История философии. Немецкая философия от Шеллинга до Бенеке. Второй том, 2 часть

Далее Шеллинг показывает, что все, что есть, есть абсолютное самобытие, что поэтому ничто, рассматриваемое само по себе, не является конечным, из чего следует, что с точки зрения разума нет конечности, как и нет возникновения, и что рассматривать вещи как конечные или как возникшие – все равно, что не рассматривать их как они есть сами по себе. Он не объясняет, что подразумевается под выражением «бытие-в-себе». Однако очевидно, что он не отрицает под бытием-в-себе конечных вещей их бытие независимо от их восприятия сознательными индивидами и что, когда он называет что-то явлением в противоположность бытию-в-себе, он не собирается объяснять это как субъективное явление в смысле Беркли, Канта или Фихте. Ведь он сразу же берется продемонстрировать, что абсолютная идентичность обязательно порождает мир множественности и изменений внутри себя. Он открывает путь к этому, различая сущность абсолютного тождества и форму или вид его бытия, к которому относится все, что задано формой посылки A = A, и доказывая, что форме бытия абсолютного тождества принадлежит быть субъектом и объектом абсолютного (естественно, бессознательного) знания, – доказательство, которое должно вытекать из того, что существует знание посылки A = A и что то же самое, поскольку нет ничего, кроме абсолютного тождества, должно быть в нем. Для действительного бытия формы бытия абсолютного тождества, существующего в субъект-объектности, находит он, необходимо различие субъекта и объекта. Это различие может быть только количественным, то есть касающимся величины бытия, а количественное различие субъективности и объективности также возможно только вне абсолютного тождества. Теперь абсолютное тождество есть абсолютная тотальность или вселенная, ибо оно есть все, что есть, само по себе. Поэтому быть вне абсолютного тождества означает быть вне абсолютной тотальности. А то, что находится вне абсолютной тотальности (вне которой, в другом смысле этого слова, как было доказано в самом начале, нет ничего), называется индивидуальным бытием или вещью. Количественное различие субъективности и объективности, необходимое для действительного бытия формы субъект-объективности, состоящей либо в преобладании субъективности, либо в таком преобладании объективности, может поэтому иметь место только в отношении индивидуального бытия или вещи, тогда как абсолютное тождество должно быть представлено как количественное безразличие субъективности и объективности.

«Наше утверждение, – добавляет Шеллинг к этой дедукции различий в форме объяснения, – выражается, таким образом, наиболее ясно, что если бы мы могли видеть все, что есть, в тотальности, то мы осознали бы в целом совершенный количественный баланс субъективности и объективности (реального и идеального), таким образом, ничего, кроме чистого тождества, в котором нет ничего различимого, какой бы перевес ни был в пользу той или иной стороны в отношении индивида, что, следовательно, даже это количественное различие ни в коем случае не является само по себе, а только устанавливается внешне… Вещи или явления, которые кажутся нам различными, на самом деле не различны, а едины, так что, хотя ни одно из них не является единым само по себе, все они представляют собой чистое незамутненное тождество в тотальности, в которой противоположные потенции изначально нивелируют друг друга. … Сила, изливающаяся в массе природы, в сущности, та же самая, что и в духовном мире, за исключением того, что там ей приходится бороться с преобладанием реального, а здесь – с преобладанием идеального». Доказательство того, что абсолютное тождество порождает мир конечных вещей вообще, которые (как это называется в более отдаленных описаниях) находятся в нем, не будучи в нем как таковом, то есть не замутняя его единства и не ограничивая его каким-либо образом, сопровождается рядом предложений, объектом которых является отношение абсолютного тождества к конечным вещам. Абсолютное тождество, среди прочего, показывается как одно и то же в каждой части вселенной в соответствии с ее сущностью, которая неделима, поэтому ничто не может быть уничтожено в соответствии с ее бытием. Каждое индивидуальное бытие как таковое есть конкретная форма бытия абсолютного тождества, но не само его бытие, которое есть только в совокупности. Все индивидуальное не абсолютно, но бесконечно в своем роде, и каждое индивидуальное есть тотальность по отношению к самому себе. Все потенции, т. е. все определенные количественные различия субъективности и объективности, абсолютно одновременны, ибо абсолютное тождество есть только форма всех потенций. И так далее. В связи с этим можно привести отрывок из более отдаленных изложений, который можно считать заимствованным у Николая Кузы: «Вся вселенная находится в Абсолюте как растение, как животное, как человек, но поскольку целое находится в каждом, оно не как растение, не как животное, не как человек, не как конкретное единство, а как абсолютное единство в нем; только в облике, где оно перестает быть целым, где форма хочет быть чем-то для себя и выходит из безразличия к сущности, каждое становится конкретным и конкретным единством. Таким образом, с конкретным, даже в роде, нет ничего абсолютного: нет ни растения в себе, ни животного в себе; то, что мы называем растением, есть лишь понятие, лишь идеальное определение, и все формы обретают реальность лишь в той мере, в какой они получают божественный образ единства: но тем самым они сами становятся universa, называются идеями, и каждая перестает быть конкретной.»

Мир вещей, который абсолютное тождество, чтобы быть абсолютным тождеством, должно породить в себе как форму своего бытия, состоит, согласно системе тождества, из двух рядов бытия – реального, в котором реальное перевешивает идеальное, объективность перевешивает субъективность, и идеального, в котором существует обратное отношение. Первый – это материальный мир, природа, второй – духовный мир. Реальный ряд представляет собой постепенное продвижение от наивысшего преобладания реального над идеальным к равновесию этих двух принципов, идеальный – продвижение от равновесия к наивысшему преобладанию идеального. Таким образом, эти два ряда соотносятся друг с другом, как две ветви магнитной линии, одна из которых тянется от одного полюса к точке различия, а другая – от точки различия к другому полюсу. Первой главной ступенью или силой реального ряда, primum sxwtono, является материя, поскольку она есть продукт расширяющей и сжимающей силы и, как этот продукт, обладает свойством гравитации.

Вторая сила – это свет в том смысле слова, в котором он обобщает магнетизм, электричество и химию, а также все то, что, подобно связности, теплу и свету в обычном смысле слова, должно быть прослежено до этих форм. Наконец, третья и высшая потенция проявляется в организации природного целого и организованных продуктов природы. Как первая потенция включает в себя расширение, притяжение и гравитацию, вторая – магнетизм, электричество и химию, так и третья потенция также включает в себя троицу, а именно: размножение, раздражимость и чувствительность. Чувствительность совпадает с ощущением, и с нее начинается идеальный ряд. Изложение моей системы философии обрывается общими положениями о третьей силе реального ряда, органической жизни. Обещанное в заключительном замечании построение «сцены» органической природы и трех сил идеального ряда так и не появилось. В работах, опубликованных самим Шеллингом, есть только намеки на идеальный ряд. Например, в «Афоризмах по введению в натурфилософию» 1806 года ступени или потенции духовного мира представлены следующим образом: Истина, добро, красота, или: наука, религия, искусство, чья совокупная жизнь во всем человечестве есть состояние по образцу божественного. Истина и наука здесь представляют собой все, что относится к теоретическому поведению, от ощущения до высшего познания, добро и религия – все практическое поведение, красота и искусство – все эстетическое поведение. Более подробную информацию можно найти в лекциях Шеллинга о «системе целого» философии, которые были прочитаны в Вюрцбурге в 1804 году и опубликованы в его имении. По его мнению, первая потенция (то есть потенция, следующая за органической жизнью) – это знание, которое первоначально проявляется как самосознание, ощущение и восприятие, вторая – действие, третья – искусство.

Что касается конкретных результатов натурфилософской части системы идентичности, то достаточно подчеркнуть несколько примеров из нее. Например, следующие: «Материя в целом должна рассматриваться как бесконечный магнит». «Все различие между телами определяется только местом, которое они занимают в общем магните». «В общем магните эмпирический магнит должен рассматриваться как точка различия». «Гравитация представляется существующей через когерентность». «В свете есть само абсолютное тождество». «Вода, как и железо, содержит углерод и азот, только в абсолютном безразличии, как железо в относительном безразличии». «Момент магнетизма в химическом процессе как таковом есть момент сцепления». «Вся материя внутренне одинакова и различается только внешним полюсом». «Общая тенденция химического процесса заключается в превращении всей материи в воду». «Азот – это реальная форма существа абсолютной идентичности». «Самый мощный положительный полюс земли – это мозг животных, а среди них и человека». «Пол – корень животного, цветок – мозг растения». «В органической природе животное – это железо, растение – вода».

Из того, что было сказано здесь о системе бытия, может показаться, будто Шеллинг вернулся в ней к тому мнению, что в ряду форм бытия от простого заполнения пространства до чувствительности мозга и далее от сознательного восприятия до научного познания, нравственного воления и художественного творчества» есть восходящее развитие, прогресс в раскрытии или самопорождении абсолюта. Ибо если объективное, или реальное, и субъективное, или идеальное, являются одинаково действенными принципами, обладающими одной и той же внутренней ценностью, как это следует предположить согласно изложению моей системы, то невозможно понять, почему форма бытия должна быть тем совершеннее, чем больше идеального и чем меньше реального принципа она содержит, как, например форма существования простого осуществления пространства по отношению к форме существования чувствительности и сознательного чувства, или последняя по отношению к форме существования художественного творчества, может стоять в отношении низшего к высшему, потому что в первом преобладает реальное, в последнем – идеальное, тогда как в середине эти два фактора всякого существования поддерживают равновесие. Если абсолютную тотальность можно образно представить в виде магнитной линии, то нет причин, почему противоположное направление от полюса реальности к полюсу идеальности (от материи как массы к науке, религии и искусству) нельзя рассматривать как направление, которое принимает сама вещь, с тем же правом, что и направление от полюса реальности к полюсу идеальности. Однако слишком очевидно, что нельзя считать богатейшее развертывание духовной жизни человечества основой всего бытия, а осуществление космоса – его вершиной, чтобы Шеллинг не признал этого. В работах, последовавших за изложением этой системы, а также в лекциях, опубликованных из его наследия, нет недостатка в ссылках на то, что он по-прежнему рассматривал материальный мир как предпосылку и условие духовного мира и ставил его в отношение средства к цели. Разумеется, он не показал, как можно согласовать этот взгляд с основной идеей системы тождества.

4 ТЕОСОФИЯ

Во втором из группы произведений, посвященных изложению философии тождества, «Бруно», как уже отмечалось (с. 255 выше), предвещает переход к новой точке зрения. Стержнем этого произведения, построенного по образцу платоновских диалогов, является обсуждение вопроса о происхождении конечных и преходящих вещей из бесконечности и вечности Абсолюта, который определяется здесь как то, что не является ни идеальным, ни реальным, ни мыслящим, ни сущим, но что по отношению к конечным вещам обязательно является Единым и Другим с той же бесконечностью. В Абсолюте, показывается тому, кто способен понять результаты абсолютного познания, – в Абсолюте находятся идеи всех вещей, т. е. вечные формы бытия, существующие в определенном единстве реального и идеального, которым подражают все вещи, и с ними все возможные вещи удерживаются как возможные. В нем спит, как в бесконечно плодородном зародыше, вселенная с изобилием ее форм, богатством жизни и полнотой ее развития, бесконечная во времени, но здесь абсолютно присутствующая. И действительно, все возможные вещи содержатся как возможные в абсолютном единстве и вечности, которые можно также назвать Bernunftewigkeit, таким образом, что для себя каждая может взять из него свою собственную жизнь и перейти в отдельное существование. Все, что как бы выходит из этого единства и отрывается от него, действительно предопределяет в нем возможность бытия для себя, но реальность отдельного существования лежит только в нем самом и имеет место лишь постольку, поскольку вещь своим способом бытия в Абсолюте делается способной быть единством для себя. Причина возникновения вещей из вечного, в котором они содержатся своими идеями как возможные вещи, из «святой» бездны, из которой все возникает и в которую все возвращается, – причина реального существования мира конечных вещей, а значит, и возникновения сознания, следовательно, лежит в самих конечных вещах, в той мере, в какой они являются первыми возможными вещами (объяснение, напоминающее лейбницевское учение о prnotsngio sxi- steutias или inelioatio ack existonckuw, см. выше, том I, с. 430). 430, выше).

Как и Бруно, «Лекции о методе научного исследования» также предполагают, в отличие от более ранних работ, что Абсолют или Бог – это не совокупность конечных вещей, ставших реальными, вселенная, но что она связана с ней только посредством Идей. В философии, говорится здесь (в лекции, посвященной естествознанию в целом), первая и необходимая цель которой – понять рождение всех вещей из Бога или Абсолюта, показано, что идеи – единственные посредники, через которые конкретные вещи могут быть в Боге. Идеи – не мертвые, а живые, первые организмы божественного самовосприятия. Как и Бог, они продуктивны, поскольку формируют свою сущность в конкретное и делают его познаваемым через индивидуальные и конкретные вещи, в себе и для себя без времени, но с точки зрения индивидуальных вещей и для них во времени. Как Абсолют становится объективным сам по себе в вечном акте познания в Идеях, так и это становится вечно действующим в природе, которая рождает индивидуальные вещи и, получив семя божественных Идей, оказывается бесконечно плодородной. Идеи, учит далее вышеупомянутое писание, ведут себя как души вещей, а те – как их тела. Идея, однако, может войти в конечную вещь, соответствующую ей как душа, только в том случае, если последняя уже заключает в себе всю бесконечность, как это происходит с самым совершенным организмом, который сам по себе является всей идеей.

Признаком нового направления в стремлении Шеллинга к дальнейшему развитию своего учения является также необходимость поставить философию в более тесную связь с религией и теологией, которая неоднократно возникает в работах, следующих за изложением излагаемой им системы философии. Особенно актуальны в этом отношении замечания о природе христианства в разделе лекций об академическом образовании, посвященном теологии, и в них особенно те, которые касаются трактовки учения о Троице. Уже в «Бруно» Шеллинг указал на то, что последняя согласуется с его идеей Абсолюта. В сущности этого Единого, говорил он, которое не было ни Единым, ни Другим из всех противоположностей, можно было бы признать вечного и невидимого Отца всего сущего; конечное действительно само по себе было равно бесконечному (реальное – идеальному, бытие – мысли), но по своей воле оно было страдающим Богом, подчиненным условиям времени; бесконечное было Духом, который был единством всех вещей. Такое же толкование он дает учению о Троице в лекциях по академической науке. Все догматы богословия, говорит он здесь, понимаются эмпирически и как таковые утверждались и оспаривались. Однако на этом основании они вовсе не были исконными и потеряли всякий смысл и значение. Особенно в отношении идеи Троицы ясно, что, если ее не понимать умозрительно, она вообще не имеет смысла. Если богословы эмпирически толкуют воплощение Бога во Христе как то, что Бог принял человеческую природу в определенный момент времени, то здесь совершенно не о чем думать, поскольку Бог вечен вне всякого времени. Высшая религиозность, выразившаяся в христианском мистицизме, считала тайну природы и воплощение Бога одним и тем же. «Примирение конечного, отпавшего от Бога через свое собственное рождение в конечность, – вот первая мысль христианства и воплощение всего его взгляда на вселенную и ее историю в идее Троицы, которая по этой самой причине абсолютно необходима в нем». Как известно, Лессинг уже пытался раскрыть философское значение этой доктрины в своей работе «Erziehung des Menschengeschlechts», и то, что он сказал об этом, возможно, самое спекулятивное, что он когда-либо писал. Но его взгляду все же не хватает связи этой идеи с историей мира, которая заключается в том, что вечный Сын Божий, рожденный от сущности Отца всего сущего, есть сама конечность, как она есть в вечном видении Бога, и которая предстает как страдающий Бог, подчиненный превратностям времени, который в вершине своего проявления, во Христе, закрывает мир конечности и открывает мир бесконечности или царствования Духа.»

Книга «Философия и религия», опубликованная в 1804 году (на год позже «Лекций об академическом обучении») и во многом написанная под влиянием неоплатонического учения, полностью соответствует новому направлению, которое можно кратко охарактеризовать как теософское. Последнее, как объясняется в ней, пытается полностью снять завесу с вопроса о происхождении конечных вещей из Абсолюта и их связи с ним, который обсуждается в «Бруно», но еще не решен до конца.

Она начинает с новых откровений об Абсолюте, которые, однако, не вполне согласуются с предыдущими, в том числе и с Бруно. Абсолют, утверждает она, абсолютно простое бытие, познаваемое интеллектуальным созерцанием, вовсе не реально, а только идеально, но равным абсолютному идеальному является вечная форма, абсолютность, которая состоит в том, что абсолютно идеальное сразу же является таковым, не выходя таким образом из своей идеальности, также и как реальное. Более подробно читатель узнает (к сожалению, не будучи просвещенным в отношении значения терминов «идеальное», «реальное», «форма»), что идеальное – это конечное первое, форма определения реального идеальным – второе, само реальное – третье, и что поэтому необходимо провести различие: во-первых, неидеальное, которое вечно витает над всей реальностью и никогда не выходит из своей вечности, – Бог; во-вторых, неидеальное, которое не может быть истинно реальным, не будучи другим абсолютом, только в другой форме; в-третьих, посредствующий элемент обоих, абсолютность или форма, которая может быть описана как самопознание. Самостоятельное самопознание, поясняется далее, есть вечное превращение чистой идеальности в реальность; Абсолют, таким образом, становится объективным не в чисто идеальном образе самого себя, а в контр-образе, который в то же время является самим собой, подлинно другим Абсолютом. Производя подлинно иное абсолютное через свое самопознание, абсолютное производит идеи, конкретные формы, в которых одно и то же тождество становится объективным, а общее, абсолютное, становится единым с конкретным таким образом, что ни последнее не отменяется первым, ни первое – первым. Другой абсолют – это первичная идея, в которой заключены все остальные идеи. Идеи, таким образом, обязательно порождаются снова тем же способом, а возникающие из них единства относятся к нему так же, как они сами относятся к первичному единому. «Весь результат этого непрерывного субъектно-объектного развертывания, которое, согласно единому первому закону формы абсолютности, идет до бесконечности, состоит в том, что весь абсолютный мир со всеми градациями существ сводится к абсолютному единству Бога, что, соответственно, в нем нет ничего подлинно конкретного, и до этого момента нет ничего, что не было бы абсолютной, идеальной, всецело душевной, чистой natura naturans».

В соответствии с этим, как заключает Шеллинг, тщетны все бесчисленные попытки установить преемственность между высшим принципом интеллектуального мира и конечной природой, самой старой и часто повторяемой из которых является учение об эманации, согласно которому эманации Божества теряют свое божественное совершенство в постепенной градации и удалении от первоисточника и таким образом в конечном итоге сливаются с противоположностью, материей. Недопустимость этих попыток очевидна еще и потому, что они делают Бога автором зла; то же самое относится и к тем, кто приписывает Богу субстанцию без правил и порядка, которая порождает вещи после того, как она пропитана их архетипами, ибо материя, ничто, сама по себе не имеет абсолютно никакого положительного характера и становится принципом зла только после того, как отражение добра вступает с ней в конфликт. «Не существует непрерывного перехода от абсолютного к реальному; происхождение мира чувств мыслимо только как полный отрыв от абсолютного, как скачок. Если бы философия могла положительно вывести происхождение реальных вещей из Абсолюта, то ее положительное основание должно было бы лежать в Абсолюте, но в Боге лежит основание идей, и даже идеи непосредственно порождают опять-таки только идеи, и никакое положительное воздействие, исходящее от них или от Абсолюта, не делает проводника или моста от бесконечного к конечному… Абсолют есть единственная реальная вещь; конечные вещи, напротив, не реальны; их основание, следовательно, не может заключаться в сообщении им или их субстрату реальности…, оно может заключаться только в отдалении, в отпадении от Абсолюта.

Это учение, столь же ясное и простое, сколь и возвышенное, является также истинно платоновским… Только путем отказа от архетипа Платон допускает, что душа нисходит от своего первого блаженства и рождается во временной вселенной… Предметом тайного учения в греческих мистериях, на которые Платон, следовательно, также неясно ссылается, было представление о происхождении мира чувств не как в народной религии, через творение, как положительное возникновение из абсолюта, а как отпадение от него. На этом основывалась их религиозно-практическая доктрина, заключавшаяся в том, что душа, падшее божественное в человеке, должна быть максимально отстранена и очищена от связи и общения с телом, чтобы вновь обрести абсолют, умерев для чувственной жизни, и снова стать причастной к созерцанию архетипа.»

Отпадение – это дурное-реальное, тот другой абсолют, который возникает из дурного-идеального, первого или истинного абсолюта, через его самопознание, которое есть первозданный разум (λογος), как противопоставление самому себе. Необходимо, чтобы это отпало. Ибо истинный Абсолют вместе со своей сущностью наделяет и свой контробраз независимостью или свободой; контробраз не был бы истинным в себе и абсолютным, каким он должен быть как контробраз Абсолюта, если бы он не мог постичь себя в своей самости, чтобы быть истинным как другой Абсолют; но он не может быть другим Абсолютом, не отделяясь тем самым от истинного Абсолюта и не отпадая от него. Причина отступничества, которое не является временным процессом, но столь же вечно, то есть вне всякого времени, как сам абсолют и мир идей, лежит не в истинном абсолюте, а в самом отступнике. В истинном абсолюте лежит только основание свободы другого абсолюта и, следовательно, возможности отпадения; основание реальности лежит только в самом отпавшем.

Теперь отпавший другой абсолют, который, поскольку он является продуктом первобытного разума (λογος), есть реальный разум, можно назвать падшим разумом или пониманием (νους), а содержащиеся в нем идеи, первобытная идея, порождают чувственные и реальные вещи, которые являются лишь их симулякрами. В той мере, в какой он призван производить разумные вещи и созерцать их в себе, падший разум есть душа (мир-душа). Непосредственными образами идей являются небесные тела, и среди них те, которые сияют во тьме падшего мира, как идеи в своем собственном свете, и распространяют свет, излияние вечной красоты в природе, образы первых идей и, следовательно, первых падших существ. Идеи, предшествующие небесным телам, объединяются в виде душ с органическими телами. В этих душах бытие-для-себя падшего контр-образа выражает себя в своей высшей потенции, а именно как Jchheit. «Jchheit – это общий принцип конечности. Душа видит отпечаток этого принципа во всех вещах. В неорганическом теле бытие-в-себе выражается как жесткость, воображение тождества в различии или побуждение к действию как магнетизм. В телах мира, непосредственных иллюзорных образах идеи, центробежность является их истиной. «Но подобно тому, как наибольшее удаление от центра в движении планет сразу же переходит в приближение к нему, так и точка крайнего удаления от Бога, Я-сущности, является также моментом возвращения к абсолюту, повторного поглощения в идеал».