Реквием по ушедшему лету

Светофоры уже не работали – ну и к чертям их! Как будто их кто-то когда-то слушался! Уж точно не они… От ветра и затянувшего разум тумана у нее буквально снесло крышу. Ханна вмиг отпустила руль, бесстрашно вздымая руки к небу, словно стремясь дотянуться до луны, с ней пошептаться, узнать о ее тайнах. Может быть, она наконец расскажет ей, почему она сейчас именно здесь, именно с ним на этом безлюдном перекрестке, почему она так счастлива? Ах, как бы ей хотелось это знать, потому что в душе она понятия не имела, что вдруг с ней случилось и что она чувствует по отношению ко всему происходящему.

«А, впрочем, это сейчас так неважно…» – размыто промелькнуло в мыслях девушки, и она закрыла глаза, не зная, куда принесет ее ветер, но зная при этом, что в любую секунду она с легкостью может заработать себе перелом, попадись ей под колесо какой-нибудь вредный камень. Но адреналин сеял в сердце желание жить еще старательней. Какой смысл делать ставки на будущее, если сейчас тебе хорошо, как никогда, а внутри – просто целая буря несуразных, противоречивых и, тем не менее, самых потрясающих эмоций?!

И она ехала дальше вслед за ним, упорно разгоняясь до сорока километров в час, чтобы не отставать. Скорости не ощущалось – лишь мягкий шепот луны и упрямые ласки встречного ветра.

Они пронеслись по всем центральным улицам и странным тихим паркам, мимо неспешных пешеходов и полицейских машин, нагло усмехнувшись, чуть вырвавшись вперед, словно они были какими-то преступниками. По сути дела, Ханна таковой себя и считала – парочку законов она уже все-таки нарушила, если принимать во внимание употребление алкоголя, несоблюдение комендантского часа, а еще совершенно беспорядочную, резкую и агрессивную езду на велосипеде! Поэтому она и чувствовала себя той еще опасной нарушительницей, которую склоняет к этим проступкам самый плохой парень, которого ей только (не)посчастливилось повстречать…

Проехав пару кварталов, они решили задержаться у администрации города и продолжить совершать свои маленькие грешки прямо там. Ханна постоянно судорожно оглядывалась, опасаясь, что кто-нибудь обязательно за ними может следить.

– Успокойся, чего ты так нервничаешь. – сидя рядом с ней на скамейке среди кустов и еле горящих фонарей, парень прижал ее к себе, желая успокоить.

– Тим, тут нельзя таким заниматься. – с укором и смехом посмотрела она на маленький пакетик, что он достал из своего рюкзака.

– Тише… говорю же, я плохо на тебя влияю. – последние слова его сошли на шепот: он своей рукой в темноте провел по ее волосам, оголив ее шею для нежного, первого, такого легкого и ненавязчивого поцелуя, спустившегося чуть ниже, к ключице.

Она вся вздрогнула: по телу пробежали сотни мурашек то ли от холода, то ли от этого неожиданного прикосновения. Она улыбнулась, смущенно посмотрев ему в глаза и тут же опустив их вниз. Тим это заметил и, притянув ее за голову поближе к себе, поцеловал в макушку. Ханна снова ощутила это приятное горячее дыхание на своем теле, от которого почему-то замирало все внутри.

Содержимое трубки задымилось в темноте, и они закурили.

Спонтанно заигравшая в наушниках песня Цоя так сильно взбодрила ее, что Ханна принялась объезжать змейкой фонарные столбы, во весь голос крича посреди ночи знакомые строчки. Тим не стал ее переключать, хотя такую музыку он почти не слушал, но все же решил вместе с ней немного подурачиться и, может быть, вспомнить старые забытые дни. Ему нравилось наблюдать за ее беспечностью, за тем, как она, несмотря ни на что, всегда делала то, что ей вздумается, даже если эти желания были полнейшим абсурдом. Этой девушке уже совершенно стало наплевать на чужие мнения, взгляды людей, осуждение со стороны. И как же чудно было жить с осознанием, что ничего не мешает тебе творить все, что взбредет в голову, самые безумные на свете вещи!

Он, наверное, был уже слишком взрослым для того, чтобы следовать за ней, хотя людские мнения о нем его тоже нисколько не заботили. Просто должен же хоть кто-то следить за этой бесшабашной девчонкой! И о, как удачно, что он как раз в такие моменты оказывался рядом, хотя, честно признаемся, нередко сам он побуждал ее на совершение самых дурных и бессовестных поступков… и как же ей это, блин, нравилось!

Теперь они совершенно спонтанным образом забрели в отнюдь не обезлюдевший парк, а потому надо было хоть чуть-чуть соблюдать приличия, что у них выходило, откровенно говоря, очень плохо. Тим то и дело укорял ее за это, а она со своей ехидной ухмылкой делала ему все лишь назло, отмечая при этом, что и сам он далеко не в трезвом уме и здоровом рассудке. Было ли это началом их взаимного террора или это всё лишь по-прежнему детские дурачества?

Успокоившись, они бок-о-бок уселись на какой-то бетонной сцене или беседке – это было неизвестно – и раскуривали, одну на двоих, последнюю вишневую сигарету. От действия никотина Ханна почувствовала мгновенное расслабление и уткнулась носом в его плечо. Она ощутила приятный аромат его парфюма с какими-то непременно острыми нотками, смешанный с запахом мужского тела. Это сочетание всегда кружило ей голову…

Смех из нее так и лился: такая была молодость, такая была ночь, и ей непременно хотелось всем этим делиться! Она записала голосовое сообщение Еве, мало соображая, что она говорит:

– «Мы сейчас приедем за этой, за жжж… желтой…»

– «За спреем, за спреем!» – где-то на заднем фоне Тим пытался обратить ее мысль в более логичную форму.

– «Да, за этой. Почему у меня буква «Ж» западает?» – сквозь не сходящую с лица улыбку бормотала она – «От комаров!»

– «Ханна, мне тут фонарик нужен, может вы закончите уже свое голосовое…» – потешаясь ею, сказал парень, и Ханна отправила это нечто совершенно абсурдное и невразумительное своей подруге, мысленно пожалев ее за то, что ей придется слушать эту бессмыслицу.

Она переслушала несколько раз эту полнейшую бредятину, и они так сильно рассмеялись, что ее голова оказалась на его коленях, а он, накрыв ее руку своей рукой, слегка зарылся пальцами в ее волосы.

Кровавая луна светила в небе, пристально за ними наблюдая на протяжении всей этой бесконечной ночи, и изредка подмигивали острыми глазами бесчисленные звезды, усыпавшие темное полотно.

Они лежали так в тишине, прерываемой иногда голосами людей, что были неподалеку. Он теребил ее волосы, она – не выпускала из своих ладоней его руку. Наверное, именно тогда и стало понятно, что все это не просто так…

– Ханна.

– Мм?

– Ты знаешь эти красные конфетки?

– Какие еще конфетки? – предмет их странного ночного разговора, однако, ничуть ее не удивил: ночка и так сама по себе выдавалась необычной!

– Ну драже такие шоколадные, с шариком внутри. Как их? Как-то на «М».

– А, типа «Малтезер» или что-то вроде этого?

– Да, кажется. Я их очень сильно сейчас захотел, ты просто не представляешь, как!

– Ну тогда поедем за ними в «Ленту»? – вдохновленная и совсем не смущенная очередной возможной авантюрой предложила Ханна.

– А если их там нет? Представь, как будет обидно…

– Да уж, очень. – и она достала телефон, неловко пытаясь что-то вбить в строку поиска.

– Что ты делаешь?

– Звоню в «Ленту». – наконец нашла она нужный номер и нажала кнопку вызова. – Чтобы знать наверняка!

– Ты дурочка? – Тим засмеялся, глядя на нее.

–– Тсс..! – шепнула ему девушка – «Алло, здравствуйте, у вас есть эти, как их, Малтрезес, Малтезерис?»

– Мальтизерс! – осенило наконец-то его.

– «Да, да, Малтезерес» – все равно по-своему пробормотала она, еле удерживаясь от того, чтобы не засмеяться прямо в трубку. На том конце провода – девушка с Москвы, которой пришлось звонить во все торговые точки, которые находились в их городе, чтобы дать ответ на этот, безусловно, очень важный вопрос, возникший у них в два часа ночи!

– Ты как до этого додумалась вообще? – ожидая ответа, поразился, хихикнув, парень.

– Блин, их нету! – раздосадовано сказала она, продублировав слова сотрудницы корпорации. – Зато, я думаю, мы ее знатно развеселили! – подмигнув ему в темноте, заметила она, осознав глупость и в то же время гениальность этого спонтанного поступка.

– Тогда поедем за шоколадкой? – и, взявшись за руки, они направились вновь к своим транспортным средствам…

***

На утро Ханна особо не помнила, как они добрались и вновь оказались у нее в квартире спящими в обнимку в кровати. Поначалу ее насторожил этот факт, но затем нежность постели и ласки утренних лучей заставили ее забыть на мгновение обо всем и насладится сладким ленивым пробуждением… рядом с ним.

– Черт! – резко вскочила она, своим громким возгласом заставив проснуться явно видевшего приятный сон парня. – 7 пропущенных от мамы… что мне ей сказать, Тим?!

– Скажи, что тусовалась допоздна с подружками. – нехотя протирая глаза, он, однако, подсказал ей довольно неплохую мысль.

– Да… хорошо – пытаясь сделать звучание своего голоса как можно более естественным и непринужденным, Ханна набрала номер…

Ее мама, конечно, как всегда перепугалась, хотя и нельзя сказать, что безосновательно, но Ханна ловко убедила ее в том, что с ней все в порядке и что вчера вечером они просто засиделись с Евой у нее дома. На заднем фоне слышались его шаги и шорохи, и Ханна, по-доброму ему улыбаясь и поправляя взъерошенную прическу, то и дело подносила палец к губам, умоляя его вести себя потише, чтобы мама вдруг не уличила ее наглый обман в том, что на самом деле она всю ночь каталась с парнем, притом с настоящим хулиганом, который уже не первый раз почему-то спит с ней в одной постели.

Постепенно обрывки вчерашнего вечера начали всплывать в ее памяти: ночные дороги, администрация, луна, это неподдававшееся речи слово «Мальтизерс», странные голосовые Еве, утреннее прослушивание которых вызвало у Ханны массу эмоций – от смущения до смеха, от веселья до стыда… его руки, ее шея…

– Во сколько мы вчера вернулись? – надевая шорты, спросила она.

– Я думаю, где-то около четырех.

– И мы сразу легли спать?

– Какой там! Попробуй тебя уложи. – припомнил ей Тим. – Мы до пяти смотрели мультики, потом выходили покурить, а потом ты лежала на ковре на балконе и пинала табуретку. Да уж, Ханна… – с ноткой отнюдь не обидного осуждения добавил он, и глаза ее мгновенно превратились в два огромных шара.

Велосипед ее безмятежно стоял в коридоре, как ни в чем не бывало. Ей вдруг припомнилось, как она пыталась впихнуть его в лифт, который отчаянно сопротивлялся всем ее попыткам. «Главное, что он на месте» – промелькнуло в ее голове.

– Здорово вчера, однако ж, было! – толкнула Ханна его в плечо, стоя на балконе. Они докуривали свои утренние сигареты, вспоминая события ночи и удивляясь самим себе.

– Если захочешь – повторим.

– Да хоть каждый день, спрашиваешь еще! – воодушевленная и впечатленная этими новыми яркими событиями лета, Ханна и вправду готова была так проводить все время. Бесстрашно, беззаботно, бездумно… К чертям предрассудки.

– Куда уж вам, отдохните хоть немного от меня. – парень смахнул пепел и потушил окурок.

– А я не устала от тебя, Тим. Мы же действительно классно потусили вчера. Вернее, сегодня.

– Ну, что правда – то правда. Но исполняла ты, конечно, знатно. – он приобнял ее за талию и слегка коснулся губами шеи. – Мне пора ехать. Чем сегодня займетесь, мисс?

– Съезжу к родителям, поболтаю с мамой, отойду.

– Ну хорошо, тогда будь на связи.

– Конечно.

Глава 4

Дни летних каникул, казалось, тянулись бесконечно и не должны вообще никогда заканчиваться. Где-то глубоко внутри Ханна понимала, что где-то существует тот самый август, который мало-помалу начнет уносить с собой жаркий пыл неугомонного июля, его белые ночи и туманные утра. Постепенно, сначала спокойно, а затем – уже настойчиво будет намекать на то, что пора бы задуматься и о будущем. Но думать о нем совсем не хотелось: было что-то слишком чарующее и притягательное в этой новой ее жизни одного мгновения, а потому Ханне так не хотелось ее терять.

Сегодняшний день для нее, может быть, стал попыткой остепениться и приоткрыть завесу ближайшего месяца как минимум, а потому после такой очередной бурной ночки Ханна, как бы ей того не хотелось, решила взять маленький тайм-аут о полуночных брождений по улицам и провести тихий уютный вечер с родителями в их летнем домике. Что ж, придется наконец пересилить себя и уже поговорить о важном.

На улице вторую неделю подряд, не стихая, стоял адский зной. Асфальт плавился на солнце, отчего кеды предательски прилипали подошвой к земле. Мама уже ждала Ханну на парковке, когда она вышла из подъезда. В лифте она разглядывала упавшие под глаза темные пятна – еще бы, ведь эта девушка не спит уже какую ночь! Как же могла она спать, когда летние ночи, такие длинные и светлые, так сладко пахнут юностью, скрывавшейся под лунным светом. Она провела пальцем под глазами, надеясь, что круги – это осыпавшаяся с ресниц тушь, и с досадой вздохнула, когда поняла, что это, к сожалению, действительно горький поцелуй недосыпа.

Прохлада машинного кондиционера приятно окатила лицо свежим воздухом.

– Как дела у тебя? – заговорила с ней мама.

– Всё хорошо, все как раньше. Катаемся с Евой, гуляем в парке.

– Только вдвоём?

– Ну, у нас появилось там несколько друзей, с которыми мы частенько стали проводить время. У меня теперь, кажется, есть хороший приятель.

– Что за приятель? – проснулось её любопытство, улавливаемое в тоне голоса.

– Да так, мальчик один, на скейте катается да с нами иногда сидит. – Ханна не хотела рассказывать слишком много, стараясь ограничиться простыми фразами, но желание поделиться иногда брало верх.

– Как зовут? Фотку хоть покажи.

– Тим…да не буду я показывать, зачем это? – поначалу засмущалась Ханна. – Тебе он все равно не понравится.

– Это ещё почему?

– Ну, он такой… своеобразный.

– В каком смысле?

– У него все руки в татуировках, да и не только руки, и вообще мы с ним ку… – чуть не сказала лишнего Ханна.

Они проехали несколько улиц. В машине было прохладно, так что даже странно было представить, что на улице стоит такая жара. В голове её вспыл его образ и светлые волосы, переливающиеся на солнце. Тут же она получила сообщение. От него – и улыбка невольно сама возникла на её лице, а такое уж никогда не могла не заметить опытная мама.

– Кто написал? – ухмыляясь, поинтересовалась она.

– Да так, Ева.

– Понятно. – недоверчиво ответила мама.

– «Чем занимаешься?» – гласил текст сообщения.

– «Домой еду к родителям. А ты?» – набрала на клавиатуре Ханна.

– «Собираюсь продать кое-какие шмотки, а вечером в парк выдвинуть, когда жара спадёт».

Она отправила смайлик и погасила экран. В душе она очень сожалела, что сегодня не сможет с ним повидаться, а вместо этого едет на ужин к родителям, которые, конечно, по ней очень скучают, пока она все дни напролёт пропадает где-то в своей квартире или со своими друзьями.

– Ну покажи фотку! – спустя минуту молчания всё же не выдержала её мама.

– Ну сейчас, сейчас! – выпалила она и показала фотографию парня из «Instagram». – Вот.

– Слушай, ну такой красавчик вообще. И с чего ты взяла, что он мне не понравится? Ну и что, что хулиган. – посмеялась мама. Ханну удивила её реакция: она думала, что такие парни уж точно не в её вкусе, но в то же время была очень польщена тем, что мама одобрила её друга, даже несмотря на его слегка необычный внешний вид. – И взрослый такой.

– Ему 23. Наверное поэтому мне с ним и интересно, хотя мы скорее на одной волне. Мне нравится, что с ним я могу не обсуждать то, что обсуждаю со всеми. Это так надоело, а с ним мне не надо обо всем этом вспоминать. С ним просто весело.

– В такого можно и влюбиться…

– Да какой там! Он и не в моем вкусе вовсе. Мы просто дружим, и я этому рада. – сказала Ханна, сама не понимая, что она вкладывает в эту фразу.

– Ну ладно, дружите. Но будь осторожна с ним, он выглядит как-то…опасно.

– Мам, он очень хорошо ко мне относится, иначе я бы с ним и не общалась.

– Я знаю, доченька. Просто беспокоюсь, а то ты так часто стала пропадать.

– Гуляю допоздна. – в такие моменты Ханна очень радовалась, что у нее такая понимающая мама, которая почти никогда её не осудит, что бы она ни сделала. Хотя не знала она очень многого… и уж точно того, что он уже оставался у нее на ночь. Она была благодарна ей за доверие, которое она ей даёт, и очень боялась его потерять, поэтому часть своей жизни всё же приходилось утаивать, чтобы сберечь мамины нервы и их хорошие отношения.

– Смотри не влюбись… – подъезжая к дому всё же сказала она, и это вывело Ханну из себя.

– Ну мам!

– Всё, молчу… – и они и вправду больше об этом не говорили в тот день.

***

Её комната в доме родителей, вроде такая родная, знакомая, больше не вызывала в ней каких-то особых чувств. С тех пор, как она переехала в квартиру и стала жить одна, Ханна настолько привыкла к своему новому жилищу, словно она жила в нём всю свою жизнь. И любила эту квартиру до безумия, старательно обустраивая каждый уголок. С ней уже было связано столько воспоминаний и, она была уверена, будет связано ещё больше после этого лета. Иногда она не могла ужиться с мыслью, что когда-то ей придётся ее покинуть, покинуть навсегда. И даже не когда-нибудь, а вполне в ближайшем будущем… от этого становилось так больно, и потому Ханна старалась об этом не думать.

Столько всего в ней было: бессонные ночи, проведенные за бесконечными конспектами, чай в четыре утра в феврале на балконе, когда лишь пару огней в окнах соседних домов так же беспокойно горели всю ночь. Ей всегда было интересно, кто эти люди, которые тоже не спят в столь позднее время. Здесь были и слёзы, выражающие страх за то, что она плохо сдаст экзамены – такое большое значение она им придавала, а сейчас уже и забыла о существовании этих страшных трёх букв – «ЕГЭ», как будто её подменили. И это была уже не та скромная девочка-отличница, безукоризненно выполняющая все домашние задания. Сейчас эта была уже совсем другая личность, внезапное появление которой порой не могло её не пугать. Тут же начались её сумасшедшие тусовки, идущие одна за другой каждые две недели: наверное, только они и помогали ей справляться со стрессом в тот сложный период. Ее радовало то, что ее любимые подруги всегда были рядом, всегда её поддерживали, когда нервы были натянуты до предела, когда она лежала лицом в подушку вся в слезах, укоряя себя за бездарность, лень и глупость. Да, сейчас то, сколько она трудилась тогда, нельзя было назвать ленью совершенно… Но в том недалёком прошлом это дало огромные плоды и мотивацию, ведь Ханна буквально не жила, находясь в постоянном стрессе.

Ханна выдохнула, желая забыть это, как дурной сон. Пусть он и останется лишь воспоминанием о том, что ей пришлось пережить. Теперь в голове всплывали лишь отрывки самых сумасшедших вечеринок по поводу её новоселья, когда она в первую же неделю опрокинула стол и облила идеально белую стену красным вином, а потом пошла с подругами на балкон прямо с бутылками кричать знакомые песни во всё горло посреди глубокой ночи. «Да, хорошо, однако, было!» – с улыбкой подумала Ханна. Всё же она была благодарна за всё, что с ней случилось в этот год.

Мама позвала ужинать на террасу. Ханна переоделась в домашнюю одежду и спустилась вниз, помогая ей перетаскивать тарелки на улицу. Ее папа даже откупорил бутылку вина, хотя он был категорически против того, что ее несовершеннолетняя дочь выпивает, даже чуть-чуть. Что ж, они давно не виделись, поэтому сегодняшний вечер был исключением, и он разлил вино по бокалам. Какой день подряд она сегодня уже пьёт? Этого родителям лучше не знать…

Семейная атмосфера всегда действовала на неё очень успокаивающе. Разговоры были теплые и домашние, ненавязчивые, а алкоголь со вторым опустошенным бокалом начинал постепенно действовать на молодой организм, и она начала подливать себе ещё, невзирая на негодующий взгляд мамы.

– Что с выбором ВУЗа? – начала этот разговор мама.

– Я ещё в процессе.

– Ханна, остаётся мало времени. Ты должна была уже определиться. – с ноткой осуждения в голосе говорила ее мама.

– Я знаю, но ведь ещё только середина июля. Все никак не находится подходящего момента… – старалась оправдаться она, хотя в душе понимала, что мама абсолютно права, и она просто занимается ерундой.

– Какого момента? Ты гуляешь целыми днями и ночами. Ты столько старалась ради этого, а теперь можешь очень легко всё потерять, если в самый последний момент бросишь все это и опоздаешь. Ты же так этого хотела и так прекрасно сдала экзамены!

– Да, я по-прежнему очень хочу поступить и переехать. Я не упущу свой шанс, не волнуйся.

От слов «Я хочу переехать» у ее матери внутри всё сжалось. Она слишком была привязана к своей дочери и не хотела её отпускать, хоть никак воспрепятствовать этому не могла. Она понимала, что Ханна заслуживает лучшего и что она не успокоится, пока не реализует все свои амбиции. А это её состояние непременно пройдет – она же ей обещала. И ее мама прекрасно понимала, что после такого тяжёлого периода непременно нужен хороший отдых, и потому она не упрекала Ханну за её действия, ведь в душе она была искренне рада, что наконец видит свою дочь такой счастливой. Счастливой, как никогда.

Ханна и вправду была счастлива – и на этой мысли она стала ловить себя очень часто и становилась от этого ещё счастливее. Она уже так любила это лето…

***

Вечер, как всегда, затянулся, но спать она ещё не хотела. Ханна сидела на подоконнике своей спальни, озаренном светом выглядывающей из-за соседней крыши луны. В комнате тускло горела красная неоновая вывеска, и её окно было видно издалека. В наушниках играла какая-то песня, которую они недавно слушали с ним вместе, и Ханна уже думала о том, как завтра вновь вернётся к себе в квартиру, прогуляется по уютному двору, всегда наполненному беспокойными детьми. А к вечеру опять поедет с Евой кататься и болтать обо всем на свете, покуривая шоколадные сигареты, которые он ей купит. Сейчас такие, на первый взгляд, простые вещи приносили ей так много удовольствия…

Она написала Тиму, он оказался в сети. Спросил, как у нее дела, и Ханна улыбнулась. Речь вдруг зашла о музыке и творчестве, которым она увлекалась:

– «На гитаре играю чуть-чуть, немного пою». – рассказала она.

– «Ой, вы ещё и играть умеете. Прям не девушка, а мечта на самом деле». – ее забавляло, что он иногда обращался к ней на «вы» – это, наверное, говорило о его уважении к ней. Или ему тоже просто было от этого весело.

– «Ну что вы, вы мне льстите!» – засмущалась она.

– «Нет, таких девочек, как вы, на самом деле, почти нету…»

Волна эйфории почему-то внезапно настигла её: она так давно не улыбалась чьим-то сообщениям, не испытывала такое счастье, просто общаясь с человеком. Будучи погруженной в учебу, Ханна вовсе позабыла о существовании чувств… таких чувств.

Что же с ней происходит?

Глава 5

Когда она проснулась, за окном уже вовсю палило солнце. Внутри было душно, а лучи света упрямо резали глаза, всё же заставив их открыться. Она лениво зарылась лицом в одеяло, обхватывая его ногами: всё же у родителей было по-своему хорошо и уютно!

Сегодня был важный для неё день. Прежде чем Ханна отправится к себе домой, она с мамой должна поехать во «Дворец Культуры», где ей вручат золотую медаль «за особые успехи в учебе». Сколько нервов и слез в своё время было потрачено, чтобы получить эту коробочку с позолоченной монеткой. Сейчас она хоть и была горда собой за всю ту работу, что она когда-то проделала, но огромной радости ей это всё же не доставляло.

Пересилив себя, Ханна всё же поднялась с постели и принялась собираться. Ленивый лёгкий макияж, такое же лёгкое платье, и она уже садится с мамой в машину.

– «Такая вы прям умничка, я не могу.» – написал Тим, когда она прислала ему фотографию медальки в коробочке. Что-то интересное было в том, что они, такие разные – парень-бродяга и приличная девчонка-отличница – вдруг случайно встретились и, что ещё интереснее, кажется, подружились.

– «Еще и красивая». – ответил он уже на ее присланную фотографию в зеркале. Как приятно было получать комплименты, особенно почему-то от него…

В зале было душно и тоскливо, поэтому в скором времени Ханна не выдержала и нагло оттуда сбежала. Слишком уж ей не хотелось проводить этот жаркий солнечный день, занимаясь такими скучными вещами. Мама подбросила ее до дома, и Ханна снова наконец осталась в своей квартире.

***

Время подходило к четырем. Ханна не любила этот промежуток дня, хотя сейчас почему-то на душе было удивительно спокойно. Неспешные сборы на прогулку, открытые настежь окна и балкон, откуда доносились разнообразнейшие звуки лета. Сладкий запах, смешанный с запахом вишневых сигарет, заполнил всю кухню, по которой она кружила в одном белье под песни Lana Del Rey, заваривая себе кофе, чтобы немного взбодриться. Русые волосы чуть ниже плеч выгорели на солнце и небрежно и игриво взлетали вверх легкими локонами при каждом ее движении, кожа сияла на солнце от свежести и еле заметного загара. Ханна с предвкушением думала о том, что же будет с ней сегодня.