Здравствуй Ангел, здравствуй Бес

– Цивилизация людей весьма необычна, Советники. Подобной ей не существует во всей вселенной, хотя бы потому, что в каждом живом существе этого мира присутствует не только физическая оболочка, но и скрытая от взора и разума духовная сущность. Подобного контраста вы не найдёте нигде во вселенной.

– Прекрасно. Всё это, безусловно, прекрасно, – подал голос другой Советник, восседающий через два трона от рыбообразного. Это было маленькое зелёного цвета создание с мохнатым тельцем, одетое в странный комбинезон очень искусного покроя. По манжетам этого костюма мерцали яркие полоски красного цвета. На морде существа было некое подобие маски. Как предположил Марц-Элл, это была система некоего портативного блока контроля, позволяющего быть мобильным в любом месте и в любое время. Но таких маленьких устройств как это он раньше никогда не видел. У маленького существа был на удивление громкий и властный голос.

– Скажите, знаток, кроме перечисленных есть ли ещё какие-нибудь отличительные особенности у этих особей, которые могут сказать нам об их неоспоримой уникальности?

Этот вопрос не на шутку встревожил Марц-Элла.

– Безусловно! – ответил он тут же.

– Прошу вас, поведайте о них Совету, – вопрошало маленькое зелёное создание.

Марц-Эллу на одно мгновение показалось, что произносимая им в данный момент речь больше напоминает доклад адвоката, защищающего подсудимого, нежели историческое повествование.

– Эта цивилизация чрезвычайно умна и перспективна. Они культурны и богаты на творчество. Они обладают способностью к чувствам, таким как любовь и сострадание. Их чувства не присущи ни одной известной нам форме жизни. Их духовные порывы есть великая загадка для меня. Это выражается, в частности, в их способности к самопожертвованию и бескорыстной самоотдаче. А их поступки в моменты влюблённости невозможно подвергнуть никакой логической диагностике.

Марц-Элл слегка задумался, вспоминая один случай, когда он, пребывая на Земле проводил исследование в области эмоциональных порывов. Тогда он наблюдал за одной парой. Это был мужчина лет двадцати трёх. Он спас девушку из огня и оказался в госпитале с отравлениями продуктами горения. Но уже через два дня он сбежал оттуда и с букетом цветов ночью забрался по лестнице в окно третьего этажа дома, где временно проживала та девушка, и признался ей в любви.

– Что-то не так? – прервал его размышления другой голос. Создание, всё пронизанное странными электрическими импульсами, казалось, вовсе не имело тела. Это был некий сгусток энергии больше напоминающий молнию, только в форме живого существа с руками и ногами. Оно было невесомым и, поэтому, парило в пространстве.

Марц-Элл взглянул на странное создание и, очнувшись от воспоминаний, ответил:

– Нет, всё хорошо. Я всего лишь кое-что вспомнил. С вашего позволения, я продолжу. Земляне являются обладателями настолько выдающегося культурного наследия, что изучать их великие творения будут ещё многие. Их многогранность выражается в умении видеть истинную природу вещей. Они способны без преувеличения изменить мир. Заметьте, всего лишь за небольшой промежуток времени человечество из пещерных дикарей преобразилось в высокоразвитых особей и я уверен…

– Что вы можете сказать об их неуёмном желании к войнам и банально глупому самоуничтожению? – перебил историка противный клокочущий голос. Он раздался из самого дальнего левого края семи тронов.

Марц-Элл взглянул на его обладателя, и историка передёрнуло от страха.

На дальнем левом троне сидел огромный воин. Он был одет в жуткие проржавевшие до основания доспехи. Такой брони историк не видывал уже давно. Он присмотрелся внимательнее и с трудом различил символ на грудном щитке воина. Это была комета с длинным огненным хвостом, пронзающая планету. Сей символ знали в его мире, увы, немногие. Это был шеврон подразделения штурмовиков времён последней великой войны. А воин, что восседал на троне, был последним уцелевшим бойцом этого подразделения.

Прямо перед воином в основание трона был вогнан огромный двуручный меч и тут же, опираясь на лезвие клинка, стоял невероятных размеров гластер. Оружие времён войны, невероятной силы, что могло испарить любого в пар. Голову существа покрывал шлем с давно неподнимающимся забралом. Воина звали Румарк. Он в одиночку вывел остатки умирающей расы Варахили с обломков планеты Саура и уже давно был блюстителем угроз в Главенствующем Совете.

Марц-Элл сглотнул слюну, и лишь мельком взглянув на древнего воина, ответил:

– Подобные ошибки совершают многие цивилизации. Эта – не исключение. И это лишь подстёгивает их развитие в будущем. Люди таковы по своей природе, что всегда стремятся к большему, отсюда столкновения интересов, которые, порой перерастают в локальные конфликты. Это ещё раз подчёркивает их правильный путь. Война иногда выступает не только как абсолютное зло, но и как движение к развитию. Что же касается отдельных индивидуумов, то я полагаю, что не стоит судить по ним о целой расе. Как говорят у людей: Не судите, да не судимы будете!

– А также говорят: Паршивая овца всё стадо портит! – вторил словам Марц-Элла огромный воин в старых доспехах. – Не стоит недооценивать наши знания. Мы все здесь магистры в своих областях. Я лично бывал на Земле и многое знаю о ее истории и обычаях людей. То есть вы считаете, что действиягГенерала Гуркхка, развязавшего войну на нашей родной планете Саура, которая привела практически к полному уничтожению нашей цивилизации, не является особым показателем деятельности одного отдельного индивидуума на всю расу?

В зале наступила могильная тишина.

– Что вы можете сказать об их последней войне? Эту затею, вы тоже считаете очередным шагом в их развитии? Что дальше? Позволим им взорвать солнце? – задал свой очередной вопрос Советник Румарк.

Марц-Элл открыл, было рот, чтобы вставить очередной довод в пользу обсуждаемой цивилизации, но тут его снова перебили:

– Послушайте, Марц-Элл. Совет прекрасно понимает вашу любовь к этим особям, – голос этот принадлежал уже совсем другому существу, высокому, худому, практически с прозрачной кожей. От него исходило странное голубоватое свечение. Глаза у существа были маленькие, но очень пристально смотрели на историка. Голова под стать глазам маленькая, полностью лишённая растительности и сквозь неё был виден мозг существа. Длинные трёхпалые руки были сложены на таких же длинных ногах. Это был советник Мром-Зар с планеты Драура, соседней с давно уничтоженным миром Варахили.

– Давайте смотреть на вещи реально. За последние двести лет человечество практически полностью уничтожило свой ореол обитания. Они ведут постоянные войны, в которых гибнут лучшие представители их вида, и главное, от этого страдает сама планета. Радиация сжигает остатки некогда прекраснейшего из миров. Оставшиеся в живых, пытаются выживать, скрываются и борются за своё существование, но это ненадолго. Многие из них больны неизлечимыми болезнями, мутации поразили их организмы. Уже появились новые формы жизни, порожденные радиационным излучением. Они весьма агрессивны и вряд ли оставят шанс слабому вымирающему человечеству. Люди опустятся вниз пищевой цепочки, и скорее всего, вымрут как вид. Быть может, они протянут ещё пару столетий их времяисчисления, если не допустят ещё одной катастрофы. В конечном итоге на планете будет главенствовать уже совершенно другой вид, и нет никаких гарантий, что это будут разумные существа. Признайтесь, знаток, человечество выжгло само себя и всё что им было даровано. Люди уничтожили природу, источили ресурсы и сами находятся на пороге гибели. Главенствующий Совет не может спокойно смотреть на этот суицид. Мы приняли решение очистить планету Земля от её нынешних обитателей и от всех загрязнений. Мы возродим природу и атмосферу в её изначальном виде и отдадим планету другим, более достойным для существования на ней созданиям.

Марц-Элл не верил своим ушам. Он стоял с открытым от удивления и негодования ртом, поражённый таким поворотом событий. Сам он понимал, что люди совершили множество необратимых ошибок, но был уверен, что их разум рано или поздно возобладает над низменными инстинктами тирании и властолюбия. Неожиданно для самого себя он бросился вперёд и, опустившись на колени, выкрикнул:

– Нет! Нет, нет, нет!!! Что вы такое говорите? Это не в ваших правах уничтожать целую разумную цивилизацию! Я всегда считал, что Главенствующий Совет более мудро подходит к решению подобного рода вопросов. А вы просто решили, не усложняя дела стереть людей с лица земли? Вы что думаете это решение проблемы?

– Мы приняли своё решение Марц-Элл, – раздалось шипение от соседнего с Румарком Трона. Старая женщина расы Учири, одна их сорока принцесс трона Уч-Ти-На, настолько старая, что самостоятельно уже не передвигалась. Она была парализована и находилась в специальном боксе, полностью контролирующем её жизнедеятельность.

– Людям не место в мироздании существования, их методы жизни губительны для них самих, для их планеты и для будущего вселенной.

Марц-Элл был в ярости. Несмотря на высокие звания своих собеседников, он злобно выкрикнул, поднявшись с колен:

– Тогда зачем вы вызвали меня? Чтобы выслушав все мои доводы, просто отринуть их как формальность и поведать миру о своём решении? Прекрасно! Это и есть мудрейшие и величайшие члены Главенствующего Совета? Если так, то я искренне разочарован.

– Вы забываетесь, историк! – раздался голос старой Уч-Ти-На. – Вы находитесь во Дворце мудрости. Тут вам не суд. Наши решения не приговор. Это закон.

– Закон на убийство, одобренный цивилизацией, которая отринула любые помыслы о войнах и смерти? В чём смысл? То, что вы предлагаете, это простой геноцид. Вы не оставляете людям даже шанса на исправление. Если все вопросы Совет решает таким образом, то я как истинный член общества цивилизации Варахили высказываю вотум недоверия такому Совету.

– Да как вы смеете, историк? – послышался голос ещё незнакомый Марц-Эллу прежде.

С трона, что по центру поднялся странный тип. Он был одет в длинный плащ с воротом стойкой. На его голове была надета шляпа с большими полями. Горло прикрывал шарф красного цвета, на ногах были сапоги с острыми носами и высокими каблукоми. Марц-Элл тут же заметил, что рук из рукавов совершенно не видно. А когда существо подняло свой взгляд открывшийся историку из-под шляпы, тот даже сделал несколько шагов назад. Чёрная дымка лица сверкнула двумя красными глазами, а из рукавов плаща вырвались клубы чёрного дыма.

– Я Фрии, главный советник мира Храу. Наш мир тоже был красив и свеж, пока мы не стёрли его с лица света. Вы видите последствия этого кошмара. Отныне мы лишь мрачные духи, лишённые своих тел. Мы не рождаемся более. Мы производим друг друга. В возрасте трёх циклов наше тело отторгает сознание, и мы превращаемся в то, что вы сейчас видите. Вы не понимаете сути проблемы, историк Марц-Элл. Вы не знаете, что будет дальше. Я бы был рад, если бы то, что предлагает Совет когда-то свершили и с моей планетой. Но уже слишком поздно, а для цивилизации людей это шанс уйти из вселенной без боли и страданий.

– Но это ведь живые существа! – не унимался Марц-Элл.

– Шансы очень малы и надежда на возрождение слишком призрачна. Мы не можем рисковать.

– А вы пробовали? – крикнул Марц-Элл уже совершенно позабыв о всех мыслимых и немыслимых нормах приличий. – Возможно, прежде чем приговорить их мир к уничтожению может быть попробовать им помочь. Кто знает, возможно, ещё не всё потеряно, как вы считаете.

– В словах молодого историка есть некий смысл, – вставил свой довод, молчавший до этого магистр Вуто. – Быть может, мы не видим истинной причины. С этим нужно попробовать разобраться. Быть может знаток прав, мы поспешны в выводах. Я предлагаю перенести слушание относительно решения по этому вопросу. Дадим немного времени. А на Землю отправим наблюдателя. Достойного наблюдателя. Того, кто реально сможет оценить истинную суть проблемы. Откровенно, непредвзято.

– Вот это уже другой разговор, – выдохнул Марц-Элл.

– Я полагаю, – продолжил Вуто, подходя к свободному трону и усаживаясь на него, – Марц-Элл Бир Алль, отлично подойдёт на роль такого наблюдателя.

Историк, стоявший до этого с довольным лицом, в одно мгновение ошарашено взглянул на своего учителя. Его не так поразил тот факт, что Вуто один из Советников, сколько его последние слова.

– Я? – казалось, он сейчас упадёт в обморок. – Но, но… Я уже давно не был на Земле.

– Вот и прекрасно, – сказал Вуто. – У вас будет прекрасный шанс посетить свою любимую цивилизацию за государственный счёт.

Вуто встал с трона и подошёл к ученику.

– Это будет прекрасной возможностью попрактиковаться на месте, друг мой. Ты же давно мечтал посетить Землю? Это отличный шанс, на мой взгляд.

Он похлопал Марц-Элла по плечу и вернулся на свой трон.

– На этом Главенствующий Совет постановляет! – изрёк он громогласным голосом. – Дело о судьбе цивилизации людей перенести до полного доклада Марц-Элла Бир Алля. С этого мгновения назначить Марц-Элла Бир Алля наблюдателем и отправить за Землю.

Глава 7. Ошибка

Никогда до этого мгновения я не впадал в подобную печаль. Никогда прежде мне не приходилось никого терять. Ну, если не считать родителей, которых я совсем не помнил и это, казалось совсем не в счёт.

Машенька была для меня словно родной человек, и хотя она была мне всего лишь другом, я никого так сильно не любил до сих пор, как её! Она была моим миром, моим светом, моим чистым ветром в ночной мгле этого мрачного, грязного и почти уже погибшего мира. Я никогда, ни по кому так не тосковал и так не грустил. Мне всё время казалось, что она всё так же поскребёт своими маленькими ноготками в дверь моей комнаты. Я откину одеяло, встану, оденусь и тихонько выскользну к ней в коридор. Мы на цыпочках проскользнём мимо спальни миссис Бэкстридж и быстро поднимемся на крышу по старой пожарной лестнице. Отворим маленькую гермодверь, пароль от которой я подсмотрел уже давным-давно, когда таскал старые вещи на чердак с тётушкой Фимой. Так вот, отворим дверь и тихо как мышки проскользнём на крышу. Наденем респираторы и, перебравшись по трубе на соседнее здание, вскарабкаемся на высокую телебашню. Там холодно и совсем неромантично, но зато это выше уровня городского смога и тут чистый воздух. Мы будем дышать холодным северным ветром и он будет трепать наши волосы, а мы будем радоваться этим редким минутам, которые дарует нам беспощадное время.

Но теперь это лишь воспоминания. А Машенька исчезла из моей жизни, да и вообще из жизни в целом. Она умерла, а это значит, что я больше её никогда не увижу.

Всё что осталось у меня после её ухода, это лишь жгучая ненависть и постоянно грызущее изнутри чувство мести к человеку, который лишил её жизни. Я долго плакал от обиды и беспомощности. Просто в голове маленького мальчика никак не могла уложиться мысль, что подобное произошло именно со мной. Как можно убить человека? Просто так, просто из обиды, ради оправдания своего страха и ничего при этом не испытывать. Миша не понёс никакого наказания за содеянное и даже более того, о том, что это он убил Машеньку никто, никогда может и не узнать. Те, кто были в курсе, молчали из чувства страха и самосохранения, поскольку мир наш был ещё страшнее.

Я мог бы рассказать людям о том, что случилось, да и не один я мог бы это рассказать. Но что бы изменилось? Мои слова это всего лишь слова маленького мальчика, беспризорника, которого никто в этом мире не станет даже слушать, также как и слова других детей, да и тётушки Фимы. Никого из нас не восприняли бы всерьёз, а тётушка могла и вовсе потерять работу и крышу над головой.

Нет, это был не страх, это была полная, окружённая мощной стеной отчаяния безысходность. Все молчали, поскольку прекрасно знали, что полиция никогда не станет заниматься делом пропавшей из приюта беспризорницы. Таких как Машенька тысячи, сотни тысяч по всему периметру нового мира. Не только в нашем городе, но и во всех округах. Им нет никакого дела до того, что моя подруга сначала была зверски убита каким-то мелким, жирным, избалованным имбицилом. А уже после того как её бездыханное тело было свалено на помойке, оказалась сбежавшей. Нет. Не в этом мире.

Долгие месяцы я скорбел по Машеньке. Тётушка Фима пыталась меня утешить, поддерживала меня и сейчас я ей особенно благодарен за это. Близнецы Рим и Тим тоже поддерживали меня. Они часто брали на себя мою работу, таскали с кухни хлеб и прессованные каши. Аппетит у меня просыпался только по ночам, так что их заботу о моём желудке недооценить невозможно. Тем более что спать под урчание моего пустого брюха они ужасно не любили.

Я возненавидел Мишу и стал скрытно присматриваться к нему. Я готовил план убийства. Сил моих не хватало смотреть на то, как эта мерзкая свинья живёт и радуется жизни.

– Пускай, я мал, – говорил я самому себе, – но даже если у меня не получится убить этого гада, то я изуродую его и превращу на всю оставшуюся жизнь в страдающего инвалида, чтобы он пожрал самого себя от ужаса невозможности прожить нормальную жизнь.

Хотя о чём я говорю. Миша уже был до безобразия уродлив и телом, и душой.

Миша в свои восемь лет выглядел на все пятнадцать. Его тело рано повзрослело в основном за счёт того, что он безмерно жрал.

Я планомерно, монотонно и терпеливо продолжал готовить свой жуткий план.

Каждый день в течение нескольких месяцев я изучал его повадки, слабости, несдержанные желания. От этого я ещё больше испытывал отвращение к этому человеку. Я узнал его распорядок дня, рацион питания, размер одежды и почерк. Но однажды я узнал такое, что перевернуло судьбу Миши навсегда.

Я узнал о его заболевании. Эту тайну миссис Бэкстридж берегла как зеницу ока и скрывала даже от своих знакомых, которых, к слову сказать, у неё было немного.

У Миши был диабет. Вторая стадия, скрытый диагноз. Но, несмотря на это, мой враг продолжал уничтожать все имеющиеся в приюте запасы сладостей. В условиях нашего мира достать инсулин было делом не просто фантастическим, а скорее просто невозможным. Но миссис Бэкстридж регулярно делала Мише уколы. Как оказалось, одна из прежних воспитанниц приюта работала санитаркой в армейском госпитале, что располагался неподалёку. Она-то и добывала, а скорее воровала лекарства для своей бывшей хозяйки.

Что заставляло её так поступать, одному Богу было известно. Хотя я и не был Богом, но этот вопрос меня вскоре очень взволновал. Я уцепился за эту возможность и стал обдумывать детали.

Мне удалось проследить за миссис Бэкстридж и узнать где именно она получает лекарства. После этого я решил действовать.

Однажды ночью я выбрался из приюта и по крышам домов без труда добрался до военного госпиталя. В окнах горел свет. Здание госпиталя было устроено в старом стадионе. Спортом в нашем умирающем мире уже никто давно не занимался и здание пустовало.

Вдоль крытых площадок были устроены смотровые, а сами залы стадиона были сплошь уставлены койками с больными солдатами. Я пробрался в здание через открытое гермоокно туалета, и тихо словно тень подкрался к ближайшему освещённому кабинету. Это оказалась сестринская.

– Мари, это всё ты? Зачем ты это делаешь? Я не понимаю, – послышался из открытой двери женский голос. – Ты же прекрасно знаешь, что с тобой будет, если доктор Мёрф узнает.

Совсем ещё юный девичий голос обиженно отвечал:

– Это не я. Ну зачем мне это. Хватит валить всё на меня.

– Девочка, ты воруешь инсулин и продаёшь его. Ты думаешь я не знаю сколько сейчас стоит этот препарат?

– Это не я!!! – выкрикнула девочка и выбежала в коридор.

Она промчалась мимо меня, совершенно не заметив моего присутствия скрытого темнотой коридора. Вслед за девицей выскочила тучная тётка с рыжими волосами и одетая в белый халат медслужбы.

– Постой Мари! – выкрикнула она.

Но девица уже скрылась в темноте длинного коридора. Тётка махнула рукой и вернулась обратно в сестринскую.

Я же тем временем бросился вслед за убегающей девушкой.

Тихонько продвигаясь тёмными помещениями старого стадиона, я услышал в отдалённой комнате негромкие всхлипы. Заглянув в комнату, я увидел, что Мари сидит на полу в углу запылённой раздевалки и плачет. Я видел её до этого лишь мгновение, но успел рассмотреть. Что-то до боли знакомое мелькнуло в тот момент в моём сознании.

Мари была блондинкой с редкими убранными сзади в хвостик волосами. Её маленький носик вздёргивался каждый раз, как она всхлипывала. Девушка была худенькой и невысокой. На вид ей было не больше пятнадцати лет. Маленький ротик сжался от невыясненной пока обиды. Глядя, на нее, невольно понимаешь, что обидеть такую может каждый.

Нужно было действовать, пришлось отринуть наивный мальчишеский страх и начать первому.

– Привет, – тихо сказал я, выглядывая из-за двери.

Она вздрогнула и уставилась на меня своими покрасневшими от слёз глазами.

– Ты кто такой? – быстро спросила она.

– Не бойся меня, я тебя не обижу, – сказал я спокойным голосом, чтобы она не подумала, будто я представляю опасность.

– Дони, – представился я.

– Как ты попал сюда? – спросила она, вытирая слёзы.

– Через открытое окно в туалете залез, – ответил я. – Там гермостворка неплотная была, она такая же, как у нас… – тут я осёкся, поскольку совершенно не собирался говорить девушке, откуда я.

– Где у вас? – быстро уцепилась она и поднялась на ноги. Я замялся.

– Ну, там… Ты, в общем, не знаешь…

– Ты из приюта «Надежды»? – вскрикнула она и бросилась прямо ко мне.

Я попытался отскочить от неё. Но она схватила и прижала меня к себе.

– Ты себе даже не представляешь, как я счастлива! – прошептала Мари. – Я молилась слёзно, днями и ночами и вот Господь услышал мои молитвы. Он послал мне тебя.

Она отстранилась и посмотрела на меня вновь полными слёз глазами.

– Скажи мне Дони, не знаешь ли ты случайно девочку по имени Маша, Машенька! Она живёт в вашем приюте. Расскажи, как она? Что с ней?

Ужас окутал моё сознание. В одно мгновение я осознал, кого именно напомнила мне эта девушка. И хотя я был в то время мал в годах, но глупостью ума не страдал. В одно мгновение я всё понял. Мурашки пробежали по моей спине от осознания всей картины коварства миссис Бэкстридж. Я вновь взглянул в её глаза и спросил откровенно и строго:

– Это ты воруешь для миссис Бэкстридж инсулин?

Мари посмотрела на меня округлившимися от страха и обречённости глазами.

– Я всё знаю, Мари, – сказал я. – Она использует тебя, прикрывается твоей сестрой. Она шантажирует тебя?

Новые ручейки слёз скатились по щекам девушки. Она закрыла ладонями лицо и молча, закивала. Я был убеждён в том, что Мари даже не догадывалась о смерти своей сестры.

– Вы же не родные сёстры? – вновь спросил я.

Девушка продолжала кивать. Я прижал её к себе, она тут же уткнулась мне в плечо и зарыдала. Я почувствовал, как её горячие слёзы пропитывают мою одежду.

– У нас один отец, а мамы разные, – тихо проговорила Мари. – Когда он умер, мне было восемь, а Машеньке лишь пара месяцев. Её мама, как и моя не пережила роды. Отец не смог перенести подобное во второй раз и застрелился.

– Она не рассказывала, – сказал я.

– Она не знает об этом, – тихо сказала Мари.

Прошло несколько минут. Она отстранилась от меня и вытерла глаза платком. Затем посмотрела в потолок, проморгалась и спросила:

– Так зачем ты здесь?

Я рассказал ей историю своих путешествий по крышам. Затем поведал ей о нашей дружбе с её сестрой, про нашу жизнь, о Риме и Тиме, про тётушку Фиму и про ненавистного Мишу.

Она улыбалась, когда слышала знакомые имена. Мари ушла из приюта три года назад, поэтому я не помнил её. В то время меня там ещё не было. Что было со мной до приюта, я и сам плохо помнил. Возможно, это было мне и ненужно. Ведь с годами все больше хорошее помнишь, но воспоминания моей прежней жизни явно таковыми не были.

Когда мой рассказ подошёл к завершению я остановился и спросил Мари:

– На что ты готова ради своей сестры?

Девушка в одно мгновение преобразилась. Она стала вдруг колючей и недоступной, в её глазах блеснула ненависть и злоба.

– Я готова ради неё на всё! – сказала она твёрдо.

– Отлично, – сказал я, – с этого самого дня ты перестаёшь воровать для миссис Бэкстридж инсулин. И вообще, с сегодняшнего дня ты больше ничего не станешь для неё делать.

На мгновение в глазах Мари мелькнул страх и сомнение.

– А как же Машенька? – спросила она. – Миссис Бэкстридж сказала, что если я не стану доставать для неё лекарства она продаст мою сестру в рабство в бордели Чёрного города.

Чёрный город был ещё одним пугающим местом, про которое ходило много страшных историй. Это была некогда очень красивая часть пригорода с дворцами царей и замками королей. Но теперь там располагалось самое отвратительное прибежище зла. Петергоф забросили после войны. Денег на его содержание уже никто не выделял, и там со временем обосновались работорговцы всех мастей. Они платили властям и полиции и их никто не трогал. Там было прибежище воров, насильников и убийц. Красивейшие замки приспособили под бордели, а в некогда величественных парках проводили охоту на людей. Зло теперь обитало в тех краях. Поговаривали, что если человек попадал туда, то уже не возвращался. Кого убивали, кого унижали, а кто-то менялся, становясь совсем другим человеком, нежели был когда-то.