Улыбка Амура

Папа, я не хочу возвращаться в школу, решительно заявила она перед выпиской. Всего один месяц остался. Поговори с директором, может, мне разрешат сдать все экстерном?

Хорошо, котенок, сразу согласился отец, с жалостью глядя на исхудавшее личико дочки. Действительно, тебе не мешает еще посидеть дома. Там у вас на переменах такое творится! вдруг толкнут или ударят в бок. Конечно, так и сделаем. А я тебе подарок приготовил, угадай какой.

Не знаю, − зачем подарок? Я не заслужила.

Еще как заслужила! И отец вынул из портфеля серебристый сотовый телефон, о таком Настя не смела и мечтать. Я и маме купил, и себе. Будем теперь всегда на связи. Как чуть что, сразу созваниваемся. И чтоб ты его не забывала класть в сумку, слышишь?

А деньги откуда? Он же страшно дорогой! Автомобильные потратил?

Да бог с ним, с автомобилем! Зато теперь буду всегда знать, где ты и как.

Да разве те парни дали бы мне позвонить, молча подумала Настя, но ничего отцу не сказала. Он достал инструкцию и положил на одеяло.

Почитаешь потом. Спросишь, что не поймешь.

Пап, ты же так мечтал о машине. Все деньги потратил?

Нет, конечно, я же самые простые модели купил. Деньги остались. Скажу тебе по секрету, доцент Сосновский покупает по случаю «опель», а мне обещал свою «копейку», недорого. На днях решится. У нее, конечно, стаж приличный, но, говорит, на ходу. Хочу маме сюрприз сделать, а то она тоже решила, что с машиной покончено. В общем, если поступишь в лицей, исполню свою мечту повезу вас в кругосветное путешествие: море, Москва, Муром, Питер.

Папочка, неужели получится? С тобой на машине такое счастье! Хоть бы ничего не помешало.

Ну вот, уже улыбаешься. Слава богу! Как с домашними заданиями − справляешься?

Вполне. Мне так стали нравиться точные науки. Еще бы компьютер. Понимаю, конечно, что это слишком, но, может, когда-нибудь потом?

Будет и компьютер, потерпи. Наши лаборанты наловчились их по частям собирать, недорого получается. Обещали мне к осени сделать.

Ой, папочка, правда? Как хорошо! Знаешь, я решила тоже стать педагогом. Как ты. В Питере же есть педвуз?

− Конечно, и превосходный. На какой же факультет планируешь поступать?

− Хочу преподавать математику, физику и информатику.

− Что ж, разумное желание. Специалисты широкого профиля всегда нужны. Даже если и не станешь педагогом, все равно работу найдешь.

− Нет, я хочу преподавать. Как мои родители. Не так уж мало вы получаете, жить можно.

− Но ты не забывай, мы же в вузе работаем. Да мама еще и с учениками подрабатывает. А вдруг тебе в школе придется начинать? Там нынче ой как непросто! Заработки мизерные, а требования к учителю и со стороны органов образования и родителей очень большие. А детки! В школе сейчас работать очень тяжело.

− А я, может, сразу в аспирантуру пойду. Защищусь, как ты, тогда меня и в вуз возьмут.

− Ага, размечталась! Думаешь, это легко? У тебя к тому времени семья появится, может, малыш народится, а семейной женщине написать диссертацию очень трудно. Твоя мама, как ни пыталась, ничего не вышло.

− Я замуж не выйду, я уже решила. Ни за что! Никогда! А ребенка можно будет потом, когда всего достигну, усыновить. Или удочерить.

− Котенок, что ты несешь? Почему это ты замуж не выйдешь, какая чепуха! Этот твой Вадим − вы что, поссорились? Он ведь тебе нравился, сама говорила.

− Никто мне из них не нужен! Нравился и разонравился. И не напоминай мне о нем. Мне они все противны!

− Так! Видно крепко он тебя обидел. Может, расскажешь, что произошло? Это из-за того, что ты его братишку не навестила? Но ведь ты не виновата.

− Папа, никто меня не обижал! И все, хватит об этом!

− Ну, ничего. Это ты под впечатлением − из-за тех бандитов. Время пройдет, и ты изменишь свое мнение. Не все молодые люди негодяи, среди них встречаются и вполне достойные.

− Папа, ты не понимаешь! Мне никто из них вообще никогда не будет нужен, даже думать о них противно! Оставь эту тему, прошу тебя!

− Ладно, не горячись. Крепко же тебя зацепило. Ну не буду, не буду! Все образуется. Побегу, а то у меня через час зачет.

Он поцеловал ее и ушел. А Настя устало опустилась на подушку и закрыла глаза. Неужели и папа… был таким же, когда встречался с мамой? − думала она. Нет, конечно, он самый чистый, самый лучший человек в мире! Интересно, как они с мамой начали встречаться, как у них все произошло. Ведь я как-то появилась на свет. Прекрати! − приказала на себе, больше не о чем думать? Лучше займись алгеброй.

И она достала из тумбочки задачник.

Глава 13. Экзамены

Ее выписали перед майскими праздниками. После больничной атмосферы звуки и запахи весны показались Насте особенно сладостными. Весь их двор был усыпан жемчужными лепестками жердел, зацветал жасмин и на большом кусте белой сирени уже обозначились зеленоватые шишечки, обещавшие через пару недель превратиться в душистые гроздья. Выйдя из машины, Настя долго любовалась потешным зрелищем: огромная стая воробьев истошно орала, наблюдая за поединком двух пернатых соперников, − те, перелетая с ветки на ветку, остервенело клевали друг друга. Интересно, чего они не поделили, думала девочка, неужели такие страсти из-за какой-нибудь воробьихи? А остальная компания как переживает! Наверно, кричат, чтобы прекратили, или, может, наоборот, подзуживают. До чего похоже на людей.

Почувствовав на себе взгляд, обернулась, и у нее заколотилось сердце: возле подъезда стоял Вадим, молча глядя на нее. Опустив голову, она прошла мимо, лишь кивнув в знак приветствия, и поспешила на свой этаж.

Родители ушли на работу, а Федор все еще гостил у бабушки Зары. Настя заглянула в холодильник, − там было полно продуктов, даже любимая красная икра имелась, но есть не хотелось совершенно. А чего мне хочется, спросила она себя. Хотелось плакать. Что ж, плакать, так плакать. Но едва она взяла носовой платок, как плакать расхотелось. Надо чем-нибудь заняться, подумала девочка и тут же поняла, что заниматься не хочется ничем. Совершенно. Тогда она легла на диван и уставилась в потолок.

Так она лежала, может, час, а может, два. От этого занятия ее отвлек длинный звонок в дверь. И чего людям дома не сидится? − раздраженно подумала Настя и поплелась открывать. А открыв, сразу пожалела об этом: на лестничной площадке и на самой лестнице, толпился, похоже, весь ее класс.

− Настюха, с выздоровлением! Как ты? Когда придешь? − радостно загалдели ребята. Настя посторонилась, пропуская гостей, и одноклассники сразу заполнили всю квартиру. На столе выросла гора из цветов и фруктов. Испытывая сложное чувство благодарности и досады, Настя предложила всем садиться на что придется. Но, видимо, это у нее получилось плохо, − потоптавшись и вежливо поинтересовавшись ее самочувствием, одноклассники гуськом потянулись к выходу. В квартире осталась одна Наталья.

− И долго ты будешь изображать умирающего лебедя? − злым голосом спросила Наташка. − На тебя смотреть противно! Ну, случилось, случилось, − так что теперь, помирать? Сколько можно?

− Если противно, не смотри, − равнодушно отозвалась Настя.

− Ах, так! Уже, значит, не нужна? Может, мне вообще уйти?

− Если хочешь, уходи.

− А если не хочу? Вот не уйду − и все! Настя, что с тобой? Нельзя же на весь свет злиться. Вадим так ждал, когда тебя выпишут, − и мы все тоже.

− Наташа, я не злюсь. Просто… мне плохо, очень плохо. Может, я еще не поправилась. Ничего не хочу, только чтоб меня никто не трогал.

− А как же лицей? Ты что, уже не хочешь поступать? А уроки?

− Не знаю. Вообще-то хочу, но… не знаю.

− Понимаю. Просто, не хочешь, чтоб я мешала. Конечно, одной легче заниматься. А я, дура, ждала тебя, сама не садилась за новые параграфы. Ладно, как-нибудь перебьюсь. Сяду к Митьке на первую парту, − можешь сидеть в гордом одиночестве.

− Сиди с кем хочешь, я в школу не вернусь.

− Как не вернешься? А экзамены?

− Сдам экстерном. У меня еще бок побаливает, − соврала Настя. − Можешь уроки мне больше не носить, у меня есть программы по всем предметам.

− Настя, за что ты на меня сердишься? Что я тебе сделала? Мы ведь так дружили! Неужели нашей дружбе конец?

− Наташа, прости меня. У тебя есть Никита и Вадим, они тебе помогут. Ты теперь и без меня справишься, если захочешь. А я − оставь меня! − И она, наконец, с облегчением заплакала.

Наталья, молча, развернулась и хлопнула дверью. А Настя, завалившись на диван, вдоволь наплакалась и незаметно уснула.

Через день наступило Первое мая − ее любимый праздник. Засветло явились гости бабушка Зара и дедушка Артур. Привезли баллон меду и мешок картошки, знали, что детки за зиму все подъели. Увидев исхудавшую и бледную, как свечка, любимицу, Зарочка пустила слезу и заявила Галчонку, что она всегда знала: им нельзя доверять ребенка! От любимой внучки остались кожа да кости, − где у них глаза? И решительно потребовала отпустить Настю с ними. Раз она в школу больше не пойдет, то и нечего ей в городе пыль глотать. Родители не протестовали, а Настя даже обрадовалась: ведь ей так хотелось куда-нибудь уехать, чтоб никого из знакомых не видеть и не слышать. Все сели за стол, позавтракали, выпили сладкого домашнего вина, потом Настя собрала вещи, забралась с бабушкой в их старенькую машину, дедушка сел за руль, − и они с облегчением укатили из города, который не уберег их любимую детку от такой беды.

В большом дедушкином доме было тихо и пахло ванилью. Федор, увидев Настю, сразу заорал и полез по ней, как по дереву, цепляясь за одежду, − дедушка еле отодрал его от внучки. А кот все выгибался у него в руках, продолжая орать и тянуться к своей любимице. Пудель Франт, дедушкин воспитанник, принялся ходить вокруг нее кругами, совсем не реагируя на Федора, ревниво кричавшего «Псы!» и яростно плевавшегося. Время от времени Франт останавливался и потешно шаркал задней лапой. Уделив каждому внимание: Федора потискала и поцеловала в нос, а Франта почесала за ухом и потрясла вежливо поданную лапу, − Настя побежала к пруду. Толстолоб сразу приплыл на зов. Он совсем раздобрел, бока стали отливать темным серебром, а толстые губы моментально высунулись из воды в ожидании подачки.

− Бабушка, он меня помнит, помнит! − радостно закричала Настя. − Да он ко всем приплывает, − отозвался дедушка, − привык, что его все пичкают. Как подойду к берегу, так он тут как тут. Разжирел, только на сковородку. Да ведь рука не поднимается: он же умный, собака! В глаза смотрит, как человек. Вот, поди ж ты, рыба, а понимает, как к себе расположить. − И дедушка сыпанул в воду большую горсть корма. Толстолоб резво принялся подбирать угощение, а рядом засновали его приятели − разнообразная рыбья молодь, запущенная дедушкой в пруд.

− Дедуль, неужели ты их будешь жарить? − засмеялась Настя. − Они же у тебя почти ручные. Не жалко?

− Приятеля твоего пощажу, а остальных чего ж не пожарить в охотку. А иначе у них тут перенаселение обозначится, весь пруд испортят. Ступай в дом, бабушка зовет: она твой любимый торт испекла, медовый со сливками и орехами.

− Да я еще не проголодалась.

− Ничего, это не еда, а так, − перекусишь да домашним молочком запьешь. А я тем временем гамак повешу.

Лежа в гамаке, Настя залюбовалась синими просветами неба между цветами, густо усыпавшими яблоневые ветки, − и вдруг почувствовала, как душевная боль потихоньку начинает ее отпускать. Впервые за много дней она вдруг озаботилась предстоящими экзаменами. Чего я без толку лежу, подумала девочка, в гамаке можно качаться и с книгой. И вернулась в дом за учебником.

− Ой, да что ж ты и в праздник не даешь покоя своей бедной головке! − запричитала бабушка Зара, − только приехала и опять за книги. Отдохни, завтра позанимаешься.

− Нет, ба, мне сейчас захотелось, − возразила внучка. − Не люблю я без дела валяться, у меня тогда мозги закисают.

− Так возьми почитай чего-нибудь, журналы полистай, вон их сколько на подоконнике. Там кроссвордов полно, ты же любишь их разгадывать

− Не хочу журналы, уравнения те же кроссворды.

Она прожила в поселке все майские праздники. Ей очень нравилось их армянское село, где даже встречные собаки вели себя дружелюбно. Село было богатым: почти в каждом дворе имелся автомобиль, а то и два. Населяли его работящие приветливые люди, всегда здоровавшиеся при встрече. Многие знали Настиных родных и потому часто приглашали в гости, а пригласив, вели себя тактично, угощали вкусными армянскими блюдами и ни о чем не расспрашивали. За эти недели Настя поправилась душой и телом и совсем забыла про свой бок. Она успешно одолела программу по математике и чувствовала себя вполне подготовленной к предстоящим испытаниям. С физикой дела тоже шли неплохо, а диктанта Настя не боялась совсем: ее грамотность была безупречной. Видимо, здесь сыграла роль любовь к ежедневному чтению, без которого она просто не могла нормально жить.

Но стоило вернуться в город, как тягостные мысли вновь овладели ею. Она старалась поменьше выходить из дому, даже в магазин заставляла себя идти с трудом. Нет, ее не страшила встреча с теми бандитами: она знала, что их осудили на длительные сроки, − ее страшили воспоминания. Но выходить из дому все равно приходилось: нужно было показываться врачам. Несколько раз Настя встречалась на лестнице с Наташей и Никитой. Она вежливо здоровалась, стараясь не смотреть на друзей, а те, кивнув, пропускали ее и долго смотрели вслед.

Галчонок не очень переживала из-за душевного состояния дочери, считая его перед предстоящими испытаниями вполне нормальным, но отец никак не мог с этим смириться. Его девочка, прежде такая живая и общительная, вдруг превратилась угрюмое существо, дичившееся всех. Конечно, ей пришлось пережить такое потрясение, − но ведь, в конце концов, все наладилось. Сколько же можно прятаться и отказываться от общения с друзьями?

− Котенок, давай, наконец, поговорим откровенно, − решительно заявил он, зайдя к ней под вечер. Дочь сидела за столом с выключенной настольной лампой, глядя в темное окно. Услышав звук отворяемой двери, она включила свет и повернулась к отцу, всем видом демонстрируя нетерпеливое желание, чтоб ее оставили в покое. Но тот упрямо сел на диван и похлопал рядом с собой ладонью. Когда Настя пересела, он обнял ее за плечи, притянув к себе, как всегда делал в такие минуты. Но против ожидания дочь не положила голову ему на плечо, а наоборот, резко вырвалась и стремительно пересела обратно.

− Что такое? − взмутился отец. − Что с тобой?

Дочь продолжала молчать, глядя на него исподлобья.

− Галина, иди сюда! − закричал отец. − Почему родная дочь шарахается от меня, как от прокаженного? Обнять ее уже нельзя!

− И нечего ее обнимать! − резко отозвалась мать, заходя в комнату. − Она уже большая, и ей это неприятно.

− Ах, вон откуда ветер дует! И что ты такого наговорила, что ей родной отец стал неприятен?

− Что нужно, то и наговорила. Чтоб она держалась от вас всех подальше. Еще успеет наобниматься, пусть сначала поумнеет.

− Да ты посмотри, что с ней творится! Ни друзей, ни подруг у нее не осталось! Все молчком да молчком!

− Ничего, пусть лучше к экзаменам готовится. Шел бы ты отсюда, не мешал ей.

− Да она целый час сидела в темноте, какие занятия? Ты мать, хоть поинтересуйся, что у нее на душе!

− Папа, все в порядке, просто я задумалась, − прервала их перепалку Настя. − Над задачей. И действительно, шли бы вы оба из моей комнаты, не мешали.

Рассерженный отец поднялся и вышел, Галчонок последовала за ним. Настя сталась одна, и ей снова стало хорошо. Она уже привыкла к одиночеству и совсем не тяготилось им. Книги заменили ей людей, став настоящими друзьями. Перед ними не нужно было притворяться, оправдываться, − с ними можно было оставаться самой собой. Они уводили ее в иной мир − к чужим судьбам, которые порой оказывались еще труднее, чем ее собственная. Их герои по-разному реагировали на свои несчастья, некоторые ломались, сдаваясь обстоятельствам, другие, наоборот, боролись, − и Насте порой казалось, что только они понимают ее. «Сагу о Форсайтах» она проглотила за три вечера, и по уши влюбилась в Ирэн. Она только не понимала, зачем та снова вышла замуж, если ей хватало денег, оставленных старым Форсайтом. Жила бы себе и жила в свое удовольствие, − так ведь нет, опять влипла! Зачем? Ведь мужчины так ужасны! Сомса Настя возненавидела всей душой. Правда, в одном она с ним соглашалась, − что прекраснее всего природа, а в людях мало хорошего. Себя она отождествляла с Джун, так и не вышедшей замуж и посвятившей свою жизнь служению искусству.

Я тоже не выйду замуж, размышляла Настя, ни за что не выйду! Богатой мне не быть − и не надо. Буду учить детей, они лучше всех. Уеду в Питер, и, может быть, как-нибудь там устроюсь. Хоть дворником, ведь, говорят, дворникам дают жилье. Сначала окончу институт, потом поработаю дворником, чтобы получить квартиру, а затем попытаюсь устроиться в школу.

Но, как ни избегала Настя встреч с одноклассниками, на консультацию в школу идти пришлось: там разъясняли правила поведения на экзаменах и требования к оформлению работ. Экзамены в этом году проводились вне школьных стен − в Центре тестирования при университете. На консультации Настя изо всех сил старалась держаться с одноклассниками приветливо, всем улыбалась и кивала, − но ребята все равно почувствовали ее отчуждение и потому не стали приставать с досужими разговорами и расспросами. Наталья демонстративно села за первую парту к Митьке, поэтому Настя сидела одна. Ей очень хотелось по окончании быстренько уйти, но ее задержала учительница.

− Ну, как ты, Снегирева? − сочувственно спросила Светлана. − Как самочувствие?

− Спасибо, все нормально, − сдержано ответила девочка. − Можно, я пойду домой готовиться?

− А как ты сама считаешь, справишься? − не отставала учительница. − Может, тебе что-нибудь объяснить?

− Нет, не надо. Мне все понятно. Я по задачнику Сканави все прорешала, и папа еще мне хорошие учебники принес.

− Ну, покажи, как ты решишь вот такое уравнение.

Задание было непростым, но Насте подобные уравнения уже встречались, и потому она быстро с ним справилась. Убедившись, что девочка выбрала для решения самый простой и верный способ, учительница отпустила ее, пожелав ни пуха, ни пера.

Настя с облегчением покинула школьное здание. Ребята уже разошлись. Она поискала взглядом окна своего класса, пытаясь пробудить в себе хотя бы намек на ностальгию, но ничего не почувствовала. Я тут училась, подумала она, а теперь буду учиться в другом месте. Меня уже ничто здесь не держит, и ничего не жаль. И чего я, глупая, так переживала из-за этой школы?

Но на сердце у нее лежал камень. Она отвергла любовь – светоч жизни, особенно необходимый в юности, и теперь брела в темноте, самая не понимая этого.

Опустив голову, никого не замечая, Настя шла домой. Мир вокруг сиял всеми красками июня: оглушительно тренькали синицы на ветках орехового дерева, накрывшего пышной кроной почти половину их двора, благоухал жасмин, блестели на солнце листья ее любимой шелковицы, чьи ягоды они с Наташкой так радостно объедали в прежние годы. Парень из соседнего подъезда, ринулся было к ней с приветствием, но, взглянув на ее потухшее лицо, споткнулся и не решился окликнуть.

Дома, как всегда, никого не было. Родители, между которыми пробежала черная кошка, порознь ушли на работу. Настя заглянула в холодильник и долго стояла, пытаясь понять, зачем его открыла. Наконец сообразила, что на полках пусто и следовало бы приготовить что-нибудь съестное. Но что? Макарон не хочется, пельмени делать долго. Можно сварить сосиски, но их уже ели утром. Куплю окорочка, решила она, и пожарю, а на закуску сделаю салат, − сколько можно держать родителей впроголодь. И, взяв сумку, отправилась за продуктами.

На обратном пути в подъезде ей встретилась Наталья. Сдержано поздоровавшись, Настя обошла подругу и стала подниматься по лестнице, но та неожиданно схватила ее за руку.

− Нет, я так больше не могу! − закричала Наташка. − Настя, ну, пожалуйста, перестань! Я так по тебе скучаю! Давай будем как раньше?

− Как раньше? − задумчиво переспросила Настя. − Как раньше уже никогда не будет. Чего ты хочешь?

− Хочу, чтоб ты перестала быть стеклянной! Чтоб ожила!

− Я и так живу. Наташа, завтра экзамен. Ты уже подготовилась? Я, например, собираюсь еще раз повторить геометрию.

− Плевать на экзамен! Как-нибудь напишу. Насть, ну пойдем ко мне, потреплемся?

− О чем? Опять о мальчишках? Меня это уже не интересует и интересовать больше не будет.

− Как это «не будет»? Ты, что, бабка сорокалетняя? И почему только о них? Мало что ли других тем? Поспрашивай меня по математике, хоть формулы проверь, − знаю или не знаю. А вдруг я завтра напишу на пару.

− Папа сказал, если за год тройка, то в аттестат двойку не поставят, не переживай.

− Почему тройка? Светлана мне четыре за год поставила. Я годовую почти на пятак написала, только в чертеже напутала.

− Вот видишь. Прости, Наташа, но я пойду. Пусти меня.

− Не пущу! Пойдем, ко мне! Пожалуйста! − не отставала Наташка. − Или к тебе − как хочешь. Настя, ну не уходи!

И Настя нехотя согласилась. Впустила Наталью к себе, положила на сковородку окорочка и, прикрутив огонь, занялась с подругой алгеброй. Оказалось, что та неплохо подкована: несложные примеры Наташка решала с лету. Правда, в синусах и косинусах путалась, как всегда. В этом месте у нее был безнадежный заскок еще с прежних времен, − сколько Настя с ней ни билась, запомнить тригонометрические функции Наташка так и не смогла. И что обидно: определения она декламировала без запинки, но как только дело доходило до конкретного треугольника, неизбежно ошибалась. Оставалось надеяться, что ей повезет: угадает ответ или такие задания не попадутся.

− Все! Мне надоело, − наконец, заявила Наташка. − Как напишу, так напишу. Гори оно все синим пламенем! Давай лучше поболтаем, мы же столько не общались! Как ты жила все это время?

− Да никак, − призналась Настя. К удивлению она вдруг тоже захотела пооткровенничать с подругой. − Знаешь, как в поезде: все проносится мимо, а я сижу и смотрю в окошко.

− Да, здорово тебя прихватило! − посочувствовала подруга. − Но, знаешь, так убиваться из-за этих козлов, правда, не стоит. Наши на тебя даже сначала обиделись. А потом, когда поняли, что с тобой что-то не так, жалеть стали. Но не знали, как к тебе подступиться, − ты же, как стенкой, от всех отгородилась.

− Дело не только в этом. Просто, мне все стало противно, особенно мужчины. Видеть их не могу, всех вместе и каждого в отдельности.

− Тю, да ты что! За что − на всех? Нет, Настя, тебе точно надо к психологу.

− Может, и надо. Ладно, давай о чем-нибудь другом поговорим. Как ты насчет лицея, не передумала?

− Знаешь, когда ты так стала ко мне относиться, я засомневалась. Я же из-за тебя туда собралась, − сам по себе мне этот лицей до лампочки. Думала, чего мне там делать, если ты от меня отвернулась? Но потом Никита с Вадимом уговорили не отступать. Мол, все равно образование надо получать, так лучше настоящее, фундаментальное.

Вадим. Нет, при этом имени, прежняя радость не шелохнулась в Настиной душе, − но и недавнего отторжения тоже не вызвало. Будто далекий колокольчик напомнил о себе тихим звоном. И Наталья, внимательно следившая за выражением ее лица, вдруг притихла.

Они недолго помолчали. Потом Настя решилась:

− Как его брат?

− Плохо. Их отец приехал. Ему отпуск дали на месяц. Но только… врачи говорят, столько не понадобится, все кончится раньше. Дениска давно уже без сознания. Все бредит: «Колеса! Колеса!» Колеса ему мерещатся, будто наезжают на него. В общем, там полный мрак.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.