Обжигающий след. Потерянные

Первым делом она увидела доску в клетку. Шахматную из розово-черного мрамора. Агап перетащил красивую костяную фигурку дракона на черную клетку:

– Змий может ходить в любую сторону, – произнес старик.

– Потому что летает? – хихикнул Рич.

– Догадливый, – старик улыбнулся в бороду.

Они изучали шахматы в роскошной гостиной, в доме вэйна. Не знала, что Агап умеет играть в игру, мало распространенную среди простого люда. Правила читала в книге, но играть не умела. Зато с удовольствием сейчас слушала игроков и отдыхала душой. Как же далеко они сейчас от нее, и как она благодарна дару, что имеет возможность почувствовать себя рядом с близкими. Поистине, она была не права, когда желала отделаться от видений.

– Демьян! – воскликнул мальчишка, когда на пороге комнаты замерцала арка портала. И Тиса никак не ожидала, что в следующую секунду сорвется с места, чтобы побежать навстречу колдуну. Еще секунда и она обняла вэйна… хм, в районе талии. Уткнулась на миг в грудь Демьяна носом. Единый! Ты, верно, испытываешь меня?! Она уже готова была покинуть видение, но Рич резко отстранился. И то, что он сказал, заставило ее немного повременить.

– Я решил, – сказал мальчик серьезно. – Отвезешь завтра?

– Конечно, я же обещал, – улыбнулся Демьян. Серые глаза смотрели так тепло. До боли знакомо. И не известно, что бы с ней было, не отведи он взгляд на старика. Нет, так больше рисковать нельзя.

– Если выдвинемся с утра, то к трем уже будем на месте, – сказал вэйн.

Старик кивнул. Она догадывалась, что сейчас творится на душе лекаря. То же, что и у нее.

– Да, так будет правильно, – поддержал Агап, сдержав вздох.

– Откуда будет портал? – радостно спросил Рич. – А мы войдем все вместе?

Мальчишка взял за руку вэйна.

«Довольно». На этом Тиса оборвала видение.

Шаги мерили комнату вдоль и поперек. К груди прижат трактат – надежный якорь, который из раза в раз удерживал ее от необдуманных поступков. Чтобы заглушить вопль сердца, Тиса вслух повторяла строки философа о пагубности лжи. Да что это с ней! Он лгал, он приворожил, он – из другого мира! Будущий князь – не пара тебе! Постепенно буря в душе, вызванная видением, улеглась, сердце подчинилось разуму. До весны. Всего лишь подождать до весны, и она избавится от этих мук.

Придя в себя, Тиса отложила трактат на столик и села на стул. Завтра в три, нужно обязательно изыскать время для видения, чтобы увидеть прибытие Рича в родной табор. Договориться о свободном получасе с Коробочкиными, если ей повезет, конечно, и она устроится на работу.

С улицы послышался звонкий смех детворы, и Тиса подошла к окну. У дороги ребята играли в снежки: румяные, веселые, шумные. И Войнова невольно улыбнулась. Признав в одном из играющих Устина, покачала головой. Вот ведь постреленок, специально ей не открыл калитку сегодня. Но зла на ребенка не держала совершенно.

Кто же предполагал, что уже следующим утром она готова будет надрать мальчишке уши со всем усердием.

***

И ведь встала она спозаранку. Сон без видений придал силы телу и духу. Мурлыча под нос гимн Лароссии, девушка со всей тщательностью собралась, чтобы отправиться на смотрины гувернанток на Моховую. Надела пальто, фетровую шляпку с меховой оторочкой, повязала пуховую косынку на шею, улыбнулась зеркалу. Готова! Подошла к двери и… выйти не получилось. И что-то ей это ситуация напоминала.

– Устин, открой, пожалуйста!

Догадалась верно – за дверью послышался топоток.

– Хватит баловаться. Устин! Мне нужно уходить срочно. Слышишь?

Тишина в ответ.

– Вот негодник этакий. Открой сейчас же! – Тиса терзала ручку двери, тройку раз приложилась плечом, только головой не пробовала. Дверь что-то подпирало снаружи. А время нещадно утекало.

– Ну, попадешься ты мне, – рыкнула девушка и понеслась по дому. Ха! Пусть дверь закрыта, но есть же окна! В кухне – маленькое, не подойдет. Зато в комнате с видом на палисад достаточного размера, чтобы через него наружу выбрался взрослый человек. Тиса прощупала раму. Закрыта. Пока.

Стало жарко, и девушка скинула с себя всю теплую теплую одежду на кровать. Затем залезла на подоконник. Так и есть, рама закрыта снаружи на деревянную вертушку в самом низу. Ничего. Распахнув форточку, Тиса просунула в нее сначала руку, затем плечо и голову. Не дотянулась. Убежала на кухню и вернулась с половником. Им-то точно достанет. Задвижка-вертушка поддалась далеко не сразу. Но уж когда это случилось, рама отворилась неожиданно легко, и Тиса, не успев от форточки отцепиться, поехала вместе с ней наружу.

– Ай! – все же ей сегодня не везет. Она повисла на окне, касаясь ногами куста шиповника, что так «удачно» рос под окном.

Приземляться в колючки совсем не хотелось.

Потуги – достать ногой подоконник или сдвинуться как-то в сторону – с первого раза не увенчались успехом. А второго не представилось – форточка слетела с петель. И девушка со смачным «ух» рухнула-таки в куст. В нем и застала Тису Никифоровна, которая сгорая от любопытства (что же за странные звуки доносятся с соседского палисада?), не поленилась поставить у забора табурету и залезть на нее для удобного обозрения. Картина ей представилась знатная. Новая жилица с разодранным подолом сидела в кусте шиповника, держа в одной руке половник, другой обнимая форточку.

– А чегой-то вы тут делаете?

– Решила прогуляться, – буркнула в расстроенных чувствах Тиса. Выбираясь из куста, она потеряла в сражении с последним половину подола и ощутимую часть чулков.

Раны тоже имелись – в виде царапин. Ну да ладно, смажет перед сном заживляющей мазью Агапа. Естественно, по дороге к крыльцу Устин ей не попался. А попался бы, точно бы без ушей остался. Дверь флигеля уже ничего не подпирало, а у порога лежала длинная кочерга – орудие преступления. Тиса подняла ее и сбросила за перила крыльца. Разбираться нет времени. Возможно, ей повезет, и Коробочкины начнут смотрины позже.

***

Невезение продолжилось. Ее надеждам не суждено было оправдаться. Когда Тиса прибыла к нужному дому, купеческому и большому, к ней вышел служка, сказал: мол так и так, гувернантку баре уж наняли, место занято, прощевайте.

Обидно, конечно, но поделать нечего.

Не желая сдаваться, Тиса прошлась по улицам, высматривая аптеки. В одной маленькой на Ростовской работал отец с сыном и помощники им не требовались. В другой не желали брать приезжих работников. Осмелев от отчаяния, девушка даже решилась заглянуть во Фрол-аптеку, что на Боровой. На ее вопрос, вышколенный аптекарь в хрустяще-белом переднике смерил ее взглядом с ног до головы и отрицательно покачал головой. Ну и к лучшему. Все равно она не смогла бы придать себе напыщенный вид, как у этого молодца. Это же надо продавать обычную мелиссу в коробочке, обшитой золотистыми кружевами, будто это диво дивное!

Оказавшись снова на улице, Тиса закусила губу, раздумывая, куда бы дальше податься. Запахи трав разбудили в ней желание заняться любимым делом. Теперь, даже освободись вдруг место гувернантки, оно уже не привлекло бы ее так, как ранее. Тиса вздохнула, глядя в конец улицы. Аптека вэйны, судя по номерам на табличках домов, должна располагаться кварталом или двумя ниже. Она сделала пару шагов в ту сторону и на этом ограничилась. Повернула домой.

Рич, и его прибытие в табор – волновали ее сейчас сильнее прочего.

***

Поляна, которую занимал табор, выглядела пестро и казалась полной беспорядка и суеты. Кибитки, крытые лоскутными пологами, черные кострища на истоптанном грязном снегу, паутина веревок с вывешенными на сушку бельем и цветастыми сценическими костюмами. Всюду разбросана разнообразная утварь, будь то котелок или детский ночной горшок. Все на виду и все в ходу. Народ громко перекликивался на своем языке. Дети шныряли под ногами у взрослых, то и дело, получая подзатыльники от последних.

Незнакомцев приметили сразу и обступили. Узнав «Рыча» – так гортанно произносили они имя ребенка – загалдели хором.

Мальчишка сорвался с места и побежал к одной из кибиток.

И уже спустя пять минут, Тиса глазами деда Агапа наблюдала сцену возвращения блудного дитя в лоно семьи. Мать, немолодая женщина, приятная лицом, с длинной и толстой черной косой, появилась с младенцем на руках. И Рич со слезами прилип к ее подолу. Материнская рука гладила вихры мальчишки. Смуглокожие взрослые сестры хватали Рича за руки, умиленно щипали его щеки. Отец – сухопарый мужчина лет пятидесяти с пышной смоляной шевелюрой – сверкал желтозубой улыбкой. Рамил Саялэ, так его звали, то и дело щупал здоровое колено сына и цокал довольно языком. Хоть речь оставалась Тисе незнакомой, но понять о чем она, не составило труда. Все удивлялись, что мальчишка выздоровел. Конечно. Видать, не верили в счастливое исцеление, которое предрекла их пророчица, и успели уже позабыть об «отрезанном ломте».

Рич указал на своих спутников, и что-то принялся рассказывать. Тиса в который раз пожалела, что не знает языка. Толпа снова зашумела.

Отец Рича поднялся с корточек:

– Сын сказал, что вы приютили его и вылечили, – произнес он почти без акцента. Оглядев без особого интереса Агапа, кочевник ощупал пытливым взглядом вэйна. – Семья Саялэ благодарит вас.

– Благодарить не нужно. Рад, что смог помочь хорошему человеку, – ответ Демьяна показался Тисе малость высокопарным, но кочевники восприняли ее весьма одобрительно.

– Хочу пригласить вас разделить с нами ужин.

– С удовольствием.

И вся компания вскоре оказалась у костра. Гостям было предложено местное кисловатое вино и жареная козлятина. То и дело пришедшим сыпались благодарности от других членов семьи. Агап Фомич лишь кланялся в ответ и в последующем остался мало заметен местному обществу. Зато вэйном интересовались практически каждый. Мужчины кидали любопытно-опасливые взгляды. Молодухи откровенно строили колдуну черные очи. Понятно дело. Их сиятельство будущий князь Невзоров даже не потрудились спрятать с глаз любопытных скип. «Внимания захотелось?» – едко подумала Тиса, отмечая в толпе ослепительную красотку. Полногубую, с гривой смоляных волос и широкими бедрами, обвешанными звенящими медными монетами. Такие же монисты лежали ярусами на высокой пышной груди, и даже свисали парой низок с изящных ушек. Не девица, а наряженный пятилапник в Сотворение!

Среди прочих, она находила причину крутиться возле колдуна, толкая соратниц локтями. Девушки всеми силами пытались угодить. То изюму в соусе «хану» предложат блюдечко, то подушку помягче под спинку барскую, то шкуру в ноженьки постелят. Как же без шкурки-то их сиятельства? Без шкурки-то никак. Озябнут они. И Демьян-то хорош после вина. Сыплет всем «благодарю» направо-налево, денежкой «ручки золотит». Сама вальяжность и благосклонность.

Благо, Рамил, как глава табора Рупув, цыкнул на женщин, веля не докучать дорогим гостям. Из-за их суеты Рича не слышно.

Мальчишка рассказывал о своей жизни в Увеге родне. Взамен узнал, что произошло в таборе за то время, пока его не было. У него родился братик, которого назвали Ваха. Родила близнецов одна из сестер. Хоть это не было сказано, но из разговора Тиса вывела, что дела у артистов идут неважно. До зимы представления не приносили больших доходов, теперь же уповают на Сотворение. Вот уж когда можно получить за выступление знатный барыш. На вопрос – почему за ним не возвращались? – Рич выслушал много отговорок, в которые с радостью поверил. Какая разница? Сейчас же все хорошо. Рамил, будто еще не веря, что сын здесь, спросил что-то его на своем языке:

– Вы о том, может ли он оборачиваться в медведя? – встрял в разговор Демьян, не боясь показаться нетактичным. – Не беспокойтесь, способность полностью восстановлена.

– Господин вэйн знает наш язык? – вздернул широкие брови Саялэ, при этом метнув предупреждающий взгляд соплеменникам, чтобы остереглись болтать лишнего. Не все нужно знать чужаку.

– Только общие фразы. Учил, когда ездил в Савойские пустоши. А Рич помог вспомнить, – Демьян улыбнулся мальчишке.

– Приятно вдвойне принимать такого гостя в нашем скромном кругу.

– Взаимно.

Рамил взял за плечи сына:

– Покажи мне медведя, Рыч.

– Сейчас! – ребенок со смешком отбежал к костру. Как по команде смолкли все разговоры, глаза каждого на поляне были прикованы к смуглому мальчишке. Один миг, и на фоне пламени поднялась фигура огромного бурого медведя. Зверь опустился на четыре лапы, пробежался пару раз вокруг костра, разок рыкнул, лязгнул внушительными когтями. Затем кувыркнулся, довольно высунув розовый язык.

Тиса мысленно улыбнулась.

Рич вернулся в человеческий облик под крики и хлопки в ладоши окружающих. Рамил глядел на сына так, словно только сейчас понял, что он вернулся. Глаза блестели, отражая огонь костра. Он потрепал по шее ребенка и громко рассмеялся.

Точно уловив настроение главы, резво запели скрипки, выводя бойкую мелодию. И табор запел, заплясал. Та самая красотка, что не сводила с вэйна глаз, танцевала с особой страстью. Юбки в ее руках ожили и уподобились пламени. Бедра и грудь колыхались в такт музыке. Она изгибалась, как змея, и скакала, как лань. Боже, дай терпения. Слава Единому, Агап решил побеседовать с Ричем.

– Вот бабуля удивится, когда вернется!

– А где твоя бабушка? – Агап улыбался.

– Гадать к кому-то ушла.

Краем не своего глаза Тиса заметила, как Демьян уже не смотрит на танцующих! А, наклонившись к Рамилу, что-то говорит тому на ухо. Что-то малоприятное, судя по кислому выражению лица Саялэ. Повинуясь внутреннему голосу Тиса захотела услышать разговор. Она даже не поняла, как у нее это вышло. Но мир мгновенно растаял в тумане, затем снова появился, но теперь она смотрела на него не старческими подслеповатыми глазами, а глазами вэйна, и вблизи.

– Рич пришел к вам по доброй воле. Я рассчитываю, что она останется при нем.

– Что имеете ввиду? – бросил раздраженно Саялэ.

– Думаю, вы меня отлично поняли, Рамил Заратович. Никакого принуждения силой.

– Он мой сын! Я могу поступать с ним, как захочу, – грубо ответил глава.

– Нет, – Демьян с самой доброжелательной улыбкой покачал головой. – Вы потеряли это право, когда выбросили раненого пацана, на улицу, как щенка.

Рамил поджал нижнюю губу, мрачнея. Ему не нравился разговор.

– Вы можете только уговорить его, Рамил. Бог в помощь. Но применять силу или наклад подчинения, или тем более мак, я вам не советую.

– Хорошо, – после паузы хрипло произнес отец, жуя обветренные губы.

– Рад, что мы договорились. Пусть ребенок и дальше радуется теплу семейного очага, – Демьян качнул головой. – Заметил, что в вашем таборе только одна кибитка с теплонакладом, – легко сменил колдун тему. – Этот я подпитаю. И завтра вам принесут кварцы для остальных кибиток. Если что-то нужно, говорите. Я постараюсь помочь.

– Спасибо, Демьян Тимофеевич, – сощурил глаза Рамил. – Просьбы у нас есть.

Следующие десять минут, Тиса выслушивала, какие нужды имеет табор – это нехватка лекарств, одежды, повозок и лошадей. И удивительное дело, колдун согласился купить все необходимое без препирательств.

Рамил заметно повеселел. Напоследок вэйну принесли кварц, и он подпитал наклад, вливая поток света из скипа в белый, как лунь, камень. Колдун поднялся, чтобы отдать кварц владельцу, но его остановила та самая красотка. Нет, ну разве можно так бесстыдно липнуть к мужчине?!

Тису затошнило, когда Лаиша, так звали кочевницу, прожгла ее призывным знойным взглядом.

– Барин, верно, устал? – она погладила колдуна по плечу. – Не желает ли отдохнуть перед дальней дорогой? – и указала на стоящую поодаль повозку.

Только теперь Тиса осознала, в какую ловушку себя загнала по собственной воле. Сбросить видение у нее, конечно, не получилось. А женская рука уж принялась выписывать круг на груди колдуна. Боже!

– Сон в моей кибитке самый сладкий, – горячо прошептала смуглянка на ухо вэйну.

Демьян сощурил глаза и кивнул:

– Не сомневаюсь. Но я предпочитаю горечь бессонницы, барышня, – и всучил девице свою ношу. – Держи. Передай, кому надлежит.

Лаиша растерянно уставилась на белый камень в своих руках. Вэйн же не стал дожидаться ответа и, обойдя обольстительницу, направился к лекарю и юному оборотню.

Сцена прощания была короткой, короче, чем Тисе хотелось бы.

– Я уже говорил, Рич, коли только захочешь, то всегда можешь вернуться к нам, – Агап пожал старческой рукой ладошку юного оборотня. – Тиса будет очень рада, если ты навестишь нас когда-нибудь, – подмигнул старик.

– Передайте Тисе Лазаровне, я погощу дома до весны и приеду к вам, – пообещал мальчик. – И стану лекарем, как вы!

– Ну-ну, ну-ну, – старик не верил словам. И видящая понимала почему. Желания юности изменчивы как песок в дюнах. Это старость не изменяет привычкам. – Не торопись, малец. Живи, расти большой и радуйся. А мы с Тисой подождем. Если что, обращайся к Демьяну, как условились.

– Я приеду к тебе в четверг, – пообещал мальчишке вэйн и подмигнул. – Твой отец решил обновить повозки и купить лошадей. Поможем ему выбрать?

Твердое «да!» в ответ, и мужское по-взрослому рукопожатие.

Тиса водила рукой по гобелену, висящему над кроватью. Незамысловатый рисунок оленей на водопое у лесного озера поглотил сумрак. Накатившая после долгого видения дурнота отступала неохотно. Спустя полчаса девушка все же поднялась, зажгла свечу и на нетвердых ногах отправилась в кухоньку напиться воды. Слабость – пустяк, скоро пройдет. Плохо, что через час ее ждет говор с Ганной, а она квелая, как ковыль. С жестяной кружкой в руке Тиса вернулась в комнату и выглянула в окно. Стемнело рано. Небеса уж наблюдали за землей бледным лунным оком. Знакомый шиповник разлегся в тени заборчика, растопырил как паук колючие лапы. За заметенной снегом дорогой дома перемигивались светом в окнах. Лишь один дом слепо чернел. Тот, который бросили хозяева, чтобы найти удачу на каменоломнях богача Фролова. Тиса смотрела в черноту покинутого жилища и размышляла. О Риче и его поспешном обещании, об Агапе, который вскоре вернется в Увег в одиночестве, о Демьяне и его разговоре с Рамилом и с той самой кочевницей. О том, как изобретательна судьба, когда расставляет ловушки.

Через час Войнова еще чувствовала себя не совсем здоровой, но от видения отказываться не стала.

Ганна вновь предстала перед ней в зеркале. И ее радостная улыбка стала наградой в завершении тяжелого дня.

– Спасибо, конечно, дорогая, но зачем ты это сделала? – воскликнула Ганна, когда часы показали восемь. – Деньги потешника тебе нужны не меньше, чем нам! И все же я очень благодарна. Обещаю, что потрачу на то, чтобы отправить Луку в семинарию, как ты и просила. Не представляешь, как Лукашка был рад, когда я ему объявила радостную новость. Он тут, и сейчас скажет тебе сам. Иди, давай, сюда, – подруга повернула голову, и Тиса увидела сына Ганны. Подросток, кажется, еще больше вытянулся за те неполных два месяца, как она покинула Увег.

– Тетя Тиса, спасибо большое, – розовея ушами, смущенно произнес юнец.

Видящая мысленно улыбнулась.

Под строгим взглядом матери, Лука выжал из себя еще пару благодарственных слов и затем утек из комнаты, как карась из дырявой сети.

– Жди от этих балбесов благодарности до седин в волосах, – фыркнула Ганна.

Далее понеслись последние новости Увега. Тиса узнала, что отец пару дней назад закупил в часть лошадей. Что семья Кошкиных живет, не тужит. А малыш растет не по дням, а по часам.

– Марика же совсем от рук отбилась, – причитала Ганна, – бегает на свидания к колдуну и грезит о тайном с ним венчании. Мы совершенно ничего не можем с ней сделать. Была бы она моей сестрой, я бы просто заперла бы дуреху в своей комнате. Но Настасья Никитична слишком с ней мягка. Как бы это худом не вылилось. И вот еще что, Тиса. Раз заговорили о колдунах, то я должна сказать, что мне пришло письмо от твоего вэйна. Не пугайся. Всего несколько строк, и ничего дурного. Вот смотри.

Тиса, которая успела за полчаса видения Ганны разомлеть, снова взволновалась. Боже, куда же можно от этого вэйна деться?

Знакомый летящий почерк по белому листу появился перед глазами с легкой руки подруги.

«Тиса, прости, что данным письмом вновь смею напомнить о себе,

ты верно уже сама знаешь, но и я обязан сообщить. Рич и Агап Фомич изъявили желание отправиться в табор и выбрали меня в провожатые. Знаю, что мое согласие помочь усугубило и так твое не самое лестное представление о моей персоне. Но Агап объяснил причину спешки – ребенок собирался сам отправиться на поиски табора, а этого старик допустить не мог. Прости, теперь я косвенно повинен и в отъезде Рича. Знаю, что значит расставание с дорогим сердцу человеком, посему не жду прощения. Склоняю низко голову и доношу, третьего дня мы благополучно достигли Крассбурга и вскорости собираемся прибыть в мое загородное поместье, где и пробудем до тех пор, пока Рич не решит двигаться дальше. Не волнуйся, с ними все будет хорошо. Обещаю. Я сделаю все от меня зависящее для благополучия Рича.

С мыслями о весне, Д.Н.

Постскриптум: Отправляю это письмо Ганне Харитоновне с тайной надеждою, что оно найдет истинного адресата быстрее, нежели, если бы было направлено по адресу пограничной части».

Глава 11 – Проблеск успеха

Старый парк безмолвствовал, кутаясь в сумерках раннего утра. Девушка миновала кованые ворота с ржавыми, местами погнутыми, зубьями и медленно двинулась по вишневой аллее вглубь парка. Под ногами мерно хрустел снег, с небес срывалась ледяная крупа. Тянущийся по бокам разросшийся вишняк, укрытый рваной снежной шалью, словно недоверчиво прислушивался. Мало кто вторгался в такую рань в его владения. Это центральный городской парк всегда полнился людом, его дорожки чистились совками по зиме, а лавочки имели кованые завитки и звериные лапы вместо ножек, а этот на окраине города интересовал жителей лишь с весны, когда снег сходил ручьями, ветви покрывались изумрудной листвой, а на прогалинах расцветали куртины подснежников. Тогда у ворот теснились запряженные коляски, по аллее прогуливались статные кавалеры и барышни с кружевными зонтиками, желающими романтичной прогулки. Нынче пришедшая в парк незнакомка была одна. Она медленно брела по длинной дорожке, созерцая зимний наряд деревьев, и остановилась у старой корявой вишни на повороте аллеи. Ладонь в перчатке погладила черную кору. Девушка прислонилась к стволу и закрыла глаза. Шепот, что срывался с девичьих губ, слышала разве что старая вишня. Дерево сочувственно покачивало верхушкой.

Когда совсем рассвело, Тиса с сожалением покинула понравившийся ей парк. Душа будто омылась ледниковой водой и взбодрилась. Что бы не преподносила жизнь, надо воспринимать это как урок, и только так. Рич исчез из ее жизни, зато он вернулся в родную семью, и она рада за него. Пусть вэйн еще владеет ее своевольным сердцем, но ее разум принадлежит ей, и он сможет справиться с запретными порывами. А в парк надо бы наведываться почаще.

На подходе к дому Кадушкиных, Тису обогнали сани. Каурая лошадка повернула, и повозка встала у соседских ворот. С саней выбралась пара – судя по богатым норковым воротникам, видимо, те самые Вениамин и Матрена Голиковы, владельцы скорняжной лавки, о которых толковала Никифоровна. Тиса поздоровалась и удостоилась скупого кивка Матрены. Чубатый с подкрученными усами Вениамин улыбнулся молодой соседке, но тут же получил локтем в бок от жены. Дородная, как баба на чайнике, Матрена чуть ли не за шкирку ухватила супружника и потащила благоверного в дом.

Тиса пожала плечами и тут же забыла о странной парочке, так как из калитки нос высунул Устин и тут же юркнул обратно. Так! Она еще за проказы с ним не поговорила.

– Устин, подожди! Я хочу с тобой поговорить.

Войдя во двор, Тиса застала хозяйского сынка с косточкой в руке. У ног мальчишки вертелась белая собака, виляя тонким хвостом:

– Куси ее, Силач! – с уморительной серьезностью приказал Устин. – Куси, кому говорю!

Но пес слушаться не собирался – худющий с рыжей подпалиной на белом боку, он неотрывно наблюдал за костью в руке мальчишки и облизывался.