя, ради любви к жизни, а не к старцу, но ты не поймешь этого, как не понимаешь красоту женщины и любовь, Я пониманию так жить как ты нельзя, смерть для тебя счастье. Ну, иди смелее, меч Рустама еще хорошо лежит в моей руке. Иди не бойся, я убью тебя быстро под музыку.

С этими словами Абу Али вытащил из коричневых ножен клинок. Перекрестие меча было украшено тонкой вязью, среди которой угадывалась надпись на греческом, Рустем Шах. Его противник не заставил долго ждать, но его оружие выглядело странным, два урака160 на удлиненных ручках. Издали Третий был похож на богомола, медленно готовящегося поймать добычу.