Серенада солнечного лета. Роман-настроение в жанре импрессионизма

Серенада солнечного лета

Роман-настроение в жанре импрессионизма

Александр Боярский

© Александр Боярский, 2023

ISBN 978-5-0060-9956-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Александр Боярский

СЕРЕНАДА СОЛНЕЧНОГО ЛЕТА

Иллюстрация Валерия Барыкина

роман (июнь 2017 года)

Эпиграф

Однажды утром у одного из нас закончилась чёрная краска;

так родился импрессионизм.

Пьер Огюст Ренуар

Глава 1. Счастливая электричка

Жарким солнечным маем по раскалённым рельсам, постукивая на стыках, средь бела дня, из Москвы в пригород спешила обычная зелёная электричка. Днём в вагоне было совсем немного пассажиров. Бабушки с кошёлками, студенты с учебниками, молодые мамы с детьми – кто-то с кем-то разговаривал, люди обменивались разными новостями из газет, дети ели мороженое, и только одна девочка лет пяти от роду не ела мороженое, а смотрела в сторону девушки, что сидела у окна напротив и читала большой журнал. Ее взгляд привлекла цветная обложка, на которой была изображена молодая женщина в красивом платье. Малышка переводила свой взор то на обложку, то на девушку, которая рассматривала фотографии в журнале и не обращала на нее никакого внимания. Тогда девочка стала корчить смешные рожицы, но девушка словно не замечала никого и ничего вокруг. Жаль, но девчушка ещё не умела читать, но считать до десяти уже могла и даже знала, какими цифрами пишется 1959 год. Именно их она и увидела в углу обложки журнала и обратилась к своей маме, сидящей рядом: – Мама, а что за журнал смотрит вон та тётя у окна?

Мама на секунду отвлеклась от пейзажа за окном поезда и посмотрела туда, куда показывала ей дочка. И она увидела вовсе не тётю, а милую и очень красивую молодую девушку в модном белом платье в синий горох с тонким пояском на талии и в симпатичных плетёных босоножках на высоком каблуке, которая, склонив голову с модной причёской чуть набок, держала в руках новый журнал «Рижские моды». Она была настолько увлечена содержанием журнала, что даже не услышала разговор мамы с дочкой.

– Девушка читает журнал мод. Там показывают новые модели платьев. И не смотри ты так пристально, это просто неприлично для маленькой девочки.

– А что прилично? – малышка удивлённо посмотрела на маму и стала чесать левую коленку. – Не чеши коленку! – мама поправила подол платья и посмотрела в сторону девушки, которой было на вид лет чуть за двадцать. «Симпатичная», – подумала она и, быстро окинув незнакомку взглядом с головы до ног, снова отвернулась к окну. В это время в конце вагона из распахнутых дверей появился молодой человек выше среднего роста в белой в синюю полоску рубашке с короткими рукавами и в белых тонких летних брюках с белым ремешком и круглой пряжкой. Белые туфли и белые носки дополняли его летний гардероб. У парня была вихрастая шевелюра, которую он часто по инерции поправлял правой рукой. В левой он держал средней толщины кожаную папку. Чувствовалось, что у него было хорошее настроение, а его голубые глаза светились лучезарной улыбкой. Он шёл довольно размашистым шагом по вагону, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, и вдруг, увидев девушку у окна, остановился, посмотрел на неё сверху вниз и понял, что невозможно было не изумиться, как изящны, хрупки и прекрасны очертания её нежных плеч, а милые часики на запястье обнажённой руки придавали ей необыкновенную женственность, от которой просто невозможно было отвести взгляд и тем более пройти мимо. Эффектно, с какой-то молодецкой удалью развернувшись на каблуке, парень уселся на свободное деревянное сиденье напротив девушки и, увидев цветные рисунки и фотографии с красивыми девушками в модных платьях, сквозь стук колес громко, произнёс:

– А что, у нас уже продаются рижские журналы мод? – и посмотрел на девушку, ожидая её реакции. Та спокойно подняла голову и, словно не понимая сути вопроса, произнесла:

– И не только «Рижские моды», но и таллинский «Силуэт» и даже «Банга» из Вильнюса. А вы что, интересуетесь модой? – она опустила журнал на колени и стала рассматривать молодого человека, отвлёкшего её от интересного занятия. Парень был симпатичный с голубыми глазами. Даже не курносый. Это она отметила сразу. И любит всё белое. Ну что ж, для лета это более чем подходящая одежда.

– Ну, не сказать, что я прям уж так интересуюсь. Это скорее вы, девушки, этим больше занимаетесь. Так, просто интересно. Я больше по машинам. Могу не только водить, но и ремонтировать, – и он посмотрел девушке в глаза, – если понадобится, конечно. А у вас это увлечение?

– Нет. Просто я сама шить люблю. Ну и по работе, конечно.

– Вы создаёте модели одежды? – парень даже немного был удивлен таким откровением девушки.

– Да, а что в этом такого удивительного?

– Нет. Ничего. Хотя удивительно то, что я вот, – и тут он слегка напел в стиле Рашида Бейбутова: «Я встретил девушку, полумесяцем бровь» и как ни в чём не бывало продолжил, – которая сама себе шьёт платья, а не покупает их в магазине.

– Правда, у меня на щёчке родинки нет, но… зато я люблю экспериментировать. Меня этому в институте учили.

– В институте? – и он таинственно улыбнулся. – В каком, если не секрет?

Девушку стал забавлять молодой человек.

– Не секрет, в текстильном. Мне это с детства нравилось. Однажды мама показала, как надо шить, вот с тех пор и тренируюсь.

– А мы с ребятами только в футбол тренируемся играть. И то для себя. А как вас зовут?

– Меня? – она удивилась и слегка улыбнулась. – Нарываетесь на знакомство? Однако. Смелый!

– Мы не в бане, чего стесняться. Меня, например, Сергеем зовут, а вас?

– Прекрасная незнакомка. Этого достаточно?

– Вот и познакомились, – он усмехнулся и покачал головой, – даже и не знаю, с чего теперь начинать. А вы в Москве живёте или работаете?

– А вас что больше интересует: где я живу или где работаю? В её глазах явно поселилась хитринка, и она отложила в сторону журнал мод. – Всё-то вы Сергей хотите сразу узнать, а о себе и пары слов не сказали. Вот я о вас пока ничего не знаю, а вы хотите сразу и всё. Это даже как-то нечестно. Вы комсомолец?

Он даже удивился этому вопросу и прямо посмотрел ей в глаза.

– А причём тут это, комсомолец или нет? Ну, предположим, комсомолец, и что, это как-то может повлиять на наше знакомство?

– А вы что, уже хотите со мной познакомиться?

– А мы разве ещё не познакомились с вами?

– А вы не торопите события, Сергей?

– А что в этом плохого? – удивился он. – Я хочу с вами познакомиться. Вы мне очень понравились, и я хочу также понравиться вам. Разве это противозаконно?

– Нет, я этого не сказала.

– Тогда будем знакомы, – и он протянул руку девушке, но она даже не успела в ответ подать ему свою, как из динамика раздалось:

– «Следующая станция Подольск, конечная».

Сергей механически повернул голову и посмотрел в окно:

– Кажется, подъезжаем…

Колёса электрички застучали по рельсам железнодорожного моста, разделяя взгляд, словно на отдельные кинокадры, мелькающими чёрными стальными фермами, проносясь над текущей внизу рекой Пахрой.

– Пора на выход, – и он стал вставать с сиденья. Девушка свернула в трубку журнал мод и положила в рядом стоящую плетёную сумку, которую взяла в руки и, повернувшись, сделала шаг в сторону выхода.

Сергей, оставшись стоять с протянутой для знакомства рукой, лишь успел негромко сказать: – Вы убегаете, так и не сказав своего имени? Он с надеждой посмотрел в глаза этой прелестной незнакомке, с которой ему ну никак не хотелось расставаться. Он понял, что она ему очень понравилась, и скорость мышления не позволяла так быстро и прямолинейно действовать с ней, как ему в данный момент хотелось. Он стал осознавать, что девушка может и не ответить на его призыв познакомиться ближе, а ему совсем не хотелось её терять из виду. Девушка грациозно прошла к дверям вагона, раздвинула их и вышла в тамбур. Электричка приближалась к платформе. В окнах дверей мелькнуло старинное здание вокзала, на фронтоне которого красовалась надпись в классическом виде – чёрными буквами на белом фоне – «Подольск». Зелёная электричка с жёлтыми линиями по бокам стала притормаживать и скоро остановилась у платформы. Девушка открыла дверь вагона и, спустившись по ступенькам, ступила на чистый, ещё утром вымытый асфальт платформы. Следом она услышала знакомый голос молодого человека:

– Девушка! Простите, вы так категорически спешите, что у меня складывается впечатление, что вы просто боитесь со мной познакомиться? Я разве такой страшный?

– Нет! Что вы. Вы очень даже симпатичный. Просто я думаю.

– О чём, если не секрет?

– Секрет! Можно я промолчу. Я – девушка. Мне можно.

– А имя девушки узнать можно? – решился на сей раз Сергей.

– Можно. Но осторожно.

– Итак, она звалась?..

– Наташа, так меня зовут! – и она посмотрела в его глаза, продолжая свой неспешный шаг по платформе.

– А меня Сергей, – он ещё раз произнёс своё имя, словно напоминая для того, чтобы Наташа его не забыла.

– Спасибо, Сергей, я запомнила! – она слегка улыбнулась, продолжая шагать по асфальту, и уже вышла на привокзальную площадь, где стояли рейсовые автобусы. Больше всего было красных с желтой полосой ЗиСов, которые после Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1957 году так и прозвали – «Фестивальные!

– Наташа, а вам далеко ехать до дома?

– А мне ехать никуда не надо. Я люблю пешком ходить.

– И далеко так любите ходить?

– До самого перекрёстка у клуба Лепсе.

– А чего там знать? Иди прямо и не промахнёшься. Там ещё на углу с Рабочей летнее кафе-мороженое находится. Мы туда с друзьями перед кино любим ходить.

– Вы любите кино?

– А кто его не любит? Я лично таких не знаю. А вы его не любите?

– Нет, я такого не говорила. Я люблю кино, и даже очень! Особенно комедии.

– Наташа, вы мороженое хотите? – они проходили как раз мимо стоящего на углу деревянного киоска, в котором продавалось мороженое разных сортов. Наташа глянула на киоск и машинально посмотрела налево, в сторону привокзального Тишинского рынка, куда обычно спешили женщины прикупить там к обеду или ужину что-то вкусненькое. Рядом возле самого рынка возвышалась огромная водонапорная башня знаменитого советского архитектора Шухова, почти такая же, как его телебашня в Москве на Шаболовке. Яркое солнце ударило в глаза, и Наташа опустила голову.

Они вошли на тротуар в тень больших американских клёнов, которые росли на проспекте в два ряда вдоль всего зелёного газона, огороженного низкими чугунными изгородями со звёздами, выкрашенными в зелёный цвет. Слева располагались частные разноцветные одноэтажные домики, с зелёной травой и кустами душистой сирени за заборами, но было одно отличие от всей остальной части проспекта: здесь стояли два удивительно высоких дерева, тем самым резко выделяясь среди других. Слева у одного из домов росла, чуть ли не в три обхвата, высокая и стройная липа. А немного подальше, за этим домом, метров через двадцать возвышался над тротуаром огромный и очень высокий старый тополь.

Наташа всё так же лукаво посмотрела на Сергея и нарочно переспросила его:

– Сейчас? Нет. Но не откажусь, если вы меня пригласите в наше летнее кафе.

– Договорились. Я вас приглашаю. Сегодня. Вечером!

– Спасибо, Сергей. Я принимаю ваше приглашение.

– Вы разрешите вас проводить до дома?

– Окажите честь! – Наташа улыбнулась Сергею. Они шли по самой известной улице города, Революционному проспекту, в просторечии «Ревпроспект», по которому все любили гулять по вечерам. Из рупоров на столбах звучала музыка, иногда передавали какие-то сообщения и городские новости, в общем, идти было совсем не скучно в тени растущих в два ряда американских клёнов. Подольск был очень зелёным городом, и горожане этим гордились. Сергей и Наташа шли медленным шагом. Им явно было интересно друг с другом, Сергей что-то стал рассказывать, размахивая левой рукой, ведь в правой руке он держал кожаную папку. Наташа улыбалась. Она то смотрела на Сергея, то отворачивалась в сторону и больше молчала, чем говорила, думая о чём-то своём.

Её каблучки мягко ступали по нагретому асфальту, оставляя на гудроне следы лёгких вмятин.

Глава 2. На перепутье двух дорог

В тот день небо на горизонте было серое, невзрачное, словно совсем не весеннее. Сергей садился в скорый поезд, который должен был его увезти из провинциального областного города в самом центре Сибири, где, к его сожалению, у него не сложилась карьера после окончания института. Иногда так в жизни бывает: надеешься, что на новом месте жизнь повернётся к тебе лицом, и ты найдёшь для себя то, к чему так долго стремился, учился, с кем-то спорил, кому-то что-то пытался доказать, а потом вдруг раз, и вместо всего этого тебе вручают обратный билет, и ты возвращаешься обратно в свой дом, откуда ты совсем недавно уехал, веря в то, что на новом месте у тебя будет новая жизнь. Так думал Сергей, сидя у окна в купе поезда, который набирал ход, стуча на стыках рельс, увозя его из этой недолгой номенклатурной жизни, в которой он оказался после получения распределения в Главк… – его мысли оборвал голос девушки-соседки по купе: – Вы чай будете? Вам заказать? Сергей повернул голову от окна и увидел напротив себя молодую девушку с косами и белыми бантами, на вид лет семнадцати, не больше. – Видно, только школу закончила, – подумал он, глядя ей в глаза, и тут же машинально ответил: – Да, конечно, буду! Спасибо вам!

Он оглядел купе и был приятно удивлён, что другие два места оставались пустыми. Даже странно. Обычно все билеты бывают распроданы, а тут целых два места, две верхних полки были свободны. Поезд идёт на Москву, и вдруг свободные места, такое точно бывает редко. И девушка, словно прочитав его мысли, добавила: – Проводница сказала, что через пару остановок к нам подсядут двое военных, так что недолго нам оставаться вдвоём.

– И вы из-за этого переживаете? – удивился Сергей, глядя на эту курносую девушку в ситцевом платьице с белым воротничком под самое горло. Её карие глаза смотрели на него с любопытством. В это время открылась дверь купе и появилась проводница с подносом в руках, на котором стояло много стаканов с чаем в мельхиоровых подстаканниках.

– Вам два стакана? – машинально спросила она, глядя то на парня, то на девушку. Девушка снова опередила Сергея и ответила сразу за двоих: – Да, нам, пожалуйста, два стакана. Проводница поставила на столик два стакана со свежезаваренным чаем и положила две упаковки сахара-рафинада, пояснив при этом: – Оплата после.

– Благодарю вас! – теперь уже Сергей внёс свою лепту в разговор и, подвинув один стакан к себе, стал разворачивать сахар. Девушка тоже не заставила себя ждать и проделала аналогичную процедуру и, бросив два куска сахара в чай, стала размешивать его ложкой. – Вы только чай будете пить, или мы приступим к завтраку? – спросила она и полезла в рядом стоящую сумку, из которой достала большой свёрток, и, положив его на столик, стала разворачивать. Перед Сергеем развернулся стандартный набор всех путешествующих на поездах: варёные яйца, чёрный и белый хлеб. Белый, кстати, в виде сложенных маслом друг к другу бутербродов напоминал ароматный сэндвич. Рядом лежала нарезанная кружочками краковская колбаска, пара помидоров, соль в кулёчке из бумаги и пара бутербродов с сыром. Всё это вызывало приступ аппетита у Сергея. Он просто не ожидал, что вот так сразу придётся начинать в поезде «утренний моцион», но в принципе был готов к этому и тоже полез в хозяйственную сумку за завтраком, который мало чем отличался от уже выложенного на стол: те же яйца вкрутую, та же соль и помидоры, хлеб и нарезанный сыр с докторской колбасой.

– Да, нас словно собирали на одной кухне, – усмехнулся Сергей, глядя на продукты на столе.

– Мама постаралась, провожая меня в дорогу. Я ведь первый раз еду в Москву. Буду поступать в театральный, – гордо заявила попутчица. – А вас как зовут? Давайте знакомиться! Вы ведь до самой Москвы едете? – выпалила она, словно из пулемёта, звонким голосом. Сергею нравились такие острые на язык девчонки. Он улыбнулся в ответ и сказал очень просто: – Да, до самой столицы. Меня зовут Сергей!

– А меня Марина! Вот школу закончила и решила поехать поступать! Я с десяти лет в театральной студии занималась. Почему люди не летают, как птицы! – вдруг произнесла она фразу из известного монолога и уставилась на Сергея, словно ожидая его реакции.

– Любите театр? – он отхлебнул из стакана чай и стал чистить яйцо. – И уже решили в какое училище будете поступать? – и посмотрел с улыбкой в её карие глаза. Она после этого макнула в соль яйцо и откусила кусочек, прожевала и лишь потом, махнув головой, ответила:

– Мне советовали сразу во все документы подавать, а там, как получится. А вы зачем в Москву едете? – теперь уже она спросила Сергея, пытаясь оценить молодого парня в светло-сером костюме и белой рубашке, но без галстука с расстёгнутой верхней пуговичкой. – На студента вы вроде не похожи. По работе едете?

– Почти, – ответил он немного нехотя, стараясь не вдаваться в подробности своей поездки.

– Это как это, почти? – удивилась Марина. – В отпуск что ли?

– Можно сказать, что и в отпуск. Живу я там.

– А, так вы здесь были в командировке? Как интересно! Так вы коренной москвич. Везёт же вам! – она излучала столько энергии, что Сергей сразу понял, что такая даже в Москве не пропадёт, а, возможно, даже и поступит в какое-нибудь театральное училище, если останется такой же бойкой и на приёмных экзаменах.

– И долго вы у нас были в командировке?

– Почти год, – ответил Сергей.

– Ничего себе командировочка! – удивилась Марина. – Что-то строили?

– Да нет, я не строитель, – отшутился Сергей, но Марина была неумолима:

– А кто же вы тогда, если не строитель, чтобы почти на год уехать из Москвы?

– Инженер-конструктор.

– А, понятно, на каком-то заводе что-то собирали, да?

– Да вы прямо всё хотите знать в первые пять минут. Так жить будет не интересно, Марина! – он хитровато прищурился и стал сверлить её глазами: – А может, вы не в театральный собираетесь поступать?

– Ну, ещё во ВГИК попробую, – не поняла она подвоха, уплетая колбасу и запивая чаем.

– В кино хотите сниматься? А что, вам кожаная куртка и красная косынка очень подойдут, ещё и маузер дадут!

– Маузер? – удивилась Марина, – зачем мне маузер?

– Чекиста будете играть! И белых офицеров допрашивать! Я думаю, вам это очень подойдёт! С напором и азартом! Горячее сердце! – Сергей явно иронизировал, но молодая девушка это не сразу поняла, но когда поняла, то покраснела и чуть не поперхнулась: – Ой! Вы меня извините, я по- простому, совсем без задней мысли, – и она засмущалась.

– Ну хорошо, если без задней мысли!

– Простите, я не специально.

– Да я понимаю. Ничего. Бывает. С таким напором, я думаю, у вас при поступлении проблем не будет!

– Ой, да какой напор, – она махнула рукой. – Одно дело наша студия и совсем другое театральный. Там такие педагоги! Такие артисты!

– Главное, не стушеваться! В свои силы надо верить всегда, иначе зачем ехать в Москву и поступать в театральный, если у вас нет уверенности в своих силах?!

– А вы что про меня подумали? – вдруг переспросила Марина.

– А что можно подумать про молодую девушку, которая завалила незнакомого парня своими вопросами? – теперь уже удивился Сергей, продолжая есть свой бутерброд с сыром. – Или у вас папа в органах работает, или вы в своей театральной студии переиграли всех чекистов!

– Что? Вы серьёзно так подумали про меня? – теперь уже удивлялась Марина, смотря чуть испуганным взглядом на Сергея. – Неужели я так агрессивно выгляжу со стороны? – и она с непривычки стала вдруг оглядывать себя: – Я что, на самом деле такая агрессивная, да? – она чуть не заплакала. – Говорила мне мама, что я слишком много всегда вопросов задаю.

– Ничего, я думаю, в театральном это пригодится! – улыбнулся Сергей.

– Вы так думаете, Серёжа?

– Ну а что, вполне! С комсомольским напором, грудью дорогу проложим себе! – и Сергей так убедительно ещё и кулак сжал, словно показывал весь этот напор молодой и красивой девушке, что та аж зарделась от его слов, особенно про грудь, которая у неё была вполне даже очень для её семнадцати лет, и, словно чего-то устыдившись, она низко наклонила голову и замолчала, и тут как раз две толстые косы упали ей на грудь.

«Совсем девчонку засмущал», – подумал Сергей и выпил чаю.

За окном мелькали сибирские пейзажи. Этот разговор с молодой девчонкой его немного отвлёк от мрачных мыслей, что так хотели завладеть окончательно его вниманием. Он, если честно, без особого сожаления покидал город, в котором прожил практически целый год после того, как в институте получил направление на работу. По идее он должен был ещё два года тут отработать в Главке, изучать всю местную технологию в области, составлять планы для фабрик и заводов, но только не заниматься своим любимым делом. И это его стало угнетать. Так как он рисовал с детства, то стал в свободное время рисовать местные пейзажи, а на фоне этих пейзажей всегда появлялись мужчины и женщины в красивой одежде. Больше всего ему нравилось рисовать трикотажные изделия – свитера, шапочки, кардиганы, шарфы, даже перчатки и однажды, не выдержав однообразия местной трикотажной фабрики, которая только и могла, что выпускала серые и совсем невзрачные свитера для технических работников, для которых главное было тепло, а не красота, высказал всё, что об этом думает, начальнику Главка. Начальник был мужик крепкий, серьёзный, которого жизнь побросала из одной крайности в другую, хорошо, что под репрессии не попал, хотя один деятель и написал на него донос, но слава богу, что в тридцать девятом там не стали пороть горячку и рубить с плеча, а внимательно разобрались и посадили за клевету того, кто этот пасквиль накатал, а ему доверили целый главк. И хоть во время войны сколько он ни писал докладных, чтобы его отправили на фронт, никто его даже не думал туда отпускать: кому-то надо же выпускать одежду для фронта, а тёплое бельё и свитера ещё никто не отменял, тем более на флоте. Так в тридцать девять лет он из директора трикотажной фабрики стал руководителем целого главка. И это было символично. Когда к нему на приём пришёл молодой выпускник вуза, представился Сергеем Петровичем Николаевым и чётко изложил суть своего вопроса, то начальник только одно у него спросил: – Сергей Николаевич, вы в армии служили?

– Так точно, в пограничных войсках! – Сергей даже встал со стула.

– Ты садись, садись, чай, не в армии! – начальник махнул ему рукой. – Это сразу чувствуется! – уточнил Громов Владимир Николаевич. – Ты смотри-ка, у нас с тобой отчества одинаковые. Так редко бывает. Ну что я могу сказать: мне всё ясно, творческая душа рвётся внедрить у нас новые разработки и выпускать их на местной фабрике, но не получится! Увы!