Кругосветное путешествие сквозь канализации

Закончив свой доклад, Симеон Коэн передал слово другим членам президиума. Далее следовало небольшое обсуждение по теме доклада, из аудитории звучали уточняющие вопросы, а конференция перешла постепенно в шумную дискуссию. Лев не был хорош в дебатах, поэтому, не желая тратить время, он вскрыл конверт. Внутри оказалась небольшая карточка со списком имён, который в точности совпадал со списком, переданным ему Грачёвым. Но в дополнение к списку, напротив каждого имени из списка значился адрес и время встречи.

Глава 14. Матильда

Даже для человека со свободным мышление, широким кругозором и великолепным образованием, каким Лев несомненно являлся, первый день консультаций стал настоящим откровением. В начале лекции ему показалось, что это какое-то собрание недалёких конспирологов, от скуки рассуждающих о глобальных вещах, настолько же удалённых от участников конференции, насколько звёзды удалены от дождевых червей. Но постепенно приходило осознание, что всё, о чём говорилось с трибун – это не просто информация, а практическое руководство к действию. Суммарный набор полномочий всех этих людей, находящихся в аудитории, позволил бы решить любую интернациональную задачу, при определённых усилиях, да он и сам он далеко не студент по обмену. Особое впечатление произвело на Льва выступление Джорджа Аккедиса, о котором Лев раньше ничего не слышал, но присутствие этой персоны в зале оказывало такое подавляющее влияние на публику, которое можно сравнить с инстинктивным, древним ужасом, который испытывают домашние собаки перед матёрым волком, забредшим в деревенскую псарню. Лишь после того, как старик покинул аудиторию, зал вышел из состояния оцепенения и скованности, которые свинцовой плитой навалились на каждого гостя саммита. Необъяснимая аура превосходства, излучаемая Аккедисом, ощущалась окружающими подсознательно, парализовала волю и подчиняла недостаточно сильных, настораживала остальных. Никогда прежде Селёзнёв не сталкивался с похожими людьми.

В холле музея находилось огромное чучело африканского слона. На минуту Лев остановился возле экспоната, чтобы рассмотреть его. Слонов он видел достаточно, к тому же живых, но здесь – в холле великолепного здания середины девятнадцатого века, дополненного интерактивным оборудованием, исполинское животное смотрелось фантастически контрастно. Казалось, что в центре зала открылся портал в прошлое, через который, прямиком из каменного века, выбежал огромный зверь. Он уже собирался уходить, как вдруг услышал за плечом женский голос, явно обращавшийся к нему:

– Вот как выглядят слоны на самом деле!

– Даже не знаю, что хуже – быть зрячим глупцом или слепым мудрецом –, с отсылкой на притчу подхватил Лев.

Рядом с ним стояла молодая женщина приятной наружности. По элегантному пиджаку, строгой юбке и другим деталям легко было догадаться, что она не случайно оказалась в этом холле, а нарочная реплика про слона отбросила все сомнения.

– Лев Селезнёв –, представился он.

– Матильда Дюпон. Не думала, что мы с вами познакомимся перед чучелом слона –, она слегка улыбнулась.

– Кажется, вы знаете обо мне больше, чем я о вас, Матильда. А как мы должны были познакомиться?

У неё был невероятно мудрый взгляд. По глазам этой женщины угадывалось, что сколько бы она ни говорила, недоговаривает она гораздо больше. Как-то с заботой посмотрев на своего собеседника, Матильда ответила:

– Это моя третья конференция. Прошу прощения, что не представилась полностью – сейчас я занимаю неофициальную должность консультанта по стратегическому планированию при Государственном департаменте Нового Вавилона. Представляете, каково быть официально безработной и работать больше всех в своём ведомстве? –, Искренняя, тёплая улыбка во второй раз озарила её лицо –, мой куратор говорил мне о вас ещё во время моей первой консультации шесть лет назад, но, мне кажется, подробности должен вам рассказать он сам при личной встрече.

Имя Матильды Дюпон не значилось в списке лиц, с которыми Лев должен был успеть встретиться за время форума, поэтому, он вполне имел возможность игнорировать официальный регламент, в определённых пределах. Оба чиновника находились сейчас в роли обычных слушателей и могли себе позволить общаться относительно неформально. Тем более, доклады и обсуждения уже полчаса как закончились.

Осень 2030 года в этих широтах выдалась необычно тёплой и Лев предложил воспользоваться возможностью прогуляться до Юнион Сквер. По пути стояли кофейные домики, в которых подавали безалкогольный глинтвейн и прекрасные пончики, на которые Лев уже подсел за неделю пребывания в Вашингтоне. Матильда производила впечатление весьма искреннего человека, она просто и прямо говорила о своей работе, при этом раскрывая иногда настолько тонкие детали, какие сам Лев вряд ли стал бы обсуждать даже с людьми, которых он знал лучше, чем новая знакомая знает его. Она внушала доверие и, хотя Лев почти никогда не руководствовался эмоциями в изучении новых людей, он ощущал склонность доверять этой женщине, будто между ними существует некая родственная связь. Некоторое время они прогуливались в молчании, разглядывая окружающий ландшафт, будто студенты первого курса колледжа, которые ещё только начинают нащупывать совпадающие интересы.

– Это самая странная конференция, в какой мне когда-либо приходилось участвовать –, глядя прямо перед собой, наконец-то выдохнул Лев –, если быть откровенным, то всё это больше похоже на некий общеобразовательный проект. Вроде интересно, можно узнать новое, но кажется, будто меня сюда отправили по ошибке. Вот вы, Матильда, вы – как раз тот человек, которому эти знания неким образом могут помочь, учитывая охват вашей работы. Наверняка глобальные вопросы важны при стратегическом планировании. Но вы сказали, что знаете кое-то обо мне. А ведь я – лишь чиновник, решающий локальные отраслевые проблемы в региональном министерстве. Понимаете, о чём я?

– Понимаю! – не дожидаясь пока он договорит, подхватила Матильда, – ваши чувства мне понятны.

Она улыбнулась в третий раз и теперь это была открытая, абсолютно искренняя улыбка. – дело в том, Лев, что вы сами не знаете кто вы есть. Точнее, вы знаете свою биографию, не сомневаюсь, что у вас есть секреты, известные только вам, да и в силе вашей памяти сомнений быть не может. Но это ещё не весь вы. Есть ещё миссия, для которой вы с самого рождения предназначены. Когда я узнала о том, что существует Общество, что я часть этого Общества, то у меня тоже возникло множество вопросов. Не такие как у вас, конечно – кое-что я узнала заранее от своих родителей. В этом наше отличие, кстати. До сих пор вы и не подозревали о настоящем смысле вашей жизни несмотря на то, что вашим родителям и прародителям всё было известно об этом ещё задолго до того, как вы появились на свет.

– Вам не кажется, что это звучит немного… Не скажу, что фантастично, но, как минимум, отдаёт литературным романтизмом?

– Казалось сначала. Но ведь раньше у нас обоих было ложное представление о том, что есть норма. Эти форумы всегда приносят сюрпризы. Каждый раз, покидая их, расплачиваюсь горами иллюзий, с которыми приезжаю в Вашингтон.

Матильда держалась свободно и даже немного игриво, что вступало в некоторый диссонанс с её уровнем влияния и ответственности. Казалось, она воспринимает происходящее как игру, с азартом ожидая новых сюрпризов. Оказалось, что за рекомендациями к Матильде обращаются руководящие верхушки гигантских торговых союзов, банков и корпораций: Североамериканская Корпорация Устойчивого Развития, Атлантический Торговый Союз, Андская Корпорация Развития, Западно-Тихоокеанская Канцелярия, НАСА, Глобальная Ассоциация Путей Сообщения Нового Вавилона, Антарктическая Компания, Дженерал Электрик, Банк оф Америка, Централ Банк оф Нью Бабилон, Оушен Банк и другие. Тем удивительнее, что нигде в прессе о ней не упоминалось. По крайней мере, он видел её впервые и имя её вряд ли попадалось ему в ленте новостей.

– Как же так вышло, что женщине, к которой за советом приходит весь истеблишмент капиталистического мира, требуются какие-то кураторы, преподаватели и менторы? Вам нравится быть вечным студентом? – теперь уже улыбался Лев. Это действительно было странно и даже забавно. Среди его знакомых встречались примеры зависимости людей от учебного процесса. Чаще это были девушки, которые продолжали учиться до бесконечности, словно стремясь накопить в своей коллекции рекордное количество дипломов о высшем образовании, сертификатов и лицензий, никак при этом не находя времени, собственно, на работу, не говоря уже о личной жизни. Со стороны это напоминало параноидальную аддикцию. Поначалу Льву даже показалось, что Матильда тоже относится к этой категории, однако, после небольших размышлений, эта мысль у него быстро улетучилась.

– Действительно странно, правда? Когда я была помоложе, мне казалось, что только пустите меня к штурвалу и я покажу, как нужно эффективно управлять корпорацией, государством, а может даже империей. Возможно, я действительно смогла бы, если наш мир был устроен в действительности так, как я себе по наивности представляла. Но теперь, поднявшись на несколько ступеней выше, я вижу, насколько высоко тянется лестница истинной власти. Для вас это первая конференция, а я прохожу ежегодные консультации уже в шестой раз, но по сравнению с тем, на каком расстоянии мы находимся от каст, курирующих менторов, мы с вами практически на одном уровне как по полномочиям, так и по степени допуска к информации. Если честно, меня преследует дежавю – кажется, будто кто-то повернул время вспять и вернул меня в институтские годы, когда я ещё бегала студенткой археологического факультета в Сорбонне. Конечно, как профессионал я прекрасно осознаю последствия и масштаб своих решений, но скажу вам прямо, меня это нисколько не тяготит, я даже чувствую некую творческую свободу, ведь огромное здание нового мира, которое мы все вместе строим, настолько прекрасно, что вдохновение ни на час не покидает меня, а идеи льются рекой.

– Кажется, мне нужно сразу несколько кураторов, чтобы провести со мной ускоренный ликбез, потому что вопросов только прибавилось –, усмехнулся Лев.

– Вы знаете, хотя меня нельзя назвать старожилом Общества, но с конференцией в этом году что-то не так –, с загадкой в голосе ответила Матильда –, в предыдущие сессии программа консультаций была… Более предсказуемой, в каком-то смысле. Каждая последующая сессия, по большей части, посвящалась анализу результатов предыдущего года, планированию и корректировке планов на короткий и долгий срок, изучению поправок к базовым понятиям, в общем – мероприятие проходило по довольно привычному для любого управленца регламенту. На этот раз всё иначе.

– Для меня вообще весь прошедший месяц до такой степени насыщен сюрпризами, будто я – это вообще не я. Если бы мне сказали в прошлом году, что я окажусь здесь, хотя бы даже в составе экскурсии на кондитерскую фабрику, то это прозвучало бы как провокация. Но теперь мы с вами беседуем в двухстах шагах от Капитолия, в столице вражеской, как нам твердили, державы, и я спокойно разговариваю с вами – женщиной, к слову которой прислушиваются люди, держащие в руках судьбы миллиардов граждан.

– Я немного завидую вам, господин Селезнёв. Способность удивляться со временем теряется, особенно если вы являетесь частью Общества. Я бы многое отдала, чтобы снова испытать тот шквал эмоций, который накрыл меня в год посвящения. Но увы, второй раз вернуться в состояние наивной неосведомлённости уже нельзя.

– Да что же на самом деле такое это Общество? Я бы давно уже решил, что всё это мероприятие подстроено как одна большая шутка, если меня сюда не отправил сам Грачёв, если бы здесь не присутствовали вы, а так же другие лица из самых высоких лож. Но я понимаю, что это не шутка, происходящее однозначно серьёзно. Знаете, в период однополярного мира, начиная с нулевых годов, ООН частенько собирались на плановые и экстренные заседания, которые, как правило, заканчивались ничем. Недельные саммиты не приносили абсолютно никаких результатов. В крайнем случае, усилия бюрократов по решению тех или иных глобальных проблем оборачивались выкидышами в виде «решительного осуждения» или «коллективного протеста», словно в подтверждение пословицы о горе, родившей мышь. Случалось, что резолюция, со скрипом принятая самыми сильными людьми того Мира, предполагала лишь выражение серьёзной обеспокоенности. Я думал, те времена прошли, но дежавю, осеняющее меня, напоминает именно про тот мир и те собрания.

– Я вас понимаю, Лев. Понимаю прекрасно. Ещё я понимаю, почему наш общий куратор выбрал именно вас. В том списке, который вам передали, значится адрес, по которому следует прибыть сегодня вечером. К сожалению, свободного времени на изучение окрестных достопримечательностей у вас, скорее всего, не будет в течение следующих двух недель, но вряд ли вас это расстроит.

Глава 15. Дом первого куратора.

Аналоговые часы в бронзовой оправе, установленные на столбе у поворота к переулку Дент Плейс, показывали уже почти восемь вечера, когда электро-такси бесшумно подъехало к двухэтажному особняку. Поросший плющом фасад удачно сочетался со стенами из красного кирпича, а застеклённая дверь и окна в лёгких деревянных рамках, окрашенных белой краской, гостеприимно оформленные гирляндами ступеньки – всё это разительно отличалось от представлений Селезнёва о том, как должна выглядеть резиденция высокопоставленного лица. По крайней мере, в правительственных пригородах Пекина или Новосибирска, особняки влиятельных людей представляли собой настоящие крепости, рассмотреть которые возможно только из космоса. Лев нажал кнопку звонка, но никто не встречал его. Тогда он повернул ручку и с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. Зайдя внутрь, он оказался в просторном холле, заполненном тёплым, желтоватым светом от большого абажура, подвешенного над массивным, круглым столом посреди зала.

– Вы очень вовремя! –, услышал он откуда-то слева приветливый голос.

В дверном проёме стоял мужчина с седой бородой, на вид лет семидесяти, опираясь на тонкую трость.

– Не люблю опаздывать. Добрый вечер господин…

– Мейсон Морли. А вы тот самый Лев Селезнёв, верно?

– Тот самый –, с равнодушием в голосе отвечал гость.

– Мы ждём ещё кое-кого, поэтому проходите к столу, пожалуйста. Скоро начнём.

Вокруг стола суетилась молодая девушка – по-видимому служанка, искусно оформляя ужин для трёх человек. Буквально через минуту, как только Морли и Селезнёв пожали друг-другу руки, раздался звонок в дверь. Открыла служанка и Лев увидел знакомый силуэт – это была Матильда. Она уверенно прошла через всё помещение, пожала руку Мейсону, а затем улыбнулась обоим. Без сомнения, она здесь находилась не впервые и с Мейсоном, их связывало долгое знакомство.

– Наверное, вы уже поняли, что я ваш куратор, господин Селезнёв, но так же я являюсь ментором Матильды.

– Не трудно догадаться –, ответил Лев

– Присаживайтесь скорее, дорогие мои, прежде всего вы мои гости, посему я хочу, чтобы вы чувствовали себя как дома! – Морли, принялся усаживать Матильду и Льва с таким нетерпением, будто радостный дедушка, которого навестили любимые внуки, стараясь во всём угодить молодым.

– Вы уже познакомились с Матильдой? О! Я не сомневаюсь. Не наберись вы решительности, то она сама с вами познакомилась бы первой! Потрясающая женщина, у неё отличное чутьё на людей, чего мне лично всегда не хватало!

Матильда добродушно засмеялась, приятно смущённая похвалой.

– Более того, я горжусь Матильдой, скажу вам откровенно. На нашей ступени вот уже двадцать пять лет я руковожу как ментор, но с таким талантливым подопечным судьба ещё меня не сводила. Помните финансовый кризис 2008 года? Это была настоящая катастрофа. А помните финансовый кризис 2028 года? То-то же. Не помните, потому что его не случилось. Знаете, благодаря чьим заслугам? Без Матильды – этой волшебницы, не миновать бы нам тогда проблем.

Морли так увлечённо и с большой теплотой рассказывал о своей ученице, что у Льва невольно возникло чувство, будто они не глобальными проблемами занимаются, а готовятся к школьной олимпиаде. Трудно было привыкнуть к тому, что настолько значимые вещи как мировая финансовая стратегия, зависят от таких простых, на первый взгляд, людей. Впрочем, человечность он считал благим качеством и решил для себя, что в работе гуманизм приносит только пользу.

– Господин Селезнёв, сегодня вы ознакомились с несколькими терминами, узнали о своей принадлежности к Обществу, благополучно прошли первые консультации, поздравляю вас.

– Спасибо за поздравления, конечно, но многое мне до сих пор непонятно. Если в предмете лекций кое-как ещё можно разобраться, то насчёт второго не помешали бы пояснения. Я понятия не имею, что такое Общество, давайте начнём с этого.

Не успел Морли ответить, как Лев обратил внимание на фотографию, висящую в рамке на стене за спиной хозяина дома. Старая цветная фотография, на которой перед камерой позировали несколько человек в каком-то храме или музее – было трудно разобрать по интерьеру. Морли, оглянувшись, немедленно понял в чём дело.

– Вы вряд ли знали об этом, но ваш отец так же состоял в Обществе. Скажу даже больше – он был моим куратором. Вам ещё только предстоит узнать, какое значение имеет его деятельность, но из того, что могу сообщить вам я – так это то, что без его героических усилий мы бы не смогли в нужные сроки убить великана, если вы понимаете. Он – настоящая легенда и его имя пользуется почётом среди нас даже сегодня.

– Так что же такое Общество?

– Прозвучит немного странно, но не все, кто в нём состоят, знают окончательный ответ на ваш вопрос. Мне известно, что оно существовало всегда. Так же я знаю, что ни один гражданин не может вступить в Общество и ни один участник Общества не может из него выйти. Абсолютно герметичная структура. Наша функция – это управление. В сегодняшнем докладе Коэна вам рассказали, что даже древний мир был единым и глобальным, но вряд ли пояснили, почему это так. Процесс глобализации не происходит сам по себе, по мере роста численности населения Земли. Законы социологии кажутся универсальными, но это лишь потому, что обратных прецедентов в известной истории почти не наблюдалось, а это означает, что цивилизации на разных континентах, при условии свободы самостоятельного развития, обретали бы такие причудливые формы, что отличались друг от друга подобно колониям разных видов организмов. Почему этого не произошло? Почему мир всегда был относительно однообразен, разбросанные по материкам племена развивались созависимо, почему все народы мира имели религии, похожие в своей структуре культуры, устройство общества и ценности? Это всё совершенно не случайно. Корни такого единообразия всех цивилизаций прорастают из того, что такое власть. Власть не случайна. Здесь я имею ввиду не слова из послания Апостола Павла к римлянам о том, что всякая власть от Бога – нет. Я подразумеваю вполне конкретные вещи, господин Селезнёв. Запомните, власть всегда, с самого начала, прямо или косвенно, в каждом городе, в каждом племени, каждой стране и каждой империи принадлежала Обществу. Принадлежала, принадлежит и будет принадлежать. Нет, не каждый Вождь, Царь или Император из Общества, но каждый Вождь, Царь и Император выполняют миссию, данную Обществом. Хотят они того или нет, верят ли они в свободу своих действий или нет.

– При всём уважении к вам, господин Морли, это очень сильное заявление, мягко говоря. Но допустим, всё так. Какие задачи будут стоять передо мной, после того как консультации закончатся, и я вернусь?

– Видите ли, Господин Селезнёв, мы этого просто не знаем –, вмешалась Матильда –, дело в том, что во все предыдущие годы задачи мне ставились уважаемым куратором Морли. Задачи эти касались, в основном, создания новых экономических проектов и цифровизации. Куратор ставит задачу и сопровождает в процессе её выполнения, благодаря чему все проблемы, мешающие реализации стратегии, неизменно преодолеваются. Но все шесть лет с момента посвящения я находилась на первой ступени.

– Да, Общество не устроено согласно принципам демократии, Лев. Мы подчиняемся строгой иерархии и между различными уровнями в этой иерархии очень ограниченные каналы взаимодействия. Я не буду ставить никаких заданий перед вами сегодня и в дальнейшем. Моя роль крайне ограничена. Вашим куратором я назначен всего на одну встречу и, если не ошибаюсь, завтра у вас состоится знакомство со следующим куратором, находящимся на несколько ступеней выше.

– Наверное, стоит упомянуть о том, почему именно сейчас Грачёв отправил господина Селезнёва на конференцию? – глядя на куратора спросила Матильда.

– Да, да –, Мейсон Морли уставился на свой бокал с розовым вином и на минуту замер в размышлениях. Застывшая маска улыбки на его лице внезапно растаяла и взгляд стал тяжёлым, словно у обречённого на скорую погибель, который последний раз в жизни увидел рассвет.

–Что-то произошло –, тихо вымолвил он –, я не знаю, что именно и где, но значение этого события не просто большое, а беспрецедентное. Это случилось в прошлом году. Микроскопическое, незаметное событие, которое изменило всё.

– Если вы не знаете, что произошло, то с чего вы взяли, что событие вообще имело место быть? Не говоря уже о его значимости.

Морли наконец поднял глаза на собеседников:

– Матильда, вы ведь учились на факультете археологии, верно? Скажите господину Селезнёву, какие выводы сделает исследователь, раскапывая из-под тысячелетних слоёв грунта доледниковые стоянки древних людей, если среди домашней утвари кроманьонцев обнаружится пластиковая чайная ложка?

– Первым выводом, наверное, стало бы предположение, что это какой-то розыгрыш коллег. Но если это не розыгрыш, то последствия такой находки даже сложно представить. Это стало бы переворотом всех наших представлений о прошлом.

– Такая «ложечка» прямо сейчас лежит перед нашими глазами. Со своей ступени я всегда вижу, как меняются спускаемые сверху директивы. За несколько десятилетий я уже научился разбираться в краткосрочных целях всей той огромной игры, которую ведут наши высокие иерархи. Картина вырисовывалась вполне ясная. Я и другие кураторы, находящиеся со мной на одной ступени, наши подопечные на уровне Матильды, управляем очень сложной, огромной, но всё-таки гармонично устроенной машиной под названием Цивилизация. Да, мы лишь исполнители, но прежде мы знали, куда движется эта машина, знали её ритмы и законы, в согласии которыми функционируют отдельные части. Не мы решаем, какой будет завтра цивилизация, но мы понимали направление, понимали прошлое и настоящее, догадывались о будущем. Теперь всё изменилось. Лично я – Мейсон Морли, уже не знаю, какой стратегический курс будет взят Обществом после текущей конференции. Это зависит от того, что именно произошло в 2029 году. Иерархи, стоящие на высших ступенях, знают об этом – они всегда осведомлены обо всех факторах. Но ввиду закрытости вышестоящих уровней Общества, я об этом всегда узнаю одним из последних. Сейчас же мои выводы основаны на резком изменении логики в спускаемых директивах. Такого не было ни при моей жизни, ни при жизни предыдущих поколений кураторов. Поступающие приказы, порой, резко противоречат тому курсу, по которому мы следовали веками. Наша деятельность не спонтанна, господин Селезнёв, она происходила по плану, охватывающему очень большие периоды времени: столетия и даже тысячелетия, поэтому смена курса – это и есть та самая пластиковая ложечка. Я ответил на ваш вопрос?

– Пожалуй –, Лев неуверенно пожал плечами.

– Вижу, что нет. Хорошо, для большей наглядности, представьте огромный муравейник. Кто из нас не дразнил рыжих муравьёв, подбрасывая в их лесные города разных жучков и кузнечиков? Было жутко интересно наблюдать, как защитники города набрасываются на соломинку, жертвуя собой ради своего мира, над которым нависла неведомая угроза. Волна страха и паники моментально распространится по всей колонии насекомых, и ещё долго не утихнет. Весь огромный муравейник, который сопоставим по сложности с нашими крупнейшими агломерациями, придёт в движение, мобилизуется как единый организм, а ведь с угрозой столкнулись всего несколько муравьёв, в то время как для миллионов других особей ничего не изменилось. Тем не менее, сигнал об опасности, полученный микроскопической частью сообщества, изменил поведение всего муравьиного мира. Такая аналогия в слегка усложнённом виде экстраполируется и на человечество. Больше не работают законы рынка, возрос уровень агрессии и преступности, началась хаотичная, необъяснимая миграция, несмотря на усилия по поощрению оседлости, поведение масс людей, легко прогнозируемое раньше, стало парадоксальным даже для нас. Стали появляться самостоятельные субкультуры, созданные не нами и зачатки критического мышления в закрытых гражданских комьюнити, чего не было со времён Галилея. В каждом отдельно взятом человеке поселился неведомый страх, который управляет им как невидимая рука. Если гражданин задумается, то в его жизни почти ничего не изменилось за последние десять лет. Тем не менее, поведение социума в 2019 было гораздо более предсказуемым, по сравнению с тем, что началось в 2029. Мы ощущаем явное сопротивление нашим инициативам со стороны подавляющего большинства граждан. Наши выводы сходятся на том, что люди чувствуют приближение чего-то, что нельзя предотвратить, в связи с чем, массы ведут себя как единый, огромный организм, проявляя защитную реакцию. Я и ещё несколько человек, полагаем, что это начало нового переходного периода, а не единичный форс мажор. В любом случае, вы об этом очень скоро узнаете.