Печать Нострадамуса. Мрачное наследие

Пройдясь по палатке, Екатерина внимательным взором пробежала по волосам, лицу, рукам фрейлины. В отличие от остальных обитателей королевского двора, эта женщина могла позволить себе на время забыть об этикете и говорить прямо.

– Ты выглядишь подурневшей: эти следы на руках, бледность, уставший вид, синяки, впалые щёки. Тому есть причина? Ещё и эта прядь… Откуда она?

Мадлен занервничала. «Да, Екатерина не тот человек, который лишний раз решит промолчать ради приличия. Скрывать от неё правду смысла нет».

– Недавно на меня напали. В моих покоях, – девушка чуть закатала рукав платья и показала Екатерине отметину. – Кажется, я оказалась жертвой некоего культа, с которым когда-то был связан и мой дед. Я предприняла попытку разузнать, что это за символ на моей руке. И поплатилась за это.

Слушая рассказ девушки, Екатерина не шелохнулась. Но при упоминании культа что-то в ней изменилось. «Её дыхание будто участилось. Почему? Испугалась за меня? Вряд ли».

Мадлен решилась задать вопрос.

– Ваше Величество, вам не доводилось когда-нибудь слышать об Абраксасе?

При упоминании этого имени Екатерина заметно напряглась, сжав челюсть. «Она что-то знает о нём».

– Мишель рассказывал мне об этом боге. И о том, на что он способен.

«И это всё? Почему мне кажется, что Екатерина о чём-то умалчивает?» – подумала Мадлен.

– Этот культ может быть связан с угрозой, что нависла над моим сыном? – поинтересовалась Екатерина.

– Пока я не нашла прямой связи между королём Генрихом и культом Абраксаса, – призналась Мадлен.

–Тогда оставим этот разговор, – твёрдо заявила Екатерина. – Сейчас меня волнует другое: почему ты не предупредила меня о восстании де Гиза?

Этот вопрос сильно озадачил фрейлину.

– Ваше Величество, но как я могла?

– Как? Ты должна была предвидеть это с помощью своего дара. Ты ведь помнишь, для чего ты здесь.

– Но я уже говорила вашему Величеству, что не могу контролировать свои видения, – попыталась оправдаться Мадлен. Но Екатерина ничего не хотела слышать:

– Ты должна научиться! – рявкнула она. Впервые Мадлен увидела, как, пусть на мгновение, но Екатерина потеряла самообладание.

– Я дала тебе дневник Нострадамуса, показала пророчество – этого должно хватить, – продолжала Медичи. – Нам повезло, что в пылу восстания королю не навредили. Но в этом не было твоей заслуги. Надеюсь, в следующий раз о грозящей сыну опасности я буду узнавать заранее. Пока же мне всё приходится делать самой, – не давая Мадлен вставить и слова, Екатерина задала последний вопрос. – Ты желаешь ещё о чём-нибудь сообщить мне?

Мадлен помялась, вспомнив, что хотела поведать Екатерине о причастности Маргариты к своему отравлению. «Неприятно сообщать матери о преступлениях её детей, но Её Величество должна об этом узнать».

– Я знаю, кто пытался меня отравить. Это была ваша дочь – Её Высочество Маргарита Валуа.

К удивлению фрейлины, Екатерина отреагировала на обвинения сухо.

– Ты уверена?

– Боюсь, что так. Она сама призналась мне в этом.

– Надо же, – усмехнулась Екатерина. – Значит, она задумала в открытую бросить нам вызов. Что ж, ей же хуже.

Бросив на Мадлен долгий придирчивый взгляд, Екатерина направилась к выходу из палатки. Уже откинув её полог и собираясь выйти, Медичи вдруг замерла. Не оборачиваясь к девушке, она произнесла тихо, но устрашающе:

– Не разочаруй меня, Мадлен. Медичи не прощают ошибок.

С этими словами Екатерина вышла прочь, оставив Мадлен одну размышлять над услышанным.

Придя в себя после разговора с матерью короля, фрейлина нашла в себе силы выйти из шатра. Музыка снаружи уже стихла, а кибитка бродячих артистов укатила дальше на юг. «Я не успела попрощаться с Эсмой и ещё раз поблагодарить её за помощь, – с тоской подумала Мадлен, но тотчас вспомнила слова цыганки. – Она говорила, что мы ещё встретимся. Быть может, так и будет».

– Фрейлина или служанка? Праведница или обманщица? – раздался возле Мадлен чей-то насмешливый голос, и из-за соседней палатки горделивым павлином вышел королевский шут. Поправив перо на широкой шляпе, Шико хитро взглянул на Мадлен.

– Ваше появление в лагере было эффектным, мадемуазель, но вот в чём вопрос: где же вы были до этого?

Появление шута изрядно испортило девушке настроение. Ей очень хотелось высказать этому нахалу всё, что она о нём думает. Но Мадлен помнила: «Он единственный, кому король верит беспрекословно. Одно его слово, и на меня падёт королевский гнев. А ещё письмо из дневника Нострадамуса, если оно правда у него. Нужно понять, чего же он хочет». Сдерживая негодование, девушка натянула на лицо приветливую улыбку.

– Спасала свою жизнь, выбираясь из Парижа, месье, как и все остальные.

– Но в городе, захваченном де Гизом, вы пробыли дольше всех нас. Не странно ли это?

– Я не поспела за королевскими каретами, пришлось выбираться самостоятельно.

– И как же вам это удалось? – насмехаясь над девушкой, спросил Шико.

– Везение, месье, безграничное везение, – едва удерживая улыбку, процедила Мадлен.

– Может быть, может быть, мадемуазель, – покачал головой шут, расхаживая из стороны в сторону. – Но что, если вы обманываете всех нас? Что, если в минуту опасности, дабы спасти свою жизнь, вы вступили в сговор с врагом?

– Ваши обвинения обижают меня, месье, – перестав улыбаться, заявила Мадлен. – У вас нет причин подозревать меня во лжи.

– А вот тут вы ошибаетесь, – захихикал шут. Его рука скользнула под мундир и извлекла из тайного кармана знакомое Мадлен письмо. – Так случилось, что мне в руки попала любопытная вещица, мадемуазель. Письмо за авторством самого Мишеля Нострадамуса. Вам знакомо это имя?

«Негодяй», – представляя, как гадкий шут прикусывает себе язык, мысленно выругалась Мадлен. Но вслух ответила:

– Человек, что знал о будущем больше, чем любой из нас.

– Верно, верно, мадемуазель. Предсказания Нострадамуса известны по всей Франции. А некоторые и далеко за её пределами. Вот только не все в нашей стране с благосклонностью относятся к людям с особыми способностями. Взять нашего короля. Он считает, что предсказатели – не более, чем шарлатаны, что наводят смуту среди простого населения. Но знаете, кого король не терпит больше, чем шарлатанов?

– Кого же, месье?

– Лжецов, мадемуазель, – сверкнув глазами, нараспев произнёс Шико. Приблизившись к девушке, шут привстал на носочки, чтобы казаться выше, и нагнулся к лицу Мадлен. Его взгляд насквозь прожигал взволнованную фрейлину. Голос изменился. – Признайтесь, Мадлен, какие тайны окружают вас?

– Я не знаю, о каких тайнах вы говорите, месье, – едва скрывая свой страх, ответила Мадлен.

– Хм, упираетесь, ну что ж, – хитрый взгляд шута коснулся волос фрейлины. – Эта белая прядь совершенно вам не к лицу, мадемуазель. К слову, откуда она взялась?

– Вам лучше задать этот вопрос королевскому лекарю, думаю, в его практике встречались подобные случаи.

– Я обязательно поинтересуюсь этим, – шут отпрянул от девушки и ещё раз пристально взглянул в её лицо. – Надеюсь, мои слова не оскорбили вас? Не принимайте их близко к сердцу. Да, эта прядь немного портит вас, но ведь она всего одна, её легко спрятать в причёске. Тому юноше, что так мило беседовал с вами в «Бедном путнике», повезло куда меньше. Его белые волосы спрятать может лишь костёр.

Сердце Мадлен будто сжалось в упругий комок. В висках с невероятной силой запульсировала кровь. «Он видел нас с Калебом в ту ночь. Вероятно, даже слышал, о чём мы вели речь. Это он отправил Калеба на казнь. Мерзкий, подлый шут!» Видя, как лицо девушки краснеет от негодования, наливаясь кровью, Шико засмеялся.

– Что с вами сделалось, мадемуазель? Быть может, это очередной недуг, о котором мне лучше спросить у лекаря? Знаете, я так и поступлю, но сперва… – шут растягивал каждое слово, наслаждаясь немыми терзаниями фрейлины, – я покажу это письмо нашему королю. Интересно, что же он скажет, когда узнает, что оно было найдено в ваших покоях?

Развернувшись на пятках и бряцнув висевшей на поясе шпагой, Шико направился в сторону королевского шатра. «Он погубит меня!» – обречённо подумала Мадлен и, забыв обо всём, бросилась вслед за ним. Девушка не знала, как остановить навязчивого шута, не представляла, как закрыть рот тому, кто, не боясь ни упреков, ни угроз, нёс королю свою правду. Как назло, в эту минуту Генрих, собрав вокруг себя половину королевского двора, стоял у шатра в окружении подданных.

– Ваше Величество, – подходя к нему, громко выкрикнул шут, – у меня для вас весть, что удивит и поразит весь двор!

Подойдя к королю, шут игриво склонился перед Генрихом, одной рукой снимая шляпу, второй протягивая ему письмо.

– Что это такое, Шико? – забирая из его рук помятый пергамент, поинтересовался король.

– А вы прочтите, Ваше Величество, и узнаете.

Видя, как король разворачивает пергамент, Мадлен словно вкопанная замерла на месте. «Всё пропало. Если Генрих узнает, кто я, Екатерина мне этого не простит. Медичи всегда славились жестокостью к тем, кто им не угодил. Боюсь представить, какая участь постигнет меня».

Тем временем король развернул письмо Нострадамуса и, прищурившись, поднёс его ближе к лицу. Его взгляд был готов коснуться первой строчки, но громкий стук колёс отвлёк его внимание. Король обернулся, то же сделали его придворные. Не обращая внимания на королевских гвардейцев, пытавшихся преградить путь, в лагерь влетела чёрная карета. Она остановилась точно напротив королевского шатра, заставив Генриха отпрянуть. Двери распахнулись, и, ко всеобщему удивлению, из кареты выбралась полная ярости королева. Мадлен отметила, что на ней было новое платье, не то, что пострадало в схватке с парижскими баррикадами. Луиза выглядела безупречно, статно и устрашающе. Её взгляд горел праведным гневом. Выбравшись из кареты, она в два шага преодолела расстояние, отделявшее её от короля. Глядя в глаза растерянному Генриху, Луиза ткнула пальцем ему в грудь:

– Ты бросил меня в Париже, зная, что город захватил де Гиз! – королева, забыв об этикете, отчитывала короля, словно набедокурившего пажа. Её не смущали ни королевские гвардейцы, что по приказу Генриха могли немедленно схватить её, ни сотни придворных, наблюдавших за позором своего монарха. С каждым новым словом королева наступала на Генриха, заставляя его пятиться к шатру. – Знаешь, чего мне стоило сбежать из столицы? Представляешь, что я пережила за эти дни?! – увидев в руках Генриха какой-то пергамент, королева в гневе выхватила его и порвала на мелкие кусочки, бросив их в лицо королю.

Ахнув, придворные замерли в ожидании. Свита Генриха ждала, чем же ответит король на эту немыслимую дерзость. Кто-то был уверен, что после этого королеву отправят на плаху. Кто-то считал, что её сошлют в далёкую тюрьму на острове Иф. Но то, что сделал Генрих, предугадать не сумел никто. Смело шагнув навстречу Луизе, король раскинул в сторону руки и, внезапно для всех, заключил королеву в объятия.

– Какое чудо, что вы спаслись, душа моя! Видимо, Господь услышал мои молитвы. Когда мы обнаружили вашу пропажу, когда поняли, что вы остались в Лувре, двор погрузился в уныние. Но, слава Всевышнему, все обошлось. Кого же мне следует благодарить за ваше спасение?

В эту минуту из чёрной кареты вышел Анри.

– Наваррский, ну конечно…– не скрывая своего презрения, процедил король. – Я благодарю вас за спасение моей дражайшей супруги.

– Я здесь ни при чём, Ваше Величество, я лишь позволил себе доставить королеву в лагерь, – Анри окинул взглядом присутствующих и, с удовольствием и облегчением найдя среди них Мадлен, лукаво улыбнулся. – О своём спасении Её Величество поведает вам сама, если пожелает.

– Какие интересные вещи сегодня творятся в наших краях, – вклиниваясь в разговор, задорно усмехнулся Шико. – А не прибыл ли с вами в карете испанский посол? – смеясь, шут заглянул внутрь кареты.

При упоминании Алехандро лицо короля стало пунцовым от злости. Он уже открыл рот, чтобы указать шуту его место, но не успел. Его опередила королева. Шагнув к Шико, одним ловким движением Луиза выхватила из ножен шпагу, что висела на поясе шута. Её остриё мгновенно упёрлось в горло пересмешнику. Шико, не ожидавший такого поворота событий, замолчал, медленно поднимая вверх руки.

– Ещё одно слово, и ты лишишься языка, негодяй, – воскликнула королева.

Сегодня Её Величество была настроена решительно, а потому никто не желал вставать у неё на пути. Быстро смекнув, что его жизнь в опасности, Шико, наигранно улыбнувшись, произнёс:

– Приношу свои извинения достопочтенной королеве и проклинаю всех её врагов. Виват королева! Виват!

Луиза, ни на мгновение не обманутая хитрым шутом, медленно убрала шпагу от его горла. Шико усмехнулся. И в этот момент, размахнувшись, королева срезала шпагой перо с его шляпы. Шут вздрогнул, изменившись в лице. Мадлен заморгала, не веря своим глазам. «Луиза сегодня на высоте. Но Шико не забудет этого дня и не позволит забыть королю. Луиза нажила себе опасного врага, который ещё найдёт способ отомстить своей королеве». Тем временем, бросив шпагу на землю, Луиза гордо прошествовала в королевский шатёр. Следом за ней направился Генрих. Обернувшись к Анри, он бросил через плечо:

– Вы можете остаться в лагере, Наваррский, а позже проследовать с нами в Блуа. Де Гиз наш общий враг. Думаю, нам есть, что с вами обсудить, – не дожидаясь ответа Анри, Генрих скрылся в шатре.

Шико, подобрав с земли шпагу и отрубленное перо, что-то недовольно проворчал себе под нос. В эту минуту его взгляд упал на разорванное в клочья письмо Нострадамуса. Приблизившись к Мадлен, шут впервые заговорил с ней серьёзно.

– Ликуете? Думаете, победа осталась за вами? Зря. Письмо, которое сейчас лежит на земле, было передано мне человеком, что всей душой желает вашей погибели. Он здесь, рядом с вами. Но я не назову вам его имени. Пусть неизвестность терзает вас, заставляя совершать ошибки. А когда вы оступитесь, я подтолкну вас в пропасть.

Добро пожаловать в Блуа

Навстречу смерти скачут кони,Несёт к концу их страха тень.Ты ж, человек, подобен лани —Гарцуешь в свой последний день.«Размышления о сущем» Сезар Бордо

Глава 5 енщина в белом

Тому, чьё имя страх и тень, кто мир и время, жизнь и тлен.

Через несколько дней лагерь начали сворачивать. Придворные вновь погрузились в кареты. Законный король Франции, его королева и их свита отправились в Блуа. Новая резиденция не уступала Лувру ни в размерах, ни в величии. Как только вереница карет въехала во двор замка Блуа, десятки слуг забегали туда-сюда, встречая гостей. Работы предстояло немало: нужно было разместить в замке королевских особ и их придворных, перенести вещи, накормить лошадей, расставить караульных. Генрих, выбравшись из кареты, скептически осмотрел фасад нового жилища. Он уже и не помнил, когда посещал Блуа в последний раз. Следом за мужем на дорожку перед дворцом выбралась Луиза. За время пути королева усмирила свой гнев и, казалось, оставила обиды в прошлом. Но лишь глупец сейчас принял бы её благодушие за чистую монету. На губах Луизы играла лёгкая улыбка, а в глазах читались интерес и любопытство.

– Чудесное место, – громко произнесла она. – В Блуа я была лишь однажды, в первый год своего прибытия во Францию. Как же давно мы не объезжали свои владения, дорогой супруг. Теперь у нас появилась причина напомнить себе, что кроме Парижа во Франции есть и другие города.

Прислушавшись к словам королевы, Генрих смягчился. Отдав приказ слугам, вместе с Луизой он первым проследовал во дворец. Для мадемуазель Бланкар дорога от лагеря до Блуа прошла незаметно. Всё это время девушка сидела в карете и вместо того, чтобы наслаждаться красотами французской природы, была поглощена собственными мыслями. Время от времени Мадлен задумывалась о будущем. Оглядываясь назад, она понимала, что опасность уже стала частью её жизни. Однако то, что ждало её впереди, было слишком туманно, а оттого казалось ещё более устрашающим. Оказавшись перед замком Блуа, девушка вместе с остальными фрейлинами королевы проследовала во дворец. Там для подданных Его Величества слуги уже подготовили покои.

На то, чтобы обжиться на новом месте и разложить свои вещи, у фрейлины ушло несколько часов. Приняв горячую ванну, подготовленную служанками, Мадлен испытала невероятное облегчение. «Я наконец-то чувствую себя живой. Вода смыла с меня не только дорожную пыль, но и усталость последних дней», – радовалась девушка. Погрузившись в воду, Мадлен ненадолго задержала дыхание и мысленно вернулась к недавним событиям. «Угрожая, Шико сказал, что письмо из дневника Нострадамуса передал ему мой недоброжелатель. А значит, это не шут проник в мои покои. Но кто? Получается, что совсем рядом ходит человек, знающий правду обо мне и желающий моего разоблачения, а быть может, даже гибели, – понимала Мадлен. – Им может оказаться кто угодно». Мрачные мысли ещё долго преследовали девушку, и ей потребовалось недюжинное самообладание, чтобы прогнать их прочь.

Как только Мадлен надела новое платье, в комнату тихо постучались.

– Прошу, входите, – ответила девушка.

Приоткрыв дверь, в покои вошла одна из местных служанок. Низко поклонившись фрейлине, девушка смущённо пролепетала:

– Мадемуазель, королева Луиза приказала отвести вас в её покои.

«Хорошо, что я успела привести себя в порядок. Наверняка у Её Величества уже появились поручения для своих фрейлин». Кивнув служанке, Мадлен последовала за ней.

Когда девушка вошла в королевские покои, Луиза, словно привередливая хозяйка, обходила своё новое жилище. Ладонью проводя по мебели, она либо хмурила брови, либо довольно кивала головой. Заметив появление фрейлины, Луиза не сразу оторвалась от своего занятия и вернулась к девушке лишь после того, как закончила обход комнаты. Наконец удостоив девушку вниманием, королева поинтересовалась:

– Как прошёл переезд? Тебя не мучают боли после долгой поездки?

– Нет, Ваше Величество, благодарю за беспокойство.

– Чудесно! Значит, тебе не составит труда выполнить одно небольшое поручение. Но об этом чуть позже. А сейчас присядь, – приказала Луиза.

Хлопнув ладонью по диванчику, обшитому дорогой тканью, королева пригласила фрейлину присоединиться к ней. Как только фрейлина опустилась подле королевы, в глазах Луизы мелькнул хитрый огонёк.

– Мне стало известно, что несколько дней назад ты говорила с Екатериной. О чём она спрашивала тебя?

«Луиза – женщина проницательная, лгать ей бессмысленно и опасно, – понимала Мадлен. – Сейчас я словно нахожусь между двух огней. Екатерина и Луиза проницательны и хитры. Обе видят меня насквозь и вынуждают играть по их правилам. Но вот вопрос, как мне уцелеть, находясь под пристальным вниманием двух королев?» Луиза ждала ответа. Мадлен напрягла память, вспоминая о разговоре с матерью короля.

– Екатерина, как и раньше, была крайне обеспокоена судьбой Его Величества и упрекнула меня в том, что я не предупредила её о восстании.

– А ты могла это сделать?

– Боюсь, что нет. Управлять видениями я, к сожалению, не могу.

Луиза заботливо похлопала фрейлину по плечу.

– Екатерина порой слишком сильно печётся о своих детях. Не опасайся её угроз. Пока ты под моей защитой, она ничего тебе не сделает, – пообещала Луиза.

Но у Мадлен были причины сомневаться в её словах. Если бы Екатерина вдруг захотела отомстить ей или, ещё хуже, избавиться от неё, покровительство Луизы вряд ли бы спасло девушку.

– Было ли что-нибудь ещё?

– Это всё.

– Екатерина не расспрашивала тебя о нашем побеге из Лувра?

– Нет, Ваше Величество.

– Это хорошо. Пусть события того дня останутся для Екатерины тайной.

Луиза поднялась с диванчика, Мадлен последовала её примеру.

– А теперь о поручении, – вспомнила королева. – В этих краях я не была давно. Но до сих пор помню, что близ Блуа растёт лучшая во Франции земляника. Пройдись по городку, наверняка кто-то из местных продаёт ягоды. Порадуй свою королеву душистой земляникой.

Мадлен тревожно сдвинула бровки, но возражать Луизе не стала.

– Как прикажете, Ваше Величество, – ответила Мадлен, про себя подумав: «Ведь выполнить вашу просьбу и не заблудиться в совершенно незнакомом месте – это так легко…»

– Тогда ступай, – махнула рукой Луиза. – Городок здесь небольшой, думаю, тебе даже не придётся брать карету.

Удручённо вздохнув, Мадлен поклонилась и вышла из королевских покоев.

Выйдя на крыльцо замка Блуа, фрейлина с удивлением увидела, что здесь столпилась половина двора. «Интересно, что там происходит?» Аккуратно протиснувшись мимо нескольких дам и обогнув позёвывающего господина, Мадлен нашла место, откуда открывался вид на двор. В этот час в окружении своих гвардейцев на лестнице стоял король. Его взгляд был направлен на ворота замка, откуда вскоре показался небольшой конный отряд. Его возглавлял полноватый, немолодой, но весьма бравый аристократ. По одному лишь его взгляду было понятно: несмотря на возраст, мужчина гордился возможностью сесть на коня и отправиться в бой во славу короля и своего имени. Аристократ спешился и, насколько позволяла его комплекция, поклонился Генриху.

– Ваше Величество, для меня и моего отряда честь прибыть на помощь короне, – бодро заявил он.

Генрих учтиво кивнул головой, благодаря мужчину за верность.

– Я никогда не сомневался в Вашей преданности, маршал, – ответил король. – В столь непростые для Франции дни мне отрадно видеть ваш боевой настрой. Привезли ли вы, маршал, какие-нибудь известия из Парижа?

– Как только мне стало известно о восстании предателя де Гиза, я тотчас бросил клич всем местным дворянам. И рад вам сообщить, что большая их часть выступила на вашей стороне, – с гордостью заявил маршал. – Несколько дней назад мы осадили Париж, нам удалось значительно уменьшить армию де Гиза. Но, к сожалению, выбить его из столицы мы не смогли. И были вынуждены отступить от города.

Генрих недовольно сглотнул, но быстро вернул лицу нейтральное выражение.

– Это последнее наше поражение, маршал, – решительно сжав кулаки, заявил король. – Уверяю вас, вскоре де Гиз поплатится за своё предательство.

– Я в этом не сомневаюсь, Ваше Величество, – ответил маршал.

Генрих в сопровождении гвардейцев направился в замок. Маршал последовал за ним. Когда мужчина поднялся на крыльцо, из толпы к нему протиснулась Жизель.

– Папа́, как я рада вашему визиту!

«Так этот месье – отец Жизель», – догадалась Мадлен.

– Не сейчас, Жизель, – жёстко оборвал девушку маршал Клермон.

Мужчина было прошёл мимо дочери, но вдруг обернулся и тихо спросил:

– Скажи, ты ведёшь достойную жизнь при дворе? Не позволяешь грязным слухам касаться имени нашей семьи?

Жизель на мгновение растерялась и затряслась – не такого приветствия она ждала от отца.

– Конечно, папа́, – пролепетала Жизель. – Я чту этикет и веду себя так, как ты меня учил.

– Хорошо, – сухо бросил маршал, – ведь тем, кто позорит род Клермон, не место в семье.

С этими словами маршал, гордо выставив вперёд орденоносную грудь, последовал за королём. До фрейлины долетел слух о том, что Генрих созывает в королевском зале военное собрание. «Было бы полезно узнать, что король собирается обсуждать на совете. Любая военная авантюра – угроза жизни Генриха. Но в королевский зал мне никак не попасть». Взгляд девушки остановился на Жизель, и в её голове родился план. «Что, если попросить о помощи Жизель? Я знаю одну пикантную тайну, которая явно сделает её сговорчивее». Мысль о шантаже не находила отклика в душе фрейлины, но сейчас она была её единственным спасением. «Екатерина требует, чтобы я пристальнее следила за судьбой Генриха. И если видения не помогают в этом, мне придётся действовать по-другому». Подойдя к фрейлине, Мадлен коснулась её руки и поманила за собой.

– Что тебе нужно? – презрительно фыркнула Жизель.

– Нам лучше отойти в сторону, чтобы наш разговор не привлёк чужого внимания.

Жизель насторожилась, но за девушкой всё же последовала. Остановившись подле старого дерева, росшего неподалёку, Мадлен обратилась к фрейлине.

– Я заметила, что наш король доверяет твоему отцу.

Жизель горделиво усмехнулась:

– Конечно! Ты знаешь, сколько у него медалей? Он всю жизнь преданно служит короне. За это наш род и уважают. Но я не пойму, к чему этот разговор?

– Хорошо, скажу прямо. Твой отец приглашён на военный совет. А мне очень любопытно узнать, о чём идёт речь на этом собрании. И я подумала, может быть, ты сумеешь мне помочь?

Жизель чуть не задохнулась от возмущения.

– Ты в своём уме?! С чего бы вдруг я стала тебе помогать, особенно в таких делах?

– Мне показалось, что твой отец весьма обеспокоен вопросами твоей нравственности. И мне думается, что ему не придётся по душе новость о твоей связи с королевским пажом. Я видела тебя и Пьетро в ночь маскарада. Знаю, что вы уединились в старом доме, не сумев пойти против своих чувств, – тихо проговорила Мадлен.