Пространство и время

Несчастный рассказчик всхлипнул и продолжил:

– А какие-то люди, которые её знали, подобрали меня и потом отнесли к дедушке с бабушкой… ну то есть к её родителям. Сам-то я этого не помню, конечно. Вот они меня и вырастили.

– Не говори ерунды! – строго заметил менеджер. – Как это так – взяла и родила? Так не бывает.

– Так ведь это же ещё до закона о стерилизации было…

– А твой папа? – спросил Алекс. – Почему он тебя не забрал?

– Да нет у меня никакого папы!

– То есть как это – нет?

– Да вот так! Впрочем, где-то он есть, конечно… Он, наверное, и не знает, что я родился.

– Этого не может быть! – снова запальчиво заявил Ниразо. – Мы живём в совершенном, правильно устроенном мире. У всех детей всегда известны оба родителя!

– А почему тебя… это… оформить не смогли… как положено? – поинтересовался Макс

– Так ведь как же! – опять вскрикнул новенький. – Нужны были документы разные медицинские: где, чего, как… А ведь этого ничего нет! Дедушка потом везде ходил, пытался оформить, да только куда там… Там же везде роботы сидят – борьба с коррупцией, с непотизмом! Были бы живые люди, может, и удалось бы договориться…

– Возмутительно! – воскликнула Лита. – Ну и порядки на Луне!

– Что значит: «договориться»? Что значит: «договориться»? – ещё больше повысил голос менеджер и даже вскочил с кресла. – Любые действия должны совершаться в строгом соответствии с законом! Принятым Мировым Советом!

– Ага… Только Мировой Совет далеко сидит, – проворчал незарегистрированный селенит. – На Земле. Он многого, что у нас происходит, и не знает. Или знать не хочет…

– Так ты всё это время и прожил у дедушки с бабушкой? – спросил Алекс. – А интернат как же? Ты в интернате что, не учился?

– Нет, конечно. Меня дедушка всему научил.

– А твой дедушка был кто – выдающийся педагог? – насмешливо спросил Тим Том. – Я, например, тоже на домашнем обучении находился, без всякого интерната. Потому что у моих родителей есть лицензия на детское воспитание.

– Нашёл, чем гордиться. Да твои родители себе любую лицензию оформят! – махнула на него рукой Лита. – А тут… Как же ты жил вообще? Ведь человеку надо есть что-нибудь, одеваться…

– Так ведь дедушка работал. Айтишником. Он и продукты покупал, и одежду.

– Ты говорил, что у тебя ещё бабушка была.

– Бабушка умерла, давно ещё. Я её и не помню почти. Она селенологом была, по всей Луне ездила в командировки, ну и это… неисправность скафандра.

– А мама?

– А мамаша заявлялась иногда… пьяная… когда одна, когда с дружками какими-то. Еду забирала, вещи. Ей же социальной нормы не хватало…

– Ничего себе! Да как же твой дедушка ей позволял?

– Дедушка её жалел. Она ведь у них здесь, в Пространстве родилась, на Луне, а сами они с Земли. Они её поздно родили, радовались очень. Дедушка говорил, что она хорошая, добрая, просто у неё пониженная социальная ответственность.

Все опять замолчали, осмысливая услышанное.

– Ну а потом что случилось? – нарушил молчание капитан. – Дедушка твой умер?

– Ну да… – у нелегального жителя Луны вдруг потекли слёзы, он вытер их ладонью и продолжил. – Он ведь уже в возрасте был… В последнее время болел, не вставал, а я по его карточке продукты брал – он мне сказал код. А потом… потом…

Он разрыдался, и все принялись его утешать.

– Я пришёл с работы, – рассказчик справился с волнением, – а его уже увезли… на утилизацию. А мамаша хотела у меня карточку отобрать, деньги…

– Деньги? Что же это за деньги такие, которые можно отобрать?

– Ну, пилюли эти… пищевые. Они у нас вместо денег.

– Где это – у вас?

– На тридцать четвёртом уровне. Вы что, думаете, я один такой? И Штырь тоже, и Джон Тумблер, и Тусилка… Мы все работали у Байбена – он-то нормальный, зарегистрированный. Он нам всякое барахло электронное приносил, мы чинили, а он за это пилюлями расплачивался.

– Да-а… Прикольно…

– Ничего себе!

– И ты решил улететь на Каллисто?

– Ну да. А что мне было делать? Мамаша и её дружки всё равно бы меня нашли. А там, на Каллисто, свобода, регистрации не нужно…

– Кто же это тебе сказал? У нас сейчас не дикие времена, а Эпоха Глобального Сплочения! Везде правила для жизни одинаковые. По утверждённым на Земле стандартам.

– Байбен сказал. Надо, говорит, добраться до Каллисто, а оттуда на Массаракш…

– Куда? – и все сидящие за столом переглянулись, услышав незнакомое слово.

– Да знаешь ли ты… – нахмурил брови капитан, но, видимо, спохватился. – Ладно. Пора заниматься делами. В общем, так, дорогой Зай… цин… ген… сон. Будем считать тебя седьмым практикантом.

– Это не предусмотрено никакими инструкциями! – тут же яростно возразил менеджер. – Надо сообщить об этой ситуации на Землю, дождаться ответственного решения…

– Сообщим, сообщим, конечно. Твоим наставником на корабле, как я сказал, будет Миэль Стар. Куда она – туда же и ты, кроме туалета и душа, естественно. И спальной ячейки… Великие Странники! Куда же мы тебя поселим?

– В шлюз! – попытался сострить Алекс.

– Тогда уж в первый отсек, – поправила его Лита. – Там хоть туалет есть, напротив шлюза.

– Пусть живёт в трюме, – предложила Нэя. – Ой, нет, а вдруг будет вспышка на Солнце…

– А в кают-компании ему угол отгородить нельзя? – заозирался Тим Том.

– Не говори чепухи! – одёрнула его Милли.

И все замолчали, не зная, что ещё предложить.

– Это… Томограф… – пробасил Макс.

– Точно! Лоток томографа! – радостно поддержала медика Салли. – Он же широкий, длинный, может как операционный стол использоваться. И даже как гидромат при перегрузках…

– Ну, значит, так и решим, – подытожил капитан. – Будешь спать в томографе. Если он вдруг понадобится – постель твою уберём. Всё.

Все нехотя стали подниматься с кресел и расходиться из кают-компании. Отношение к пришельцу после его столь душераздирающих откровений заметно изменилось.

– Я это… томограф сейчас приготовлю, – и Макс похлопал нелегального пассажира по плечу татуированной лапищей, от чего тот испуганно отшатнулся.

– Не переживай, миленький, не расстраивайся, – приобняла нового практиканта Салли. – Хорошо? Ребята у нас добрые, дружные, тебе с ними понравится…

– Ух! Попадись мне твоя мамаша! – и Лита сделала руками характерный жест откручивания чьей-то головы. Нэя к ней присоединилась, старательно покивав.

– И откуда только такие, с позволения сказать, родители берутся? – заметила она.

– У меня один чемодан освободился, так что тебе отдам под вещи, – великодушно сообщил новенькому Тим Том. А Алекс молча положил перед ним ещё один термопакет с овсянкой. Тот смущённо потупился, но удержаться не смог и принялся наворачивать со скрытой жадностью.

– Слушай, – обратилась Милли к новичку, – А как тебя звали там, на Луне, эти… коллеги твои… Штыри всякие?

– Как, как… – отозвался тот, шамкая набитым ртом. – Так же, как и она, – и он кивнул на спину удаляющейся Нэи. – Зая…

Глава тринадцатая. Книги и подвиги

Активные обои в кают-компании изображали во время обеда достаточно пассивный рисунок – многочисленные полки со старинными бумажными книгами, громоздившиеся рядами от пола до потолка. Виртуальные тома отличались большим разнообразием – тут были и совсем древние фолианты в кожаных переплётах с металлическими застёжками, и стройные одноцветные ряды собраний сочинений каких-то классиков, и дешёвые издания конца бумажной эпохи в тонких ярких обложках. Картинка, впрочем, была не совсем статична – иногда по угрюмым книжным рядам пробегал широкий луч света, словно облако в несуществующем окне на короткое время пропускало сквозь себя лучи солнца.

– Как же всё-таки люди примитивно жили раньше, – заметила Милли. – Только представлю себе, что всё это настоящее… Такой большой объём материала, такой громадный вес, а информации – мизер! Сколько, к примеру, в одной такой штуке гигов хранится?

– Ну… примерно около мегабайта, – просветил несведущую практикантку Санчес.

– И всего-то? – изумилась Лита. – Значит, на всех этих полках где-то один гигабайт? Каменный век!

– У моего дедушки тоже была одна такая книга, – поведал селенит Зая, стремительно поглощая свою порцию и кося левым глазом на обои. – Он её очень берёг. Они с бабушкой её ещё с Земли привезли, на память.

– А она… это… про что была? – поинтересовался Макс.

– Да не знаю я!

– Как это не знаешь? – удивилась Нэя. – Ты что, домашний мальчик, так её и не прочитал?

– Так ведь она на старом языке была написана! Её теперь никто не прочитает, только если учёные какие-нибудь. Историки. Ну или очень старые люди, которые ещё до войны жили, как мой дедушка…

– А где она теперь? Разве ты её не сохранил? Она же, наверное, сейчас больших денег стоит, потому что антиквариат.

– Хотел… – Зая шмыгнул носом. – Только её сразу же мамаша утащила – понесла продавать. А в скупке у неё книгу отобрали. Так ей и надо!

Он снова уткнулся в тарелку, подбирая последние крошки.

– А почему… это… отобрали?

– Почему, почему… Пожароопасная вещь! Её только в спецфутляре можно носить.

– Да, бумажные книги хорошо горят, – подтвердил второй пилот. – Помню, давно ещё, когда я учился в интернате, у нас в подвале ремонт делали. Открыли какую-то запертую комнату, а там – бумажные книги. Видимо, их раньше туда свалили, когда библиотеку оцифровывали. Утилизатор у нас тогда был неисправен, поэтому директор интерната приказал их быстренько сжечь на бетонной площадке – побоялся штрафа за хранение горючих материалов. Только его всё равно потом наказали – лишили годовых бонусов.

– За что это?

– Как за что? За нарушение экологии. Дыма было много, когда книги горели.

– Разве можно жечь книги? – буркнул капитан Джи Лин. – Раньше этим занимались… весьма нехорошие, скажем так, люди.

– Конечно, лучше в утилизатор, – уверенно заявил Тим Том. – Всё равно вся информация в Сети есть. А бумагу хранить опасно.

– Не программируйте больше эти обои, – попросил Алекс. – Лучше что-нибудь весёленькое, позитивное. А то тут чувствуешь себя, как в каком-то склепе. Мы же всё-таки современные, цивилизованные люди!

И до конца обеда больше никто не проронил ни слова.

В шахте вместо тусклых дежурных светильников было включено полноценное освещение, и первым по трапу стал неторопливо подниматься капитан. Милли легонько подтолкнула своего подопечного, и тот с видимым усилием полез следом, тяжело подтягиваясь и еле переставляя ноги. Ему, привыкшему к слабой лунной гравитации, даже ходить внизу по отсекам было весьма утомительно. Хорошо, что капитан Джи Лин тоже плохо переносил земную тяжесть, а то на корабле был бы включен ещё один генератор.

– Может, останешься, Седьмой? – спросил Джи Лин, оглянувшись вниз и оценив потуги новичка. – Это занятие, как я вижу, не для тебя.

– Нет-нет, что вы, – забормотал тот. – Я посмотреть хочу. Мне интересно.

Капитан нахмурил брови, покачал головой и продолжил подъём по трапу. Он с самого начала за неимением имени стал называть новенького этим числительным и упорно игнорировал в отличие от практикантов его лунную кличку.

Милли выдержала положенную дистанцию в две ступеньки и стала подниматься следом.

– Это только поначалу тебе тяжело, – приободрила она нового члена экипажа. – Центробежная сила будет уменьшаться с каждым метром.

– Да-да, я знаю…

Лита и Нэя стояли на кольцевом полике возле люка и ждали своей очереди. Сегодня по плану намечалось очередное занятие по изучению силовой установки, которое проводил сам капитан, и новенький, оказавшийся весьма любознательным человеком, тоже напросился с пилотами в противоположный конец корабля. До этого он с интересом осмотрел скафандры в первом отсеке, побывал на экскурсии в рубке и даже с нескрываемым восторгом посидел в настоящем противоперегрузочном кресле пилота.

– Какой же ты слабенький, Зая! – не удержавшись, заметила Милли. – Ты там у себя спортом хоть каким-нибудь занимался? У вас на Луне, например, в селенобол любят играть. Или аквапарк…

– Так как мне заниматься? – печально вздохнул Зая. – Меня же никуда не пускали.

– Ах да, я всё время забываю…

Экскурсант беспомощно задёргался – его карабин упёрся в очередную стойку бокового поручня, и Милли пришла к нему на помощь. Когда корабль находится в режиме искусственной гравитации, подниматься в шахте по правилам следует только в страховочных беседках. Даже при пониженной силе тяжести мало радости навернуться с тридцатиметровой высоты.

– Ничего, новичок, мы тебя натренируем, – пообещала снизу Лита. – У нас в физотсеке есть много чего интересного.

– Особенно наш доктор! – подхватила Нэя. – Часами можно на его морду любоваться. А если с него ещё штаны снять – у-у… А ты, Зая, любишь накожную живопись?

Внештатный член экипажа не ответил – он к этому моменту запыхался и тяжело дышал, хотя центробежная сила была здесь заметно меньше, чем внизу. Милли уже поднималась почти рядом с ним, благо трап был достаточно широк, и изредка подпихивала подопечного под пятую точку, не забывая вовремя перестёгивать его карабин через стойки. Капитан к тому времени добрался почти до самых дверей шлюпочной камеры, а две другие космолётчицы тащились сзади, всем своим видом выказывая недовольство медленным подъёмом, хотя и помалкивали из вежливости.

Начинающий космонавт Зая наконец-то вскарабкался до раздвижных дверей. Здесь уже сила тяжести почти не ощущалась, и поэтому он, отдышавшись, снова обрёл способность разговаривать.

– Ух ты! Как красиво! – восторженно произнёс он.

В круглой стене шахтного колодца тут находились две ниши с большими иллюминаторами, одна напротив другой, откуда, при необходимости, можно было наблюдать за процессом стыковки. Любопытный экскурсант припал к одной из них, придерживаясь за поручень. Выпуклый бок шлюпки нависал за иллюминатором сверху, напротив него торчала створка теплоизлучателя, а между ними медленно вращалась чёрная космическая пустота, усеянная тысячами звёзд. Милли тоже замерла, любуясь открывшейся картиной – на экранах в рубке звёздное небо всегда было неподвижным и не таким ярким.

– В общем, так, – недовольно проворчал капитан. – Сейчас пятнадцать минут отдых в камере. А то тебе, Седьмой, потом ещё по второй шахте спускаться.

Двери шлюпочной камеры разошлись с лёгким шипением, все пятеро забрались внутрь и оказались фактически в невесомости – можно было висеть, ни за что не держась и лишь постепенно приближаясь к какой-нибудь стенке.

– Ты как себя чувствуешь, новичок? – проявила участие Лита, что, в общем-то, было для неё нетипично. – Не тошнит? А то за обедом лопал – только за ушами пищало. У нас тут как-то был случай…

– Да ничего ему в невесомости не будет! – заверила Нэя. – Я слышала, что космиты вообще синдрому не подвержены. Даже после самой плотной трапезы.

– Нет-нет, всё нормально, – поспешно ответил Зая. Он внимательно осмотрел шлюпочную камеру и находящееся в ней оборудование. – Я понял, почему так сделано! – радостно воскликнул он. – Чтобы можно было стыковаться с кораблём, не останавливая генератор!

– Разумеется! – подтвердила Милли. – Закрутился по крену и стыкуйся. Только сначала надо центр вращения корабля совместить со стыковочными узлами.

– Как это?

– Очень просто. Автоматика топливо перекачает из верхних баков в нижние или наоборот.

– А скафандры тут зачем? Они же внизу хранятся.

– Которые внизу – это чтобы попасть через шлюз на поверхность, если переходную галерею не прицепили. А отсюда обычно выходят в Пространство на орбите или на траектории. Видишь? И оборудование здесь на стенах такое же, как там. Только шлюзовой камеры тут нет. Вместо неё шлюпка…

– Эта круглая штука – шлюпка, да? А как же вы с Земли взлетали? Она ведь вон как торчит – створка-то не закроется…

Новый член экипажа так и сыпал вопросами, не переставая. Ему всё было безумно интересно.

– Так ведь стартовали, конечно же, без шлюпок. Их к нам уже на лунной орбите пристыковали.

– А на такой шлюпке можно на Землю сесть?

– Да ну, ты что! Она же без теплозащиты. Только на безатмосферные луны, до Ганимеда включительно.

– А на Марс можно?

– Можно, но без заправки обратно на орбиту не выйдешь.

– Тебе, Милли, надо было учиться не на пилота, а на воспитателя, – назидательно сказала Лита, диагонально смещаясь по камере. – Уж очень ты любишь что-нибудь кому-нибудь растолковывать.

– В тебе пропал выдающийся педагог! – подтвердила Нэя. – Тренируйся, тренируйся. Ребёночек только слишком большой.

– А вам-то какое дело? Завидно, что ли? – огрызнулась Милли, обычно не отличавшаяся чрезмерной обидчивостью. – Человек же интересуется…

– Да ладно шуметь, чего когти выпустила?

– Смотри, смотри – покраснела…

– Слушай, Седьмой, – вступил в разговор Джи Лин, до этого момента хранивший молчание. – Ты, я вижу, не только электроникой интересуешься, а и ещё много чем. Устройством космической техники, например. Книги-то не пробовал читать по этому вопросу?

– Ага. Я дома много разных книг прочитал. У дедушки не один терабайт был накачен. И по технике, и по истории, и художественные…

– Вот уж чего никогда не понимала, так это зачем нужна художественная литература! – фыркнула Лита. – Другое дело – научный труд какой-нибудь или техописание. А когда надо поразвлечься, так вместо текста можно фильм посмотреть.

– Или комиксы какие, – поддержала её Нэя. – Чтобы были с картинками и со звуком. А если один текст читать – фи…

Капитан хмуро прокашлялся.

– И что, даже в интернате у вас такого предмета не было – литература? – недовольно спросил он.

– Да была, конечно. Заставляли…

– Я книжки раньше читала, – торопливо вставила Милли. – Не обязательные, из программы, а для себя. Про девочку, например, которую вместе с собачкой унесло ветром далеко за горы. Потом про мальчика, который жил с животными…

– Как это – жил с животными?

– Да это не то, о чём вы подумали. Он маленьким в лес попал, и его волки воспитывали. Как же его звали…

– А-а… Наверное, Маугли?

– Точно-точно – Маугли!

– Да-а… Уже прогресс! А ты, Седьмой, читал про Маугли?

– Ага. Я много сказок прочитал. А ещё в детстве любил про античных героев. Про Одиссея, например, или про Геркулеса… А почему вы того зелёного, который мелкий, Геркулесом зовёте? Он что, очень сильный, да?

– Ага. И вдобавок очень трусливый, – со смехом сказала Лита.

– Он у нас лапочка! – со скрытой издёвкой подхватила Нэя.

– Он здесь отбывает подвиги Геркулеса, – пояснила Милли. – Потом, когда вернётся на Землю, его признают совершеннолетним и дееспособным. Мы тоже после академии будем свои два года где-нибудь отрабатывать. А иначе не увидишь ни кредитов, ни общественной должности, ни пенсии в старости.

– И кто только это выдумал? – вздохнула Лита. – А ты, новичок, слышал про эти пресловутые подвиги? Ну да, тебе-то они не грозят…

– Каждый молодой человек перед вступлением во взрослую жизнь должен познать трудности и лишения, – стала патетически вещать Нэя, подражая каким-то официальным речам, – закалить свою волю и свой характер, почувствовать меру социальной ответственности…

Она невесело усмехнулась и замолчала. Начитанный стажёр почесал свою лохматую голову.

– Мой дедушка, – задумчиво произнёс он, – рассказывал, что раньше, ещё до Глобального Сплочения, на Земле было много стран, и все они делились на два типа – развитые и недоразвитые. В развитых люди жили хорошо, богато и занимались науками, искусством и другим умственным трудом. А в недоразвитых жизнь была бедная, и их жители ездили к развитым, чтобы делать за небольшую плату всякую тяжёлую и грязную работу. Потом же, когда наступило Глобальное Сплочение, недоразвитые страны исчезли, и такую работу делать стало некому. Вот тогда и придумали эти подвиги Геркулеса. А то кто же будет дома строить или, допустим, роботов чинить?

– Твой дедушка был мудрый человек, – нахмурил брови Джи Лин. – Ладно. Ты, надеюсь, отдохнул немного? Идём к генераторам.

Вторые раздвижные двери, находящиеся напротив первых, разошлись в стороны с тем же лёгким шипением, и за ними открылась точно такая же шахта со скоб-трапом на стенке. В её конце виднелся маленький кружочек люка, ведущего в генераторный отсек. Капитан пристегнул свой карабин к поручню и начал спускаться.

Глава четырнадцатая. Немного о смысле жизни

Спорт и физкультура – неотъемлемые спутники любого профессионального космонавта. Хорошо живётся пассажирам межпланетного лайнера – на нём в обитаемой зоне всегда поддерживается земная сила тяжести (или марсианская, или лунная – смотря, на каком радиусе куплены места). Лишь для развлечения можно подняться на лифте к центру корабля и поплавать в невесомости, любуясь звёздами через обзорную сферу. А на учебном грузовике «Полюс» центробежное тяготение было понижено по желанию размагниченного капитана, поэтому физотсек пустовал достаточно редко. Вот и сейчас в нём усиленно занимались члены экипажа.

– Ненавижу эту гакк-машину, – хныкал повар, отстёгивая себя от сиденья. – Всё время после неё ноги болят!

– Так ты это… плохо размялся, – объяснял ему доктор. – Я же тебе говорил… сначала на беговую дорожку надо…

– Дорожка, дорожка… Вон, Геркулес без всякой дорожки уже все упражнения закончил и смылся!

– Так он это… на велоэргометре… Ты мышцы ног каждый раз тренируй – они первые атрофируются. А то ты всё на бабочку, или на хаммер…

– Что ты понимаешь! У мужчины в первую очередь грудные мышцы должны быть красивые. Или пресс кубиками. А ноги… Хорошо тебе говорить – у тебя вон какие ляжки могучие!

– Так я и нагрузку больше ставлю… пропорционально. Ну ладно, иди, я твои результаты… это… уже оформил.

Повар быстренько натянул свой белый комбинезон и поспешил на выход, столкнувшись в дверях с Нэей – она тоже пришла заниматься.

– Ну что, красавчик, подкачал дельту?

– Ага…

– Потом мне покажешь – оценю объективно.

Алекс, не зная, что ответить, показал ей большой палец и исчез. В дверь тут же протиснулись Лита и Милли – они волокли под руки совершенно замученного нового практиканта.

– Что с ним? – испугался врач.

– Да ничего страшного. Лазил с нами по шахте до реакторного отсека, и вот… Кто же знал, что он такой слабенький!

– Я полежу, ладно? – жалобно попросил Зая.

– Полежи, полежи. Забирайся в свою нору.

Селенит с трудом вскарабкался на лоток томографа и скрылся под натянутым над ним покрывалом. Корабельный врач занял своё рабочее место за шторкой, а космолётчицы стали раздеваться до обтягивающей тело спортивной формы. В этот момент в физотсек явился Ли Ниразо.

– А вы почему тут? – недовольно спросила Лита. – У вас же другое время по графику.

– Я сегодня дежурю, – объяснил менеджер, оценивающе оглядев фигуры раздетых практиканток. – Только сейчас выкроил время.

– Ну-ну… Тогда пожалуйста, вперёд нас.

Дежурный по кораблю не заставил себя долго упрашивать, скинул зелёный комбинезон, поиграл грудными мышцами (что привлекло внимание космолётчиц), надел браслет для фиксации параметров и запрыгнул на велоэргометр. Доктор удивлённо выглянул из-за шторки.

– Да-да, сейчас я на разминке, – недовольно подтвердил Ниразо. – Поехали!

И он, положив ладони на ручки, налёг на педали.

– Господин менеджер, – подчёркнуто вежливо поинтересовалась Нэя, складывая свой комбинезон, – а какова ваша функция на нашем учебном корабле? Мы что-то никак не поймём.

– Вы же не космолётчик, – добавила Лита. – И не профессиональный педагог, насколько я вижу.

Ли Ниразо с пренебрежением потряс головой, продолжая размеренно крутить педали велоэргометра.

– Без меня ваша стажировка вообще бы не состоялась. По новым правилам, принятым Управлением по Ювенальному Надзору, на любом учебном корабле во время практики обязан присутствовать менеджер полёта.

– Ну это мы уже слышали. А всё-таки? Вот сейчас, перед тренировкой вы чем занимались?

– Сейчас? Отправлял отчёт для руководства.

– Да вы их каждый день отправляете не по разу! – фыркнула Нэя. – С этим бы любой робот справился, имеющий доступ к корабельному серверу.

– Что ты такое говоришь, девочка! – вспылил менеджер, возмущённый сравнением с роботом, и даже перестал терзать велоэргометр. – Не делай вид, что ты глупее, чем на самом деле!

– Так ведь умная девочка знает, с кем быть глупой, – Нэя тоже начала злиться, судя по цвету её ногтей. – Это, понимаете ли, невежливо – быть умнее своего собеседника.

Ниразо запыхтел, пытаясь сформулировать адекватный ответ, но Милли постаралась потушить конфликт в зародыше.

– Вы, наверное, занимаетесь обеспечением психологической совместимости нашего экипажа. Я правильно понимаю?

Лита фыркнула, а Нэя прыснула со смеху, когда прозвучала любимая фраза менеджера, но тот неожиданно смягчился, перевёл дух и снова принялся крутить педали.