Серенада солнечного лета. Роман-настроение в жанре импрессионизма

– А причём тут это? Я как раз за то, чтобы всё своё, новое делать, а как вы выражаетесь, так называемая, «английская клетка» принята во всём мире, и ничего плохого я в этом не вижу. Они её придумали, и весь мир этим достижением пользуется. Надо всегда брать в производство самое лучшее, что есть в мире, а не ограничивать себя какими-то догмами, Марья Петровна. У нас с вами, как я вижу, одно отчество, а вот взгляд на производство разный. Времена военного коммунизма давно прошли. Мы живём в другое время и должны помнить, что наши люди имеют право красиво одеваться. Откройте журналы мод и посмотрите, если вы мне не доверяете. Её весь мир использует. Это, во-первых, красиво!

– А во-вторых? – она словно специально пыталась его подколоть, но не тут-то было: Сергей был как никогда готов к такому повороту событий и надавил, как говорят, на больное место любого производственника, лишь для своего самоутверждения посмотрел на директора фабрики и почему-то хмыкнул, машинально подумав, что одна Петровна и два Петровича в одном кабинете – это не перебор? Однако Фёдор Петрович лишь благожелательно махнул ему головой, словно догадался, о чём Сергей подумал, и, чуть не засмеявшись в ответ, опустил голову вниз, искоса посмотрев на Марию Петровну, та была очень возбуждена, явно не ожидая такого напора от молодого, без году неделя модельера-технолога. А Сергей довольный этим продолжил: – А во-вторых, уважаемая Мария Петровна, – он специально сделал ударение на её имени и отчестве, – не надо забывать последнее постановление ЦК партии, в котором ясно говорится о том, что в социальной политике надо прежде всего опираться на специалистов-технократов, так сказать, «новый рабочий» класс и осуществлять постепенную модернизацию всего общества, а это говорит о том, что советский человек должен быть красивым не только духовно, но и одеваться он должен в красивые вещи, и эти вещи должны делать мы с вами, а не кто-то чужой. И пусть она называется по имени тех, кто её изобрёл, но если «английская клетка» – это красиво, то мы должны её использовать. Кроме этого, сейчас входят в моду новые трикотажные рубашки из хлопчатобумажного полотна со стояче-отложным воротником и застёжкой на две или три пуговицы и с тоненькими резинками на манжетах рукавов, получившие в мире своё название из конного спорта, хотя их впервые стали надевать не наездники, а теннисисты во Франции ещё в 1933 году. Они стали чем-то вроде символа принадлежности к этому высокому виду спорта. Да, я говорю о рубашках поло. Мы все их впервые увидели на Московском фестивале молодежи и студентов, и всем они понравились. В принципе, мной за основу была взята, так называемая, курточка-«бобочка» на молнии, очень популярная в народе. Она такая же коротенькая, приталенная, как и рубашка поло. И я подумал, почему бы и нет? Это же очень красиво. Но вот не понятно, почему на нашей фабрике никому не пришло в голову начать их выпуск для наших граждан? Это что, очень сложное производство? Материал-то бельевой, бумажный или шерстяной тонкий трикотаж. Можно использовать разную окраску, а не только серую или чёрную…

– Вы знаете наш план, и какого цвета ткани мы получаем, – влезла со своим замечанием Марья Петровна.

– И что теперь? Так и будем смотреть только на то, что нам дают, а сами мы не можем заказать ткани тех расцветок, что нам необходимы для выполнения не только, как вы говорите, плана, но и красивых изделий? В конце концов, даже из чёрного трикотажа можно сделать не простую гладкую рубашку или свитер с кардиганом, а именно красивое изделие, надо только подумать, как перестроить производство, чтобы оно отвечало нашим задачам. Я же говорю, те же снежинки или олени сделают из серого или чёрного трикотажа очень модное изделие, которое будет влёт уходить с прилавков магазинов, а не висеть там месяцами, что я сейчас наблюдаю. – И вот тут он открыл свою кожаную папку, достал оттуда листы с рисунками и эскизами новых изделий и, взяв их в руки, стал раскладывать на столе перед всеми сидящими, чтобы они смогли внимательно рассмотреть и оценить. – Я прошу вас обмениваться эскизами, чтобы все смогли увидеть не по одному рисунку. Мне интересно услышать ваше мнение. Я тут специально прошёл по всем магазинам города и был, простите обескуражен таким однообразием выпускаемой продукции. И не только нашей фабрики. А потом мы удивляемся, почему нашу продукцию плохо покупают. А кому дома нужно десять одинаковых свитеров или кардиганов или уж тем более одинаковых на всю семью зимних лыжных шапочек, а Марья Петровна? А трикотажные кофточки все на один манер? Или вам всё равно, в чём ходить по улице или дома? Вы вот сидите тут за столом в симпатичной трикотажной кофточке яркой вишнёвой расцветочки, как я погляжу, но явно не нашей фабрики она. Я так думаю, что это кофточка у вас из ГДР или Чехословакии, не так ли?

– Наша у меня уже есть, и не одна.

– Это отрадно, что не одна, но, не думаю, что они все одного цвета. Наши девушки и женщины, да и мужчины тоже хотят одеть не просто кофточку, кардиган или свитер, а красивый свитер, красивую кофточку и красивый кардиган. И если вам нравятся мои эскизы, мои идеи, мои модели, то буду только рад, чтобы они как можно быстрее пошли в производство. Надо ввести новый метод проектирования тканей и трикотажных полотен по заданным свойствам, таким, как прочность, закрепление нити. По раздвигаемости, водопроницаемости, выявить гигиенические свойства. По которым можно прогнозировать обрывность нитей на текстильных машинах и предложен новый метод её расчёта. Собственные эскизы на основе трикотажных полотен, с учётом эстетических, стилистических, физико-механических, технологических, экономических параметров. Вот это я сейчас и считаю самым главным ответом на призыв партии улучшить качество нашей продукции.

– Ну, насчет качества нашей продукции я ничего против не имею. Она очень качественная и надежная в носке, – высказал своё видение данной ситуации главный инженер Бортников.

– Само качество продукции у меня нарекания не вызывает, а вот однообразие моделей и цветов тканей вызывает. Да и сами модели, как я вижу, давно не обновлялись. Поэтому я и предлагаю целый набор и трикотажных рубашек, и новые свитера, и шапочки, и к ним новые в цвет шарфы. Чтобы человек мог собрать из этого целый комплект. Думаю, что и кардиганы и рубашки поло вам понравятся. А для отличительной черты наших изделий я предлагаю вышивать на рубашках поло определённые символы, я там показал – это могут быть и скрещенные теннисные ракетки, и хоккейные клюшки, и даже футбольный мяч. При желании машины можно отладить так, что они смогут выполнять рисунок в виде, к примеру, фигуры человека или животного. Представьте эмблему в виде нашего футболиста подольского «Торпедо» с мячом, или просто сама эмблема футбольного клуба в виде буквы «Т». Можно и гладкие одноцветные, очень популярны сейчас изделия в полоску – это оригинальный вариант исполнения поло как для спортивных мероприятий, так и для вечерних прогулок после работы. В зависимости от уровня строгости, в некоторых случаях полоска станет актуальна и для работы. Кстати, сейчас очень популярна в народе «Песня каменотеса» в исполнении Жака Дуваляна, и я вот что подумал: почему бы нам не выпустить такие рубашки с эмблемой из скрещенных каменотёсных молотков, как на нашем гербе города. Ведь Подольск славен именно тем, что здесь всегда добывали белый камень, из которого строилась вся древняя Москва. Разве это не прославление нашего города. Мы должны этим гордиться, – и он оглядел всех присутствующих. Как ни странно, но все внимательно рассматривали его рисунки и эскизы. Потом он достал из папки новый эскиз и поднял его на уровень груди. Это был красивый черный свитер с оленями и снежинками, созданный по норвежским мотивам. – Скажем те же свитера с оленями или снежинками, со сложными узорами, сделают наши изделия конкурентоспособными среди других в Союзе. И раз нам поставляют из других стран свои изделия, к примеру, тот же Китай, то почему мы не можем поставлять на экспорт свою продукцию?

– Ну, ты парень и хватанул, на экспорт, ну надо же, – это главный механик фабрики подал свой голос. – Тут бы своих одеть, а то сразу на экспорт. Кто нам даст? – и он посмотрел на директора фабрики, но тот пока молчал. И Сергей понял, что надо действовать. Недаром говорят, что победителей не судят. А он себя сейчас, здесь ощущал победителем. Хотя, может быть, и рано, но начало, как ему казалось, было положено. Главное, что директор его не останавливал, а это могло означать только одно – его инициативы понравились. Значит, он всё делает правильно, и нельзя останавливаться на достигнутом. Будем работать, главное, чтобы только палки в колёса не вставляли, и тогда всё получится, и он посмотрел на директора, который ему еле заметно подмигнул, и в этом Сергей увидел, что в него поверили, и от этого у него словно крылья выросли за спиной, но не прошло и нескольких секунд, как их тут же обломали, и он оказался снова на грешной земле – вновь своё мнение высказала Мария Петровна:

– Это, конечно, всё очень красиво, спорить не буду, и цвета красивые, и модели, тут и в полоску, и в клеточку, и с эмблемами, вот даже свитер очень забавный… ничего не скажу, мне он понравился даже, вот только есть одно «но».

– Какое? – переспросил Сергей и чуть напрягся, слушая Марью Петровну.

– Только вот где мы возьмём для всего этого такие швейные машины? Тут не просто прямая строчка, тут зигзаг нужен и не только он, я уж не говорю про вышивание эмблем на каждой рубашке. Это сколько времени будет уходить на всё? И кто их будет вышивать, Сергей Петрович, вы сами? – и она усмехнулась.

– Не так страшен чёрт, как его малюют. У нас под боком свой завод по выпуску швейных машин, так что не думаю, что там нет ничего подобного. Вы когда там были в последний раз? – теперь Сергей пошёл в атаку.

– Я там вообще никогда не была. Мне это просто не нужно. У нас есть швейные машины, и мы на них работаем и выполняем план, – и она как-то укоризненно посмотрела на Сергея и покачала головой.

– Я так и думал. Жаль. А я вот сходил и всё узнал. И у них есть как раз то, что нам надо.

– А кто нам деньги выделит, кто фонды даст на такое переоборудование?

– Ну скажем так: для начала нам много не надо. Сначала освоим новое производство, а потом уже и дальше будем думать. Сделаем один цех, нам пока хватит, чтобы продавать свою продукцию в городе. Добьёмся высокого качества, можно и на выставку представить, я прав Фёдор Петрович? – Сергей посмотрел на директора и получил подтверждение своим словам:

– Я думаю, мы решим эту проблему. А теперь можно подвести кое-какие итоги, не так ли? —он поднялся из своего кресла и стал ходит вдоль стола, – мысли интересные, предложение дельное, а что все остальные скажут? – и Фёдор Петрович посмотрел на присутствующих в кабинете руководителей подразделений…

«Пройти путь от наброска до готового изделия, почувствовать себя настоящим художником-модельером. Увидеть свои творения на людях и на прилавках магазинов по всей стране, и чтобы покупателям они понравились, это и есть самое главное!» – так думал Сергей Петрович Николаев, 27 лет от роду, выходя на улицу после трудового дня. Дня, о котором он мечтал, когда ещё только учился в институте. Государство выдвигало молодых и смелых.

Глава 11. Дом, в котором я живу

Когда Сергей вёз Наташу на машине к дому, в котором он жил у тёти, она видела много одноэтажных домиков с цветущими палисадниками за невысокими штакетниками. Сама она здесь никогда не ходила и практически не знала этот район города просто потому, что девчонкой она с мальчишками бегала по другим улицам на речку к тарзанке, и сейчас с удовольствием любовалась этим уютным уголком родного города. «Москвичонок» довольно шустро маневрировал с одной улицы на другую, и вскоре они оказались почти в самом конце какой-то улицы, название которой она не успела прочитать из-за кустов сирени в палисаднике, которые загораживали табличку с надписью. Проехав ещё несколько метров по накатанной земле, машина остановилась у симпатичного одноэтажного дома с мезонином, выкрашенного в традиционный темно-голубой цвет с белыми резными наличниками на окнах. Один куст сирени рос почти у самого угла дома, и за её пышными ветками с цветами Наташа также не увидела привычную круглую металлическую табличку, на которой обычно указывался номер дома и название улицы. Но это было совсем не важно сейчас для неё. Главное, она с Сергеем приехала знакомиться с его тётей, с которой он жил в её частном доме. Она осмотрелась. Дом красивый, с мезонином, подумала она. За штакетником росли кусты пионов, и большие шапки цветов уже стали распускаться, создавая неповторимый пейзаж этакого деревенского бытия в городе. Дом у реки. Об этом можно было только мечтать. Сергей вылез из машины и открыл дверцу, выпуская из салона автомобиля Наташу.

– Вот дом, в котором я живу!

– Прямо, как в кино, – Наташа даже слегка усмехнулась, вспомнив известный кинофильм, название которого, как нельзя кстати подошло к данной ситуации, и, осмотревшись кругом, с восхищением произнесла: – Как здесь здорово! Такой красивый палисадник и шикарная сирень…

– Ты ещё в саду не была… – сказал Сергей и, взяв Наташу за руку, повёл её к калитке, ведущий в пышный сад его любимой тётушки. Наташа с удовольствием пошла за ним: знакомиться, так знакомиться, подумала она и вошла в этот необычный сад. То, что он был не совсем обычным, и не таким, как у многих, это она поняла сразу, как только вошла и быстрым взглядом его окинула. Здесь во всём чувствовалась уверенная и любящая этот сад рука. Ещё не все цветы радовали глаз своим разнообразием, но то, что она увидела, уже поразило её: аккуратные дорожки, посыпанные битым кирпичом между разнообразных кустарников и клумб с цветами, и явно чем-то тяжелым укатанные, даже на входе в дом стояли на деревянной лестнице горшки с цветами, которые уже вовсю цвели и украшали своим видом вход в деревянный дом. Но когда она повернула свою интересующуюся головку направо, то увидела в углу сада, под большими кустами белой и традиционной с фиолетовыми цветами сирени стоящий на маленькой поляне небольшой круглый стол с красной клетчатой скатертью, на которой уже дымился разогретый с блестящими хромированными боками средних размеров, но очень симпатичный самовар, а вокруг стояли плетёные кресла. С ума сойти, подумала Наташа. В наше время и прямо барская усадьба на берегу реки. Нет, мне это грезится, и она вопросительно посмотрела на Сергея. Сад был просто потрясающий. Пусть Наташа и не знала многих названий кустарников и цветов, но самые основные она, конечно, узнала, и отличить розы от шиповника она могла, да и пионы она любила, а растущие и сейчас цветущие яблони и вишни просто сводили её с ума своей красотой. Она действительно давно не была в таком саду. Даже у бабушки на даче было совсем по-другому: там всё же больше росли разные овощи и фрукты, и совсем было мало цветов… ну так, для разнообразия. Зато разные кабачки и картошка занимали довольно большую площадь дачного участка. Да и домик там был обычный, маленький, в котором можно было проживать только летом, ибо печки в нём не было, да и не разрешали почему-то в таких дачных домиках их строить. Правда, мама недавно как-то говорила, что вроде как разрешили сделать печи, но для этого надо было домик практически полностью перестраивать. Можно было поставить чугунную буржуйку, но она не могла долго поддерживать в доме тепло, её постоянно надо было чем-то топить, а для этого надо было постоянно ходить в лес и собирать упавшие сучья с деревьев.

– Ты о чём задумалась? – прервал её размышления голос Сергея, и Наташа словно очнулась.

– Ты знаешь, я просто в восхищении от сада, – но тут она осмотрелась и сразу же спросила, – а где хозяйка этого благоухающего великолепия?

– Маленькая хозяйка большого дома? – с иронией спросил Сергей и вдруг громко произнёс: – Светлана Петровна, мы уже приехали! Мы тут! Встречай гостей! – и он развёл руки в стороны, как это обычно делают актеры на сцене, и посмотрел на слегка приоткрытую дверь дома, ища глазами его хозяйку.

– Сейчас, сейчас, – раздался приглушённый голос из дома, и через секунду из открывшейся двери появилась среднего роста, довольна симпатичная на лицо, не худая и не толстая женщина в возрасте где-то за сорок, как для себя определила Наташа, когда увидела её с подносом в руках, спускающуюся по ступенькам лестницы дома: – Я рада вас видеть! Люблю гостей принимать в саду, когда такая отличная погода! – она остановилась напротив ребят, поздоровалась и сразу, естественно, осмотрела подругу своего племянника. Её улыбка была очень тёплой. Девушка ей понравилась.

Увидев тётю ближе, Наташа поняла, что Сергею с ней явно повезло. Интересно, а дети у неё есть? Сергей про это мне совсем ничего не говорил.

– Давайте я вас познакомлю, – произнес Сергей и представил Наташу, – это Наташа, – и она тут же сказала: – Здравствуйте! – А это моя тётя, Светлана Петровна. Прошу любить и жаловать! – ему было вдвойне приятно от самой процедуры знакомства.

– Сережа, возьми у меня поднос и поставь на стол, – тетя его сразу взяла в оборот, и Сергей сразу направился к столу, понимая, что тётя хочет поближе познакомиться с Наташей. Они стояли и смотрели друг на друга, и Наташа в ответ произнесла спокойно и просто: – Мне очень приятно познакомиться. Наташа, – и она по-комсомольски протянула свою руку для рукопожатия, и Светлана Петровна ответила ей взаимностью, и их руки соединились в длинном дружеском рукопожатии, а глаза ещё долго смотрели друг на друга, пока Светлана Петровна не пригласила её к столу: – Прошу вас, Наташа, к нашему столу! Не стесняйтесь.

– Большое спасибо, Светлана Петровна! У вас такой замечательный сад, я просто по-хорошему вам завидую. Как вам одной удаётся управляться с таким хозяйством. Я даже не все цветы и кустарники узнаю, а многие просто не знаю, как они называются. У вас такое разнообразие, – и девушка сделала паузу. – У нас на даче много проще.

– У вас есть дача?

– Да, как у многих сейчас. Свои шесть мичуринских соток. Бабуля больше огородом занята, а цветов очень мало, поэтому я просто в восхищении от вашего разнообразия. Это действительно сад, а не огород.

– Ну, огород у меня тоже имеется, куда без него, но он там, за домом, – и она махнула рукой куда-то за стенку дома, где сбоку цвела яблоня. Там и картошечка посажена, и редисочка, и в теплице помидоры с огурцами. Как говорится, есть всё, что за столом нам надо скушать, – и она улыбнулась Наташе своей доброй улыбкой.

– И вы это всё одна делаете? – Наташа непринуждённо восхищалась увиденным, а Светлана Петровна уже вела гостью по саду и всё ей показывала: – Вот здесь будут флоксы цвести, вот тут розы, а вот там у забора разные травы растут декоративные. Мне очень нравится, когда они цветут, такие запахи по саду проплывают, просто прелесть, – тетушка показывала свои угодья, и ей было вдвойне приятно, что девушка Сергея с таким вниманием её слушала и расспрашивала. В этот момент она чувствовала свою нужность и практически забывала о том, что с некоторого времени осталась одна, и если бы ни Серёжа, то, конечно, ей было бы и грустно, и одиноко, даже для самой себя всё делать и в саду, и в огороде, и даже грибы в лесу собирать ей было бы не так приятно, как это будет в этом году. Сергей привнес в её существование ту самую ноту удовольствия от жизни, которой ей так не хватало после смерти своего любимого Пети. Война добралась до него через двенадцать лет, оставив её вдовой и без детей, совсем ещё не старой женщиной. С сестрой, матерью Сергея, она почти не общалась, и этому были свои давние причины, зато появление племянника изменило качество её жизни до неузнаваемости. У неё словно открылось второе дыхание, стало легче дышать, и появился вкус к жизни. Она даже стала ходить в кино, чего совсем не делала после смерти мужа.

В саду под огромным кустом благоухающей сирени за круглым столом с клетчатой скатертью, на котором стояли чашки с ароматным чаем, настоянным на разных травах, которые Светлана Петровна самолично собирала в районе Дубровиц, подальше уходя от тех мест, где чаще всего прогуливались отдыхающие со всего города. На столе также стояли шоколадные конфеты в серебристых обёртках «Трюфели», которые Светлана Петровна обожала с самого детства. Они пили чай из самовара, сидя в плетёных креслах на мягких подушках, словно это было в барской усадьбе девятнадцатого века. Было тихо и уютно. Рядом со столом на тумбе возвышался старый патефон, где крутилась чёрная пластинка с красной этикеткой в самом центре, и по саду разносился голос самого Лемешева. Как тихо и прекрасно вечером в Подмосковье, находясь подальше от столичной суеты. Музыка закончилась, как и разговоры на разные темы. И наступила звенящая тишина. Все молчали, словно боялись нарушить эту неземную тишину. И тут Светлана Петровна тихо встала со своего кресла и подошла к невысокому забору, из-за которого сверху хорошо просматривалась вся река. Был прекрасный воскресный вечер. Она положила руки на ограду и замерла. Сергей с Наташей тихо переглянулись.

Светлана Петровна мечтательно смотрела вдаль, где в лучах вечернего заката, бороздя просторы тихой реки, проплывал белый прогулочный теплоход «Талалихин» с последними пассажирами на борту.

– В лучах вечернего заката

По речке белый катер плыл.

Туман стелился, словно вата,

И вдаль, куда-то уходил… – она так вдохновенно прочитала, словно это было не в летнем саду, а на каком-то литературном вечере декадентов в начале века. Услышав это, Наталья не выдержала и воскликнула: – Ой, как романтично! Это кто? Я не узнаю, каюсь!

– Да так, лёгкая импровизация на фоне вечернего заката, – с такой же интонацией и в том же духе, с легкой иронией произнесла Светлана Петровна.

– Светлана Петровна, да вы поэт! – Наташа слегка взмахнула рукой, – Вы меня покорили. – Это так романтично!

– Ага! Я поэт, зовусь я Светик, от меня вам всем приветик! Незнайку Носова, надеюсь, все читали?! – она повернулась к ребятам и продолжила: – Я поэтом не была, и, видно, никогда не стану… – Светлана Петровна отошла от деревянного забора и вернулась к столу, и словно продолжая какую-то игру. чуть улыбнувшись сама себе, продолжила: – Сирень дурманила весь вечер, давно кружилась голова…

– Ну тёть Свет, ты даёшь… – Серёжка был неожиданно удивлён скрытыми талантами своей любимой тётушки. – За это надо выпить твоей знаменитой вишнёвой настоечки!

– Не надо Серёж, не надо. Я же так, в шутку, да и тебе завтра рано на работу. Лучше проводи Наташу, а то уже время позднее, да и мама её будет беспокоиться.

Она взяла со стола свою чашку с блюдцем и понесла в дом.

Серёжа с Наташей стояли у распахнутых дверей подъезда.

– Спасибо тебе за прекрасный вечер! У тебя такая замечательная тётя. Мне понравилось всё, особенно вишнёвое варенье. Она у тебя с юмором, – и Наташа заулыбалась, вспоминая этот вечер в саду под огромными кустами сирени.

– Стихи замечательные сочиняет на ходу, – она смотрела на Сергея влюблёнными глазами. Они словно от нереальной радости лучились в полумраке, он это ощущал каким-то седьмым чувством. Ему так хотелось её поцеловать в губы, но Наташа, словно почувствовав это намерение, отвернулась в сторону, а потом резко приблизилась к нему и озорно чмокнула Сергея в щеку и тут же побежала вверх по лестнице, стуча своими каблучками. Он только проводил её убегающий силуэт долгим задумчивым взглядом, подумав про себя: «А ведь я её люблю! И мне с ней легко и приятно».

Он обратно не спеша ехал на машине, по пустынному Ревпроспекту, изредка встречая на тротуарах запоздалых прохожих. Из ресторана «Якорь» выходили засидевшиеся посетители. Некоторые из них были достаточно навеселе и частенько напевали себе под нос какую-нибудь весёленькую песенку, семеня ногами по ещё теплому тротуару. Светили автомобильные фары, шуршали покрышки по асфальту, зазывно урчал мотор «Москвича». Свежий вечерний воздух обдувал Сергея, и ему было очень приятно ехать по ночным улицам города в кабриолете. Он возвращался очень довольный, не забывая внимательно всматриваться в дорогу. Новые фонари освещали знакомые улицы своим жёлто-голубым неоновым светом. Их становилось в городе с каждым днём всё больше и больше, и город по ночам уже не казался таким пустынным и тёмным, как двадцать лет назад.