Книга царей

– Нет, ты видел? Выставил и даже спасибо не сказал, – заметался в гневе Четвертной. – Мы к нему как к человеку, а он… «Простите, три минуты истекли…».

– Я видел другое, – стараясь держать себя в руках, проговорил Федор.

– Две пары ботинок и кожаные плащи?

– Еще запах дыма.

– Дыма?

– Да. Судя по тому, что Мытник не переносит запах табака, для гостей сделал исключение.

Лифт, дернувшись, замер, двери раскрылись. Прошло какое-то время, и те вновь начали сходиться. Четвертной подставил ногу. Двери, упершись, сделали движение назад.

– Какие будут предложения?

– Для начала сделаем вид, что уходим. Половина окон квартиры Мытника выходит во двор, наверняка кто-то из гостей, а может, и сам Натан наблюдает за входом в подъезд.

– Сделали. И что дальше?

– Дальше двигаемся в направлении выезда со двора. Это поможет Мытнику освободиться от груза подозрений. Если «гости» прибыли нелегально, еврей попросит уйти. Если визитеров нет, Натан отправится на вечернюю прогулку.

– Но он сказал, что ждет клиента.

– Соврал. Причина нужна была, чтобы избавиться от нас.

Выйдя на улицу, друзья, не оглядываясь, старались идти легко и непринужденно. Стоило повернуть за угол, оба замерли, прижавшись спинами к стене.

– Исчезли, испарились, куда теперь? – Произнес Четвертной, оглядываясь по сторонам.

– Теперь надо проникнуть в дом напротив.

– Зачем?

– Затем, что из окна первого подъезда видны окна квартиры Мытника, а также его подъезд.

– И как мы это сделаем?

– На такси. Попросим, чтобы водитель подвез нас к дверям.

– Ну да, – состроил ехидное лицо Четвертной. – Остановим тачку, сядем и скажем: «Ты нас, дядя, за угол отвези».

– Не важно, что говорить. Важна цель. Будем рассусоливать, «гости» уйдут через черный ход.

– В таком случае предлагаю позвонить полковнику.

– Позвоним и что скажем? Видели две пары ботинок и два плаща.

– А что? Ботинки не Мытника, плащи тоже не его.

Четвертной хотел было сплюнуть, но, увидев вышедшую из-за угла женщину, сглотнул и выматерился.

– Пока будем сидеть, птички упорхнут. На такси или на машине, не важно, главное, что нам их будет не достать.

– Чтобы не упорхнули, необходимо найти машину. Попробуем договориться с таксистом.

С таксистом не просто повезло – подфартило на все сто. Парень на белых «Жигулях» подвез к самым дверям, при этом не задал ни единого вопроса и не взял денег. На просьбу приехать по первому зову дал номер диспетчера, позвонив которому, следовало назвать адрес. Федор и Сергей, не ожидая столь доброго к ним отношения, попытались выразить благодарность, на что парень ответил так, будто фразу эту произносил по нескольку раз в день: «Чего там! Вы на службе, я на работе. Сегодня я вам помог, завтра – вы мне».

– С чего он взял, что мы на службе? – Спросил Четвертной, когда «Жигули», помигав поворотником, исчезли под аркой выезда со двора.

– Не знаю. Может, на мордах написано, что мы из милиции.

– На твоей, может, и написано, на моей – нет, – хохотнул Четвертной.

Поднявшись на шестой этаж, заняли место по краям окна, дабы наблюдение не могли засечь из дома напротив. Видеть, что происходило в квартире Мытника, не представлялось возможным по причине большого расстояния между домами. Что касается подъезда, то тот был как на ладони. По поводу черного хода Федор с Сергеем, поразмыслив, пришли к мнению: «гости» не станут совершать необдуманных поступков, потому как не было необходимости.

Ветер, сдувая с крыш остатки снега, создавал впечатление метели, отчего возникали моменты, когда видимость приближалась к нулю. Стоило чертяке переместиться в сторону, как снежный хоровод оседал, и пространство между домами становилось видимым невооруженным глазом.

– Как думаешь, кто они? – После непродолжительного молчания нарушил тишину Четвертной.

– Хрен их знает, – не найдя, что ответить, произнес Федор. – Что не покупатели – это точно.

– Откуда знаешь?

– Ботинки в коридоре. Люди с деньгами такие не носят. Состоятельные предпочитают обувь элегантную, дорогую, следят за ней, как женщины за ногтями. Плащи тоже… Писк моды не для знатоков живописи. Те предпочитают пальто, и чтобы кашемировое.

– А если грабители?

– Маловероятно. Мытник – жучара опытный: покупать вещи, на которых кровь, не станет по причине боязни оказаться на скамье подсудимых. К тому же уважающие себя коллекционеры напрямую с продавцами не общаются, для этого есть посредники, которые несут ответственность, как за качество, так и за чистоту сделки.

– Как насчет того, что Мытник суетился?

Ответа не последовало, потому как, отпрянув, Мостовой показал глазами на окно.

– Выходят.

Глянув сквозь забрызганное снежной пылью стекло, Четвертной, чтобы получить возможность наблюдать за вышедшими из подъезда парнями в кожаных плащах, вынужден был присесть. То, что те направятся в сторону арки, соединяющей двор с улицей, было ясно изначально. Проблема состояла в том, что «гостей» мог забрать третий, приехавший на автомобиле, а так как этого не последовало, в силу вступал вариант отслеживания передвижения «гостей» за счет своих двоих.

– Звони диспетчеру. Пусть таксист подберет нас возле метро, – произнес Федор.

– Почему у метро?

– Потому что такие, как эти, на автобусах не ездят, такси возьмут или попытаются раствориться в толпе. Где в Москве наибольшее скопление людей? В метро.

– В таком случае, зачем нам такси?

– Затем, что могут разделиться. Ты кого предпочтешь сопровождать – того, что повыше или…?

– Без разницы.

Глядя на то, как парни в плащах пересекают двор, Мостовой думал, как надлежит поступить. Работать поодиночке чревато тем, что от одного легче уйти. Следить вдвоем еще хуже: выделить из толпы двоих легче, чем одного.

– Выходим с интервалом в две минуты, – произнес Федор. – Встретимся у входа в метро.

– А если понадобится провести координацию действий?

Вспомнив о мобильниках, которые по окончании рабочего дня сотрудники должны были сдавать на склад, Мостовой подумал: «Система хренова. Оружие, мобильник сдай. Лови преступников голыми руками».

– Координировать действия через дежурного нельзя – замучаешься писать объяснительные. Сообщать полковнику не имеет смысла – потребует выработку плана действий, еще обматерит за то, что не позвонили раньше. Нам это надо?

– Нет, – соглашаясь, ковырнул ботинком отвалившуюся от стены штукатурку Четвертной.

– Коли нет, выход один – звони диспетчеру такси. Какая-никакая, а все-таки связь.

Мостовой оказался прав. Парни в кожаных пальто разделились на подходе к метро. Длинный нырнул в подземку. Тот, что ниже ростом, потоптавшись возле кассы, исчез в направлении выхода.

– Я за Длинным! – Выкрикнул Четвертной, метнувшись к служебному проходу.

Федор не успел сообразить, как ежик коротко стриженых волос исчез в лаве, ползущей в направлении эскалатора толпы. Определив направление движения удаляющего человека в плаще, Мостовой попытался отыскать глазами белые «Жигули». Не найдя, шагнул в сторону павильона «Блины».

Дальше наблюдение должно было идти по сценарию отработанных десятки раз действий. Объект будет делать вид, что прогуливается, петлять, устраивать проверки, нет ли хвоста. Не обнаружив, поймает такси или воспользуется общественным транспортом, в зависимости от лимита времени и дальности места расположения пункта назначения. Почувствует слежку, попытается оторваться, и тогда без машины каюк.

Вычислить наблюдение объекту не удалось. Тем не менее, острота не была снята. Предстояло решить проблему транспорта, и это когда объект не определился, на чем будет добираться – на такси или на автобусе.

Дождавшись автобуса, парень проделал с десяток шагов в сторону остановки. Дальше, как в кино, на мгновение, опередив закрывание дверей, играючи ступил на подножку.

Выйдя из-за высокой чугунной ограды, Мостовой поискал глазами место парковки такси. Ни одной машины. «Пятница, – подумал Федор. – Хрен кого остановишь. А если и остановишь, за просто так никто не повезет».

Сигнал, призывающий оглянуться на свет фар, заставил развернуться лицом в противоположную сторону. «Жигули» белого цвета, взвизгнув тормозами, квакнули звуком клаксона. Водительская дверца распахнулась, и за вихрями взбалмошных волос появилось знакомое лицо.

– Карета подана, – улыбаясь так, будто встретил близкого друга, пропел паренек.

Не веря глазам своим, Мостовой сделал шаг в направлении «Жигулей». Парень распахнул дверцу.

– Садись, следопыт! Автобус уедет – хмыря в плаще будешь пасти до скончания века.

Поражаясь осведомленности парня, Федор на всякий случай глянул на прикрепленную к крышке бардачка табличку: «Геннадий Котенков». Дальше шел номер автомобиля и телефон диспетчера.

– Откуда знаешь про хмыря?

– Оттуда. Диспетчер позвонила, сказала, что знакомые мне клиенты ждут у станции метро. Подлетаю к подземке, гляжу, вы уже на след встали. Сначала было не понятно, на чей, потом врубился – хмырей в кожаных пальто.

– Догадался?

– Просчитал. Редко встретишь одинаково одетых людей.

От того, насколько лихо «Жигули» обгоняли автомобиль за автомобилем, создавалось ощущение, что четырехколесному другу даже не требовались дополнительные нажатия на газ, жигуленок сам знал, как вести себя, какую держать скорость.

При появлении очертаний автобуса Геннадий, сбросив скорость, нажал на педаль тормоза.

– Видно, кто вошел, кто вышел?

– Не очень, – вглядываясь в то, как ведут себя на остановке люди, произнес Федор. – Метров бы на десять ближе.

– Ближе, так ближе.

Включив скорость, Генка отдал команду «Жигулям» продвинуться вперед.

Автобус, остановившись, высадил одних пассажиров, принял других, после чего покатил дальше. Человек в плаще оставался внутри.

Дождавшись, когда жигуленок тронется, Федор решил продолжить «допрос».

– Как догадался, что мы из милиции?

– Знаю, – произнес в ответ Генка.

– Знаешь? – Не ожидая, что таксист в курсе, кто они, Мостовой на пару секунд выпал в осадок.

– Не грузись, – не отрывая взгляда от дороги, прочитал мысли Федора Генка. – Братан рассказывал двоюродный. Вы с ним в одной команде играете в волейбол. Высокий такой, нос горбинкой. Он еще повторять любит: «Чин чинарем».

– Котя, что ли?

– Сам ты Котя! Котенков Виктор Леонидович. Старший лейтенант ОБЭП.

Вглядываясь в лицо сидевшего за рулем парня, Федор попытался вспомнить, где и когда видел таксиста. После недолгих мучений память, сжалившись, сдалась, и Федор, облегченно вздохнув, произнес:

– Это ты во время игры с «Локомотивом» в дудку гудел?

– Я, – гордо произнес Генка. – Продули вы тогда всухую.

– Что поделаешь, – вздохнул Мостовой. – Сегодня они нас, завтра мы их.

Автобус, совершив обгон припаркованного к бордюру фургона с надписью «Цветы», начал сбавлять скорость.

Генка, понимая, что появление в поле зрения одного и того же автомобиля дважды может сказаться на исходе слежки, поспешил спрятать жигуленка за фургон, что было оценено Мостовым как элемент правильно выбранного решения.

Движение автобуса совпало с тарахтением рации.

– Шестьдесят пятый! Шестьдесят пятый! Ответь!

– Говори, – нажав на клавишу, произнес Генка.

– Тут звонит какой-то Четвертак, просит передать, что клиент пересел в автобус до Потапово. Как понял меня, Шестьдесят пятый?

– Понял нормально. Передай, сообщение приняли. Клиент номер два движется в том же направлении. В Потапово прибудем через тридцать минут.

– Поняла, передам.

Лицо Мостового озарилось удивлением.

– Считаешь, парни в плащах разделились, чтобы запарить нам мозги?

– Не знаю, кто кому хотел запарить, но что двигаются они в одном направлении – это факт.

– Факт-то факт. Вопрос, что подтолкнуло их к этому?

– Что не вы – это точно. Иначе и тот и другой «встали бы на лыжи» еще у метро. Ребята ушлые. От слежки уйти – что два пальца… – не договорив, Генка замешкался. – Одного понять не могу, слишком они уверенные какие-то, покрутили носом и айда – один в автобус, другой в метро.

– Ты прямо как наш полковник, – улыбнулся Федор. – Того хлебом не корми – дай порассуждать, «какие грамотные пошли преступники: грабят – хрен подкопаешься, алиби готовят, что комар носа не подточит».

––

Затушив сигарету, Мостовой вынул следующую. Не потому, что хотелось забыться в облаке сигаретного дыма. Руки помимо воли делали то, что хотели делать. Необходимо было занять себя, вот и хватались то за сигареты, то за зажигалку.

Потянувшись к бутылке, Мостовой вспомнил, что та пуста. Обхватив голову руками, взвыл, как воет волк в студеную зимнюю пору. Не от голода, не от одиночества, а потому, что не в состоянии изменить то, чего изменить невозможно.

«Послать кого за коньяком, что ли? – Мысль, вспыхнув, потухла, не дав разгореться огню желания до конца. – Кого пошлешь? Восьмой час».

Поднял голову. На глаза попали торчавшие в дверце сейфа ключи. Выйдя из-за стола, Мостовой подошел к призывающей запереться на замок дверце. Хотел было проделать то, что проделывал по несколько раз в день, но взгляд упал на бутылку из-под колы, в которой находился спирт. Обрадовался, как радуется ребенок, когда удается уговорить родителей купить новую игрушку.

Через пять минут бокал на треть был заполнен разбавленным водой спиртом; разбавлен не один к трем, как это делают «нормальные» люди, а так, как делают лишенные возможности мыслить адекватно – на тридцать граммов спирта десять граммов воды.

Выпив, Мостовой обхватил голову руками. «Эх, Серега! Серега! И зачем я тогда поддался на твои уговоры? Сидели бы сейчас в баре, вспоминали минувшие дни. А то и того лучше – по кружечки пивка, да партию в бильярд».

Ударивший в голову хмель отозвался разливающейся по телу истомой. Тоска схватила за горло так, что стало трудно дышать. «К чему бередить рану, когда все давно в прошлом? Сколько вспоминаю, ни разу не было так больно».

Запрокинув голову, Мостовой сделал пару движений вправо-влево. Обведя взглядом стол, придвинул папку с надписью «Мытник». Взяв карандаш, зачеркнул, не забыв поставить точку.

«Мытника нет. Радоваться надо, я же – будто прощаюсь. Бред какой-то. Где доказательства, что еврей виновен в смерти Четвертного? – Нет. И взять их негде».

––

Из шестерых бандитов взять удалось пятерых. Троим дали вышку, одному – пятнадцать. Водителя, что обслуживал банду после отсидки шести месяцев в тюрьме, отпустили из зала суда. Два года условно стали наказанием за то, что вовремя не разобрался и не сообщил о банде в милицию.

Следствие показало, что к ограблениям коллекционеров парень не имел никакого отношения. Наняли как таксиста, после чего последовали наезд, запугивание, обещание приговорить семью.

На скамье подсудимых оказались четыре уголовника, руки у которых по локоть в крови. Все, сколько насчитывалось эпизодов нападений на квартиры, были доказаны. Что касается убийства Четвертного, следствие как зашло в тупик, так и осталось топтаться до дня передачи дела в суд. Ни один из подозреваемых не взял на себя ответственность за смерть офицера милиции, и это притом, что все четверо были уверены: «вышки» не миновать.

«Получается, был кто-то, кто выстрелил Четвертному в спину. – Рассуждал Мостовой. – Кто? И зачем понадобилось убивать сотрудника МУРа, когда можно было, связав, оставить дожидаться своих?»

Подтверждением стали показания членов банды: «Убивать мусора и в мыслях не было. Статья расстрельная. Навтыкать – навтыкали. Не отпускать же, мент все-таки. Связали, затащили в сарай, там и оставили лежать за сваленными в кучу дровами».

При вопросе, кто всадил Четвертному стрелу в спину, бандиты, округлив глаза, теряли дар речи: «Какой арбалет, гражданин начальник? Захотели бы убрать – сунули в бок заточку, и дело с концом».

Арбалет волновал Мостового больше всего, особенно когда стало известно, что на стреле, пронзившей сердце Сергея, не было обнаружено отпечатков пальцев.

––

«Арбалет! Арбалет!» – Отозвалось в сознании.

Ушедшие в прошлое воспоминания напомнили: убийство Четвертного вошло в историю криминалистики как преступление, не отвечающее ни логике, ни правильности выбранных преступниками действий.

Сделав затяжку, Федор Николаевич сунул сигарету в пепельницу. Взяв в руки карандаш, нарисовал арбалет, не забыв поставить дату: «12 февраля 1990 года». Через минуту рядом появился еще один такой же рисунок, но уже под другим числом – «16 марта 2005 года».

«Пятнадцать лет, – подумал полковник. – Ощущение такое, будто вчера. Интересно, сможет экспертиза отыскать отпечатки на убившей Мытника стреле? Нет, придется поверить в высшие силы».

Глянув на бутылку со спиртом, Федор Николаевич представил себе Гладышева с Черкашиным, преследующих преступников, как пятнадцать лет назад преследовали парней в плащах он и Четвертной. Что подтолкнуло к этому, Мостовой не знал. Единственное, что чувствовал – беспокойство; настолько оно тронуло сердце, что рука сама потянулась к телефону.

«Чего это я в панику начал кидаться? – Остановил себя полковник. Плеснув из бутылочки в бокал «ядерной» жидкости, обхватил тот ладонью. – За тех, кто служил не ради славы, кто головы сложил на поле брани».

Вернув бокал на стол, закрыл глаза. Дыхание было равномерное, немного нервное, но устойчивое.

«Будь великодушен, – отозвалось в сознании хмельным туманом. – Хотя бы по отношению к самому себе. Не тешься настоящим, не клейми прошлое, ибо сущность времени в делах, в их благородстве и чести».

––

В Потапово въехали, когда начало темнеть.

– Самое противное время суток, – проговорил вслух Мостовой, видя, как Генка, щурясь, пытается не упустить из виду идущий впереди автобус.

– Да уж, хорошего мало, – согласился тот. – Свет фонарей мешает. Встречная ударит, пару секунд – и ты слепой.

Прибавив газу, Генка заставил жигуленка, вынырнув из-за грузовика, ринуться вперед.

– Ты куда? – Не понял маневра Федор.

– Обгоним. Пока автобус туда-сюда, выберем местечко, откуда ты сможешь проследить, в какую сторону клиент навострит лыжи. Если встреча назначена в городе, парень пойдет прямо. В поселке – налево по тропинке. До дач минут пятнадцать ходьбы.

– Москва и дачи?

Мостовой посмотрел на Генку так, словно желал определить, шутит тот или говорит правду.

– Ничего удивительного, – не отрывая глаза от дороги, проговорил тот. – Десять лет десять назад Потапово считалось Подмосковьем. Сейчас город шагнул так, что поселок скоро станет частью жилого района.

Заметив, насколько резко начал меняться характер построек, Мостовой, увидев проезжающие мимо такси, не смог сдержаться, чтобы не спросить Генку по поводу транспорта.

– Что если объект вздумает поймать тачку?

– Навряд ли. Бомбилы здесь редкость. Если попадется какой, не каждый согласится ехать в объезд.

«Жигули», свернув, прибавили в скорости. Миновав пригорок, приняли влево, затем – вдоль улицы Цветочной к остановке. Притормозив, Генка глянул в зеркало заднего вида.

– Автобусу тащится минут восемь. Зайди в магазин и жди.

– А ты?

– Припаркуюсь возле почты.

Мостовому ничего не оставалось, как, признав расчетливость Генки правильной, заглянуть парню в глаза.

– Даже не знаю, как благодарить.

– Чего уж там! – Улыбнулся тот. – Хмырей в плащах до конца доведите, а то брату расскажу. Разговоров будет – не переслушаете.

– Понял, – удивляясь находчивости Генки, рассмеялся Федор. – Сделаем в лучшем виде.

Покинув автобус, объект выбрал путь в Потапово. Федор, выйдя из магазина и выждав, когда человек отдалится на расстояние видимости, двинулся следом. Выручило то, что на тропинке Мостовой и парень в плаще оказались не единственными, между ними шли мужчина с женщиной, а также девушка в белом пальто с меховым воротником. Через пятнадцать минут все пятеро вошли в поселок. Женщина с мужчиной свернули направо. Девушка пошла прямо. Парень выбрал дорогу, ведущую в сторону леса. «Куда это он?» – заволновался Мостовой. Объект, пройдя проулок, свернул в следующий.

Темно было настолько, что определить движение человека, можно было только по тени, и то, когда тот попадал в свет болтающихся на ветру фонарей.

«Картина ни дать ни взять из фильмов ужасов», – поежился от проникающего под одежду холода Федор. Выждав, когда тень растворится в темноте, Мостовой, выйдя на свет, глянул на часы: пятнадцать минут восьмого. Раздавшийся за спиной голос заставил выхватить из наплечной кобуры пистолет.

– Четвертной! Мать твою…

– Тсс…

Приложив палец к губам, Рубль жестом дал понять, что Мостовому следует двигаться за ним. Не пройдя и десяти метров, друзья, свернув за угол, остановились.

– Они! – стараясь говорить шепотом, произнес Четвертной.

– Они – это кто?

– Те, что грабят коллекционеров.

– Вояжеры?

– Да.

– Откуда знаешь?

– Сами сказали. Хотели покаяться, но я не поверил.

– А если без шуток?

– Без шуток, логово у них здесь.

То, каким тоном произнес Четвертной, показывало, что психологически тот был на пределе. Полуторачасовое преследование, ожидание, теперь еще и факт определения местонахождения банды сделали свое дело. Необходимо было выговориться, ведь переизбыток информации мог вывести из себя. Видя это, Мостовой, перейдя на тон доверия, произнес:

– Давай сначала и по порядку.

Четвертной, вздохнув, смахнул со лба пот.

– Дом, в котором окапалась банда, крайний, если встать спиной к лесу – последний от дороги. Судя по тому, какой в ограде беспорядок, хозяева не были в Потапово с начала лета. Войдя в поселок, Длинный направился к дому. Я за ним. Благо с местом, где спрятаться, проблем не было никаких. Когда Длинный входил в ограду, я уже был возле забора со стороны соседнего дома. Он в дверь. Я к окну. В комнате было двое: один смотрел телевизор, другой, сидя за столом, рассматривал бумаги.

– Всего сколько?

– Пятеро. Пятого отправили в магазин за хавчиком.

– Пешком?

– На машине. Тот, что просматривал бумаги, позвав Длинного, вышел на крыльцо покурить. Один другого спрашивает: «Куда водилу отправил?», тот: «В магазин».

Я к стене прижался. Ни жив, ни мертв, душа в пятках, по спине пот ручьем. Длинный второму: «Барыга дал расклад с адресами, фамилиями и телефонами. Всего двенадцать человек».

– Барыга, я так понимаю, – Мытник?

– Кто же еще. Когда Длинный сказал, что барыга за наводку запросил табакерку и брошь, я сразу понял, о ком идет речь. Тот еще потом добавил: «Вещи находятся в коллекции у Смоленного, адрес барыга обещал раздобыть».

– Что второй?

– Расхохотался. «Барыга, – говорит, – в своем амплуа: медведь в берлоге, он шкуру делит».

– Имена, фамилии называли?

– Нет. Покурили, пошли в дом.

Мостовой огляделся.

– Чей дом, не знаешь?

– Откуда? Только и успел, что оглядеться. Обычный деревенский дом с сараем, с сеновалом. За огородом лес. Что дальше, не знаю. Темнота, хоть глаз выколи. Ни луны, ни звезд.

– Так…

Впав в размышления, Мостовой попытался сообразить, что следует предпринять в ситуации, к которой он и Четвертной не были готовы. «Продолжить наблюдение за домом? Бандиты будут спать, а мы с Четвертным – сидеть в кустах, стуча зубами. Не выход. Надо звонить полковнику. Тот пришлет группу захвата».

Мысль о группе захвата придала уверенности, но не настолько, чтобы, бросив все, Федор мог бежать искать телефон.

– Если надумал поставить в известность полковника, то я против, – прочитал мысли друга Четвертной.

– Почему?

– Потому что рискуем упустить. Пока найдем телефон, пока прибудет группа захвата, банда туту.

– Какое туту?! Ночь на дворе.

– То-то и оно, что ночь. Самое время для разбоя.

Четвертной был прав. Банда могла разбежаться, чтобы в назначенное время встретиться вновь. Случись такое, Мостового с Четвертным ожидало бы фиаско.

– Позвонить полковнику придется, – поразмыслив, произнес Мостовой. – Несвоевременное информирование руководства может стоить звездочек.

– Тогда предлагаю разделиться, – согласился Четвертной. – Я останусь сторожить банду. Ты побежишь звонить.

– Думаю, лучшее, что можно предпринять, – обрадовавшись, произнес Мостовой. – Только у меня условие.

– Какое?

– Пообещай, что будешь сидеть тише воды ниже травы, не высовываться, не предпринимать никаких действий, даже если банда решит покинуть дом.

– Обещаю, – быстрее, чем ожидал Федор, согласился Четвертной. – Не кидаться же мне с макаровым на автоматы.

– Автоматы?

– Да. Два ствола. Один на столе, другой возле печки.

– В таком случае, – вынув из кобуры пистолет, Мостовой протянул Сергею, – возьми. На всякий случай.

Пришли из темноты, ушли в темноту. Растворились в неизвестности, и, как выяснилось позже, один оказался в будущем, другой – в прошлом. Найти почту не составило труда. Где в деревне больше всего света, там управа, там и все остальное.