Гармония клинка и струн

Умывшись, он завязал волосы длинной лентой с шелковыми кисточками и, надев красный танчжуан[5], штаны и высокие сапоги, натянул короткие черные перчатки без пальцев, которые были особенно удобны для работы в саду. За много лет у Джингшена уже вошло в привычку ходить в них. Прибрав комнату, он поднял заплечный мешок и в последний раз оглянулся: неизвестно, когда он вернется в Обитель, поэтому постарался сохранить в памяти каждую деталь интерьера.

Над его кроватью висела большая картина с переливающимся золотистыми и зелеными красками изображением гор, окутанных туманом. Он рисовал ее долгое время, еще когда была жива мать. Напротив кровати висели полки с книгами и стоял стол, на котором лежали кипа свитков, кисть для каллиграфии и статуэтки богов. Комнату разделяла высокая ширма с оранжевыми и красными узорами.

Джингшен закрыл за собой дверь и пошел по коридору, мимоходом заглядывая в библиотеку и гостиную. Он будет скучать по дому, его хозяйке и островам. На секунду он задумался, стоит ли уезжать, но быстро выбросил эту мысль из головы. Его ждет столько нового! Раз уж принял решение, не стоит от него отказываться.

Ло Фэй сидела на кушетке в большом зале и листала книгу. Увидев Джи, она отложила ее и поднялась:

– Уже пора?

Джингшен приветственно поклонился ей. Наставница улыбалась, но он знал, что за ее внешним спокойствием скрывается тревога.

– Ну пойдем. – Ло Фэй поправила шаль и подошла к двери. Вместе с ней юноша вышел на садовую дорожку. – Пора прощаться, – с сожалением сказала она. – Надеюсь, ветер будет попутным, а дорога легкой. Береги себя, мой мальчик. Если не ради меня, то подумай хотя бы о своей матери.

Джингшен кивнул, глядя в миндалевидные глаза наставницы:

– Могу я попросить вас кое о чем, Покровительница?

– Конечно.

– Приглядывайте иногда за маминым домом.

– Хорошо. И, Джингшен, будь осторожен, – еще раз напомнила Ло Фэй.

– Постараюсь, – юноша неловко улыбнулся. Вздохнув, наставница обняла его, и он почувствовал аромат благовоний, пергамента и молочного улуна, исходивший от нее.

– Обязательно пиши мне, если что-нибудь случится.

Перекинув дорожный мешок на другое плечо, Джингшен вышел за ворота Обители, и его кожаные сапоги застучали по каменистой дороге.

Розовое небо наливалось синевой. Жители города уже ушли работать на поля, ловить рыбу и торговать на рынке. Пройдя через тихую и пустынную площадь, Джингшен пересек несколько улиц и оказался в липовой роще, по которой он проходил пару дней назад. Вскоре он вышел к белому мосту и увидел, что к пристани пришвартовались несколько кораблей.

Джи радостно побежал к причалам, морской ветер обдувал лицо нежной прохладой. На мачтах развевались голубые флаги. Весь берег был заставлен деревянными ящиками и сундуками, Джи ловко обходил их, спеша к кораблям. Матросы загружали товары, которые нужно было доставить на материк, и начинали готовиться к отплытию. Ступив на деревянный настил, Джингшен стал рассеянно оглядываться вокруг: он стоял как раз у третьего от входа в порт корабля. Недолго думая, Джи поднялся на палубу.

Заплатив за каюту, юноша облокотился о перила и посмотрел вдаль, на север. Где-то там, за огромным простором сверкающей воды, находится город, в котором познакомились его родители. И, возможно, в нем он найдет пропавшего отца и узнает тайну своего бессмертия.

Волны лазурного моря медленно и успокаивающе набегали друг на друга, перекатываясь и опадая. Безмятежную тишину нарушали только щебет кружащих в небе птиц, шуршание парусов и окрики матросов.

Джингшен не заметил, как корабль снялся с якоря и медленно заскользил по водной глади, оставляя позади заросли тростника, синюю черепицу и пшеничные поля на южных островах.

Наклонившись, юноша увидел, как за бортом переливается кристально чистая вода и в ней плещутся рыбы, потревоженные движением корабля. Раньше он часто плавал на лодках, но это не могло сравниться с ощущением, когда стоишь на палубе и соленые брызги попадают тебе на лицо.

К часу Лошади[6] далеко на горизонте показался еле различимый участок суши. Джи выпрямился и нахмурился: корабль покинул гавань всего час назад – а уже видно сушу!

– О нет, я что… – пробормотал он. Сердце подпрыгнуло в груди и лихорадочно забилось в плохом предчувствии. Юноша развернулся, пронесся по палубе и остановил первого попавшегося человека:

– Извините, куда направляется этот корабль?

Мужчина с седой щетиной обвел его недоуменным взглядом.

– В Дэнлун. А ты что, молодой человек, не знаешь, куда плывешь? – с усмешкой спросил он. – Почему не узнал у кого-нибудь на берегу?

Дэнлун – портовый город на юге Шанлу, в Долине Журавлей, который славится своими рыбными рынками и чайными домами. Как-то Джингшен слышал от моряков, что там можно не только купить ценные вещи, но и хорошо расслабиться и развлечься.

– О боги, какой же я дурак! – Джи застонал и схватился за голову. – Я должен был отправиться в Джучжи!

– Это в другой стороне. Видишь, вон там солнце поднимается по небу? Мы плывем в противоположном направлении, на запад. Вечером сделаем высадку на острове Полумесяца, а завтра прибудем в Дэнлун.

– Я перепутал причалы, – понуро сказал Джи. – Но уже ничего не поделаешь. Благодарю вас, – и он поплелся вниз, в трюм.

– Постой, парень, – окликнул его незнакомец. – Ты Джингшен, да? Я много слышал о тебе на острове и видел, как ты сопровождал почтенную Покровительницу Ло Фэй. Это правда, – мужчина оглянулся и понизил голос, – что ты бессмертен, как она?

– Похоже, что да, – нервно улыбнулся Джингшен.

– Ого! И как тебе живется? Наверное, наслаждаешься вечной молодостью? – В голосе незнакомца слышалась добродушная зависть.

– Эм… – Джи растерянно отвел взгляд. – Живу, как и все. Помогаю наставнице, ухаживаю за ее садами. Вот наконец решил отправиться в путешествие.

Мужчина хмыкнул и пошел на корму. Джи в растерянности постоял еще какое-то время и, пожав плечами, спустился в свою каюту, пахнущую старым деревом и солью. Она была простой, без изысков: кровать, сундук и маленький бумажный фонарь.

Юноша плюхнулся на койку. Приключение только началось, а он уже пострадал из-за своей невнимательности! Он покачал головой и цокнул языком. Можно было доплыть до острова Полумесяца или Дэнлуна, подождать там следующего корабля и отправиться обратно на Туманные острова, но Джингшен боялся, что если вернется, то уже не сможет решиться уплыть снова. Мать когда-то сказала ему, что возвращаться – плохая примета. Придется добираться до Джучжи по суше. Подумав, что так можно обойти весь материк и увидеть множество городов и деревень, Джингшен приободрился.

Он встал и, заперев дверь каюты на ключ, поднялся обратно на палубу. Корабль давно вышел из туманной пелены родных островов, только вдали на востоке еще виднелась молочная дымка. Джи подставил лицо лучам солнца и закрыл глаза.

Впереди его ждали приключения и поиски человека, о котором он думал всю свою жизнь.

Глава 2. Мелодия цитры предшествует нашей встрече

Весь день Джингшен провел на палубе, любуясь морем. Природа всегда восхищала его: будь то заросли травы во дворе, красивый камень, найденный на берегу, или яркие краски заката. В этом мире все казалось ему впечатляющим и заслуживающим внимания, особенно величественные горы, которые он видел только на иллюстрациях в книгах. Шанлу звали «страной гор и рек», но Джингшену встретились только море и пшеничные поля.

Вечером корабль сделал остановку на острове Полумесяца, и Джингшен вспомнил одну из легенд, которые любила пересказывать ему Ло Фэй. Три тысячи лет назад, когда на материке только начали появляться первые поселения, божественные Дракон и Феникс нашли Небесную Жемчужину необыкновенной красоты – она переливалась всеми цветами радуги. Существа поспорили, кто заберет такую редкую драгоценность, пререкания быстро обернулись дракой, и они стали тянуть жемчужину в разные стороны. Выскользнув у них из когтей, она упала на южный край земли и, поскольку была по-настоящему огромной, своим падением встряхнула море, пробила сушу насквозь, а на месте дыры образовался Жемчужный залив. Кусок суши в форме полукруга, который некогда был берегом, откололся и стал именоваться островом Полумесяца. Сами Дракон и Феникс с горя превратились в горы по обе стороны от залива, чтобы всегда быть рядом с пропавшей драгоценностью. Спустя много лет на берегу материка построили Дэнлун.

Джингшен еще издали увидел край суши, по форме напоминающий серп луны. В небе появились сверкающие отсветы – это заходящие лучи солнца освещали перламутровые крыши домов, резиденций и павильонов. Судно остановилось у причала, и Джи, перегнувшись через борт, увидел множество ракушек, выглядывающих из песка, словно сухофрукты из теста. Среди них были и закрученные раковины, и плоские створки устриц, и круглые пятнистые панцири незнакомых моллюсков.

Остров Полумесяца славился своими украшениями из жемчуга и ракушек, а также морепродуктами. Особым лакомством считались улитки в кисло-сладком соусе, но при одной мысли о них Джингшена выворачивало наизнанку. Он не понимал, как можно есть этих маленьких существ со смешными рожками. В детстве юноша любил наблюдать за ними в саду: после дождя земля покрывалась влагой и улитки медленно передвигались по листьям.

Джингшен быстро спустился вниз и, поднимая фонтаны песка, стремительными шагами прошел по берегу, достал несколько переливающихся голубых ракушек, похожих на рога цилиня[7] – на память об острове Полумесяца.

Забрав с острова двоих торговцев, корабль покинул пристань и сменил курс на север. Джингшен присел на ящик возле мачты, к которой была прикреплена деревянная дощечка с выгравированным на ней изображением Ханхай-шэня – покровителя мореплавателей. Его волосы, собранные в небрежный хвост, стягивала тканевая повязка, а ярко-синие глаза были такого же цвета, как третье око – священный символ в виде капли у него на лбу. Загорелый и худощавый, он держал в руках компас и рыболовную сеть, сплетенную из шерсти морских драконов. Ло Фэй больше других почитала этого бога и считала, что именно ему она обязана вечной жизнью.

Разглядывая дощечку, Джи достал из мешка кусок сушеного окуня и принялся жевать. Рыба была солоноватой на вкус, и юноша вздохнул, подумав, что сейчас Юи-эр наверняка ставит на стол свежепойманного лосося в подливке с добавлением рисового вина. Джингшен решил, что в Дэнлуне обязательно поест чего-нибудь горячего: например, супа с креветками: он часто слышал о нем от знакомых, которые посещали город.

Дожевав остатки рыбы и глотнув воды из глиняного сосуда, Джи стал наблюдать за людьми на корабле. На корме тихо напевал рулевой, молодой матрос волок доски и мотки веревок, двое торговцев о чем-то тихо переговаривались. Небо на востоке приобретало синий оттенок, кое-где, как искры от костра, высыпали звезды. День клонился к завершению. Все пассажиры были заняты своими делами, поболтать было не с кем, да и навязываться не хотелось, поэтому Джингшен спрыгнул с ящика и вернулся в свою каюту.

Он зажег фонарь, снял сапоги и лег на кровать. Ему было непривычно находиться в одиночестве. Днем на островах он всегда занимался какой-то работой: ловил рыбу, обрезал засохшие ветки, помогал жителям готовиться к ярмарке. По вечерам слушал истории наставницы и рисовал, а если приглашали приятели, уходил выпить вина на берегу.

Джи терпеть не мог скучать, поэтому, грустно вздохнув, он порылся в мешке и вытащил книгу. Изящные иероглифы на обложке сложились в название «Сказания об императоре Топазе». Это было самое популярное произведение во всей империи: его с удовольствием читали и дети, и взрослые. Книга состояла из двадцати глав, в которых рассказывалось о жизненном пути первого императора Шанлу. Автор привел в своем труде не только биографию императора, но и народные слухи и легенды, сопровождавшие его правление.

С обложки на Джингшена смотрел юноша с загадочной улыбкой и длинными бледно-голубыми волосами. На голове у него сверкала корона из кристаллов, а с пояса свисали нити драгоценных камней.

В детстве Джи мечтал стать похожим на Топаза. Первый император сумел объединить под своим началом четыре больших государства. Жители империи считали его легендарной личностью наравне с бессмертными. Происхождение же Топаза оставалось неизвестным. Он был сиротой из Куангву, которого усыновила аристократическая семья Тайксена.

Джингшен задумчиво пробегал взглядом описание коронации Топаза у Ирисового озера. На иллюстрации молодой человек преклонил колени посреди поляны с синими цветами в ожидании, когда ему на голову наденут блестящую корону. Скоро глаза Джи начали слипаться, и он перевернулся на бок, поморщившись из-за неприятного скрипа кровати под ним. Думая о мягких подушках, оставшихся в Обители, Джингшен под треск обшивки корабля провалился в беспокойный сон.

* * *

Ближе к утру его разбудили голоса и скрип досок над головой. Джингшен, открыв глаза, не сразу понял, где он и как здесь оказался, и только через несколько минут осознал, что он не в своей комнате в Обители. Ночью во сне рука у него свесилась с койки так, что его длинные пальцы касались пола. Подтянувшись, юноша встал и огляделся в поисках зеркала. Его нигде не было. Тогда он вытащил из мешка кинжал и, достав его из ножен, взглянул на свое отражение в отполированном лезвии. За ночь коса растрепалась, а челка вообще торчала как петушиный гребень. Джи пригладил ее и покрутил головой. Прядь справа от лица отросла до самого подбородка, и прическа выглядела неаккуратной. В левом ухе блестела золотая сережка, подаренная матерью. Серьги ей купил отец Джингшена, и, как бы Кси ни обвиняла его, она не снимала их до самой смерти.

Юноша закинул в рот несколько сушеных слив и вышел наружу. Стояла солнечная погода, но ветер усилился, и Джингшен набросил на плечи накидку. Весь день простояв на палубе, он случайно разговорился с торговцами. Они везли в Дэнлун жемчужные бусы и ароматические масла. Джингшен рассказал им, как сел не на тот корабль и мужчины посмотрели на него с недоумением, а один сказал, что нельзя быть таким рассеянным, на что Джи лишь пожал плечами. Может кого-нибудь замечание бы и обидело, но юноша знал, что у него есть не только недостатки, но и достоинства. Мало кто может похвастаться дарованным от природы здоровьем или способностью совершать хоть и простые, но настоящие магические действия. Джингшен пользовался этими навыками редко, не было необходимости, а заклинания отнимали много энергии. Бессмертные не старели, не болели и долго могли обойтись без еды – но все же они были людьми и могли уставать.

Вечером на горизонте показались очертания города между двумя высокими горами. Юноша не отрывал от них глаз, пока не увидел лес на каменистых склонах и легкий дымок, поднимающийся над горой Дракона. Это поразило его и заставило сердце забиться чаще. Джингшен и представить не мог, что горы такие большие и величественные.

Скоро корабль вошел в Жемчужный залив и причалил в гавани. Кругом стояли рыбацкие лодки, джонки и корабли с белыми холщовыми парусами. Впереди, слева от города, возвышалась гора Феникса, окутанная одеялом золотистых крон деревьев. Спустившись на деревянный помост, Джингшен с открытым ртом разглядывал здания Дэнлуна, видневшиеся позади порта. Дома были выше, чем на Туманных островах, где только пагода Ло Фэй была двухэтажной. Изогнутые крыши блестели в лучах заходящего солнца, тут и там зажигались алые, оранжевые и желтые фонари. Откуда-то сверху доносилось звучное женское пение. На террасах Джи увидел знакомые персиковые деревья – символы бессмертия и вечности, которые росли по всему югу страны.

Юноша радостно улыбнулся – он достиг первой точки своего путешествия! И хотя Джингшен собирался попасть в совсем другой город, Дэнлун очаровал его своим светом и шумными разговорами прохожих. Джи медленно шел по помосту, с любопытством наблюдая за работниками доков. Крепкие мужчины с закатанными до локтей рукавами переносили ящики, бегали за инструментами и громко перекрикивались. Внизу, под досками, слышался мерный плеск воды.

На выходе из порта стояли большие ворота, колонны которых украшала замысловатая резьба в виде рыб и морских растений. Джи прошел сквозь них и оказался посреди огромного рынка. Со всех сторон доносились голоса торговцев, каждый пытался переманить к себе покупателей:

– Свежая рыба! Лосось, окунь, карп, сибас, тунец!

– Морская соль! Сегодня два мешка по цене одного!

– Попробуйте спелые персики!

Горожане торопились, расталкивая друг друга и пару раз задев плечом Джингшена – он стоял столбом возле ворот, пораженный таким количеством людей. На Туманных островах тоже есть рынок, но даже по праздникам там не собиралось столько народу. И по размеру он уступал вдвое.

Джи бродил среди торговых рядов, с трудом пробираясь сквозь толпу. Сильно пахло копченой и жареной рыбой, и у него заурчало в животе. Он подошел к свободному торговцу, купил карпа в специях и, смакуя каждый кусок, обогнул лотки с фруктами и овощами. Некоторые горожане смотрели ему вслед. Цвет волос и их длина удивляли даже земляков Джингшена, знающих его много лет, и неудивительно, что статный рыжеволосый юноша привлекал внимание жителей Дэнлуна.

Дальше стояли крытые павильоны, из которых выплывали легкие клубы цветочных благовоний. Проходя мимо распахнутых дверей, Джингшен краем глаза заметил фарфоровые вазы и кувшины. Внутри несколько человек собрались возле высокого мужчины, с увлечением о чем-то рассказывающего.

Юноша вышел за пределы рынка и огляделся. Возле лестницы, ведущей к галерее с каменными фонарями по бокам, висела табличка с надписью «Чайный квартал». После острой рыбы сильно хотелось пить, и Джингшен не раздумывая зашагал между вереницами алых колонн в сторону освещенных домов. Из окон выглядывали танцовщицы в разноцветных шелковых халатах и с убранными шпильками в высокие прически волосами. Они обмахивались веерами и передавали друг другу полупрозрачные ткани. Прохожие улыбались им и весело смеялись в ответ на их кокетливые приветствия.

Вдруг Джингшен остановился, подумав, что нужно разыскать постоялый двор, где можно переночевать. Его мучила жажда, но найти ночлег было важнее. Посмотрев в дальний конец улицы, где стояла компания матросов, он наткнулся взглядом на еще одну табличку, но, как ни щурился, не мог прочитать надпись на таком большом расстоянии.

Джи перебросил мешок с затекшего плеча и пошел по направлению к вывеске, как вдруг из чайного дома справа услышал прекрасную мелодию. Звонкие и переливчатые звуки цитры так очаровывали, что Джингшен закрыл глаза и с головой погрузился в чудесную музыку. Она нарастала, ее быстрые и высокие ноты чередовались с медленными и более низкими, и юноше казалось, что мелодия выражает умиротворение, спокойствие и надежды исполнителя на счастливое будущее. Но иногда, словно в промежутке между струнами, проскальзывала легкая и светлая печаль. Джингшен подумал, что даже наставница не играла так эмоционально и вдохновляюще, как незнакомый музыкант.

Над дверью, откуда доносилась музыка, золотыми иероглифами было выведено «Чайный дом Хаохуа[8]». Карнизы двухэтажного здания были украшены пурпурными фонариками, свет которых в сумерках выглядел таинственным и манящим, а сквозь бумажные окна проступали расплывчатые фигуры посетителей.

Вмиг забыв о жажде и поиске ночлега, Джи уверенно толкнул дверь чайной. Внутри было тепло, маленькие светильники придавали стенам желтоватый оттенок. На подставках между столиками возвышались вазы с розовыми бегониями. Посетители держали в руках пиалы, от которых шел легкий пар. Воздух в помещении сладко пах травами и зажженными ароматическими палочками. Но больше всего Джи заинтересовало, что находится в дальней части зала, отгороженной ширмой с морским орнаментом, из-за которой доносились громкие звуки цитры.

Пока Джингшен разглядывал интерьер, к нему подошла служанка в платье с передником.

– Добрый вечер, молодой человек! – Женщина с любопытством скосила глаза на косу Джингшена, перекинутую на левое плечо. – Пойдемте со мной, я налью вам чая.

Джи неловко улыбнулся и последовал за ней в дальний конец зала. Женщина усадила его за свободный стол возле окна:

– Вы какой чай предпочитаете?

Джингшен, которого больше интересовал неизвестный музыкант, чем напитки, попросил служанку принести чай и суп с креветками. Когда она ушла, Джи, заглянув за ширму, наконец увидел исполнителя. Им оказался невысокий юноша, его кожа казалась очень бледной в приглушенном свете фонарей. На лоб ему спадали темные слегка волнистые пряди. На музыканте были широкие черные штаны, перевязанные поясом на талии, а длинные, до середины бедра, рукава серой рубашки с запа́хом колыхались, когда его тонкие пальцы перебирали струны. Юноша играл на обыкновенной цитре из клена, какую можно купить в любой музыкальной лавке Шанлу, но звуки из нее текли словно ручей, звенели словно зимний воздух и переливались словно шепот листьев в лесу.

Музыка стала более динамичной и жизнерадостной. Джи следил за движениями пальцев музыканта, и даже не заметил, что служанка принесла поднос с чайником и фарфоровыми пиалами и миской супа. Она заваривала чай, переливая и вспенивая его, чтобы привлечь внимание гостя, но, поняв, что это бесполезно, недовольно вздохнула и пошла обслуживать другой столик.

Джингшен слушал мелодию до тех пор, пока она не затихла. Когда отзвучала последняя нота, ему показалось, что он очнулся от сна. Джи поднялся, громко отодвинув стул, и протиснулся за ширму к юноше, который сидел на полу и еще не успел убрать свой инструмент.

– Ваша игра… Она просто потрясающая! – восхищенно воскликнул Джи, и музыкант с удивлением обернулся. – Никогда не слышал ничего прекраснее! – Джингшен приложил руку к сердцу, искренне расхваливая юношу. – Где вы этому научились?

Музыкант встал и, покраснев от смущения, внимательно посмотрел на Джингшена. Его широко распахнутые глаза выражали благодарность. Неуклюже поклонившись, он ответил тихим и мягким голосом:

– Спасибо, я рад, что вам понравилась моя игра. У меня нет учителя.

– Моя наставница хорошо играет на флейте и гучжэне[9], но ее исполнение так не впечатляет! – Джи не стал говорить, что, конечно, техника Ло Фэй более совершенна, но за четыреста лет любой бы довел свои навыки до идеала. – Вы выступаете здесь?

– Да, чаще всего.

– Мне бы хотелось послушать вас еще! – Джингшен довольно хлопнул в ладоши. – О, кстати, я забыл про чай, который заказал. Не хотите составить мне компанию? Я не выпью весь.

Музыкант на мгновение задумался и, кивнув, быстро убрал свой инструмент, освобождая площадку для выступлений.

Юноши сели друг напротив друга за столиком Джингшена. В чайнике оказался багряный чай с насыщенным ароматом, а рядом стояла порция супа с золотисто-молочным бульоном, за это время успевшего слегка остыть.

– Угощайтесь, – Джи протянул собеседнику пиалу. – Как вас зовут?

– Энлэй. – Музыкант взял чай и скромно опустил глаза.

– Красивое имя, – кивнул Джи. – А я Джингшен.

– Не видел вас здесь раньше. Вы не местный? – Энлэй скользнул взглядом по одежде и прическе Джи.

– Да, я с Туманных островов. Сегодня прибыл в город на корабле, который, я надеялся, доставит меня до Джучжи, что в Долине Камней, – он засмеялся. – Но я перепутал причалы!

– И что вы будете делать?

– Просто доберусь до Джучжи по суше, – пожал плечами Джи. – Придется идти через всю страну, но я выносливый, справлюсь. Пешком, на повозках – доберусь как-нибудь. – Он сделал глоток бодрящего кисло-сладкого чая. – Я отправился в путешествие, чтобы посмотреть мир и найти своего пропавшего отца. Еще я хочу научиться боевым искусствам – чувствую в себе склонность к этому. Правда, жителей островов защищать толком не от кого, – Джингшен улыбнулся. – Нас беспокоят только морские бесенята, эдакие проказники.

– Желаю вам удачи. В первый раз встречаю гостя с Туманных островов, – признался Энлэй. – Говорят, там очень спокойно.

– Это правда! У нас не так оживленно, как в Дэнлуне. Немноголюдно, тихо, все заняты своим делом. – Джи облокотился на стол и сказал с грустью: – Не хватает суеты. Зато красивая природа: туманы, лазурная вода, персиковые сады. О, и пшеничные поля! Когда солнечная погода, они сверкают словно золото.

– Как по мне, это прекрасно! – ответил Энлэй, вскинув брови так, что они почти исчезли за густой челкой. – Я был бы рад жить там. Не люблю многолюдные места. Единение с природой, гармония – это то, что я ищу как в жизни, так и в музыке.

– Значит, мы оба в поисках! – засмеялся Джингшен.

Юноши помолчали, делая медленные глотки из своих пиал. На улице стоял глубокий вечер, и посетители чайного дома уже начинали расходиться.

Джи краем глаза, чтобы не смущать, разглядывал Энлэя – худого миниатюрного юношу, с тонкой шеей и выпирающими ключицами. Несколько прядей у него на висках и у шеи закручивались не внутрь, а наружу, отчего волосы казались слегка растрепанными. Лицо еще хранило детские черты, а большие серые глаза смотрели доверчиво и печально, несмотря на то что весь облик музыканта выражал спокойствие и сдержанность.