Поэма о скрытом смысле. Второй дафтар

200 Наше тело, о сын, это орехи и изюм,

но если мужчина ты, пренебрегай обеими этими вещами.

Если даже ты не откажешься от них, милости Истинного

проведут тебя по девяти небесным сферам.

Теперь выслушай форму рассказа,

но смотри же, отделяй солому от зерен!

О том, как [суфий] умолял слугу, обязанного смотреть за ослом, и о том, как [слуга] не выполнил [этого]

То собрание суфиев, ищущих пользу,

когда пришел конец веселью и радости,

Принесло для гостей угощение,

и [суфий] в этот миг вспомнил о своем осле.

205 Он сказал слуге: «Ступай в хлев,

справь моему ослу соломы и ячменя».

[Слуга] возразил: «Нет силы! Что за лишние слова ты говоришь?

Издавна я занимаюсь этой работой!»

[Суфий] говорит: «Сначала помочи его ячмень,

ибо осел стар и у него слабые зубы».

[Слуга] ответил: «Нет силы! Что ты говоришь, господин мой?

Этому промыслу учатся у меня».

[Суфий] говорит: «Сними с него седло прежде всего,

наложи лекарственные травы[49] на израненную спину».

210 [Слуга] сказал: «Нет силы! О мудрец!

Таких, как ты, гостило у меня тысячи и тысячи,

И все они ушли от нас довольные,

гость – наша душа, родственник наш!»

[Суфий] попросил: «Дай ему воды, но теплой, как [парное] молоко».

[Слуга] ответил: «Нет силы! Из-за тебя меня охватил стыд!»

[Суфий] сказал: «В ячмень брось поменьше соломы».

[Слуга] отвечал: «Нет силы! Да прекрати эти речи!»

[Суфий] говорит: «Стойло его вымети от камней и навоза,

если сыро, насыпь сухой земли».

215 Ответил [слуга]: «Нет силы! Отче! Нет силы!

С дельным посыльным поменьше говори слов!»

[Суфий] велит: «Возьми щетку, почеши спину ослу».

[Слуга] в ответ: «Нет силы! Имей совесть, о отец!»

Сказав так, слуга расторопно подвязал пояс

и сказал: «Ухожу, сначала принесу ячмень и солому».

Ушел, но о хлеве он и не вспоминал,

обманом усыпил он суфия[50].

Слуга отправился к бездельникам,

насмеялся над наставлениями суфия.

220 Суфий притомился в пути и улегся,

увидел сон с закрытыми глазами,

Как его осел угодил в лапы волку,

который отдирал куски от его спины и задней ноги.

Суфий [проснулся] и воскликнул: «Нет силы! Что это за чушь?

Диво! Куда девался тот разлюбезный слуга?»

Снова он видит [во сне] своего осла в пути:

то он проваливался в колодец, то в яму.

Он видел еще разные неприятные происшествия [с ослом],

и он читал [суры] «Фатиха» и «ал-Кари‘а»[51].

225 Сказал [суфий]: «Что делать? Друзья встали,

ушли и все двери заперли».

И еще он говорил: «О диво! Тот служка

разве не разделил с нами хлеб и соль?

Ведь я был с ним лишь любезен и мягок,

зачем же ему в ответ мстить мне?

Для любой вражды должна быть причина доказанная,

в противном случае [наша] принадлежность к одному роду [людей]

призывает [нас] к верности [друг другу]».

И вновь он сказал: «Милостивый и щедрый Адам

разве обидел чем-либо Иблиса?

230 Что сделал человек змее и скорпиону,

что они жаждут ему смерти и боли?

Природа волка – раздирать [животных],

зависть же в людях очевидна».

И опять говорил он: «Эти дурные мысли ошибочны,

к чему эти подозрения в отношении моего брата?»

И вновь говорил он: «Твои подозрения благоразумны,

тот, кто не подозрителен, разве уцелеет?»

Суфий пребывал в сомнениях, а осел – в таком состоянии,

какое пусть будет наказанием [твоим] врагам.

235 Несчастный осел меж комьев земли и камней,

седло сползло, недоуздок порван,

Разбитый дальней дорогой, оставшись всю ночь без корма,

то испуская дух, то погибая.

Всю ночь осел стенал: «О Боже!

Я перестал мечтать о ячмене, хоть пучок соломы [пошли]!»

Без слов он внутренне восклицал: «О шейхи!

Смилуйтесь, ибо горю я из-за этого дерзкого и неискушенного [слуги]».

Муки и страдания, которые перенес осел в ту ночь,

переживает сухопутная птица в потоке воды.

240 В ту ночь до утра переваливался с одного бока на другой

тот несчастный осел от страшного голода[52].

Настал день, поутру явился слуга,

быстро разыскал седло, взгромоздил ослу на спину.

Наподобие продавца ослов он ударил его два-три раза,

поступив с ослом так, как подобает поступать с собакой.

Осел стал брыкаться от остроты жала [боли].

Где же язык, чтобы осел поведал о своем состоянии?

О том, как караванщики предположили, что осел суфия болен

Когда суфий воссел [на осла] и пустился в путь,

тот непрерывно стал пытаться упасть.

245 Каждый раз люди ставили его на ноги,

и все сочли, что он заболел.

Один сильно крутил его уши,

другой под глоткой искал комок.

Кто-то искал камни в его копытах,

другой высматривал бельмо на глазу.

Спрашивали суфия: «О шейх! Отчего это?

Разве ты вчера не заявил: „Спасибо [Аллаху], это сильный осел?“»

[Суфий] ответил: «Осел, который на ночь поел [лишь возгласы] „Нет силы!“,

может проходить путь только таким образом.

250 Поскольку кормом для осла ночью были слова „Нет силы!“,

он всю ночь произносил славословия Богу, а днем падает ниц».

Большинство людей – людоеды,

не слишком полагайся на их приветствия.

Сердца всех людей – обители дива,

не поддавайся на уловки людей-дивов.

Тот, кто полагается на слова дивов «Нет силы!»,

как тот осел свалится в сражении.

Тот, кто в этом мире поддается наваждению дива,

почестям и коварству врага, прикидывающегося другом,

255 На пути ислама и на мосту Сират[53]

свалится, как тот осел, от умопомрачения.

Кокетству плохого друга не внимай, берегись,

узри сеть, [как бы] в безопасности не ступай по земле.

Увидь сто тысяч шайтанов, твердящих «Нет силы!»,

О человек! Иблиса разгляди ты в змее.

Подбадривает и говорит тебе: «О душа моя, друг!»,

чтобы подобно мяснику содрать с «друга» шкуру.

Он подбадривает [тебя], чтобы содрать шкуру.

Горе тому, кто пробует опиум[, получив его] от врагов!

260 Заискивает он перед тобой, как мясник,

разговаривает, чтобы пролить твою кровь безжалостно.

Подобно льву, сам охоться на свою дичь,

и пусть не пленяют тебя чары ни чужака, ни родного.

Знай, что заботы низких людей [о тебе] подобны [тому] слуге,

лучше быть одиноким, чем поддаваться чарам подлецов.

Не воздвигай дома на чужой земле,

занимайся своим делом, не работай на чужака.

Кто есть чужак? Твое тело из праха,

ради которого ты так печешься.

265 Покуда ублажаешь ты свое тело жирным и сладким,

не увидишь ты тучности своей сути.

Если тело обложить мускусом,

в день смерти его зловоние обнаружится.

Мускусом не обливай тела, а натирай сердце.

Что есть мускус? Чистое имя Величественного.

Лицемер мускус кладет на тело,

а дух водворяет в яму банной топки.

[У лицемера] на устах имя Бога, а в душе

зловоние от его мыслей, лишенных веры.

270 Его слова – это зелень, [выросшая] у банной топки,

это розы и лилии на крыше уборной.

Очевидно, что эти растения там одолжены на время,

место тем цветам на собраниях [друзей] и весельях.

Хорошие женщины приходят к хорошим мужчинам,

а для мерзких мужчин – мерзкие женщины, берегитесь же![54]

Не питайте злобы, ибо тот, кто сошел с правильного пути по злобе,

будет похоронен рядом с могилами злодеев.

Основа злобы – ад, а твоя злоба —

лишь частица того целого и враг твоей веры.

275 Поскольку ты – частица ада, то будь настороже,

ибо частица обретает покой лишь возле своего целого.

Горькое очевидно объединяется с горьким.

Разве пустая болтовня сблизится с истиной?

О брат по духу! Ты то же, что [твои] мысли,

а останутся от тебя [в этом мире] лишь кости да жилы.

Если твои мысли – розы, то ты – цветник,

если же шипы, то ты – топливо для банной печи.

Если ты – розовая вода, то тобой обольют грудь,

если же ты подобен моче, то тебя выкинут вон.

280 Посмотри на склянки аптекарей:

[аптекари] одинаковые микстуры ставят вблизи друг друга.

Смешав одни микстуры с другими,

они создают из этого однообразия нечто прекрасное.

Если смешаются у него [аптекаря] алоэ[55] и сахар,

он отделит их друг от друга крупинка за крупинкой.

Склянки разбились, и выплеснулись души [из мира духов в этот мир],

и смешались друг с другом добрые и злые.

Истинный ниспослал пророков с писаниями,

чтобы они перебрали эти зерна на подносе.

285 Прежде них мы были все одинаковы[56],

никто не знал, что мы хороши или плохи.

Были в ходу в мире и фальшивые, и хорошие [монеты],

потому что всюду была ночь, а мы были путниками в ночи.

Покуда не взошло солнце пророков,

молвило оно: «Скройся, о примесь, приди, о чистое [золото]».

Глаз умеет различать цвета,

отличает рубин от простого камня.

Глаз отличает драгоценный камень от сора,

и потому от соринки такая резь в глазу.

290 Эти фальшивомонетчики – враги дню,

а золото, что в россыпи, влюблено в день,

Поскольку день является зеркалом для его распознания,

дабы видела серебряная монетка (ашрафи) его достоинство.

Бог прозвал этот день Воскресением,

день [этот] покажет красоту красного и желтого [цветов].

Так, воистину, день – сокровенная тайна друзей Божиих (аулийа),

[простой] день перед их луной – всего лишь тени.

Знайте, что день есть отражение тайны мужа Истины,

а отражение его сокрытия – ночь, закрывающая глаза.

295 И потому сказал Господь: «Клянусь утром»[57],

а утро – это свет сердца Мустафы (Мухаммада)[58].

По другим словам, еще Друг [слово] «утро» помянул,

потому что оно также есть отражение Его самого.

А коли не так, то клясться бренным – грех,

разве Господу пристало говорить о бренности?

Халил (Ибрахим) сказал: «Не люблю закатывающихся!»[59]

Так возможно ль, что Господин обоих миров захотел бренного?

А слова [Аллаха] «и [клянусь] ночью![60]» – [указание на] его (Мухаммада)

сокрытость

и на это его тело, сотворенное из праха и подверженное ржавчине.

300 Когда солнце Мухаммада взошло на небо,

сказало оно ночи тела: «Берегись! [Твой Господь] не покинул тебя!»[61]

Встреча [с возлюбленным] явилась из источника бед,

и от той сладости появились слова «не возненавидел[62]».

Каждое слово выражает некое состояние,

состояние – рука, а слово – инструмент.

Инструмент золотых дел мастера в руках сапожника —

все равно что семя, посеянное в песке.

А инструмент сапожника у земледельца

[все равно что] у собаки – солома, а у осла – кость.

305 В устах Мансура [Халладжа] слова «Аз есмь Истинный»[63] были светом,

в устах Фир‘ауна слова «Аз есмь Бог»[64] – насилием.

Посох в руке Мусы стал свидетельством [истинности его слов],

а посох в руках волшебника стал прахом[65].

По этой причине ‘Иса своего спутника

не обучил тому имени Вечносущего.

Ведь тот не знает [ремесла], испортит инструмент.

Ударь кремнем по глине, вспыхнет ли искра?

Рука и инструмент подобны кремню и огниву,

нужна пара, пара есть условие для рождения.

310 Тот, у кого нет ни пары, ни инструмента, есть лишь один.

В числе заключено сомнение, а Тот Единый несомненен.

И те, кто говорит о двух, трех или более того[66],

объединяются в явном Едином.

Когда будет излечено косоглазие, они станут все одинаковыми,

и говорящие о двух и трех станут говорить об Одном.

Если ты – мячик[67] на ристалище Его,

то вертись кругом от [удара] Его чаугана (клюшки).

Мячик тогда становится правильным и безупречным,

когда пускается в пляс от удара Царя[68].

315 О косоглазый! Выслушай это с умом,

прими лекарство для глаз через уши.

Чистая речь в слепых сердцах

не утверждается, уходит к источнику света.

Колдовские чары дива в сердце кривое

входят легко, словно кривые башмаки на кривые ноги.

Даже если ты премудрость будешь часто повторять,

но если сам ты невежда, она покинет тебя,

Если даже ты запишешь ее и будешь ее показывать,

даже если будешь хвастать ею и разъяснять ее,

320 Она отвернется от тебя, эй, упрямец,

разорвет путы и убежит от тебя.

Если же ты не прочтешь [о ней], но [Бог] узрит твои страдания,

то знание будет твоей прирученной птицей.

Она не останется с любым невеждой,

подобно павлину, [который не станет жить] в доме крестьянина.

О том, как падишах нашел своего сокола в доме старушки

Это не тот ли сокол, что улетел от шаха

к старухе, которая просеивала муку,

Чтобы приготовить для детей похлебку?

Вдруг увидела она того красивого сокола благородных кровей.

325 Она связала ему лапки и подрезала перья,

обрезала когти и бросила на корм солому.

«Негожие люди не заботились о тебе, – сказала она, —

перьев у тебя чересчур много, да и когти длинны.

От рук непорядочных людей ты болеешь,

приди же к матери, чтобы я заботилась о тебе».

О друг! Знай, что такова любовь невежды,

невежда идет по пути криво.

День поисков для шаха превратился в вечер,

он подошел к шатру той старушки.

330 И тут вдруг увидел сокола в дыму и в пыли,

шах заплакал над ним и запричитал.

«Хоть это и кара за твой поступок, – говорил он, –

за то, что ты не проявил верности мне,

Но как ты можешь из рая совершить побег в ад,

в неведении о [словах] „Не равны обитатели огня?“[69]?

Это возмездие для того, кто от мудрого шаха

по недомыслию сбежит в дом вонючей старухи».

Сокол терся крыльями о руку шаха

и словно говорил без слов: «Провинился я.

335 Кому жаловаться и перед кем каяться подлецу,

если ты покровительствуешь только безгрешным?»

Снисходительность Властелина толкает душу ко греху,

поскольку сам Он все мерзкое делает хорошим[70].

Ступай, не содей плохого, ибо даже наши добрые деяния

кажутся плохими рядом с нашим Великолепным (т. е. Богом).

Ты посчитал приличествующим твое служение

и тем самым поднял знамя греха.

Когда тебе было велено упоминать и молить [Бога],

твое сердце возгордилось теми молитвами.

340 Тебе показалось, что ты собеседник Господу,

но как много [мужей] из-за подобных мыслей отлучаются [от Бога]!

Если шах и сядет рядом с тобой на землю,

то знай свое место и сиди поскромнее.

Сокол сказал: «О шах! Я сожалею,

покаялся я и вновь стану мусульманином.

Тот, кого ты опьяняешь и делаешь охотником на львов,

если из-за опьянения собьется с пути, то ты прими его извинения!

Хотя лишился я когтей, но если вновь будешь моим властелином,

то вырву я знамя у солнца.

345 Хотя и перья мои пропали, но если обласкаешь меня,

то небосвод проиграет мне в играх.

Если пожалуешь мне пояс [служения], то снесу я гору,

если подаришь мне тростинку, то разгромлю я хоругви.

Ведь тело мое не меньше, чем у комара,

царство Нимруда[71] я сокрушу крылом.

В слабости меня считай [птицей] абабил[72],

а каждого моего врага считай слоном.

Но если я брошу огненный шарик размером с фундук,

то по действию мой шарик будет равен ста снарядам катапульты».

350 Муса пришел с посохом на битву,

напал на фараона и его меченосцев.

Каждый посланник в одиночку стучался в эту дверь,

со всем миром один вступал в соперничество.

Когда Нух[73] попросил у Него меч,

волны потопа по воле Его стали подобны мечу.

[Аллах сказал]: «О Ахмад (Мухаммад)! Что такое земное воинство?

Взгляни на луну на небосводе, расколи ей лоб,

Чтобы невежественные [толкователи] счастливых и дурных

предзнаменований знали:

этот век – твой век, а не век Луны[74].

355 Это твой век, ведь Муса – Собеседник[75],

мечтал о том, чтобы жить в этот век.

Когда Муса узрел блеск твоего века,

в который разгоралось утро Божественного проявления (таджалли),

Воскликнул он: «О Господь! Что это за век милости?

Он больше милости, в нем произойдет лицезрение [Тебя].

[О Боже!] Окуни твоего Mycy в море,

извлеки его в век Ахмада (Мухаммада)».

Бог ответил: «О Муса! Я потому показал тебе [это],

путь к тому уединению [с Богом] потому открыл,

360 Что ты принадлежишь тому веку в этот век, о Собеседник,

вытягивай ноги, ибо длинен этот палас.

Я щедр, показываю рабу хлеб,

чтобы желание [хлеба] заставило того живого плакать.

Мать чешет нос ребенку,

чтобы проснулся он и поискал пищи,

Ибо он голодный спит беспечно,

а грудям ее колко от избытка молока.

Я был сокровищницей, скрытой милостью,

и создал Я общину ведомую[76]».

365 Любую милость, которую жаждешь душой,

Он показал тебе, чтобы ты возжелал ее.

Сколько идолов Ахмад в этом мире сокрушил,

чтобы общины воззвали: «О Господи!»

Если не было бы Мухаммада, то и ты тоже, [человек],

поклонялся бы, как и твои праотцы, идолам.

Голову твою спас он от земных поклонов идолам,

чтобы ты узнал, чем обязаны ему все общины.

Если хочешь возблагодарить Бога за это спасение, то скажи [Ему],

чтобы и от идола, внутри тебя сокрытого, Он также спас тебя.

370 Он (Мухаммад) избавил твою голову от идолов,

так той же силой ты сердце спаси.

Ты потому отказался благодарить [Мухаммада] за [возвещение] веры,

что получил ее от отца в наследство даром.

Что ведает наследник о стоимости того, что получил в наследство?

Рустам погиб, [его имущество] даром обрел Зал[77].

«Когда Я доведу [раба] до плача, Моя милость вскипит,

того рыдающего [раба] накормит Мое благодеяние.

Если я не желаю дать [чего-либо], то не показываю этого [человеку];

скрыв это, я сердцу его даю облегчение.

375 Моя милость привязана к этому благому плачу;

когда кто-то заплакал, [значит], в море Моей милости поднялась волна».

О том, как шейх Ахмад Хизруйа[78] по внушению Бога купил халву для кредиторов

Некий шейх был всегда в долгах

из-за того, каким благородным был этот прославленный человек.

Он брал у знатных мужей в долг деньги десятками тысяч

и тратил на тех, кто был сир в этом мире.

На взятые в долг деньги он воздвиг ханаках

и пожертвовал Истинному свою душу, и имущество, и ханаках.

Истинный все его долги повсеместно прощал,

ведь сделал же Он для Халила (Ибрахима) песок мукой!

380 Мухаммад сказал: «На базарах

два ангела возносят такую молитву:

„О Господи! Тратящим [во имя Бога] воздай взамен [тем же]!

О Господи! Скупым подай гибель[79]!“»

В особенности [воздавай] тем тратящим, кто потратил свою жизнь,

горло свое делает жертвой за Создателя.

Горло [такой человек] подставил, подобно Исма‘илу[80],

но нож горлу его не смеет нанести вреда.

Так, мученики из-за этого живы и блаженствуют,

ты на их тела не смотри как неверный,

385 Ибо взамен [Бог] даровал им жизнь вечную,

жизнь, избавленную от горя, лишений и тягот[81].

Шейх-должник многие годы вел себя таким образом:

брал в долг, раздавал словно посредник.

Он сеял семена [добрые] до дня смерти,

чтобы в день смерти быть славнейшим предводителем.

Когда жизнь шейха подошла к исходу,

он почувствовал в себе приметы смерти.

Все заимодавцы расселись вокруг,

а шейх меж тем таял, как свечка.

390 Заимодавцы потеряли надежду и были недовольны,

боль сердец подружилась у них с болью легких[82].

Шейх же подумал: «Взгляни-ка на этих сомневающихся!

Неужто у Истинного нет четырехсот золотых динаров?»

Какой-то мальчишка, продающий халву, закричал снаружи,

он нахваливал халву в надежде заработать монетку.

Шейх кивком головы велел слуге,

мол, ступай, купи всю халву.

Заимодавцы, быть может, съедят халву

и хотя бы ненадолго перестанут на меня хмуриться.

395 Слуга немедля вышел наружу,

чтобы купить всю халву за золото.

Слуга спросил мальчика: «Почем у тебя халва?»

Мальчик ответил: «Полдинара и еще сколько-то».

[Слуга] сказал: «Нет, не проси много с суфия,

полдинара дам тебе, и не проси больше».

Он поставил поднос перед шейхом,

ты же узри тайны ведающего сокровенное шейха.

Он подал знак заимодавцам: «Этот дар

пусть будет благословен, кушайте на здоровье эту дозволенную еду».

400 Когда поднос был опустошен, мальчик поднял его

и сказал: «Давай мне динар, о мудрец!»

Шейх ответил: «Откуда у меня деньги?

Должник я и скоро отправлюсь в небытие».

Мальчик с горя разбил поднос о землю,

стал рыдать, причитать и плакать.

Он рыдал из-за понесенного убытка: «Ой-ой!

Ты перебил мне обе ноги!

Уж лучше бы мне торговать у топки бани,

не подходить к дверям этого ханакаха!

405 Суфии-дармоеды, чревоугодники,

с сердцами собачьими, умываются как коты!»

На вопли мальчика и добряки, и злые

собрались толпой и окружили его.

Мальчик подскочил к шейху и крикнул: «Эй, подлый шейх!

Знай же: хозяин убьет меня!

Если приду к нему с пустыми руками,

он убьет меня! Устраивает тебя это?»

Те заимодавцы тоже, отрицая и отрекаясь,

повернулись к шейху, [крича]: «Что это за проделки?

410 Ты потратил наши деньги, вершишь несправедливости,

зачем же была еще вдобавок эта несправедливость?»

Мальчик плакал до послеполуденной молитвы,

а шейх закрыл глаза и не смотрел на него.

Шейх, презрев их угрозы и попреки,

упрятал свое лицо, светлое, как луна, под покрывало.

И вечность радовала его, и смерть, и был он весел,

не ведая ни хулы, ни злословия людей.

Тот, кому душа улыбается в лицо сладко, как сахар,

Какой вред ему от кислолицести людей?

415 Тот, чья душа целует [на прощание] его глаза,

разве будет печалиться о небосводе и его гневе?

Лунной ночью луне, находящейся в зените,

нечего бояться ни собак, ни их лая.

Собака исполняет свои обязанности,

а луна свои обязанности выполняет [своим] ликом.

Свое маленькое дело исполняет всякий человек,

вода из-за щепки не теряет своей чистоты.

Щепки, как и полагается щепкам, униженно плывут по поверхности потока,

а чистая вода течет себе без суеты.

420 Мустафа (Мухаммад) раскалывает луну в середине ночи,

Абу Лахаб[83] в злобе болтает вздор [о Мухаммаде].

Масих[84] (Христос) оживляет [дыханием] покойника,

а иудей в гневе выдергивает свои усы.

Никогда лай собаки не достигнет луны,

особенно той луны, к которой благоволит Бог.

Шах до самого утра пьет вино на берегу ручья,

не ведая за звуками музыки о кваканье лягушек.

В складчину вышло бы мальчику по несколько дангов [с каждого],

но великодушие шейха этой щедрости не допустило.

425 [Велел он,] чтобы мальчику никто ничего не давал,

сила старцев (пир) может творить и большее.

Настала пора послеполуденной молитвы, и вошел некий слуга,

держа в руках поднос от [щедрого, как] Хатим[85], мужа,

Владеющего имуществом и состоянием; старцу (пир)

он послал дар, поскольку был осведомлен о его состоянии.

В уголке подноса лежало четыреста динаров,

и отдельно в уголке – полдинара, [завернутые] в клочок бумаги.