Улыбка Амура

А сидение с книгой в туалете? «Кончай читать, выходи!» − нетерпеливые возгласы родителя ежедневно звучали в их квартире, относясь в равной мере, как к матери, так и к дочери.

Впрочем, папочка в этом деле тоже недалеко ушел, только вместо книг он глотал за едой газеты. И при этом активно комментировал читаемое, правда, без всякого внимания со стороны слушательниц, поскольку каждая была погружена в свое чтиво.

Однажды мать рассказала Насте о своей любимой книге, прочитанной в детстве. Книга называлась «Княжна Джаваха», ее написала дореволюционная писательница Лидия Чарская. В советское время эта книга почему-то была запрещена, хотя, по словам Галчонка, ничего запретного там не было, одна сентиментальная любовь. Правда, в ней описывалась жизнь и нравы дворянства, − но ведь и Пушкин был из той среды, и Лермонтов, и Лев Толстой. Мать с таким восторгом отзывалась об этом романе, что прочитать его стало заветной Настиной мечтой. И когда на уроке литературы зашел разговор о писателях дореволюционной поры, Настя спросила учительницу, слышала ли та о Чарской. Литераторша ответила, что, конечно, слышала и даже пыталась отыскать ее книги в библиотеках, но не нашла.

− Я так мечтаю прочесть «Княжну Джаваху»! − призналось Настя, − думала, вы посоветуете, где ее достать.

− Нет, − вздохнула учительница, − боюсь, твоей мечте не осуществиться. По крайней мере, в библиотеках нашего города ее точно нет, − да и в магазинах тоже. И на книжном рынке она мне ни разу не встречалась.

Ирочка с чувством тайной радости слушала их диалог. «Княжна Джаваха» стояла у нее дома на полке. Ее родители пренебрежительно отзывались об этом романе, доставшемся им еще от прабабушки, − считали, что там одна сплошная сентиментальщина и никаких продуктивных мыслей. Как будто любовь и верность сами по себе ничего не значат. Ирочка не соглашалась с их оценкой категорически, но спорить с родителями было себе дороже: никогда нельзя было предугадать их реакцию. В пылу спора они могли выбросить книгу на помойку.

На переменке Ирочка едва удержалась от желания сказать Насте, что может помочь ее мечте осуществиться. Она решила отнести «Княжну Джаваху» ей домой − так надежнее. Ирочка представила, как Настя открывает дверь и видит исполнение своей мечты. И, конечно, тут же предлагает Ирочке свою дружбу и помощь.

Надо сказать, Ирочкин план осуществился, − но не сразу. Едва не сорвался − и все из-за этой вредины Белоконевой. Когда Снегирева открыла на Ирочкин звонок дверь, то сразу насторожилась и весьма недружелюбно спросила, чего той надо. И тогда Ирочка торжественно протянула ей книгу. Настя прочла название, и ее лицо сразу подобрело. Но тут из-за спины Насти выглянула ехидная физиономия ее подружки, и едва все не испортила.

− Кого я вижу! − завопила Белоконева. − Сама Соколова пожаловала! И за что нам такая честь?

− Я не к тебе, а к Насте, − с достоинством отреагировала Ирочка. − Книгу ей достала, думаешь, это было просто?

− А кто тебя просил? − Наталья с трудом удерживалась от желания наговорить этой стерве кучу гадостей: слишком свежо было воспоминание об Ирочкиной подлости.

− Спасибо, Ира, − сдержанно поблагодарила Настя Ирочку. − Действительно, тебе не стоило утруждаться. Я, может, сама ее где-нибудь достала бы.

− Нигде бы ты ее не достала, − возразила Ирочка, − эта книга редкость. Читай, она тебе понравится. Я сама ее проглотила за вечер.

− Настюха, да она к тебе подлизывается! − не унималась Наташка. − Не бери, и пусть катится! Я тебе десять таких притащу.

− Перестань, Наташа! − оборвала ее Настя. − Ира, еще раз спасибо. Я прочту и завтра же отдам. Да ты заходи − чего мы разговариваем через порог, как дикари.

− Ах, так! Ты еще и приглашаешь эту гадину! Тогда можешь сама с ней целоваться − ты мне больше не подруга! − возмутилась Наташка. − Все, я ухожу!

− Не уходи, Белоконева, − вдруг миролюбиво попросила Ирочка. − Ты права, я действительно бываю гадиной, когда при мне покушаются на Сашу. Я так его люблю − до смерти!

Произнеся эти слова, Ирочка, сама того не ведая, попала в точку: Наталья моментально помягчела. Любовь для нее была главным оправданием любых поступков, влюбленному она могла простить все.

− Ладно, чего там, − сочувственно протянула она. − Конечно, такой парень! Я так тебя понимаю! Ну, расскажи, как у вас с ним?

− Сложно! − вздохнула Ирочка. − За ним же бегают все, кому не лень – кто тут устоит? Но он все равно потом ко мне возвращается. А я без него совершенно не могу. Если пару недель не увижу − все! − хоть на стенку лезь.

− Как же ты будешь жить, если он в другую влюбится? − сочувственно спросила Настя. Они уже прошли в комнату и удобно растянулись на разложенном диване.

− Не влюбится, − не очень уверенно ответила Ирочка. − Он тоже без меня долго не может, сам говорил.

− Так у вас уже давно? Уже целовались? − Глаза Наташки возбужденно загорелись.

− Если б только целовались! − вздохнула Ирочка. Она перевернулась на спину и уставилась в потолок. А Наташка и Настя, раскрыв рты, уставились на нее.

− Что… все было? Не врешь?! − У Наташки даже дух захватило. Еще бы! Такая возможность обсудить столь животрепещущую тему да еще с самим участником процесса.

− Конечно! А то стал бы он со мной так долго ходить. Другие нашлись бы − на все согласные. Только вы никому, ладно?

− Да не бойся, что ты! Разве можно про такое? Никому и никогда! Ну, расскажи, как это было? В первый раз.

− Как было? Ну… он сказал, что хочет. Сказал «давай». Нет, я не могу! − Ирочка перевернулась на живот и уткнулась лицом в диванную подушку. − Вот когда с тобой такое случится, я посмотрю, как ты будешь рассказывать. Язык не повернется!

− Ну, в двух словах! − взмолилась Наташка. − Как это вообще… твое впечатление? Да не тушуйся ты − тут же все свои! Нам ведь тоже это предстоит.

− Впечатление? Нет слов! − призналась Ирочка. − Как будто прыгаешь в пропасть. Ой, девочки… это… это тако-о-ое впечатление!

− А больно… в первый раз?

− Еще как! И кроваво! А как страшно! Все, больше не спрашивайте, не могу! Сами попробуете − тогда узнаете. Только умоляю, не проболтайтесь! Родители и так трупами ложатся, чтобы нас разбить, − и его, и мои.

− Я могила! − поклялась Наташка. − А Настя тем более. Да, подруга?

− Конечно! − подтвердила Настя. − А как вы с ним планируете дальше?

− Ты в смысле учебы? После школы − в институт. Мои настаивают, чтобы я шла в медицинский, а Саша, наверно, в Политех. Мне край нужна медаль, родители все мозги проели! Маман каждую неделю классной звонит. Настя, ты не поможешь? У меня геометрия не идет. Да и с неравенствами проблемы.

− А ты делай с нами уроки, − охотно согласилась Настя. − Хочешь, хоть сейчас. А чего Саша тебе не поможет? Он же в математической учится.

− Да у него самого с математикой нелады − сплошные трояки. Мы как-то пытались вместе уроки делать, − не получается. У него одно на уме. Да и я… когда с ним, уже ничего не соображаю.

− А почему ты из вашей школы ушла? Там же, говорят, знания дают на уровне.

− Знаешь, как там трудно учиться! − насупилась Ирочка. − Гоняют по страшному! Чуть что – сразу пара или трояк. У вас в сто раз легче.

− А я слышала, у тебя там какая-то история приключилась. − Наташка хитро взглянула на Ирочку. − Из-за Саши, да?

− Да есть там одна. − Лицо Ирочки потемнело. − Сука! Всю жизнь мне отравила! Саша из-за нее меня чуть не бросил. Ну, ничего, когда-нибудь ей аукнется. За все! Не надо, Наташа, об этом. Не хочу даже вспоминать.

− Ладно, не будем. Ну что, за уроки? − поднялась Настя. − Давайте стол раздвинем, а то тут места мало.

И они погрузились в математику. Ирочка занималась упорно и с видимым желанием. Она быстрее Натальи схватывала новый материал, стараясь разобраться в нем до тонкостей. Ее пробелы в знаниях были значительно меньше, чем у Настиной подружки, а главное, она сразу подмечала непонятные места и умела четко сформулировать вопрос – в отличие от Натальи, которая зачастую сама не могла объяснить, чего не понимает. Основной бедой Ирочки было полное отсутствие фантазии, из-за чего она, как ни старалась, не могла решать сложные задачи. Ведь для их решения надо уметь представить несколько действий наперед: если сделаешь такое-то действие, то получится то-то, а если решать иным способом, то придешь к такому-то результату. Вот этого Ирочка не умела совершенно.

− Скажи, − допытывалась она у Насти, − почему ты берешь эту формулу? Откуда ты знаешь, что она пригодится, ведь в условии ничего о радиусе не сказано?

− Но ведь для решения нужен объем цилиндра, иначе не найдешь его массу, − терпеливо объясняла Настя. − А без радиуса не найдешь площадь основания.

− А зачем нужен объем? − не понимала Ирочка. − О нем тоже ничего не говорится.

− Но, Ира, надо же знать главные формулы! − начинала раздражаться Настя. − Без этого ничего не решишь. Скажи, как найти массу через объем?

− Не знаю, − честно признавалась Ирочка.

− А как объем связать радиусом?

− Тоже не знаю.

− Вот видишь! Какие задачи, если ты не знаешь элементарных вещей? Наталья давно все это выучила, потому и решает лучше тебя.

− Да я не знаю, какие формулы надо учить, а какие не надо, − вздыхала Ирочка. − Вон их сколько − разве все упомнишь? Ты бы выписала, какие надо, а я бы вызубрила. Я выучу быстро − у меня память хорошая.

− Я-то выпишу, мне нетрудно. Но их мало выучить, − надо решать, решать и решать. Попроси, чтобы тебе купили задачник Сканави с решениями, и сиди над ним каждый день, пока у тебя мозги не заработают. А пока возьми мой. Мы с Натальей все это уже прорешали, − мы ведь вперед ушли.

− Какие вы умницы! − восхищалась Ирочка. − Я бы ни за что так не смогла. Даже не додумалась бы наперед решать. А чего вы так стараетесь?

− Надо.

− Секрет что ли? Ладно, не хотите, не говорите, а то я могу и проболтаться. Настя, можно я завтра приду? Хочешь, еще чего-нибудь принесу. Правда, мать не разрешает раздавать книги, но для тебя стащу.

− Не надо, у нас тоже много книг. Мама все время новые покупает. Это Чарскую она не мог достать. Приходи, когда хочешь.

− Давайте дружить втроем, − предложила Ирочка, прощаясь. − Будем вместе уроки делать и везде ходить. Вы мне так нравитесь! Я не подлизываюсь, правда, нравитесь, давно уже.

− А как же Саша?

− Саша − это другое. Да он не каждый день со мной встречается − раз в неделю всего. А остальное время я все больше одна.

− А где вы с ним… это? − полюбопытствовала Наташка. − У тебя или у него?

− Наталья, прекрати! − оборвала Настя подругу. − Совесть надо иметь!

− Да нет, ничего. Ей же интересно, я понимаю, − вздохнула Ирочка. − У меня. Мои же до вечера на работе.

− А его родители что − не работают?

− Нет, тоже на работе. Но к нему в любой момент могут припереться полезные ископаемые.

− Кто-кто?

− Дед с бабкой, Саша так их называет Они, хоть и старые, но такие въедливые: все им надо знать: куда да с кем. Хотя Сашу они обожают, − всегда притаскивают что-нибудь вкусненькое и денег, сколько ни попросит, дают. Хотя он много не просит, пенсия у них маленькая.

− И вы это… каждый раз, когда встречаетесь?

− Наталья, прекрати! − Насте остро захотелось дать Наташке пинка.

− Ну что здесь такого, спросить нельзя? − заныла подруга. − Если тебе неинтересно, не слушай!

− Каждый раз, − призналась Ирочка. − Понимаете, если уж начали, назад не повернешь. Но вы с этим делом не спешите, не советую. Потому что потом совсем другое отношение.

− Что, хуже стал к тебе? После этого? Вот гад!

− Нет, не хуже. Но иначе − это точно.

− Как иначе?

− Ну, это − как тайна. Пока не знаешь, один интерес. А когда узнаешь, совсем другой. Иногда прибежит, давай-давай − и убежит. И все.

− Вот оно что! − Наташка помрачнела и задумалось.

− Нет, вы не думайте, он хороший. Просто… наверно, они все такие. Ну, я пойду, а то уже поздно.

Ирочка ушла. Наталья, видя, что Настя не склонна обсуждать услышанное, тоже пошла к себе. А Настя включила настольную лампу и погрузилась в «Княжну Джаваху».

Она прочла ее довольно быстро. И даже удивилась, почему эта книга произвела на ее умненькую и начитанную маму такое сильное впечатление. Простенький сюжет, довольно слезливая история и никаких особенных литературных изысков. В общем, не Лев Толстой. Когда она поделилась этой мыслью с Галчонком, та сразу же согласилась:

− Понимаешь, этот роман я прочла еще лет в двенадцать. Тогда он меня, конечно, покорил. Он ведь резко отличался от всего, что нам рекомендовали: от книг Шолохова и романов Горького. Для меня это был какой-то новый мир. Теперь-то я понимаю, что эта книга не классика, но она мне все равно мила − как память о детстве.

− Понимаю, − задумчиво отозвалась Настя. − Мам, а у нас есть «Сага о Форсайтах»? Ася Смирнова так восхищалась этим романом! Ты его читала?

− Конечно! Это такая книга… такая! Кусок души! Как я тебе завидую, что она у тебя впереди! Но я смогла ее одолеть где-то лет в двадцать. До этого столько о ней слышала, но, как ни пыталась начать, не могла. Не доходило. А когда созрела, взяла однажды в руки и уже не смогла оторваться, пока всю не проглотила. Однако боюсь, тебе еще рановато за нее браться, подрасти чуть-чуть.

− Ладно. Но она у нас есть?

− Да, должна стоять в книжном шкафу, где-то в заднем ряду на верхней полке. Там четыре тома. А сейчас прочти лучше «Мастера и Маргариту» Булгакова, очень советую. Эта книга в твоем духе.

− Да я давно ее проглотила.

− И как она тебе?

− Чудо! Местами наизусть помню. А герои − просто вижу живыми! Воланд − это восторг! Вот ведь сатана, а неотразим. Море обаяния! Действительно, без тени нет света − как он прав! А мастер! А Бегемот! Ой, какой он гений − этот Булгаков! Но я читала, что он в жизни был не очень счастлив.

− Да, ему досталось. И за эту книгу тоже: сочли, что проповедует поповщину. Сам Шолохов его клеймил. Жил Булгаков трудно и рано умер, а сколько мог бы еще написать! − настоящий талант был. Но в России таланты во все времена редко доживали до старости. Вот и сейчас − если ты не имеешь связей и имени, да еще не столичный житель, на одном таланте далеко не уедешь. Бедность и неустроенность любой талант могут погубить.

− Мам, завтра родительское собрание. Классная просила всех быть. Пойдешь?

− Не, не пойду. Что там делать? Опять слушать, как тебя хвалить будут? Мне уже неудобно: вечно Костю ругают, а Настю хвалят, будто не о чем больше говорить. «Поделитесь, как вам удалась такую умницу воспитать?» А как я тебя воспитывала? Да никак, − какая уродилась, такая и воспиталась. Вон, твоя Наталья – ее, сколько ни воспитывай, один ветер в голове.

− Нет, мама, ты не права. Наташа в последнее время очень изменилась, это все учителя говорят. Она же хочет со мной в лицей поступать − старается изо всех сил.

− Не знаю, не знаю. Свежо предание, да верится с трудом. Лучше бы она оставалась в школе. А то начнет в лицее себя показывать, а тебе краснеть за нее.

− Мама, как ты можешь так говорить? Мы же с Наткой с ясельного возраста дружим! Буду ей помогать. Зато не так страшно будет вначале − среди чужих.

− Ладно-ладно, вы сначала поступите.

Глава 7. Гололед

Зима, предчувствуя скорый конец, совсем разлютовалась. Весь февраль ветер дул, не утихая, − даже при небольшом морозе на улицу носа было не высунуть. Особенным кошмаром для горожан стал гололед. Ветер выметал не успевавший нападать снег, и все улицы города блестели, как отполированные. Ладно бы лед был ровный, − так нет же, сплошные бугры и рытвины, чуть не так ногу поставишь − и растянулся. «Вечерка» каждый день перечисляла, сколько горожан попало в больницу с переломами рук и ног − их количество росло в геометрической прогрессии.

В один из последних февральских дней вдруг резко потеплело − до плюс пяти. Тепло продержалось пару дней, и улицы потекли. Однако толстый слой льда на тротуарах не успел полностью растаять, − и едва намерзшиеся за зиму горожане воспрянули духом, как под утро грянул мороз. Да такой, что все улицы и даже ступеньки у подъездов снова моментально покрылись скользкой-прескользкой коркой льда.

Спешившие к первому уроку подружки, выскочив из подъезда, не успели сделать и пары шагов, как, взмахнув руками, дружно повалились на спину, и так прокатились несколько метров, пока не въехали в куст. Чертыхаясь, они попытались подняться, но не тут-то было. Вышло только на четвереньки: едва они принимали вертикальное положение, как тут же падали. Наконец, цепляясь друг за дружку, они кое-как поднялись, но на большее не решились: было ясно, что малейшее движение приведет к потере равновесия и новым ушибам. Так они стояли, обнявшись, и пытались сообразить, что предпринять, пока из подъезда не вышла дворничиха.

− Тетя Лиза, вы бы хоть возле дома посыпали! − обозлено крикнула Наташка, потирая ушибленную коленку. − Шагу нельзя ступить!

− А что толку? − отозвалась дворничиха. – Я же всю улицу не посыплю. Шли бы вы домой, пока ничего себе не поломали.

Она постояла минуту, раздумывая, потом махнула рукой и скрылась в подъезде.

− Настя, ты, как хочешь, а я сегодня в школу не пойду, − решительно заявила Наташка. − Мне еще жить не надоело. И тебе не советую.

Она встала на четвереньки и медленно поползла к дому. Настя, следуя ее примеру, села на пятую точку и, отталкиваясь руками, тоже заскользила к подъезду.

− Это что за фигурное катание? − Веселый голос заставил Настю поднять голову. Над ней склонился неведомо откуда взявшийся Вадим.

− Вот, − растерянно пробормотала Настя, краснея от смущения, − все время падаем. Бугры такие скользкие! Уже два раза растянулись.

− Не надевайте сапожки на каблуках в гололед. Цепляйтесь-ка за меня!

Поддерживаемые его сильными руками девочки с трудом поднялись.

− А ты сколько раз шлепнулся? − поинтересовалась Наталья.

− А меня гололед не берет! − засмеялся Вадим. − Площадь опоры широкая: сорок пятый растоптанный. Где твой братец?

− В лицее должен быть. А что, его там нет? − забеспокоилась подруга. − Он рано ушел.

− Нет, не появлялся. Вот я и отпросился узнать, куда Никита подевался. Звоню-звоню к вам, − никто трубку не берет.

− Значит, с ним что-то случилось! – Наталья встревожилась не на шутку. − Пойдемте, позвоним в «Скорую», может, он уже в больнице.

Еще на лестничной площадке они услышали, как трезвонят телефоны в их квартирах. Настя кинулась к себе.

− Настенька, ты еще не ушла? − В голосе отца сквозила тревога. − Сиди дома, никуда не выходи. В городе такое творится!

− Пап, мы с Наткой только вышли из дому и сразу шлепнулись. Двигаться совершенно невозможно. Нам Вадим помог, Никитин друг, иначе пришлось бы возвращаться в подъезд на четвереньках. А Никита еще утром в лицей ушел, но не дошел. Сейчас будем искать его.

− Немудрено, такого гололеда я не припомню. Ну, будем надеяться, что ничего страшного не случилось. А ты позвони в школу. Скажи, что не придешь, родители не пустили.

− Ладно, скажу. А как вы с мамой?

− Мы задержимся до вечера. Пообедаем в буфете. Синоптики обещают днем потепление, может, подтает. В крайнем случае, такси вызовем.

− Пап, если еще позвонишь, и я не отвечу, не волнуйся, значит, я у Белоконевых. Господи, хоть бы с Никитой обошлось!

− В случае чего, звони мне, я у себя в кабинете.

Положив трубку, Настя пошла к подруге. Наталья с убитым видом сообщила, что родители уже все знают, им на работу позвонила классная руководительница Никиты. У них в лицее такое правило: если кто отсутствует на уроке, немедленно ставить в известность родителей.

Ничего себе строгости, подумала Настя. Вот бы и у нас так было, а то наши прогульщики совсем обнаглели. Хотят, с литературы смываются, хотят − с английского. Знают, что им за это ничего не будет.

− Все, девочки, давайте звонить в милицию. Больше ничего не остается, − предложил Вадим.

− А, может, в «Скорую»? − робко спросила Настя. − Или по больницам?

При этих словах с трудом сдерживавшая себя Наташка, наконец, разревелась. И тут загремел телефон. Наталья схватила трубку.

− Это я! − услышала она голос своего братца. − Я в милиции! Еле упросил дать позвонить. Тут страшная авария, и всех свидетелей забрали. Но уже скоро отпустят, − я тогда в лицей.

− Марш домой! − закричала Наташка. − Никакого лицея! Мы тут умираем от страха! Я сейчас маме буду звонить, что ты нашелся. Вечно влипаешь во всякие истории! Свидетель какой выискался!

− Наталья, да ты что? Тут такой ужас! Грузовик занесло на остановку, а там толпа! Все, трубку отбирают. Ладно, еду домой − ждите.

Впервые за этот час они, наконец, перевели дух.

− Пойду к себе, позвоню папе, что Никита нашелся. − Настя направилась к двери. Присутствие Вадима волновало и одновременно сковывало ее. Выскальзывая в коридор, она бросила на него быстрый взгляд, и он тут же его поймал.

Жаркая волна захлестнула Настю. Опустив пылающее лицо, она выскочила из Наташкиной квартиры, отчетливо понимая, насколько глупо выглядит со стороны.

− Настя, не уходи! − крикнула ей вслед Наташка. − Давай дождемся Никиту. Чего-нибудь вкусненького приготовим, − он там, наверно, страху натерпелся, голодный, как волк, придет.

− У меня сало в холодильнике есть, − задержалась в дверях Настя. − Давай поджарим яичницу с салом? Никита ее любит. Помнишь, как он ее навернул, − из четырех яиц. Я сейчас принесу. А яйца у тебя есть?

− Есть, только пять штук.

− Ничего, я еще принесу, мама много купила.

Очутившись в своей квартире, Настя упала на диван и стала приводить в порядок растрепанные чувства. Странный ожог души, испытанный только что, испугал и озадачил ее.

− Что со мной? − спрашивала она себя. − Почему это так сильно? А вдруг − любовь?

Она представила себе лицо Вадима, его ответный взгляд − и снова невидимое пламя опалило ее, заставив вздрогнуть.

− Любовь! − подтвердил солнечный луч, заглянувший в окно. – Любовь! − улыбнулся синий просвет неба между облаками. − Ты влюблена!

Влюблена! − с пронзительной ясностью поняла Настя. Что же делать?

В дверь позвонили. На пороге стоял Вадим.

− Настенька, мы вас ждем-ждем. Наташа уже беспокоиться начала. Вы в порядке?

Господи, она же совсем забыла, зачем вернулась! А зачем? Да, яйца! И, кажется, еще что-то. Сало!

− Иду, − как можно спокойнее отозвалась Настя, хотя внутри у нее все дрожало. − Завозилась тут. Сейчас принесу.

− Может, помочь?

− Не надо, я сейчас.

− Настенька, а давайте на «ты»? А то слишком официально получается. Вы же с Никитой на «ты». Может, попробуем?

− Давайте, − улыбнулась Настя. − Только, боюсь, с непривычки будет трудновато.

Она отрезала кусок сала и половину буханки «Бородинского», положила в кулек пяток яиц и, стараясь не смотреть на своего гостя, позвонила Наталье.

− Масло у тебя есть?

− Есть, − отозвалась та. − Чего ты там ковыряешься? У меня сковорода уже раскалилась.

− Прикрути, я иду.

Они поджарили большую яичницу с салом, посыпали ее зеленым луком и сделали бутерброды из черного хлеба с маслом, сыром и колбасой. И тут объявился Никита.

− Ой, мамочки, как вкусно пахнет! − счастливо завопил он. − У меня слюнки текут!

− Мой руки! − сурово приказала Наташка. − Искатель приключений!

− Что же там стряслось? − спросил друга Вадим, раскладывая яичницу по тарелкам.

− Грузовик пошел на обгон, и его занесло. Прямо на автобусную остановку. А там люди. Ну и − можете себе представить. Кровавая каша! Такой крик стоял − у меня до сих пор в ушах звенит.

− Что, и погибшие есть?

− А то! Двоих сразу: женщину и пацана. И куча раненых.

− А водитель?

− Живой, только стеклом порезался. «Скорая» увезла с остальными. А меня в милиции допросили, что видел, как было. Правда, пришлось долго ждать. Сказали, что если понадоблюсь, еще вызовут. А вы почему не в школе?

Наташка рассказала, как они катались по катку, в который превратился их двор. И как их спас Вадим.

− В общем, у вас сегодня внеплановый выходной, − подытожил Никита. − И чем вы собираетесь его заполнить?

− Сейчас помоем посуду и будем заниматься, − распорядилась Наташка. − У тебя или у меня? − обратилась она к Насте.

− Давай у меня. − Настя изо всех сил старалась не смотреть на Никитиного друга, но ее взгляд то и дело натыкался на его глаза, глядевшие на нее с немым вопросом.

− Нет, вы посмотрите, какой сознательной стала моя непутевая сестренка! − восхитился Никита. − Настя, ты заслуживаешь награды за воспитание подрастающего поколения! Но, может, все-таки останетесь? Мы вам поможем, если где непонятно.

− Правда, девочки, не уходите, − поддержал его Вадим. − Мы без вас будем скучать. Вы занимайтесь, а мы посуду помоем.

− Это, пожалуйста! − согласилась Наташка. − Это по справедливости: мы готовили, а вы моете. Ладно, остаемся.