Восход Черной звезды

Елена Звездная

Катриона

Восход Черной звезды

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Звездная Е., 2018

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2018

Катриона

Восход Черной звезды

Смерть оказалась… странной. Головокружительной, стремительной, сверкающей. Я куда-то падала, крепко удерживаемая чем-то, смертью, наверное, затем оказалась лежащей на твердой земле. Точно, на земле. Несколько камешков ощутимо давили в спину. А еще у смерти имелся… смех – громкий, исполненный невыразимого облегчения и очень напоминающий смех кесаря.

И самое невероятное – как выяснилось, после смерти ощущается ветер, слышно, как шумят листвой деревья, и даже птицы оглушительно кричат.

Забавно. Весьма.

Но, в общем и целом, умирать мне не понравилось. Странно, жестко, неудобно, жарковато, в горле пересохло, и в придачу этот победный смех. Да, смерть – это определенно не то, что про нее вещают жрицы Матери Прародительницы. Жаль, не смогу просветить их на данную тему, действительно жаль… Я бы тогда существенно урезала поборы храмовников с жителей Прайды.

Внезапно смерть пробормотала какую-то фразу и разразилась очередным приступом хохота… И назрел вопрос: разве смерти полагается разговаривать голосом кесаря, а затем торжествующе смеяться? На мой взгляд, это все как-то… не этично, с точки зрения морали и вообще мировой справедливости.

Не желая и далее находиться в неизвестности, я распахнула глаза… и тут же закрыла! Потому что в зеленовато-голубом небе ярко светило белое солнце. И если бы одно! Подняв руку, я чуть прикрыла глаза от света и осторожно приоткрыла сначала один глаз, затем второй. И из-под полуопущенных ресниц превосходно разглядела и первое, и второе солнце! Сердце пропустило удар. Я медленно поднялась и села, продолжая все так же вглядываться в небо…

Совершенно незнакомое мне небо!

Холодок нарастающего ужаса пробежался по спине. И момент «незнакомости» с данным конкретным небом пугал просто-таки гораздо больше, нежели кесарь, вальсирующий на поляне. Ладно, утрирую, он не вальсировал, он кружился, раскинув руки, и торжествовал, да! Судя по ликованию, которое мой супруг не скрывал, он победил в очередной раз!

Появилось желание лечь и умереть повторно!

Закрыв лицо дрожащими ладонями, некоторое время сидела, пытаясь принять, осознать и уяснить три малоприятных факта:

1. Факт первый: я жива. По сути, это был бы, конечно, приятный факт, если бы не два последующих.

2. Факт второй: кесарь жив. Если быть совсем уж откровенной, то и данный факт не вызывал у меня отчаяния, так как с неубиваемостью императора Араэдена я уже как-то даже свыклась, человек вообще ко всему привыкает, это давно известная истина.

3. А вот что действительно рушило мое самообладание, так это факт номер три: ЭТО НЕ МОЙ МИР!

И мне орать хотелось от ужаса, но… но жизнь давно научила, когда трудно, не упиваться страданиями, а искать решение. И я вновь оглядела зеленовато-голубой небосклон, два солнца – белое и… почти черное. От белого глаза слезились, на черное смотреть было жутко. Еще безумно раздражал смех кесаря. И не просто раздражал – бесил, учитывая, что император явно торжествовал.

Но не будем о грустном.

Я окинула взором странный пригорок, на котором мы оказались, странный лес, который этот пригорок окружал, странные горы на горизонте… Очень странные, потому что горы были бело-серые, а покрывали их голубые снежные шапки. И медленно накатило осознание: Готмир был сущим пустяком по сравнению с тем, где я очутилась сейчас! Просто незначительной мелочью! Потому что он хотя бы находился в моем мире, а этот вот был совершенно мне незнаком. Я даже не знала, что это за мир…

– Это МОЙ мир! – Счастливый голос кесаря огласил окрестности. – Мой Эрадарас! Я вернулся.

Повернула голову на звук, и судьба одарила меня возможностью увидеть танец собственно кесаря. Грациозный такой танец, ликующий, кружительный и победительный. Ужасно веселый день: с утра я наблюдала народные танцы гоблинов и троллей, а теперь имею честь лицезреть танец кесаря.

Великий Араэден вальсировал по поляне, словно кружа в танце невидимую партнершу, затем начинал хохотать, откинув голову назад, повторял какую-то странную фразу и снова вальсировал, охваченный своей эйфорией…

У него эйфория, а я… начинаю медленно скатываться в истерику. Потому что единственное, о чем могу думать, – триста лет! Он стремился сюда больше трехсот лет! А я столько не проживу, и я…

НИКОГДА НЕ ВЕРНУСЬ ДОМОЙ!

Внутри что-то оборвалось. Слез нет. Пустота… Безысходность… Бездна отчаяния. И отчаяние накатывает сильнее, едва я понимаю, что кесаря больше нет в Рассветном мире! Его там больше нет! Теперь вся власть у рода Астаримана! У меня фактически, если учесть, что именно я императрица. И там шенге и Динар… и сейчас, когда там нет кесаря, мы с рыжим можем пожениться и править вместе, а по вечерам отправляться в охт лесных, сидеть у костра…

И все это теперь можно, ведь кесаря там больше нет!

Одна проблема – я не там!.. Я здесь! В этом непонятном и чужом «здесь»! В другом мире…

– Это Эрадарас, нежная моя, – отозвался тот, кого я мечтала сейчас видеть… по меньшей мере четвертованным.

– Не всем мечтам суждено сбываться, – обрадовал меня Великий Араэден.

И кесарь снова вернулся к вальсу… Хоть бы ногу подвернул.

Но он остановился, раскинул руки, и над лесом пронеслось:

– Эвери эсс лио ттери эошени ире… Эвери эсс лио ттери эошени ире… Эвери эсс лио ттери эошени ире! Кто бы мог подумать! – И снова полный абсолютного торжества смех.

Кесарь внезапно подошел ко мне, опустился на одно колено, схватил за руки и, словно ожидая от меня стремления разделить его ликование, радостно произнес:

– Эрадарас, Кари! Мы дома!

Кажется, некоторые бессмертные на почве огромной радости сошли с ума… Печальный факт, учитывая, что я нахожусь неизвестно где, а он единственный, кто знает хоть что-то о возможности возвращения.

– Это вы дома! – прошипела, едва сдерживаясь. – А вот я – демоны его знают где!

Я вырвала ладони у победителя всегда всех и во всем, поднялась, отряхнула пыль с платья и задала единственный интересующий меня вопрос:

– Какого дохлого гоблина вы меня с собой потащили?!

Кесарь окинул меня веселым взглядом, усмехнулся, а затем и вовсе расхохотался… Ненавижу!

– Почему я взял тебя с собой? – повторил он вопрос и поднялся. – Почему я взял тебя с собой… – И, вновь смеясь, ответил: – А почему бы и нет?! В конце концов, ты мне жена, непонятливая моя.

Я поступила как истинный орк, выразив свое негодование одним злым движением! И удар кулаком почти достиг цели… но кесарь перехватил мою руку. Мы так и замерли, в этом странном мире, который встретил меня отчаянием и осознанием полного бессилия. Император больно сжал запястье и, медленно наклонившись, выдохнул мне в лицо:

– Никогда. Не смей. Даже пытаться.

Замирая от ужаса, я смотрела в эти страшные сверкающие глаза, а он… наклонялся все ближе… И мне стало бы до смерти страшно, если бы не окружающий пейзаж, который пугал значительно больше кесаря.

– И что теперь? – Слезы, которых было так много в этот ужасный день, вновь начали свой неторопливый бег по щекам. – Что мне делать теперь?!

Кесарь отпустил мою руку и, словно видя впервые, прикоснулся пальцами к мокрому лицу…

А я уже просто не сдержалась:

– Вы чудовище! – Ну вот и классическая истерика. – Вы жуткое, бесчеловечное, ужасающее в своей безжалостности чудовище! Вы отняли все у меня! Вы…

Очень ласковая улыбка, и, обхватив ладонями мое лицо, кесарь с невероятной нежностью произнес:

– Да, я чудовище… ты даже не представляешь себе насколько. Потому что здесь, в Эрадарасе, люди даже не низшее сословие, вы – рабы… И здесь, моя коварная, без меня ты никто.

И, отпустив меня, он вновь начал свой ликующий танец на поляне… Гибкий змей поднялся на камень и с видом истинного властителя данных территорий пристально оглядел горизонт. С видом вернувшегося и полновластного властителя…

Кесарь был прекрасен, ужасающе прекрасен в этом своем победном ликовании… И я бы, может, порадовалась за него, вот только… Ненавижу! Великий Белый дух, как же я его ненавижу!

Но император был слишком занят, чтобы обращать внимание на мои мысли… и ему явно нравилось, что у его победы есть свидетели.

– Смотри, нежная моя, – он раскинул руки, – смотри, как прекрасна магия светлых!

Свет! Ослепительный белый свет вырвался из его груди и воспарил ошеломительно красивой огненной птицей…

Но если это лишь огонь, почему я расслышала протяжный птичий крик?! А кесарь продолжал стоять, раскинув руки, и словно окаменел. Неплохой момент, чтобы расправиться с тем, чью неубиваемость давно хотелось проверить на собственно неубиваемость!

И я потянулась к ветру… ветер пел вокруг, но он не подчинился мне… Я потянулась к земле… но и она не услышала зова… Магия покинула меня… Кесарь сказал правду – я здесь никто!

Огромная огненная птица, совершив круг, вернулась в тело хозяина, и светлый ликующе усмехнулся. Он упивался своей силой и победой. Мне оставалось лишь познать всю бездну отчаяния.

– Мы близ Лунного дворца, – не оборачиваясь, сообщил кесарь, – здесь не более тысячи шагов до Радужной дороги, там портал перехода, и мы перенесемся в Элиргар. Моя империя ждет!

Я снова опустилась на землю, обняла колени и, глядя на черное солнце, устало произнесла:

– Прошло триста лет… Другие правители правят.

Снова смех и ликующее:

– Не более года минуло в Эрадарасе! В округе нет темных, а значит, война не завершена. Столица ждет нас, Кари Онеиро!

И, повернувшись, мне протянули руку.

Убила бы, с каким удовольствием я его убила бы! Но не хотелось ничего, даже шевелиться. Словно меня покинула не только магия, но и все жизненные силы. Слезы вновь текли по щекам и падали на испачканную, окровавленную и разрезанную рубашку. Я хотела остаться одна… хоть ненадолго, просто пожалеть себя и лишь затем подумать над тем, как мне жить теперь. Вероятно, следовало бы просто гордо покончить с собой, но… смерть – выбор слабых, а я слабой не являлась.

– Нежная моя, – кесарь подошел ближе, – ты не усвоила урока и при повторении! Не смей даже пытаться меня игнорировать.

Я подняла голову, смахнула слезы, с ненавистью посмотрела на него и впервые совершенно искренне сообщила мужу:

– Да пошли вы… к гоблинам на завтрак! И на ужин, и в качестве десерта! Уроки? Повторение? Игнорирование вас? Да мне плевать!!! Усвойте теперь вы урок, мой кесарь, вам больше нечем мне угрожать! Нечем! Все, что вы могли у меня отнять, вы уже отняли! Моя семья, мое королевство, мои близкие – все осталось там, в моем мире и вне досягаемости вашей безжалостной бесчеловечной беспощадной мести!

Судя по улыбке императора, его это волновало мало. Действительно, ему-то о чем переживать, он своей цели достиг и покинул мир, триста лет бывший для него тюрьмой. Так что все мои слова для кесаря – пустое сотрясание воздуха, я для него была всего лишь инструментом исполнения пророчества и, собственно, превосходно сыграла свою роль. В итоге он здесь, в своем мире, и не триста лет спустя, а «не миновало и года в Эрадарасе». Шикарно. У него все шикарно, это мне хоть вешайся!

Я судорожно вздохнула, пытаясь подавить рвущееся изнутри рыдание, и практически попросила:

– Имейте хоть каплю совести и оставьте меня. Если рядом есть люди, значит, я дойду до поселения сама. Рабы здесь люди или нет – неважно, что-нибудь придумаю. В конце концов, я лучше буду рабыней где-нибудь подальше от вас, чем соглашусь видеть вашу полную ликования физиономию и дальше! Ступайте, кесарь, вас ждут. Торжествуйте, упивайтесь осознанием собственной победы, а я… пойду своим путем… В конце концов, у меня есть я, а это что-то да значит.

Он больше не смеялся. Он с улыбкой смотрел, как я молча плачу над собой, своей жизнью и тем, что, похоже, остаток выделенных мне небом лет проведу в мире, освещенном двумя светилами. Я же решила позволить себе десять минут на слезы, а после планировала подниматься и идти завоевывать мир. Еще не знаю как, но завоевывать.

– Катриона, – кесарь наклонился ко мне, – ты не поняла. Это не Рассветный мир, здесь нет обладающих королевским статусом людей, здесь нет добрых и мудрых орков, а ракарды не соблюдают благородный закон степи, как Аршхан. Здесь есть темные, светлые и их сила, а люди – это рабы, у которых меньше прав, чем у скота, так что завоевывать мир не выйдет, нежная моя. Ни завоевывать, ни завоевать.

Рабы… рабы были и в Рассветном мире, но это были времена далекого и темного прошлого. Хотя существовало же рабство и в Прайде до моего над ней воцарения. Замечательно – это не только чужой, но еще и основательно отсталый мир!

– Как я уже сказала, – сдерживаемые рыдания говорить мешали, – ступайте… а я подумаю, что делать дальше.

Я не ждала многого, прекрасно понимая, что надеяться на милосердие, по меньшей мере, глупо, но кесарь сумел удивить:

– Катриона, нежная моя, – он прикоснулся к моему лицу, обвел большим пальцем губы, – у тебя есть два варианта. Первый – ты идешь в Элиргар, где становишься повелительницей моей империи, живешь в роскоши и пользуешься всеми правами и привилегиями пресветлой леди, и второй – ты можешь остаться здесь, и тогда я не поставлю и медного рха на твою жизнь. Решать тебе. Есть я и огромное государство, которым будешь управлять ты, пока я займусь военными делами, и есть одиночество в мире, где ты не знаешь языка, не являешься особой королевской крови и уродлива настолько, что карьерный рост составит путь от дешевой шлюхи до свинарки.

И, щелкнув меня по носу, Великий кесарь выпрямился, насмешливо глядя на жертву собственных многолетних интриг.

А я с ненавистью смотрела на него в ответ и напряженно размышляла. Размышлять было о чем. Благородная принцесса осталась бы сидеть и ждать спасения. Гордая принцесса поторопилась бы убежать прочь, слабая покончила бы с собой, дабы не испытывать мучений. А я… я никогда не была ни гордой, осознавая, что иной раз пламя гордости требует слишком дорогой цены, ни благородной, прекрасно понимая, что благородство не особо успешный путь для выживания, ни слабой. Слабость – не то качество, которое может позволить себе наследница королевства.

– Ты благоразумная принцесса и ты хочешь жить, нежная моя. – Император Араэден протянул мне руку: – А значит, пойдешь со мной.

Единственное, чего я хочу, – вернуться домой, но для достижения этой цели мне требуется обладать свободой в мире, где все мои соплеменники пребывают в рабстве. Паршивый, похоже, мир. С другой стороны, а каким еще может быть мир, породивший кесаря?! Риторический вопрос, да.

Поднявшись, повторно отряхнула юбку, смерила полным ненависти взглядом своего супруга и повелителя и сквозь зубы ответила:

– Хорошо… Но у меня есть условия!

Подобного поворота кесарь явно не ожидал. Однако теперь, когда наши взаимоотношения не грозили благополучию Оитлона, разговаривать стало намного проще. И больше не будет молчаливого подчинения ни в чем. С меня хватит!

Кесарь, несомненно, считал все мои мысли, но вместо ужасающе-ласковой улыбки я увидела внимательный взгляд и услышала:

– Условия?! Кари Онеиро, нежная моя, просто хочу, чтобы ты поняла. – Шаг, и император оказался в опасной близости.

Хотя о чем это я – с ним на любом расстоянии опасно.

– Рад, что ты и это понимаешь, – жестокая усмешка скользнула по тонким губам, – а теперь запомни: никто и никогда не будет ставить мне условий, равно как и выдвигать требования.

Я попыталась отойти, но он не позволил даже отшатнуться.

– Разумная моя, я был услышан? – ледяным тоном поинтересовался кесарь.

Как сказать. «Услышан» – это да, а вот насчет «понят» – не уверена. В прошлый раз я так ничего и не поняла. И даже намеки Динара не внесли ясности. Мне до сих пор неясно, для чего кесарю потребовалось тащить меня за собой!

– Существуют две причины, – внезапно решил проявить милость Великий Араэден. – Первую тебе, видимо, так и не суждено постичь, – он как-то горько усмехнулся, – а вторая чрезвычайно проста. Неужели ты действительно полагаешь, что я готовил тебя в правительницы Прайды?

Холодок нарастающего ужаса прошелся по спине…

– Ты нужна была мне здесь, нежная моя. – Тонкие пальцы, скользнув по шее, обхватили подбородок, заставляя запрокинуть голову и увидеть жесткий взгляд темно-серых сверкающих глаз. – Ты станешь пресветлой императрицей Эрадараса, Кари Онеиро, именно к этому я готовил тебя изначально.

Некоторое время просто молча смотрела на кесаря… Слов не было, эмоций тоже, но и пустоты больше я не ощущала. Где-то там, в глубине души, совсем глубоко, я даже восхищалась этой его победой, ведь как сработано – в свой мир перенесся, собственноручно обученного управленца захватил и о целостности Прайды позаботился. Чистая победа! Можно было бы даже поаплодировать, если бы не одно «но».

– Я вас ненавижу, – глядя в сверкающие глаза, искренне призналась я. – И ваш мир ненавижу! И вашу империю ненавижу заранее!

На это мне ответили спокойным:

– Привыкнешь. Оценишь. Полюбишь… Империю будешь строить ты, нежная моя, а ненавидеть созданное ты не умеешь. – После и вовсе с улыбкой: – Но если ты возродишь мою страну, способная моя, и пожелаешь вернуться… – Пауза, пристальный взгляд в мои глаза: – Обещаю, я открою для тебя путь в Рассветный мир.

Неожиданное предложение!

– И помашете платочком на прощание? – старательно прикрыв надежду сарказмом, с замиранием сердца спросила я.

– Если, – кесарь выделил это слово, – ты пожелаешь.

– Я справлюсь за год! – Мой голос дрожал, но в своем обещании я была уверена. – И через год…

– Если ты пожелаешь. – Кесарь насмешливо улыбался.

– Я пожелаю, уж будьте уверены!

– Я уверен в обратном, – тонкие пальцы легко прикоснулись к моим губам, – абсолютно уверен.

О да, сейчас еще и заявит, что он не проигрывает.

– Никогда, – ласковая улыбка, – и для тебя значительно менее болезненно будет сразу принять свое новое положение.

Дернув головой, я избавилась от его пальцев на своем лице, бросила взгляд на зеленоватый небосклон, на в высшей степени странный пейзаж и тихо сказала:

– Год, мой кесарь.

Араэден рассмеялся, чуть откинув голову назад, затем кивнул и, загадочно улыбаясь, произнес:

– Мы вернемся к этому разговору через год, решительная моя.

Единственное, что радовало в этой ситуации, – кесарь держит свое слово всегда.

– Приятно, что ты это понимаешь, – он вновь улыбнулся, – тем забавнее будет услышать спустя оговоренное время, что Эрадарас стал твоим домом и покидать его ты не имеешь ни малейшего желания.

«Надейтесь!» – едва сдерживая ярость, подумала я.

– Надеются глупцы, нежная моя, я ставлю цель и достигаю ее. Всегда. Идем.

* * *

Я пыталась угнаться за кесарем. Это оказалось непросто, учитывая, что мысли о его мученической смерти посещали с завидной регулярностью, и картины предстоящего убийства были столь яркими, что я неизменно забывала смотреть под ноги, едва не падала и, следовательно… приходилось опять догонять бегом. Хуже другое: год – срок, за который я должна управиться, говоря откровенно, для поставленной задачи мизерный. Но я справлюсь. Более чем уверена в этом.

Еще бы понять, с чем буду иметь дело.

– Эрадарас – это мир? – Я задыхалась от столь быстрого темпа передвижения.

– Это территория, где правят светлые, любопытная моя. – Кесарь притормозил и протянул руку, я нагло проигнорировала жест помощи. – Как пожелаешь, получай наслаждение от пробежки.

Ну и… получаю.

– А Элиргар? – продолжила я допрос.

– Столица.

Так, только я заметила странную закономерность, или как?

– Почему у вас все на «Э»? Владения – Эрадарас! Столица Элиргар, а вы и вовсе эллары.

– Сила, – кесарь отвечал неохотно, но все же отвечал. – Эль – свет, вот почему все, как ты выразилась, на «Э», и имена обладающих силой также.

Внезапно в лесу появилась дорога. Так как мы спускались с холма, то выложенного белыми плитами пути не было видно из-за кустов, но едва мне удалось прорваться сквозь колючие заросли, каблуки неожиданно звякнули.

– Это что? – тут же потребовала я объяснений.

Иронично вздернутая бровь – и насмешливое:

– Тортик… медовый! А ты что подумала?

Что бублик сахарный, шут ходячий!

Кесарь резко остановился, ме-е-едленно повернулся и о-о-очень медленно сделал шаг ко мне…

Бывшая наследница Оитлона испуганно отступила.

Требовалось срочно спасать положение.

– Я не обязана отвечать за свои мысли, это первое, и второе – на мой взгляд, желание убить вас, по меньшей мере, оправданно, но я героически сдерживаюсь, что также должно служить оправданием моей раздражительности и нелестным эпитетам в ваш адрес!

Еще шаг ко мне… О, Великий Белый дух, я же боюсь его до дрожи в коленках и с трудом сдерживаемого крика… И ведь знает прекрасно!

– Знаю, – кесарь остановился, – это дорога, испуганная моя. Еще вопросы есть?

И много! Но…

– Потом задам.

– Правильное решение. – Император Эрадараса протянул мне руку, пришлось принять ее. – И снова правильно, нежная моя.

Теперь он шел медленнее, приноравливаясь к моим шагам, я же пыталась отдышаться и осмотреться одновременно. А дорога оказалась странной. Выложенная белым камнем, очень напоминающим мрамор, с бордюрами по краям и цветущими кустами роз в изящных каменных вазонах. Красиво, изысканно, волшебно, но… дорога внезапно появлялась в лесу и столь же внезапно обрывалась, насколько я могла судить, у странного сооружения из вертикально стоящих камней. Делаем выводы: сие дорожное полотно предназначено исключительно для прогулок, вероятно, этих самых элларов, но никак не для иных функций.

– Совершенно верный вывод, – решил снизойти до ответа кесарь, – сейчас, в связи с военным положением, защита снята, но испокон веков светлые пути предназначались лишь для светлых, и иной ступивший на них обрекал себя на смерть.

Осмыслив услышанное, прямо спросила:

– То есть в вашем государстве нет нормальных дорог, отвечающих требованиям развитой экономики?

Надменный взгляд, недовольное выражение на лице – и резкое:

– Этим ты и займешься.

– То есть я еще и дороги должна строить? – возмутилась я.

Мрачный устремленный в даль взгляд. Понятно, ответа можно не ждать. Как же с вами тяжело, Великий кесарь! И все же:

– У вас аристократическое правление, я правильно поняла? – Мне было важно знать, с чем придется столкнуться.

– Да.

– А кто монарх?

Почему-то мне казалось важным выяснить все до конца данной дороги, пока я могу идти нормально, а не пригибаться, спасаясь от веток, и перепрыгивать поваленные стволы… Как-то отвлекают подобные упражнения от рассуждений.

Кесарь зло ответил:

– Старший сын Великой Пресветлой Эллиситорес.

Ого!

– А потом?! И вообще – вы бывший правитель, если я снова правильно поняла, а кто нынешний? – Хороший, кстати, вопрос.

Великий Араэден хмуро посмотрел на меня и спокойно ответил:

– Труп.

Я снова споткнулась, несколько утратив нить его рассуждений, переспросила:

– Труп?! А разве труп может править?

Смех в ответ – и насмешливое:

– Ты тоже считаешь, что нет, нежная моя? Вот и я подумал… что нечего всяким трупам править в моей империи. Осталось лишь донести эту светлую мысль до брата…

И я не поняла:

– Это шутка?

– Нет.

– Вы брата убьете?! Родного?

Кесарь невозмутимо хмыкнул и, продолжая путь, ответил:

– Давно собирался, но повода не было.

Я ничего не сказала… А что можно сказать тому, для кого даже родственные узы не значат ничего? Лишь в очередной раз поразиться его беспримерной жестокости. Нет, я тоже добросердечием не отличаюсь и могу понять многое, но убить родного человека…

– Бесконечно поражаюсь твоей морали, – раздраженно произнес кесарь. – Не убью… раз ты так этого хочешь, добросердечная моя, но… урок преподам. Жестокий.

Мы почти подошли к краю дороги, здесь на камнях виднелся красивый рисунок в виде переплетенных символов.

– Это руны, – кесарь остановил меня и щелкнул пальцами, на концах которых мгновенно появилось серебристое свечение, – руны позволяют наложить и стабилизировать заклинание.