Кругосветное путешествие сквозь канализации

Максим Рух

Кругосветное путешествие сквозь канализации

Глава 1. Старик

В конце февраля 1944 года два всадника в бурках, пришпорив коней, мчались по просторам правого берега Днепра на Восток. Вслед им строчил пулемет. Время от времени полуночную мглу освещали далекие вспышки реактивных систем, осыпающих немецкие соединения настоящим шквалом примитивных, но смертоносных ракет. Совсем недавно эти степи были вывернуты наизнанку в ходе колоссальных танковых сражений, так характерных для европейского театра военных действий во время Второй Мировой Войны. Огромные полчища солдат, прикрытые тяжелой техникой, роем авиации и артиллерией, шли навстречу друг-другу для того, чтобы столкнуться в чудовищной битве, равных которой не знала известная история человечества. Снега совсем не было видно, и земля после снарядов и гусениц была черна как копоть. Разведчики уже удалились на достаточное расстояние от позиций врага, чтобы почувствовать себя в относительной безопасности, но до своих ещё было далеко. Лошадям требовался отдых, а бойцы нуждались в тепле, пище и сне. Порой, в нашей жизни происходят вещи, которые кроме как чудом назвать нельзя. Один из всадников начал было искать окопную свечу в кармане седлового мешка, но его остановил резкий оклик товарища, заметившего что-то. Обычно, такой тон означает, что где-то рядом опасность, поэтому он тут же рефлекторно пригнулся и схватился за ППШ.

– Смотри, Серый –, разведчик указал пальцем в темноту.

Серый, присмотревшись, увидел тусклый огонек, мерцающий в небольшом окошке избы. Избушка стояла совершенно одна в поле, но, если судить по картам, здесь никаких населенных пунктов не должно было быть, а если даже и были когда-то, то от них не осталось бы и пепла. Тем не менее, изможденные разведчики спешились и, напрягая внимание на случай возможных ловушек, двинулись в сторону светящегося огонька. Ибрагим негромко постучал и в тот же миг дверь отворилась. Из проема выглянул невероятно худой старичок в валенках, сермяжной одежде, с неопрятной бородкой и почти лысый, если не считать два клока седых волос у него на висках.

– Приютишь, хозяин? –, тоном, не принимающим отказа, спросил Серый.

– А как же? Заходите, да поскорее, хлопцы.

В середине избушки стояла большая традиционная печь – вокруг таких печей русские и украинские крестьяне с царских времен строили свои жилища. Печь служила и кроватью, и кухней, и столом. Ибрагим и Серый были слишком утомлены для того, чтобы выяснять или задумываться о том, кто этот человек, почему здесь стоит его изба, как он вообще выжил под катком войны, поэтому, быстро прикончив свои порции пайка уложились спать под печью, закутавшись в бурки. Хозяин домика уже лежал на печи, когда Серый обратил внимание на то, что под головой у него вместо подушки огромная книга в толстом переплёте. В Советском Союзе всё ещё оставалось много верующих людей, в основном из бывших крестьян, хранивших свою веру несмотря на успехи революции в борьбе с этим явлением.

«Наверное молитвенник или ещё какие-нибудь байки» –, подумал воин, а затем спросил у хозяина, с ухмылкой –, старик, зачем тебе эта жирная книга? Что в ней такого умного написано?

– Здесь написано всё. О том, что было, о том, что есть и о том, что будет –, старик ухмыльнулся в ответ –, а что ты хочешь узнать, сынок?

Надо отметить, что боевой дух союзников антигитлеровской коалиции в начале сорок четвёртого года был на высоте. Войска Вермахта отступали с оккупированных ранее территорий. На Востоке немцы потерпели серию сокрушительных поражений, дело шло к открытию второго фронта на Западе и исход войны, в общем-то, был предрешён.

– Скажи, старик, когда закончится война? – опередил с вопросом Ибрагим.

Хозяин уселся на печи, положил книгу на колени и, скрипнув бронзовыми петлями, раскрыл переплёт. Послюнявив пальцы, он дошел до нужной страницы и громко прочитал – «Вторая Мировая Война закончится девятого мая 1945 года от Рождества Христова».

Ибрагим и Серый переглянулись и тут же синхронно засмеялись.

– Сорок пятого года, говоришь? Ну-ну, читай свои сказки дальше. Через полгода от силы мы в Берлине будем водку пить, бежит немец, вот так-то! –, мечтательно возразил Серый.

– Всё, спать пора, на рассвете в дорогу –, буркнул Ибрагим и тут же захрапел.

Глава 2. Марк

Проснувшись в маленькой комнате ранним зимним утром, Марк уставился в потолок. Какое-то время он не до конца осознавал, где, а главное – когда он находится. Последние годы ему периодически снились кошмары, содержание которых чаще всего улетучивалось из памяти как утренний туман, в течение несколько минут. Но, по обрывкам памяти Марк знал, насколько грандиозны по своей катастрофичности эти сны. Порой он кричал изо всех сил, как ему казалось, но голосовые связки не издавали звука, никто не мог его услышать ни во сне ни наяву. Огромная волна страха перед надвигающейся катастрофой иногда парализовала тело и душу. Прошедшая ночь тоже прошла в жутких кошмарах – настолько пугающих, что ночная рубашка на теле Марка до последней нитки пропиталась потом, как у страдающего лихорадкой больного.

Совсем недавно Марк сидел в окопе по колено в грязи и воде, на полях Восточной Европы. Ещё год назад многие из тех, по чьим трупам приходилось переползать на поле боя, покрытом воронками и кратерами после огневого вала артиллерии, жили обычной жизнью горожан 2028 года. Суетливые реки людей торопились на работу в офисы, бизнес-парки, госконторы. По дорогам текли вязкие потоки из современных автомобилей, создавая гул, напоминающий отдалённый шум сотен Ниагарских водопадов, вереницы общественного транспорта перевозили миллионы людей до оживлённых районов и жилых кварталов. Колоссальные торговые центры походили на отдельные миры, созданные исключительно для развлечений и безудержного потребления. Люди встречались, решали насущные и деловые вопросы, строили карьеру, развлекались, путешествовали, занимались спортом.

Марк знал, что всё это существует и сейчас, но в какой-то момент мир изменился. Это не сразу бросалось в глаза, подобно тому, как незаметно происходит отклонение от маршрута океанского лайнера на какие-то угловые секунды. Лишь внимательный пассажир с хорошей интуицией спустя время обратит внимание на еле заметное изменение оттенка вод, на появление новых созвездий в небе и на странные ароматы, доносимые ветром, но большая часть пассажиров до последнего останется в неведении относительно изменения курса. Всё продолжало идти своим чередом, однако, внимательный наблюдатель замечал, как в глазах у знакомых, близких и коллег что-то поменялось. Огонёк уверенности и оптимизма немножко потускнел, сменившись на затаённую тревогу. В те дни, чуть чаще чем обычно, вы могли заметить, как ваши знакомые вроде бы слушают вас, привычно качают головой, но взгляды их устремлены в никуда, а мысли где-то далеко. Присмотревшись к лицам в толпе, высокочувствительный человек ощутил бы не характерную для жителей мегаполисов энергетику уверенных в себе и своем будущем обитателей городских джунглей, а паутину страха и неопределённости, сковавшую души всех людей, независимо от пола, возраста, уровня осведомленности и социального статуса. Что уж говорить о прежней сладостной беспечности, от которой теперь не осталось и следа.

Так случилось, что маховик войны выдернул его – обыкновенного учителя физики, из привычного и комфортного городского уклада. Всё произошло так внезапно, что впоследствии, в минуты относительно свободные от солдатского быта, он много раз ловил себя на мыслях о нереальности происходящего. Впрочем, может быть, это и есть реальность, а жизнь «до» была всего лишь приятной иллюзией? Теперь ответить на этот вопрос однозначно ни он, ни многие другие солдаты, сохранившие способность самостоятельно рассуждать, не могли. Изуродованная градом снарядов и гусеничной техникой земля, больше похожая на поверхность Луны, торчащие частоколом, расщепленные стволы деревьев, когда-то называвшихся лесом, груды обломков бетона и кирпичной кладки, ещё летом стоявшие цветущими городами, канонада и грохот, не прекращающиеся ни днём, ни ночью даже на одну минуту с самого прибытия на фронт – всё это сливалось в рутинный пейзаж и обыкновенную, будничную картину. Внимание на ней никто не заострял. Уродливое лицо войны – это другое. Это не смертоносные горы стали, не летающие машины, спрятаться от которых нигде и никак невозможно, не оружие и не боевые роботы. Настоящее зло, которому позавидовал бы сам дьявол, отражается в кривой ухмылке пьяного лейтенанта, заходящего в какой-нибудь райцентр после зачистки. Многие люди не желали или не имели возможностей покинуть свои дома, оказавшиеся на линии фронта, поэтому в каждой деревне и в каждом городке всегда оставались гражданские. Вряд ли найдётся кто-то более беспомощный в этом мире, чем гражданское население во время войны, а ведь слабость одного зачастую пробуждает жестокость в других. То, что происходит в сотнях подобных райцентров после захвата покрыто мраком, а однажды побывавшие в таких местах, старались об этом больше никогда не вспоминать.

Сейчас Марк находился далеко от полей сражений, в небольшом высокогорном городке на санаторном лечении, куда его отправила обыкновенная серая ворона. Никто из его товарищей рядом не обратил внимания, как она, прилетев, села на отвал окопа. Птица оказалась автономным роботом с программой самоуничтожения. Всё, что он помнил – это холодный окоп, покрытое тонкой коркой льда месиво под ногами, крики соратников, разбегающихся в разные стороны от странной птицы со стеклянными глазами, и темноту. Осколок пробил плечо товарища и на излёте проник через надбровную дугу на глубину в несколько миллиметров. Извлечь его ни один хирург не решился, поэтому Марк смирился с тем, что всю оставшуюся жизнь придётся ходить с “подарочком” в черепе. Возможность ходить уже сама по себе казалась относительно хорошим бонусом, ведь далеко не каждому, кто попал в эту мясорубку, так повезло как ему. После осколочного ранения он попал в военный госпиталь, а потом был комиссован и направлен на длительную реабилитацию. Кусочек металла, изменивший его жизнь, размерами был немногим больше спичечной головки, но даже такая мелочь порой способна доставить хлопот. О возвращении в войска речи не шло сразу по нескольким причинам: во-первых, кусок стали в черепе даёт право оформить инвалидность, во-вторых – Марк презирал войну и до попадания на фронт, а после возвращения «оттуда» он бы согласился на жизнь в самых захудалых условиях, но только подальше от этого ужаса. Этим он отличался от псов войны, не представляющих жизнь без оружия. Тем обязательно хотелось признания, наград, привилегий и особого отношения после их подвигов, заключавшихся в подбрасывании хвороста в топку войны. Правда, эволюция позаботилась о человечестве, ограничив энергию и возможности наиболее агрессивных представителей вида людей. Возможно, войны и революции являются одним из хитрых механизмов естественного отбора, ведь они пожирают своих отцов – наиболее пассионарных представителей общества. И дело даже не в физической смерти, а в утрате всякой потенции. Яркий пример – движение хунвейбинов в Китае, в своё время доминировавших над остальными фракциями в эпоху культурной революции. Молодые, фанатичные, с горящими сердцами, революционеры стали причиной беспрецедентных исторических событий для своей страны, но потом сами же оказались под катком системы, которую воздвигли. Революции нужны живые герои, а государству нужны памятники героям, ведь довольно сложно построить чиновничий аппарат и бюрократическую систему из героев войн или революций. Если принять, что революция – это та же война, то становится очевидным, почему послевоенный и послереволюционный периоды имеют так много общего. С подобными мыслями Марк частенько прогуливался по паркам санаторного кластера, который был так прекрасен, несмотря на зимнее время. Он с вожделением представлял, как все эти мостовые и пешеходные тропинки будут утопать в зелени и цветах через пару месяцев, распустится листва на деревьях и кустарниках, вся округа наполнится пением птиц и приятными ароматами весенних цветов. «Так должен выглядеть весь мир» – думал Марк и тут его же осеняло, что идея о планете, где царит мир, вечное лето и достаток, не ему первым пришла в голову. Миллиарды людей уже тысячи лет надеются попасть в такое место после смерти, но не находят иного способа, как воевать ради этого.

Глава 2. Незнакомец

Во время одного из таких променадов Марк присел отдохнуть на скамейку возле небольшого фонтана, напротив главного корпуса санатория. Уже наступил март, природа начала понемногу оживать, а весеннее солнце дополняло приятную картину. Марк уставился на журчащие струйки воды, вырывающиеся из центра фонтана. Поглощённый своими мыслями, он не заметил, как рядом с ним появился сосед – пожилой мужчина. На вид определить его возраст Марк бы не решился. Невысокого роста и очень сухощавого телосложения, он был одет в серый костюм, вероятно выпущенный ещё во времена молодости своего владельца.

– Вы не против? –, спросил новый сосед, закуривая сигарету.

– Нет, пожалуйста –, ответил Марк немного растерявшись.

Помолчав с минутку, незнакомец снова прервал тишину:

– В интересное время живём, молодой человек! –, он затянулся, как-то по-доброму прищурившись от дыма.

Всё в этом человеке казалось до боли знакомым, словно кто-то оживил собирательный образ обычного представителя интеллигенции старой закалки, коих в Красном Союзе ещё можно встретить в каждом городе, среди работников научных и образовательных учреждений. Образ этот всегда виделся Марку исключительно приятным, как человеку с высшим техническим. Тем не менее, они определённо не встречались прежде и знать друг друга не могли.

– Да уж –, буркнул Марк, не глядя на собеседника.

Ему совсем не хотелось разговаривать с незнакомцами, потому что с некоторых пор любой разговор в любой компании неизбежно заканчивался политической дискуссией, как будто дело происходило во Франции сто тридцать лет назад, когда Европу штормило от каждой новости по «Делу Дрейфуса».

– К сожалению, люди слишком рассеяны, как маленькие дети. А ведь, если внимательно присмотреться, то мы живём в самом центре интереснейшего спектакля –, воодушевлённо воскликнул старик.

– Да уж, вся жизнь – игра, а мы в ней актёры. Шекспир, вроде.

Марк скривил ленивую улыбку. Наверное, больше из жалости к этому старикашке. Разговоры с пожилыми людьми, как правило, навевали на него страшную тоску. Но незнакомец продолжал:

– Вы знаете Шекспира? Отрадно, что сегодня ещё находятся люди, которые не дают покрыться пылью классике. А как вы относитесь к философии? Платон, Аристотель, Гермес Тримегист? – не унимался назойливый гость.

У Марка всё больше росло убеждение, что старик немного не в себе, что было бы не удивительно – выглядел он лет то ли на шестьдесят, то ли на восемьдесят. Указав пальцем на светлый рубец, пересекающий бровь, он с раздражением отвечал:

– После маленькой случайности, которую немного не предусмотрели в, как вы сказали, спектакле, и из-за которой я раньше времени оказался на пенсии, теперь у меня появилось достаточно времени разобраться с этими вашими Кантами, Гегелями и другими умниками.

Незнакомец, казалось, нисколько не смутился от такого резкого ответа.

– Случайностей не бывает, Марк –, мягко ответил он, после чего встал и бесшумно удалился.

Марк сидел ещё некоторое время глядя куда-то вдаль. Его внутреннее состояние сейчас напоминало ту пустыню, в которую превратилась некогда цветущая земля близ Карпатских гор после того, как по ней прошлась адская машина войны. Отсутствие интереса к изучению нового, асоциальность, демотивация и полнейшая апатия плохо поддавались лечению у бывших фронтовиков. Внешне почти здоровые люди частенько представляли из себя оболочку с разрушенной до основания личностью изнутри. Из самых сильных чувств особо выделялся неприятный диссонанс от жестокого обмана, жертвой которого довелось стать, но в чём тяжело признаться самому себе. Уже собираясь уходить, Марк заметил на краю скамьи небольшую книжицу. Судя по всему, толстый переплет когда-то был окрашен в коралловый цвет, но от времени изрядно потускнел. В книгопечатании он не разбирался, однако быстро понял, что работа весьма старинная. Ничего подобного в продаже Марк никогда не встречал. В верхней части обложки замысловатой вязью проходила строка символов – то ли текст, то ли узор. Возможно, это и вправду был текст, но определить принадлежность к какому-либо из языков он не смог. В центре переплета находилась инкрустация в виде черного медальона с отпечатанным на нем причудливым знаком. Знак представлял собой окружность со вписанной пирамидообразной фигурой и маленьким символом то ли Солнца, то ли другой звезды, отпечатанным на фронтальной грани пирамиды. С обратной стороны переплёта впечатанным контуром изображалась фигура некоего образа со сложенными наподобие ромба пальцами на уровне груди. Только сейчас Марк понял, что не представлялся странному незнакомцу. Впрочем, в санатории живет много людей, его имя могло звучать со стойки регистрации. Из любопытства он раскрыл книжку. Страницы оказались сделаны из очень плотной, белоснежной бумаги и едва гнулись при перелистывании. Однажды Марку приходилось держать в руках книгу тиража восемнадцатого века, и он отметил, что страницы этой книжки очень напоминают на ощупь тот экземпляр. За одним исключением – Марк не нашёл внутри ни одной строчки текста, страницы оказались совершенно пусты. Тем не менее, вещь, очевидно, представляла ценность, поэтому он поспешил догнать старика, чтобы вернуть тому утерянный предмет. Прошло совсем немного времени, поэтому далеко уйти пожилой человек не мог. Однако, все поиски оказались тщетны. Мужчина будто испарился. Напрасно Марк ещё два дня расспрашивал у сотрудников санатория и у отдыхающих про странного незнакомца, надоедал вопросами всем подряд – всё оказалось безрезультатно. Такого человека словно и не существовало вовсе. Так Марк стал невольным обладателем бесполезного, как ему думалось, артефакта.

Глава 3. Монолит

Он медленно шел по гребню огромного песчаного террикона, прищуриваясь от яркого света. Солнце, почему-то, излучало не привычный мягкий и желтоватый свет, а сияло гораздо ярче и жёстче. Окружающие горы, лишенные всякой растительности, напоминали искусственные нагромождения скал, камней и щебня колоссальных размеров. Внизу – в долине, протекала река, от которой необычно яркими бликами отражались злые солнечные лучи. Марку казалось, что Солнце превратилось в огромный дуговой разряд, какой обычно образуется при сварке металла мощным аппаратом, только в миллионы раз больше. В середине огромного гребня он остановился и сел на песок. Так он сидел и смотрел вниз, равнодушно простирая взгляд на так хорошо ему знакомую, когда-то цветущую долину. Проснувшись, Марк почувствовал сильную головную боль. Проклятый осколок металла отравлял жизнь, вызывая мигрени. Ещё год назад они быстро проходили, но теперь приходилось принимать сильнодействующие лекарства, чтобы погасить очередной приступ. Лечащий врач ещё прошлой весной советовал практиковать отдых в высокогорье, в периоды особенно острых приступов и, кажется, другого выхода из этих мучений мрака у Марка не оставалось. Через неделю он уже стоял на выходе из аэропорта Барнаула, в ожидании ведомственного автобуса до высокогорной базы отдыха. Выбор направлений был невелик и определялся ветеранской путевкой, на которую мог претендовать получивший ранение рядовой солдат Красного Союза. Путь предстоял в деревеньку близ высокогорного озера в Алтайских горах, почти на границе с Китаем. Горный воздух и Бог знает ещё какие факторы творят чудеса, думалось ему. Теперь, мигрени действительно беспокоили гораздо реже, и Марк начал ощущать некоторый вкус к жизни. Ночами он мог наблюдать потрясающее небо, усыпанное звездами и туманностями, днём это место напоминало Рай. Буйная растительность, богатая фауна, снежные шапки на горных хребтах и фантастической красоты водоемы внушали чувство, что всё былое – лишь дурной сон, а настоящий мир и настоящая жизнь только здесь и сейчас. У него даже появилось незамысловатое хобби – собирать камни. По берегам речушек и озер, порой, можно найти причудливой формы и окраса осколки древних пород. Наверняка их возраст сопоставим с возрастом самой Земли – осознание этого факта позволяло отнестись ко многим вещам совершенно иначе. Человеческая цивилизация просто искорка, которая существует долю мгновения по сравнению с геологическими периодами Земли, что уж говорить о человеческой жизни? Эти камни, эти горы пережили появление и исчезновение целых таксонов, а расцветы и закаты цивилизаций в огромном масштабе времён мелькают подобно проносящимся мимо окон скоростного поезда фонарям. Эти камушки не состарятся даже на миллионную долю своего возраста, когда о нас забудут и мы окажемся глубоко под руинами десятков других, возникших, достигших триумфа и исчезнувших в глубине веков, цивилизаций. Они так же будут лежать на берегу бирюзового озера, омываемые холодной ледниковой водой, под облаками и небом, ничуть не изменившимися ни за миллион, ни за миллиард лет.

Однажды, забравшись по козьим тропкам в небольшую лощину, он наткнулся на огромный чёрный камень кубической формы. Такие правильные фигуры иногда встречаются в горах и обычно эти формы приписывают комбинированной эрозии. Изучая монолит, сравнимый по размерам с морской контейнер, Марк, к большому удивлению, обнаружил отверстие правильной округлой формы диаметром около тридцати сантиметров, заполненное водой. Это показалось интересным Марку, поэтому он сфотографировал на камеру смартфона любопытную находку. Уже темнело и приближалась пора возвращаться на базу. Спустившись примерно на километр, Марк почему-то оглянулся и тут же застыл от изумления – яркий, сияющий шар зеленоватого оттенка медленно поднимался со дна расселины. Через полминуты он завис на высоте около пятисот метров, как прикинул наблюдатель, а потом, замерев на десять секунд в одной точке, с какой-то невероятной скоростью, буквально мгновенно, взмыл вверх и исчез. Марк раньше слышал о шаровых молниях, и он бы легко поверил, что это одна из разновидностей, не будь он физиком. Его интуиция, вкупе с пониманием законов движения, подсказывали что тут есть подвох. Рассказывать никому об увиденном он не стал. На следующее утро, сразу после завтрака, Марк собрал снаряжение и снова двинулся в сторону расселины, в которой накануне он нашел монолит. Размерами овраг был небольшим, но никаких признаков того, что здесь произошло что-либо необычное, увидеть не удалось. В общем-то, Марк уже давно перестал быть романтиком и версия о том, что это просто плод больного воображения, вполне его устраивала. Проходя мимо монолита, он заметил нечто, на что в прошлый раз не обратил внимания – вдоль грани чёрного куба идеальной строкой проходили прожилки светлых включений, напоминающие письмо или узор. Некоторые части узора повторялись, словно буквы, замысловатая вязь чередовалась с «чёрточками», а вся строка целиком расположилась параллельно грани блока. Сделав фотографию, Марк пошёл вниз и больше сюда не возвращался.

Глава 4. Шизофрения

Марк не пользовался блокнотами. Однажды вечером, рассматривая фотографии в галерее смартфона, он наткнулся на тот самый узор с монолита. Ему показалось, что было бы неплохо переписать от руки куда-нибудь этот рисунок и посмотреть, что получится. Под руку попалась та самая пустая книжица, подобранная ещё в прошлом году со скамейки. Марк, как и большинство людей двадцатых годов, жил в небольшой квартире многоэтажного дома, на условиях ипотечного кредитования. Создавать семьи уже давно стало некоей роскошью и привилегией и, если у родителей Марка в своё время не возникало и тени сомнения о необходимости создания ячейки общества, то сегодня институт семьи выродился в своеобразный способ подчеркнуть материальный и социальный статус, или соединить семьи бизнесменов и политиков кровными узами, как в старые добрые феодальные времена. Разумеется, Марк к этим кастам стоял не ближе, чем к небесным светилам. По обыкновению, свойственному одиноким мужчинам, в его берлоге вещи никогда не лежали на своих местах, так что книги могли находиться на кухонных полках, а нагромождения грязной посуды на тумбе частенько шли в качестве дополнения к неубранной постели. Тем удивительнее, что старая книжка не затерялась и в нужный момент оказалась под рукой. Сидя за маленьким письменным столом, Марк раскрыл белоснежные страницы, но в последний момент ему стало жалко портить такую древность. Решение пришло быстро и он, словно школьник шпаргалку, переписал на собственную руку вязь из светлых прожилок с фотографии странного монолита.

Спустя три дня соседи с нижнего этажа позвонили по телефону экстренных служб. Как утверждали пенсионеры – пожилая пара, рано утром они проснулись от ужасного шума, напоминающего падение с высоты нескольких тяжелых предметов. Конечно, в 2029 году, как правило, соседи не знакомились и не общались, но всё же, глава семьи, который ещё помнил другие времена, решил подняться, позвонить в дверь и поинтересоваться, всё ли в порядке. Дверь никто не открыл, поэтому пенсионеры решили обратиться в полицию и к спасателям. После того, как дверь квартиры была вскрыта, спасатели обнаружили тело Марка с несколькими пулевыми отверстиями. Экспертиза показала, что он застрелился из автоматического оружия, не оставив никаких предсмертных посланий. В истории болезни, которую приложили к делу, значилось, что погибший страдал от шизофренического расстройства, усугубленного посттравматическим синдромом.