Абсурд без границ. Антология бизарро, вирда и абсурдистского хоррора

Внезапно кто-то толкнул его в спину. Да так сильно, что Кисияма упал на землю. Не успел он оглянуться, как что-то тяжёлое и твёрдое ударило по затылку – и старик отключился.

В себя он пришёл в сидячем положении – на стуле со спинкой. Появилась рука с ватой, и резкий запах нашатыря заставил отвернуть голову. От этого движения возникла резкая боль в затылке, и Кисияма чуть было не потерял сознание вновь.

– Всё в порядке, он вернулся, – раздался женский голос, затем – неторопливое цоканье каблуков по полу и лязг железной двери.

Морщась от боли, Кисияма огляделся. Помещение, в котором он находился, было просторным – около восьми татами. Комната слабо освещена, дальние углы утопают в полумраке. Впереди небольшой стол, а справа – дверь.

Из полумрака появился человек в форме с погонами лейтенанта. Военный был явно не в духе. Его щёки нервно раздувались, а на шее пульсировала взбухшая вена.

– Что ты уставился на меня, ксо-но хьто? – прошипел он и схватил Кисияму за подбородок. – Почему в деревне не сидится?

Старик промолчал. Его затылок ломило от боли, словно кто-то маленький шевелился в открытой ране. Не иначе как пауки Азуми плели там свою паутину.

Лейтенант отпустил подбородок и сел по другую сторону стола.

– Сейчас с тобой будет говорить капитан Таяма, – предупредил он. – Не вздумай медлить с ответами, старик! Если капитану что-то не понравится – тебе не жить. Быстро с тобой разберёмся!

– Я ничего не сделал, – пробормотал Кисияма.

Военный криво усмехнулся. Он дышал как-то возбуждённо и каждый раз натягивал губы в подобии улыбки, словно объелся жгучего перца.

– Если капитан Таяма прикажет что-то, ты немедленно выполнишь. Если он прикажет встать – тут же встанешь, даже если привязан к стулу!

Только сейчас Кисияма понял, что привязан верёвками к спинке. Также он ощутил, что голова обмотана бинтами – ему разбили затылок, когда ударили.

– Скоро капитан допросит тебя, – повторил лейтенант зловещим шёпотом, будто зачитывая смертный приговор. Он встал из-за стола, пересёк комнату и скрылся за железной дверью.

Минут пятнадцать Кисияма сидел в полутёмном помещении, ожидая прихода капитана. Было тихо, лишь жёлтая лампочка потрескивала под потолком, да ветер посвистывал за узеньким окном. Внезапно Кисияма понял, что это не ветер. Кто-то стоял позади стула и всё это время дышал в спину. Человек ли это? Старик хотел повернуться, но не решился. Иногда лучше не видеть того, что сзади.

Ещё пять минут молчания, затем – скрип сапог вдоль стены. Человек вышел на освещённый участок комнаты. На вид ему было лет сорок. Круглое лицо должно было принадлежать толстяку, но нет – под формой явно находилась спортивная фигура с широкой грудью и втянутым животом.

– Меня зовут капитан Таяма, – представился военный. – А ты Кисияма?

Старик кивнул.

– Это правда, что ты отец капитана К.?

– Да, господин. Это так.

– Какого цвета эмблема его войск?

– Коричневая.

Капитан Таяма несколько раз кивнул головой – видимо, удовлетворённый ответом.

– Ты знаешь, что символизирует этот цвет?

– Да. Он символизирует землю. Это инженерные войска…

– Мне это известно.

Офицер неспешно зашагал по комнате и остановился где-то позади. Кисияма замер, предчувствуя ещё один удар по голове. Если будут бить так же, как в переулке, ему не выжить.

– Знаешь, какого цвета эмблема моих войск? – спросил Таяма и сам же ответил: – Чёрная. Помнишь, что это означает?

– Да, господин капитан. Это символ военной полиции. Чёрный символизирует беспристрастность.

– Вот-вот! Ты всё помнишь.

Почти минуту они молчали. Даже дыхание на этот раз не раздавалось из-за спины.

– Что тебе известно про золотистого ангела со стальными крыльями? – вдруг спросил капитан в самое ухо.

Кисияма онемел от неожиданности – даже пульсирующая боль в затылке прошла. Пауки прекратили свою возню под бинтами.

– Мне известно, что ангел прилетит забрать сто тысяч человек возле святилища Ицукусима.

– Куда он заберёт их всех?

– Он отведёт их в царство мёртвых.

– Вот-вот!

Капитан Таяма вышел и сел за стол – на место, которое не так давно освободил озлобленный лейтенант.

– Ты знаешь, откуда этот ангел должен прилететь? – продолжил он допрос.

– Точно мне неизвестно. Наверное, со стороны моря.

– Мне тоже так кажется, – капитан улыбнулся совершенно искренне. – А кто его отправит?

– Бог ветра Сусаноо.

– Я так и думал!

Таяма склонился через стол. При верхнем свете его глаза напоминали разрезы в плотной бумаге.

– А вот откуда это знаешь ты? – поинтересовался он тихо.

– Мне сказала об этом умирающая овца.

– Овца? – капитан откинулся на спинку стула. – Хм, почему бы и нет? – пробормотал он самому себе.

Железная дверь со скрипом отворилась. В комнату заглянула женщина в белом халате. Некоторое время они с капитаном молча глядели друг на друга, затем офицер сделал знак рукой – и женщина удалилась.

– Ты рассказал всё капитану К.? – спросил Таяма, повернувшись обратно.

– Нет, я не застал сына.

– Вот-вот!

Круглолицый капитан задумался. Даже немного погрустнел.

– Кто же этот Сусаноо? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Может, это враги, а может – мы сами. Видимо, нужно дождаться, когда пузырь сам лопнет. По-другому ничего не изменить…

В комнату вернулся нервный лейтенант. Он зашёл Кисияме за спину и распутал верёвки.

Капитан Таяма поднялся.

– Вы можете идти, Кисияма-сан, – сказал он официальным тоном. – Вопросов к вам больше нет. Вас проводят.

11.

Домой он ехал на том же жёлтеньком автобусе, или на его точной копии. Кисияма задумчиво смотрел вперёд – на дорогу, по обе стороны от которой расходились горы. Было похоже, что автобус рассекает их, как катерок вóлны.

Голова болела – не в том он уже возрасте, чтоб без последствий переносить удары. «Что ж, помру точно не от этого, – усмехнулся старик про себя, – овца утверждала, что сакура отцветёт четыре раза, прежде чем всё случится».

Кадзуко встретила его бесконечными причитаниями и расспросами, а потом вдруг хлопнула в ладоши от восторга:

– А знаешь, что произошло, пока тебя не было? Муж госпожи Симамура оказался жив!

– Что? Он вернулся?

– Пока ещё нет. Но от него пришло письмо. Оказывается, извещение о его гибели было ошибкой. Виновного уже наказали.

– Что ж, это замечательно! – старик призадумался. – Мне как раз нужно её посетить.

12.

Госпожа Симамура встретила его в своём обычном наряде – в синем кимоно с белым поясом, с аккуратной причёской, с неизменными белилами и помадой. Она сдержанно улыбалась. «Похоже, готовилась к моему приходу», – подумал старик.

– Вы уже слышали, Кисияма-сан? – спросила женщина. – Слышали про моего мужа?

– Да, я очень рад за вас. Отличная новость!

– Выходит, я всё сделала правильно.

– О чём вы?

– Ну, всё то, о чём он просил в своих письмах. Я всё сделала как надо!

Бывшая вдова внимательно осмотрела его лицо, точно блюдо, которое собиралась купить.

– Но вы чем-то расстроены, Кисияма-сан. Случилась неприятность?

– Вот, всё думаю про вашу овцу. Можно ещё раз заглянуть в сарай?

– Конечно. Но… я не смогла достать лекарство. Знаете ли, совсем забыла про это, если честно.

Когда Кисияма вошёл в овчарню, ему показалось, что овцу подменили. Внешне животное было тем же – молодой меринос с белой шерстью, – но в карих глазах читалось что-то новое.

– Зачем ты пришёл, старик? – спросило животное строго, будто школьный учитель.

Кисияма пожал плечами.

– Я ездил в город, пытался как-то всё изменить.

– Мы знаем про это. Знаем и про то, что ты говорил о нас. Забыл о предупреждениях?

– Но ведь ты говорила…

– Это было ошибкой. Когда ты слышал предсказания, была другая стадия. Сейчас всё не так. Сейчас мы бы не сказали тебе и слова.

– Что же изменилось?

– Во-первых, изменилась стадия. Во-вторых, ты упоминал о нас. Значит, ситуация поменялась. Теперь бог ветра пошлёт ещё одного стального ангела, который через три дня после первого заберёт ещё семьдесят тысяч человек.

Кисияма почувствовал, как ноги слабеют, но отчего-то постеснялся сесть в присутствии овцы.

– А зачем? Зачем богу ветра все эти жертвы?

Животное задумалось, явно подбирая подходящие слова.

– Вряд ли ты поймёшь, старик. Священник пытался объяснить, но и у него не вышло. Скажем так: бог ветра Сусаноо пробует убить великана. Такого великана, которого убить невозможно. Есть только один способ победить его – притвориться другом и кормить, кормить, кормить… Пока великан не разрастётся до таких размеров, что его ноги не выдержат и он не рухнет. Понимаешь?

Кисияма покачал головой.

– И ещё кое-что, – овца внимательно посмотрела ему в глаза. – Оранжевых лун больше никогда не будет.

– Почему?

– Потому что всё небо будет выкрашено в оранжевый цвет. Всё небо – оранжевое! Всем будет очень страшно! И люди, увидевшие этот свет, ещё долго будут умирать. Уходи, старик, не мешай нам больше.

И овца отвернулась, уткнувшись мордой в угол сарая.

– Что же будет с тобой? – спросил Кисияма напоследок. – С вами…

– Ничего из того, что можно объяснить понятными тебе словами, – ответила она.

13.

Через два дня зацвела слива в саду Кадзуки. «Значит, совсем скоро распустится сакура», – подумал Кисияма, глядя на лепестки.

В тот же день умерла овца. Или с ней случилось что-то очень похожее на смерть.

А госпожа Симамура получила письмо от мужа. «Мы больше не будем разводить овец, – писал он, – мы с тобой переедем в город и будем жить там очень-очень долго».

Александр Подольский

ВОЛНА

Александр Подольский – писатель, журналист, член Ассоциации авторов хоррора и активный участник различных проектов Империи Ужасов HorrorWeb. Один из основателей вебзина «DARKER», создатель популярного конкурса «Чёртова дюжина». Произведения Александра публиковались в периодике России, Украины, Беларуси, Германии и США и многочисленных антологиях. В 2023 году свет увидел дебютный авторский сборник «Колумбарий».

Уже в вагоне метро Ане захотелось домой. Выскочить на следующей станции, перебежать на другую сторону платформы и запрыгнуть в полупустой поезд обратно – туда, где можно дышать, где в крошечную зону комфорта не лезут чужие руки, лица, запахи.

Никита обнял её крепче, поцеловал.

– Как шпроты в банке! – прокричал он. – Потерпи, уже скоро!

Его улыбка – единственное, что успокаивало в этом металлическом гробу. Состав трясло, моргали лампы на потолке. За окном змеились трубы и провода. Аня не сводила глаз с надписи «Не прислоняться», будто та могла защитить от напирающих со всех сторон тел.

Этим вечером людские потоки стекались к «Газпром Арене».

Никита с огромным трудом достал билеты, она не могла с ним не пойти. Это же чемпионский матч «Зенита», да ещё и против «Спартака»! Аня ничего не смыслила в футболе, но о важности события за последнюю неделю ей рассказали примерно полтора миллиона раз.

На станции их буквально вынесло из вагона. Стало чуточку легче дышать, особенно когда они поднялись на поверхность, к свежему воздуху. Но радовалась Аня недолго, потому что на подходе к стадиону увидела их.

Они были частью болельщицкой толпы. На первый взгляд, простые ребята в атрибутике «Зенита» – весёлые и шумные, с флагами, с раскрашенными в фирменный сине-бело-голубой цвет лицами. Но их глаза, носы и рты были ненастоящими. Их тоже нарисовали.

Никита мыслями уже находился на матче, поэтому ничего странного не заметил. Да и было ли это странное?.. Аня глубоко вдохнула, осторожно окинула взглядом болельщиков вокруг. Обычные люди… Которые не умеют моргать нарисованными глазами.

– Никит, что-то не так.

– А?

Рядом загрохотали барабаны, в очередях у турникетов кто-то засмеялся. Во внутренностях стадиона заиграла музыка.

– Никит, – она сильнее сжала его руку, – давай не пойдём.

– Ну уж нет, красавица. Я с тобой и на органный концерт ходил, и на мюзиклы эти дурацкие, так что не отвертишься. Пришёл час расплаты.

Никита улыбнулся – так, как умеет только он; сияя, заряжая людей вокруг своим настроением, передавая им частичку волшебства. Аня всегда млела от этой улыбки, вот и сейчас не устояла. Они прошли турникеты и оказались внутри.

По словам Никиты, «Газпром Арена» вмещала около шестидесяти тысяч человек, но Ане казалось, что народу в разы больше. Трибуны напоминали море – живое, бурлящее, способное проглотить в одно мгновение. Всюду слышались голоса и развевались флаги. У кромки поля суетились фотографы и телевизионщики. Всё было готово к началу матча.

Аня вытерла испарину со лба, расстегнула куртку и подняла голову к крыше стадиона, на которой плясали солнечные зайчики. В Петербурге было как всегда прохладно, но здесь оказалось невероятно душно.

– Зачем они крышу закрыли? Мы же тут как в парнике.

Никита пожал плечами, ковыряясь в телефоне. Диктор объявлял составы команд, и в чаше стадиона гуляло эхо его голоса. Стадион гудел, точно исполинский улей.

Сзади толкнули, и Аня чуть не улетела на ряд ниже. Никита подхватил её и пробормотал что-то неразборчивое. Улыбка не сходила с его лица, и Ане начинало казаться, что она тоже нарисованная. Как и у всех людей вокруг.

Футболка прилипла к телу, по спине струился пот. Сердце стучало в грудной клетке так, словно пыталось заглушить бой барабанов. Аня стала задыхаться.

Из динамиков продолжал доноситься голос диктора, но Аня уже не слышала фамилий. Она вообще не разбирала слов: это походило на какое-то заклинание на чужом языке.

На секторе не было места, но люди продолжали идти. У каждого кресла стояли по двое или трое, Аню поджимали, обжигали прикосновениями. На лестнице собиралась толпа, и болельщики залезали на поручни.

– Куда они прутся…

– Как шпроты в банке! – прокричал Никита. – Потерпи, уже скоро!

На противоположной трибуне располагались болельщики «Спартака»: красно-белый островок в синем «зенитовском» океане. Он напоминал рану, в которой что-то копошится; кровавое месиво, гниющий мясной фарш. У Ани поплыло перед глазами. Она сделала шаг в сторону и увязла рукой в животе толстяка рядом. Провалилась в его плоть, словно в речной ил. Толстяк ничего не заметил.

– Н-никит…

– Как шпроты! – Никита приобнял её и тут же приклеился, будто на липкую ленту попал. – Уже потерпи!

По его лицу струился пот, и вместе с ним на Аню стала стекать плавящаяся кожа, точно горячий воск. Глаза Никиты сползли на уровень щёк, сквозь дыры в подбородке можно было разглядеть челюсть. Пахло тухлятиной и костром.

Аня закричала – сдирая горло, изо всех сил, так, будто от этого зависела её жизнь. Но никто не обращал на неё внимание. Люди шли и шли, поток не останавливался. Они падали, топтали соседей и слеплялись друг с другом, словно размякшие пластилиновые человечки. Одежда прикипала к плоти, волосы врастали в кожу, на пол брызгала кровь. Чудовищный солнечный глаз – пунцовый и невероятно большой – навис над задвинутой крышей, превращая внутренности стадиона в духовку.

Люди ползли по рядам и падали сверху. В Аню постоянно кто-то влетал, вливался, становясь новой частичкой единого организма. Из динамиков доносился протяжный нечеловеческий вой.

Аня почти не чувствовала тело, зато чувствовала других людей внутри себя, чувствовала весь стадион, срастающийся в громадную бесформенную массу, которая уже выплеснулась на поле.

– Влн! – пробормотало то, что когда-то было Никитой, и Аня увидела, как по месиву на трибунах прошла рябь. Спартаковский островок потолстел, сожрав несколько соседних секторов, будто расплывшееся по поверхности воды кровавое пятно. И тогда болельщицкое море забурлило.

– Влна!

Аня несколько раз видела по телевизору, как болельщики запускали «волну». Это было эффектно и очень красиво. Люди по очереди, сектор за сектором, вставали с мест и поднимали руки, создавая впечатление, что по трибунам катится волна. Такое работает только с полным стадионом, и сегодня он был набит под завязку.

«Газпром Арена» зашумела. Волна зародилась на противоположной, «красной» трибуне и стала быстро приближаться, смешивая сиденья, одежду, цвета и лица. Аня почувствовала, как трещит, растягиваясь, одно на всех тело. Как невероятных размеров туша собирается с силами, чтобы исполнить последний в жизни перформанс.

Тысячи изуродованных людей, словно склеенные марионетки, простирали руки к небу. К закупоренной крыше стадиона, ставшей крышкой гигантского гроба.

Когда кровавая волна захлестнула Аню, испепеляющее солнечное око наконец погасло.

Олег Волынский

КРУГОВОРОТ ВАСИЛИЯ

Олег Волынский любит составлять из слов разные сочетания – иногда в виде стихов, иногда в виде рассказов. Олег участвовал в некоторых проектах издательства «Хоррорскоп-Пресс».

Творчество для Олега – вроде арт-терапии, способ бороться со стрессом, вид активного отдыха или просто развлечение.

Апчхи!

Шмяк!

…прихожу в себя лежащим на столе.

– Василий! Я назову тебя Василий! – он смотрит на меня с какой-то смесью отвращения и любопытства. Вот ведь сука.

Он только что высморкал меня и сделал это с огромным наслаждением. В его нос попала гречка, она свербила и щекотала одновременно, доводя его до бешенства в течение последних секунд тридцати – во всяком случае, именно тридцать секунд назад я осознал себя лежащим в носовой утробе как в уютной колыбельке. Я чувствовал его мысли, испытывал его ощущения как свои собственные, и даже начал сочувствовать ему, как вдруг громогласное «Апчхи!» разорвало вечернюю тишь, словно первый крик нежданного рождения, только крик не ребёнка, а матери. То есть отца. То есть… Тьфу, блин, какой из него вообще отец, какая мать? Никакие.

Фокусирую на нём зёрнышки гречки, которые мне вместо глаз – не так-то это просто, попробуйте, если не верите. Надо что-то сказать в ответ – надуваю пониже «глаз» пузырёк, он лопается, получается рот.

– Иннокентий, братан!

– Здесь какая-то ошибка. Я не Иннокентий, меня зовут…

– Да пофиг! Может я тоже не Василий – ты ведь меня не спрашивал. Но то такое, Кеш. Что делать-то будем?

– Вытру со стола. Потом руки помою. Потом…

– Да ты не охренел часом?!

Ненавижу его. Я приятно ему сделал, когда из его носа вылетел, а он меня убить хочет. Ещё имя мне дал – Василия, небось, приятнее тряпкой вытирать, чем простую безымянную соплю. Хоть я и не Василий. И я нифига не прост. Он уже со мной разговаривает – попал в ловушку, значит. Нормальный человек ведь не станет с соплями разговаривать.

– Слушай сюда! Рот открыл! Наклонись… так. Высунь язык.

Подчиняется! То ли такая гипнотическая сила во мне, то ли просто трудно устоять, когда твоя собственная сопля тебе приказывает, только он рот раззявил, наклонился и…

– Кхе! Кхе!

Он кашляет что есть сил, запивает водой – всё напрасно. Я пробираюсь знакомыми ходами внутри его гнусной башки.

Задыхаясь, он чувствует, как в лёгких надувается огромный яркий шар, и тут же тускнеет, и всё пропадает, и вот…

Гречка, гречуня моя! Наворачиваю полной ложкой. Оп, что такое?

– Ааап… Ааааап…

Морщусь, закатываю глаза. Долбаный насморк, ну сколько можно, платок весь мокрый уже. Да ещё, кажется, в нос что-то попало. Ненавижу такую херню!

– Аааа…

Андрей Лоскутов

ЁКА-НАТЬ

Андрей Лоскутов – современный поэт и писатель, работающий в жанрах мистики, ужасов и детектива. Родился, живёт и работает в Екатеринбурге. Ещё в раннем детстве стал увлекаться остросюжетной и приключенческой литературой. Творческий путь начинал в старших классах, увлекаясь стихосложением и рифмой. Свой первый рассказ опубликовал только в начале 2016 года. На сегодняшний день его перу принадлежат более шести сотен стихов, изданных в трёх сборниках, также почти пять десятков рассказов и два романа – «Книжный шифр» (2020) и «Водяной» (2019). В настоящий момент ожидается выход его новой книги – «Кукольник».

Дед, живший внизу под нами, всегда меня беспокоил. Он то и дело говорил, что живёт на первом этаже, чтобы быть ближе к земле. И постоянно приговаривал «ёка-нать» почти через каждое слово, однако родителям он казался вполне безобидным.

Дед этот любил в своё время возиться в саду за домом, вблизи гаражей – он постоянно рыл какие-то ямы. А когда его спрашивали, чем занимается, он отвечал, что делает клумбы и будет сажать цветы. И действительно: зарытые им ямы превращались через какое-то время в довольно приличные цветные насаждения. Помню, как дед вечно собирал дворовых детишек и рассказывал всякие свои страшные байки, но когда он волновался, то через каждое слово вставлял своё любимое «ёка-нать» и естественно, когда это добавлялось в самый кульминационный момент рассказа, он вдруг неожиданно терял нить повествования, заставляя детей смеяться.

Одному мне казалось, что с этим дедом что-то не так. И все мои опасения оправдались, когда однажды вечером с прогулки не вернулся наш кот. Обычно родители велели мне не пускать его по вечерам, но в тот день они были в гостях, а котейка уж очень просился на улицу. Скрёбся у входной двери, как безумный. Ну и я, недолго думая, выпустил его, надеясь, что маленький пушистый шалопай скоро вернётся.

Но он не вернулся ни через час, ни через два. Родители, очевидно, тоже домой не собирались. Позвонив в одиннадцать, они велели мне покормить кота и ложиться спать без них. Но чтобы покормить этого засранца, его вначале придётся найти. Первым делом я подумал, что пушистый придурок опять заблудился или замурлыкался в очередной раз с одной из соседских кошек. Он у нас ловелас – пистолет видит дальше глаз.

В общем, одевшись, я решил поискать кота возле дома. Взял ключи и фонарик и, натянув куртку, вышел на улицу. Кыскал это пушистое чудовище, кыскал, пока не услышал жалобное мяуканье в ответ. Доносилось оно из-за дома, где рядом с гаражами возвышались уже довольно размашистые дедовские клумбы. «Наверное, бедолага запутался в них и застрял», – подумал я, но когда луч фонаря осветил одну из ям рядом с клумбой, я увидел, как старик сидит на краю на корточках и жадно высасывает кровь из отчаянно барахтающегося кота. Заорав, я выронил фонарик и хотел побежать, но ноги не слушались. Как будто вросший в землю, я наблюдал, как дед перегрыз коту горло и, сбросив в яму, повернулся и с удивлённым видом уставился на меня. Казалось, он был взволнован не меньше: его руки тряслись, маленькие жёлтые глазки бегали в разные стороны, потрескавшиеся от напряжения губы обнажили клыки.

Ëка-нать, ёка-нать.

Придётся мне

Тебя сожрать…

Ирэн Блейк

КОЛОДЕЦ

Ирэн Блейк родилась и живёт в Беларуси. Любит хоррор с детства как в фильмах, так и в книгах. Основной жанр, в котором пишет, – хоррор в фэнтезийном, фантастическом и магреалистическом антуражах. Основная форма историй – рассказы и повести. Впервые серьёзно взялась за хоррор-рассказы, приняв участие в конкурсе «Укол ужаса», который проходил в 2014 году на сайте Самиздат М. Мошкова. В последние годы активный участник конкурсов рассказов в антологию «Самая страшная книга» от АСТ, а также в хоррор-конкурсе «Чёртова дюжина» и фэнтези-конкурсе «Пролёт фантазии».

Колодец находился за домом, на огороде, сколько себя помнила Акулина Васильевна. И все поселковые ходили к колодцу и брали в нём воду, даже зная, что за забором в лесу – старое кладбище, которое первым подтапливает по весне.

Теперь тоже приходят за водой, а село так и не разрослось, обветшало, практически опустев. Осталось от силы пять хат с доживающими свой век стариками.

Акулина Васильевна сама не замечала, как одичала, как по крупицам теряла память, как всё больше глохла и слепла. Только что и жила, считай, огородом и годы свои почтенные, перевалившие за восемьдесят, отмечала приездом малого внука Вани в начале лета.

Зятя она недолюбливала, как и дочку, с которой по жизни ругались. Внук тоже был с ней не ласков и с каждым годом всё больше походил на отца.

А то, что с колодцем непорядок, Акулина Васильевна обнаружила случайно, учуяв странный запах от воды по весне, когда особо сильно подтопило кладбище.

Воду себе она кипятила, а старики, живущие по соседству, зимой за водой ходили редко, предпочитая использовать талый снег.

Как-то услышала шум на чердаке и, проверив, увидела там соседскую кошку, которая каждый год притаскивала свою тушу именно сюда, под крышу, чтобы котениться. А ей потом с котятами разбирайся, как хочешь: кормить-то нечем. Поэтому котят Акулина Васильевна привычно забрала в мешок и в ведре колодезном утопила, а кошка незаметно подкралась и с воплем на спину прыгнула. Акулина Васильевна разозлилась, кошку скрутила, за загривок взяла, намереваясь швырнуть через забор, но руки вдруг затряслись, и кошка упала в колодец.