Кругосветное путешествие сквозь канализации

В феврале 2009 года два мальчика из какой-то страны в Северной Африке разместили в социальных сетях видео. В кадре лежал окровавленный ребёнок лет десяти, на котором не было живого места, а над ним стоял мужчина в форме бойца специальных сил полиции в шлеме и с дубинкой в руках. Ужасные кадры сопровождались воплями, плачем и внезапно прерывались как раз в тот момент, когда полицейский широко замахивался дубинкой над несчастным. Точное место съёмок определить было невозможно из-за плохого качества ролика, но в каждой стране Магриба нашлись люди, клятвенно твердившие, будто они видели эту сцену своими глазами в таком-то городе, а некоторые даже уверяли, что знают этого мальчика, который, по их словам, после жестокого избиения в муках погиб. История обрастала новыми подробностями, пока волна народного гнева не прорвала плотину, вылившись в масштабные протесты, а потом и гражданскую войну сначала в Ливии, а далее – в соседних странах. Пожар революции было уже не обуздать. Он перекидывался с одного государства на другое, пока третья часть мира не оказалась в хаосе уже к июню. Впрочем, революцией в классическом понимании эти перемены назвать было нельзя. Протестующие не требовали смены политического или экономического строя, они требовали смены текущей власти. На то существовали объективные причины и связаны они как раз с наследием Холодной войны. Эпоха – это всегда люди. Эпохи не заканчиваются подписанием соглашений, эпохи уходят только с людьми, построившими её. И несмотря на то, что официально холодная война была окончена, де-факто мало что изменилось, ибо люди остались на своих местах. Усреднённый срок обладания властными полномочиями среди лидеров всех стран мира уже составлял 41 год и продолжал неуклонно расти. Таким образом, глобальный кризис представлял собой войну молодых поколений против намертво проросшей в тело мира геронтократии, отравившей своим старческим смрадом веру в будущее. День, когда злосчастное видео попало в сеть, с легкой руки журналистов крупных изданий стал называться Нулевой День. Это была та самая птичка, под которой старый мировой порядок сложился словно трухлявый дом и на его обломках из хаоса начали проглядываться очертания нового мира. Что касается мальчиков, ставших триггером мирового пожара – впоследствии оказалось, что два сорванца влезли на пальму, чтобы полакомиться финиками. Один из них сорвался и ободрал руку об грубый ствол пальмы, а потом, падая, налетел на изгородь. Ссадины и царапины причиняли боль, но обиднее всего мальчугану было из-за разорванной одежды, купленной совсем недавно на рынке. Чтобы утешить его, приятель предложил снять шуточное видео. Они пошли к старшему брату упавшего с дерева мальчика, которому очень понравилась идея и он даже нацепил отцовскую служебную экипировку для острастки. Отец их действительно работал в полиции. Ребята сыграли так естественно, что видео со сценой избиения полицейским уже и так окровавленного подростка моментально разлетелось по всем видеохостингам и сообществам в Интернете. Шутка вышла из-под контроля.

Через два года уже никто и не помнил, из-за чего всё началось. От первых революционеров никого не осталось. Эстафету подхватили совершенно другие силы – теперь всё переместилось в плоскость вооружённого противостояния за власть между различными интернациональными бригадами, национальными легионами, сторонниками старых режимов и ещё сотнями группировок, вектор борьбы которых менялся ежедневно и непредсказуемо, подобно морским ветрам. Единственными островками относительной стабильности оставались ядерные державы и их сателлиты, но и в этих регионах котёл внутренней напряженности бурлил, периодически оборачиваясь социальными взрывами.

Всё это, вкупе с параллельно продолжающимся проникновением цифровых технологий во все сферы человеческой жизни, привело к сейсмическим сдвигам в глобальной политике, а следовательно – и во внутренней политике каждого государства. Главным словом и идолом нового века стала “бе-зо-пас-ность”. Отныне, базовые права человека, этика, гуманизм, свобода личности, экономические приоритеты, а также любые другие фундаментальные понятия Старого Мира стали рассматриваться только через призму безопасности. Бе-зо-пас-ность стала первым критерием соответствия. Были пересмотрены и регулярно пересматривались абсолютно все возможные правила: пропускной режим и правила нахождения в учебных заведениях, правила вождения, правила перемещения между городами, регионами и странами, правила пользования цифровыми ресурсами, даже правила посещения магазинов или кинотеатров. Список можно продолжать бесконечно. Новые реформы затронули все госструктуры, но больше всего, конечно, органы власти и силовой блок. Спустя еще пятнадцать лет, области свободы перемещения граждан по всему миру представляли собой сотовую структуру. Нет, никто не отменял свободу передвижения, всё так же возможно было получить визу и полететь в другую страну с целью путешествия на пару недель. Однако, экономические и бюрократические барьеры фактически свели к минимуму количество людей, покидающих свой сектор на длительный срок. Размеры секторов в различных странах отличались. Скажем, в Европейской зоне они составляли примерно двадцать километров в диаметре, а в Новом Свете до двухсот. Покидать сектор надолго без метки сертифицированного путешественника было проблематично в связи с визовыми режимами родного и гостевого секторов. Так же, пересечение границ своего сектора сразу увеличивало финансовую нагрузку на гражданина, т.к. пользование всеми услугами, покупка товаров, связь, налоги, проживание– всё это делало невыгодным и редким перемещение вне родного сектора даже внутри своей страны. Виртуальное пространство не было исключением. Доступ к глобальной сети в первоначальном смысле уже был недоступен человеку без специальных технических знаний. Сервисы, информация из поисковиков, реклама и весь мультимедиа контент предоставлялся пользователю с учётом его геолокации, языковой и культурной принадлежности. По сути, Интернет как глобальное пространство уже трансформировался в ячеистую структуру, в которой каждый пользователь оставался внутри территориального информационного пузыря. Поисковики в приоритетном порядке искали и предоставляли информацию внутри одной ячейки, а оптимизация услуг позволяла клиенту найти в своём секторе тот минимум, который необходим для существования, то есть несущую практическую ценность информацию, но не более того. Некогда единое информационное пространство, к 2027 Интернет году окончательно преобразовался в Локалнет, в котором пользователи помещались в ограниченную машинной цензурой зону. Разумеется, этот процесс, как и все остальные, был инициирован стремлением к безопасности и устойчивой работе сети.

Уже с 2024 года началось стремительное изменение геополитического ландшафта. В течение предыдущих десяти лет, по всей планете вспыхивали локальные конфликты, а по сути – гибридные войны между крупными игроками. Понятие прокси-войны, раньше считавшееся чем-то из разряда теорий заговоров, вошло в повседневный обиход при обсуждении политики. Количество подобных местных кризисов увеличивалось в арифметической прогрессии, достигнув кульминации у той черты, когда инициаторы этих конфликтов с обеих сторон не оказались в сплошном “огненном кольце” прямо по периметрам своих границ. Естественным направлением русла событий, начиная с этого периода, стало объединение региональных держав в союзы – военно-политические и экономические в эквивалентной степени. По сути, каждая коалиция стала представлять собой союзное государство, объединенное общими экономическими положениями, единой армией, договорами в области безопасности и, что самое важное – идеологией. Красный Союз называли реинкарнацией СССР, но центр тяжести нового гиганта теперь находился гораздо восточнее – в Азии. Территория Союза простиралась от Финского залива на Северо-западе до Желтого моря на Юго‐востоке и от Берингова пролива на Северо-востоке до Персидского залива на Юго‐западе. Идеология, царившая на этих территориях, названия не имела, а само существование идеологии в принципе власти отрицали. Тем не менее, суммируя подходы в экономической политике, информационной политике, в области права, отношении к культуре и свободам, внимательный ум безошибочно определил бы признаки неокоммунизма. Новый Вавилон, как антагонист Красному Союзу, являл собой традиционную коалицию Северной Америки, Западной Европы, Австралии, Японии и Южной Кореи. В качестве идеологического цемента, который скреплял между собой главные блоки союзного государства Новый Вавилон, стала парадигма Атлантизма, но переработанная соответственно требованиям текущего времени. Кажется очевидным, что в регионах Нового Вавилона экономика считалась гораздо более либеральной, а в качестве главных ценностей декларировались свобода, свобода и еще раз свобода. Конечно, не в ущерб безопасности. И последний пункт был тем ключевым звеном, которое превратило неодемократию в нечто, совершенно не похожее на тот рай, который забрезжил когда-то на горизонте перед людьми Западного мира на закате Холодной Войны. Географические области интересов обеих коалиций разделились буферными зонами, для исключения прямого приграничного контакта. Эти же территории стали главными полигонами и даже таранами, позволяющими, с одной стороны, сохранять некоторую дистанцию от идеологических противников, а с другой стороны – буферные зоны служили индикатором боеготовности и средством проверки технологических возможностей оппонента. Главная и самая значимая полоса разделения протянулась от Балтики до Черного моря и называлась Интермариум – Междуморье. Идея широкого буфера, состоящего из цепочки полузависимых стран, балансирующих между двумя противоборствующими лагерями, возникла сразу после Первой Мировой Войны, но тогда инициатива Юзефа Пилсудского– автора этого плана, потерпела крах. Реинкарнация Интермариума не стала точной копией первоначальной версии ни по концепции, ни по архитектуре, но, тем не менее, название своё это геополитическое образование переняло от оригинала.

Глава 10. Лев

В кабинете Генерального Секретаря пахло деревом. Лев Селезнёв каждый раз ловил себя на мысли, оказываясь здесь, что это не кабинет, а какая-то машина времени. Он был готов биться об заклад, что со времён Леонида Ильича здесь не изменилось абсолютно ничего. Лакированный паркет, натёртая до блеска массивная дубовая фурнитура, оттенки красного в элементах мебели, рубинового цвета огромные шторы, элементы декора, сохранившиеся со времён самого Сталина, древние телефонные аппараты, невероятные, огромные люстры на латунных подвесах, монументальные книжные полки, на которых в середине аккуратно и последовательно была помещена вся Лениниада от начала и до конца, публикации И.В.Сталина, Маркс и Энгельс, а на нижних и верхних полках – ряды менее известных апологетов коммунизма. Он прекрасно помнил из детства, как его отец – партийный работник, брал его малышом с собой на работу. В памяти Льва очень прочно отпечатались те ассоциации и чувства, которые он испытывал, находясь в коридорах госаппарата. Сочетание цветовой палитры, характерной для административных учреждений СССР, бодрый треск печатных машинок, вездесущий запах бумаги – ведь картотеки, журналы, личные дела, приказы, распоряжения, архивы и ещё десятки видов документации, которой живёт бюрократический организм, занимали большую часть здания, всё это казалось мальчику таким неведомым и интересным, что каждая деталь въедалась в сознание. Он искренне не понимал, несмотря на свой, уже приличный стаж работы госслужащим, почему ни один Генеральный Секретарь так и не решился внести хоть какие-то изменения в этот музейный интерьер. На взгляд прогрессивного чиновника это выглядело забавно, но архаично и навевало тоску.

– Лев Валерьевич, добрый день –, дружелюбно приветствовал чиновника Генеральный Секретарь, приглашая его за стол совещаний.

Для Льва Евгений Максимович Грачёв – уже почти пожилой, грузный человек, несмотря на своё слабое здоровье, был совершенным хозяином власти. Власть ощущалась в голосе, во взгляде, в движении и неподвижности. Ни в какой другой роли представить такого матёрого хищника просто невозможно – этот человек определённо занимал своё место.

– Товарищ Генеральный секретарь, здравствуйте –, скромно принял приветствие Лев.

Встреча была закрытой, поэтому намёк на официальный тон сразу сменился простым обращением руководителя к подчинённому:

– Лев Валерьевич, как вы себя чувствуете? Как дела в министерстве?

Сегодняшняя встреча была для Льва – заместителя министра природных ресурсов, внеплановой, поэтому можно было лишь догадываться о целях приглашения. Как опытный управленец и просто как предусмотрительный человек, он подготовился и был в курсе большинства процессов в своём поле ответственности.

– Благодарю, Евгений Максимович. Министерство активно работает над новыми госпроектами. Я подготовил актуальный отчёт. Предварительно, по итогам третьего квартала, есть признаки выхода на плато в объёме добычи природного газа на крупнейших месторождениях Ямала, бассейна Волги, шельфовых…

Привычный порядок изложения доклада о результатах работы подотчётного ведомства вдруг прервался.

– Погоди, ты не торопись, Лев. Сегодня никаких отчётов. Разговор будет немного о других перспективах. Во всяком случае то, что мне нужно я знаю и без ваших отчётов – Грачёв хитро ухмыльнулся, перейдя на фамильярный тон.

Выдержав небольшую паузу, он продолжил:

– Я хорошо знал твоего отца, он был преданным своему делу и надёжным человеком. Впрочем, это можно сказать обо всей вашей семье. Интересы государства для вашей семьи были святым Граалем, Лев. Ты знаешь это? Я за тобой наблюдаю с тех самых пор, как ты поступил на государственную службу. То, что каждый чиновник находится под микроскопом, секретом вряд ли является, но с тобой история другая –, Генеральный Секретарь въедливо прищурился, будто исследователь, пристально изучающий лабораторный образец.

Лев слегка был сбит с толку таким поворотом беседы. Да, он действительно знал и давно свыкся с тем, что тайн от служб безопасности у чиновников быть не может и вся его жизнь уже давно собрана в досье. Но что такого интересного первое лицо в государстве могло обнаружить в его биографии? Селезнёв не нашёл, что ответить и продолжил слушать.

Тут Грачёв наклонился вперёд и перешёл почти на шёпот –, есть люди, которых мало кто замечает и ещё меньше догадывается о тонкой сути проделываемой ими работы, но острый ум, твёрдая рука, приверженность идеям и преданность этих людей защищают наш огромный корабль, нашу империю, и ведут его сквозь опасные воды истории. Именно таким гражданином являлся Валерий Михайлович.

Льву вдруг стало слегка не по себе. Он не мог никак понять, к чему эти комплименты от Грачёва по отношению к его отцу и остальным членам семьи, но совершенно ясно осознавал, что тема беседы вышла далеко за пределы стандартного протокола коммуникации, принятого на таком уровне.

– Поверь мне, ты не знаешь даже десятой доли того, как много твои предки сделали во благо не только империи, но и всего мира. Возможно, мы с тобой сейчас сидим и разговариваем только благодаря таким вот незаметным товарищам, как твой отец.

– Благодарю вас, товарищ Генеральный Секретарь –, заместитель министра был в полном недоумении, но старался держаться спокойно.

Тон Грачёва внезапно сменился на генеральский:

– Тебя я вызвал сегодня не только для того, чтобы поделиться сентиментальными панегириками. Ты отлично справляешься со своими обязанностями на том месте, где находишься, но этого недостаточно. Значит так – ты включён в межведомственную группу и направляешься на следующей неделе в командировку. Предстоят двухнедельные консультации на международном уровне в Вашингтоне. Завтра тебе вручат список лиц, с которыми предстоит провести встречи, а потом выдадут дальнейшие инструкции.

– В Вашингтоне? –, переспросил Лев. Учитывая возраст Генерального секретаря, вполне могла быть оговорка. В конце концов, разные руководители государств каждый день несут в прямом эфире и не такую сюрреалистичную околесицу.

– Округ Колумбия. Там же, где и обычно последние сто с небольшим лет. Кстати, я не случайно упомянул твоего покойного отца. Он неоднократно участвовал на этих встречах. Многие из тех людей, которых вы там увидите, неплохо знали вашего отца, а некоторые имели честь работать с вашим дедушкой, которого вы, к сожалению, не застали.

Лев был потрясён. Почти весь двадцатый век Вашингтон считался столицей вражеского государства и речи о том, чтобы граждане СССР участвовали там в каких-то консультациях и кулуарных встречах быть просто не могло. Некоторые эксперты даже считали Холодную Войну новой формой мирового конфликта и называли её Третьей Мировой. Противостояние шло абсолютно во всех возможных областях – от военных конфликтов в банановых республиках руками аборигенов до космической гонки вооружений, от эпического противостояния в спорте до всеобъемлющей информационной войны. После не очень продолжительного периода разрядки противостояние снова начало набирать обороты пока даже убеждённым оптимистам не стало очевидно, что в политическом разрезе единой Евразии быть не может. До конца никто не понимал почему, но факт оставался фактом. И потом наступил Нулевой День. Этот день стал последним фрагментом паззла нового мира. Главные игроки окончательно определились с выбором своего лагеря и впоследствии консолидация внутри союзов только росла, пока нити всесторонних связей не соединили их вместе так крепко, что технически каждый из двух больших союзов превратился в единое полигосударственное образование с единым центром силы. Холодная война разгорелась с новой силой и почти все буферные зоны, а в особенности Интермариум, постепенно превратились в бурлящие огненные реки войн, окаймляющие по периметрам оба идеологических лагеря. Сегодня визит чиновника уровня министерства в столицу вражеского союза, по мнению любого гражданина, являлся бы несомненным предательством и преступлением, что вполне согласовывалось с официальной позицией власти. Селезнёв всё больше склонялся к тому, что старый Грачёв что-то путает и, возможно, весь сегодняшний разговор продиктован старческой деменцией, которой, по-видимому, тот давно страдает.

Глава 11. Селезнёвы

Самое первое воспоминание из детства Льва было одним из самых приятных. Он помнил ясный солнечный день 1985 года, брызги солёной воды от набегающих на лапы большого катамарана морских волн, лучезарную улыбку матери в лёгком летнем платье и загорелого отца, который легко управлялся с парусами, направляя катамаран в нужную сторону. Ему тогда было всего три года, но родители решили, что малыш уже готов к перелёту и небольшому морскому круизу. Отец очень любил ходить под парусами, поэтому каждый год приезжал со своей семьёй на фамильную виллу в тихом пригороде испанской Картахены. Родители Льва не ошиблись, когда предположили, что это путешествие действительно запомнится маленькому мальчику. Каждый год хотя бы раз они приезжали в это укромное, райское местечко, неизменно встречавшее Льва приятными солнечными ваннами, лазурными волнами, потрясающей кухней и ещё десятками других развлечений, которые, казалось, никогда не могут надоесть. Уже к десяти годам вместе с родителями он побывал в половине стран мира. Поездки в Латинскую Америку и Африку чаще всего были связаны с командировками отца, поэтому в аэропортах Каира, Аддис-Абебы, Каракаса, Буэнос-Айреса и других он ориентировался не хуже, чем любой советский подросток в заброшенной стройке по соседству. Так же Селезнёвы иногда посещали Германию, Японию, Великобританию, Францию и многие другие страны. Почему – ни Лев ни даже мама точно не знали, но это было для них и не важно. Глава семьи – Валерий Селезнёв, формально числился партийным работником средней руки при Верховном Совете СССР. Однако, род его деятельности крайне отличался от тех обязанностей, которые обыкновенно возлагаются на политиков второго дивизиона. Собственно, вопросы организации внутрипартийных мероприятий, общественная деятельность и законотворчество вообще не фигурировали в его годичном расписании. Наоборот – кроме узкого круга лиц внутри Компартии и Верховном совете почти никто не имел представления о том, за что отвечает товарищ Селезнёв, а вне этого круга он и вовсе был никому не известен. Вне партийной иерархии и над номенклатурой – такую позицию в аппарате занимало всего несколько человек. Род Селезнёвых неизменно находился на государственной службе и внутри первого эшелона приближённых к власти, независимо от строя. В семейной летописи, которую фамилия вела со времён императора Александра I Павловича, документально отмечено, что предки Селезнёвых были приближены к государственным делам. Тот факт, что прародители уже тогда стояли возле штурвала корабля Империи, являлся особым предметом гордости для семьи. На судьбоносном для всего мира Венском Конгрессе одним из советников Графа Разумовского – члена спецкомиссии от Российской Империи, числился и некий господин Селезнёв, хотя этот факт отмечен только в секретных исторических документах. На первый взгляд, их предкам не удалось блеснуть выдающимися достижениями в политике или хотя бы прославиться финансовыми успехами, стать известными промышленниками, но, внимательно изучив историю этой семьи, разумный человек заметил бы несколько примечательных фактов. А именно – на них никак не отразились те разрушительные бури, через которые судьба пронесла Российскую Империю во всех её инкарнациях. Господа Селезнёвы никогда не являлись публичными лицами, никто никогда не привлекал их к коллективной ответственности при смене власти или государственного строя, а ведь на каждом из подобных переломных моментов целые классы были судимы народным судом за грехи предыдущих властителей. Казалось бы, после 1917 года ни один человек, причастный к осуществлению власти Императором, не имел никакой возможности устоять под натиском могучего урагана революции, но нет – кое-кто устоял. Положение семьи никак не пошатнулось ни при переходах власти, на них не отразились ни последствия восстания Декабристов, ни реформы второй половины девятнадцатого века, ни неудачные военные авантюры, ни даже три подряд революции, закончившиеся Гражданской войной и установлением власти большевиков. В то время как судьба вела Великую Империю от одного чудовищного потрясения к другому, эти люди спокойно жили, будто находясь в параллельной реальности. При Николае втором прадед Льва числился в администрации Петра Столыпина и принимал непосредственное и активное участие в разработке и реализации аграрных реформ. Однако, в семейном архиве хранилась фотография из 1913 года, происхождение которой Льва считал совершенно необъяснимым, ведь на ней его прадед Михаил Селезнёв позировал рядом с Президентом США Вудро Вильсоном. После Первой Мировой войны, Октябрьской Революции и Гражданской войны фамилия Селезнёв всплывает уже в составе молодого правительства новообразованной коммунистической страны. Отец Льва – Валерий Михайлович, рассказывая про своё отрочество в Сталинскую эпоху, любил вспоминать, как до переезда правительства Новосибирск, они с родителями, братом и сестрой жили в старом доме на Кузнецком Мосту. Двухъярусная квартира ещё при Александре II стала резиденцией Селезнёвых, в просторных комнатах и залах которой вот уже три поколения они жили счастливой жизнью. В 1920-х годах дедушка Льва занимался дома с частными репетиторами в специально отведённом для учёбы зале на первом ярусе. В этом же зале расположилась огромная библиотека, содержащая как современные учебники и справочники, так и редчайшие экземпляры шедевров мировой литературы на нескольких языках. Никто из предков Льва никогда не ходил в школу, тем не менее, все они обладали превосходным базовым образованием и специальными познаниями в различных науках, достаточно глубокими, чтобы иметь возможность выбирать для своего дальнейшего развития любой университет в любой стране без исключений. В 1950-х отец Льва каждое утро просыпался от аромата горячих багетов из пекарни или от запаха свежего шоколада, который доставляла специальная курьерская служба на автомобиле прямо с фабрики Красный Октябрь. На верхнем ярусе дома Селезнёвых находилась комната для прислуги, сменявшейся по ротации один раз в год, в течение которого покидать резиденцию им не дозволялось. Валерий, будучи сорванцом с непростым характером, доставил немало хлопот этим милым женщинам и это единственное, о чём он вспоминал потом с сожалением. До совершеннолетия Лев почти не задумывался о том, что в истории его клана есть нечто необычное. Подобно тому, как осенью все травы на лугах увядают и умирают, а весной им на смену появляются, буйно расцветая, новые поколения для того, чтобы прожить свою короткую жизнь и снова исчезнуть при первых признаках зимы – так сменялись поколения народов, больших и маленьких людей. Циклы истории, подобно смене сезонов, позволяют каждому поколению достичь процветания на короткий срок, создавая благополучные времена, на смену которым неизменно приходят шторма и периоды катастроф, выкашивающие народы подобно засухе или зимним холодам. Древо рода Селезнёвых стояло как ни в чём ни бывало, неувядающим и вечнозелёным, посреди пожухлых трав, будто не замечая изменений, приносимых течением времени. Позже Льву стало казаться, что в этом есть какая-то закономерность, ведь не всё зависит от самого человека, в некоторых обстоятельствах требуется удача, а в некоторых – ничто не способно отвратить беду кроме высших сил, в существовании которых он сомневался, как человек образованный. Эту закономерность он пытался связать с какой-нибудь экстраординарной способностью его предков находить островки безопасности в периоды хаоса, правильно ориентироваться в розе ветров, принимать правильные решения, и т.д. То есть, по предположению Льва, успех семьи являлся исключительно заслугой её членов и никак не связан с внешней протекцией, ведь о какой протекции может идти речь во время революций или дворцовых переворотов, когда даже самые сильные не готовы поручиться даже за собственную безопасность, не говоря о покровительстве над другими?