Яйца отстрелю! Записки из сумасшедшей деревни

– А в чём? – почему-то для меня это сейчас важно.

– В надёжности… В целом… По жизни… – смотрит куда-то вдаль.

– А любовь? – отпиваю ещё глоток.

– А любовь… – забирает у меня кружку и пьёт из неё. – Ой, простите!!! – вдруг спохватывается и, пролив немного чая, ставит кружку на ступеньки. – Я просто… Мы с Роником так всегда… Из одной кружки… Я задумалась просто и машинально… Простите, пожалуйста! Я сейчас Вам новый чай принесу!!!

– Да зачем⁇ – беру кружку со ступеньки и отпиваю именно с того края, где касались её губы. – Мне так нравится…

14. Тимофей

– Ронька, гадюка такая, ты здесь??? – в прямом смысле слова подскакиваю на кровати от резкого стука во оконному стеклу и визга, переходящего в ультразвук.

В одних трусах подлетаю к окну занавешенному желтыми тканевыми шторами и отодвигаю их в сторону.

– Ох, Матерь Божья!!! – пятится от окна и чуть не падает на задницу какая-то бабка в синем жилете и косынке, повязанной почти как бандана.

Ну, может я и не красавец прямо с утра, но чтоб так шарахаться…

– А эта оторва где??? – вроде как приходит в себя бабка.

– Петровна, ты чего орёшь с утра пораньше??? – доносится до меня голос Рониного деда. – Случилось чего или так, горло прочищаешь⁇

– Внука ищу!! – рявкает бабка.

– Во как!!! А с какого перепугу у нас? – спокойно так отвечает дед Брониславы. – Чёт я не помню, чтоб мы свадьбу вчера играли…

– Она с городским ебарьком в Борисовскую рощу пошла, а мой дурак за ними увязался! – снова начинает голосить бабка.

– А зачем пошёл то? Разнимать или свечку держать? – всё также спокойно спрашивает дед.

– Не знаю я!! Но нет его дома и всю ночь не было!!! – у меня даже через стекло уши от её воплей закладывает.

Ладно, натягиваю спортивки, выданные мне Ронькой, который Бронислав и его же футболку. Вот, не сообразил я попросить и вещи привезти, когда Бронислава за документами заезжала. И, нет, я не живу с родителями, но кое-что из моих вещей у них есть.

Выхожу на крыльцо и бабка сразу замолкает.

– Ну чё, Петровна, видишь, городские все на месте… – кивает на меня дед. – Ронька… А Ронька у матери в доме… Так что, зря только глотку тут драла – не брали мы твоего Петьку…

– А где ж он тогда? – хлопает глазами бабка. – Он сказал – за этими, – тоже кивает на меня, – в рощу пошёл…

– Ну, так-то, конечно зря… Эт я про рощу…

Бабка ахает и двумя руками закрывает рот.

– Да погоди ты, Петровна, может всё не так плохо – опился и лежит под чьим-нибудь забором! Первый раз, что ль⁈

Что ж там за роща-то такая, если даже «опился и лежит под забором» и то лучше⁇

– Так давайте сходим и поищем его в этой роще! – предлагаю я. – Она же вроде совсем небольшая…

Бабка и дед тут же забывают о чём они только что говорили и смотрят на меня, как на умалишённого.

Отец звонит, когда я уже почти дохожу до дома родителей Брониславы. Может, хоть она согласится пойти со мной в эту рощу искать того Петьку, который где-то тут потерялся…

А то остальные и сами не идут, и рассказывать ничего не хотят…

– Тим, ты домой, вообще, собираешься или всё, ты теперь деревенский житель? – спрашивает отец.

А вообще – да: что-то я забил на всё и на всех в этой деревне…

– Завтра приеду. Дело одно сегодня… Да и по экспертизе грунта ещё не отзвонились…

– А дело-то у тебя не с рыжими кудрями случайно? Просто от такого «дела» так быстро не уедешь… – подкалывает меня ещё!

– И оно тоже! – с отцом у меня всегда были самые доверительные отношения. Вот, сколько себя помню… А с мамой… А с мамой у нас очень красивые фотки в соцсетях…

– Красивое дело… – соглашается отец. – Серьёзно или так… Деревенские каникулы?

А я пока и сам не знаю…

– А как пойдет, пап… И погоди-ка… Я перезвоню!..

Сбрасываю вызов, потому что слышу дикий детский плач и ор как раз со двора дома родителей Брониславы.

Кстати, а сама она живёт, как я понял, на два дома, но чаще всё же у бабушки с дедушкой.

Подрываюсь и бегом несусь к калитке. В голове какие только ужасы не промелькнули… Одиннадцать детей… Тут даже если захочешь – за всеми не усмотришь…

– Зося, дай!!! – кричит на всю ивановскую зарёванный мальчишка лет пяти и тянет на себя какой-то чёрный шланг.

– Моё!!! – вопит ещё громче девчонка примерно такого же возраста с хвостиком из светло-рыжих волос. – Моё-о-о-о-о-о!!!

А под деревом сидит себе мужик и спокойно так курит сигарету или папиросу, выпуская дымовые кольца в небо.

– Отдай!!! – вопит пацан и со всей дури толкает сестрёнку головой в грудь…

С визгами и диким воем оба летят на траву…

Пролетаю мимо никак не реагирующего на меня мужика, хватаю и поднимаю на руки этот клубок из детских тел.

– А ну, тихо!!! – рявкаю на двух малявок и – о, чудо – они оба замолкают, как по команде. – Шланг мне отдали!!

– Это змейка!!! – прямо в лицо тычет мне чёрным «шлангом» девчонка.

Что будет, если сейчас здоровый тридцатилетний мужик заорёт дурниной???

15. Роня

Интересно, все городские такие обморочные или только нам достался???

Ну, ткнули ему ужа в лицо… Дохлого, кстати… Ну, и что, это повод, чтоб у здорового мужика практически обморок случился???

Который за всё время, что он у нас гостит???

Ехали бы Вы к себе в город, Тимофей Степанович, не Ваше это – в деревне жить…

– Пап, ты всю свою настойку выпил или есть ещё? – киваю на бутылку из тыквы, что стоит рядом с сидящим на траве папой.

Пока мама в больнице – у отца семейства небольшой отпуск в алконирвану…

Папа ожидаемо не отвечает.

Ладно, если что, я знаю где у него запас «тыквенного зелья».

Но и в той, что рядом с ним, бутылочке есть немного настойки. Тимофею должно хватить. Чувствую, сопьётся от тут у нас окончательно…

– А тут какая водка? – спрашивает этот полуобморочный, когда я подношу ему бутылку из тыквы.

Вы только поглядите на него – выбирает тут ещё!!!

– Змеёвка тут у папы… – пихаю ему чуть не в нос.

– В смысле? – таращит на меня глаза, но глоток отпивает.

– А Вы что же думали, мы просто так тут мёртвых ужиков на участке держим? Всё в производство…

– Это из… него… – кивает взгляд Тимофей за забор, где я только что закопала ужа и что-то как-то вбок на яблоньку заваливается…

Ой, да кто ж меня за язык-то тянул⁈

Вот угробим мы этого городского неженку в штанах и что…???

Присаживаюсь рядом с дедулиным гостем прямо на траву и забираю у него бутылку.

– Да пошутила я… Кто ж из ужей самогонку гонит⁈ – дотрагиваюсь рукой до его лба. Аж вспотел бедный…

– А из кого??? – и глаза такие, словно хочет сказать: «Из меня только не гоните»…

– Пап, из чего настойка твоя⁇ – чуть поворачиваюсь к родителю, который всё так же где-то в своём мире…

Папа делает непонятный широкий жест рукой.

– Ясно… Из травок каких-нибудь… Или ещё из чего… Но не «из кого» не переживайте… – а то глаза у Тимофея сейчас семь на восемь…

– А в Китае из скорпионов делают… – зачем-то говорит мне дедулин гость.

– И у нас бы делали, так скорпионы не водятся… – снова подношу ему ко рту бутылку из тыквы. – Давайте ещё пару глотков и… А Вы искали то меня зачем???

– В рощу хотел с Вами пойти… В Борисову? Или…

Ну, час от часу не легче…

Нет, я не особо суеверная. И то, что дома у дедули с бабулей теперь будет жить абсолютно черный кот, который, понятное дело, по сто раз на дню будет перебегать мне дорогу, меня совершенно не волнует, но, вот, роща…

Не знаю, может, потому что с самого раннего детства я слышала все эти жуткие истории…

Умом я понимаю, что всё, что рассказывают про Борисовскую рощу, нужно делить на миллион, если не на два. Но то умом…

И, скажите на милость, этому Петюне придурочному за какими приключениями туда понадобилось идти?

– А в деревне точно всё обыскали? – спрашиваю у Тимофея.

Нет, так-то у нас заброшенных домов нет. Вернее, не так: если бы дело зимой было, то тогда да – есть домов десять, куда просто приезжают на лето, а к середине осени или даже раньше возвращаются в город. Но летом во всех домах живут и потому ни в один из них Петька забраться и заночевать не мог.

Но зато мог в чей-нибудь сарай… Ну, ведь не совсем же он идиот, чтобы в рощу да ещё и ближе к ночи идти?

Но, вообще-то, идиот…

– Бабушка его сказала, что он точно в рощу собирался… – вроде и не такой уже бледный гость дедулин. – Только почему туда никто из местных идти не хочет? Что там у вас, приведения водятся?

– Ну… Гиблое место, так говорят… – что-то мне совсем не хочется пересказывать местные легенды. И, нет, не потому что лично я там чего-то накликать боюсь, а потому что Тимофей у нас… А ну, как опять не выдержит, да в обморок грохнется⁈ И что я с ним тогда посреди деревни-то делать буду?

– Болото там? – спрашивает Тимофей.

– Почему? – удивляюсь я. – Нет там болота… Хотя… Уж лучше бы там оно было…

– Просто обычно так про болота говорят… Вроде как нечисть там всякая живёт… – знаток фольклора, значит…

– Но в этой роще болота нет… – стараюсь, как могу избежать рассказа о то, что там якобы есть. – Я думаю, Петька у кого-нибудь из дружков своих завис, а они просто бабке его сдавать не хотят. А то бабка у него… Она и вожжами его отходить может, если что…

– Вожжами??? – ой, ну да, я ж забыла, с кем разговариваю…

– Это ремни такие, при помощи которых лошадью управляют, когда её в телегу запрягают. А телега…

– Ну, я ж не совсем неуч-то, Ронь… – и смотрит на меня прямо с укоризной…

– То есть, что такое телега знаете? – не могу не поддеть дедулиного гостя.

– И что такое вожжи – тоже… Просто удивительно, что бабка такого лба здорового бьёт…

– А что с ним делать то, если до него любая мысль только через задницу доходит⁈ А иногда и так не доходит…

Да уж, Петька по-другому никогда не понимал… Сколько раз говорила ему, чтоб и думать забыл, как ко мне свои кругляшки в штанах подкатывать, а толку-то…

И, вон, до чего дошло…

Неужели, правда, в рощу пошёл нас искать?

И мы с Тимофеем уже почти заворачиваем на дорогу к той самой Борисовской роще, когда нас догоняют Роник с Акимом.

– А я это… Я с вами пойду и Аким тоже! – брат мой запыхался, словно кросс на оценку сдавал. – Чё я в армии зря служил⁈

– А я, походу, зря… – вздыхает Аким. – Чёт я это… Приссал, если честно… Но вас одних ведь не отпустишь!

– Да что ж у вас там в этой роще-то такое??? – почти психует Тимофей. – Если там так страшно, так срубили бы её к чертям собачьим!!!

– Так то-то и оно, что… – совсем сдувается Аким.

– Во! Бабусечка наша смотрите что дала!!! – Роник достаёт из кармана свечки и клубок красных ниток. – Я у деда ещё Жучку его просил – тоже нечисть та ещё, так дед не дал, сказал, что внуков у него больше…

– А клубок зачем? – удивлённо поднимает брови Тимофей.

– То есть зачем церковные свечи, Вы знаете… – поддеваю его я.

– Ну… – начинает дедулин гость, но в этот самый момент со стороны рощи раздаётся то ли вой, то ли свист…

– А, может, ну его нахер, Петьку этого? Одним алкашом меньше! А то я Маришке предложение сделал… – почему-то шёпотом говорит Аким…

16. Тимофей

Двадцать первый век на дворе, а тут два здоровых лба в какое-то насаждение из берёз идти боятся!

Нет, курицу зарубить – это они всей деревней запросто, а между трёх деревьев пройтись, так тут целый магический ритуал нужен!!!

Как-то само по себе так получается, что я беру Брониславу за руку и решительно так тяну её в сторону рощи.

Сама Роня и не сопротивляется даже, но оба её братца сначала смотрят на наши сцепленные ладони, а потом на меня. И взгляд у обоих, как под копирку.

Вот, на призраков или кого там пусть так смотрят, а сестра у них уже совершеннолетняя!

Быстрым шагом, пока тут два «смельчака» не передумали, идём в сторону этой заколдованной рощи. И ни свиста, ни воя больше…

А сама роща, кстати, очень даже: одни берёзы и растут не часто. Не понимаю, чего тут можно бояться? Тут же на сто метров во все стороны обзор…

– Нам, наверное, лучше разделиться, – озвучиваю я, – мы с Роней в одну сторону пойдём, а вы – в другую… – предлагаю, потому что хрен его знает, куда этот идиот пошёл, а так быстрее получится. Наверное…

– Нет уж, тут лучше всем вместе! – возражает Бронислав. – Да и связь тут не ловит, если что… Везде в деревне ловит, а тут…

– Угу… – поддакивает второй брат. – Тут ещё часы перестают идти и вообще…

Ну да, я так и понял – местная магнитная аномалия…

Ладно, вместе, так вместе.

Едва мы ступаем с дороги в саму рощу, как я чувствую, что Ронины пальчики сильнее сжимают мою ладонь.

Ну вот!!! Наконец-то!!! А только она меня откачивает и отпаивает!!!

Я уж, наверное, и не мужик в её глазах…

А хотелось бы…

– Давайте, может, позовём этого… Петьку, – предлагает Бронислава, – вдруг он просто под берёзой какой спит…

– Ага, позовём Петьку, а выйдет… – бурчит себе под нос Аким.

– Но молча искать его куда дольше! – возражает Роня, но при этом ещё сильнее сжимает мою ладонь.

– Было б кого искать уже… – что-то брат-близнец Брониславы побелел совсем. Наверное, как я, после казни курицы…

– Петька!!! Петь!!! – вдруг громко так выкрикивает Роня. – Петя-а-а-а-а!!!

– А-а-а-а-а-а-а-а… А-а-а-а-а-а… А-а-а-а-а-а-а… – доносится из рощи.

Да етить твою в душу мать!!!

– Ронька!!! – ахаем шёпотом мы втроём.

– А-а-а-а-а-а-а… – снова говорит… роща???

– Петька!!! Петя-а-а-а-а!!! – ещё громче кричит Бронислава.

– Э-э-э-э-э-э-э… А-а-а-а-а-а-а-а-а… – отвечает ей… Да ну, мать твою!!!

– Петька!!! Зараза такая-а-а-а!!! – вопит ещё громче Роня и тянет меня за руку вперёд.

Интересно, мужик в мокрых штанах – всё равно мужик?

– Давайте свечки зажжём… – и голос у Ронькиного брата-близнеца какой-то визгливый.

– Да зажигай, что хочешь! – поворачивается к нему его безбашенная сестрица. – Петька, зараза такая!!! Я тебя сама под берёзой закопаю!!!

– У-у-у-у-у-у-у-у-у… У-у-у-у-у-у… – доносится из рощи…

А если штаны у мужика будут не только мокрые???

– Я спички забыл… – почему-то шёпотом говорит Бронислав.

– Дебил!!! – шипит на него Аким.

– Оба такие!!! – огрызается на братьев Роня. – Петька, выходи-и-и-и-и!!! Петька-а-а-а-а-а!!!

– И-и-и-и-и-и-и-и… А-а-а-а-а-а… – вторит ей роща…

От треска оборвавшейся ветки, что падает прямо перед нами, приседаем все четверо…

Но я каким-то чудом успеваю прихватить Роньку за талию…

Встаём и оглядываемся…

– Ой… – развернувшись ко мне лицом, вжимается Бронислава в меня всеми своими… всеми своими…

И что-то уже и плевать, чем там роща недовольна…

– Ты эт… сестру отпусти!!! – тут же нарисовывается совсем рядом Бронислав.

– Только если сама попросит! – прижимаю Роньку к себе ещё крепче.

– Ой!!! – взвизгивает Бронислава и сильнее вжимается, когда ещё одна ветка падает сзади нас.

– Это просто ветки… – прихватывая её мочку губами, шепчу ей на ухо…

– Может, ну его нахрен, Петьку этого? Скажем, искали и не нашли… – оглядывается по сторонам Аким. – Никто всё равно проверять не пойдёт…

– Давайте до того края хотя бы дойдем… – указывает рукой Бронислава куда-то вперёд. – А назад уже в обход тогда…

– Ну, это если живыми дойдем… – вздыхает её брат-близнец. – Вон, как нам тут рады…

Бронислава отстраняется от меня, берёт за руку брата, кивает нам с Акимом и решительно идёт вперёд.

Как-то с Ронькой за руку было спокойнее…

Радует только то, что помимо меня, здесь ещё два наложивших в штаны мужика…

Оглядываюсь вокруг себя постоянно, скоро голова, как у совы на триста шестьдесят градусов вертеться будет. И, нет, не ради Рониного незадачливого ухажёра, вернее, не только из-за него…

А что??? Нет, кто смелый, пусть сам в эту говорящую рощу, которая ещё и ветками швыряется, идёт гулять!

И вообще… Сегодня жарко и даже душно, а тут прямо каким-то ледяным холодом веет…

Всё, Тимофей Кравцов, едь, к едрене фене, в город – не принимает деревню твоё городское нутро… И деревня тебя, походу, не принимает…

– Тихо! – вдруг резко командует Бронислава и мы все останавливаемся и замираем. – Слышите? – добавляет шёпотом.

Если выберусь из этой рощи живым, сразу позвоню отцу, пусть договаривается со своим одноклассником – он как раз в главврач в психушке…

Просто я сейчас реально слышу музыку…

17. Роня

Такое ощущение, что кто-то играет на флейте или…

Нет, если бы я одна это услышала, то тогда, конечно… Но, судя по лицам моих братьев и Тимофея, музыку слышим мы все.

И, нет, не отчётливую, словно мы на концерте, а такую, которая то ли есть, то ли нет, но скорее есть и где-то вдали…

А так ли мне жаль этого алконавта Петюню?

– Петька ведь у нас не музыкант? – зачем-то спрашивает Аким и мы втроём смотрим на него с «лёгким» недоумением. – Это я чему… Получается, не он там играет… – чуть кивает старший брат в ту сторону, откуда слышится что-то вроде флейты. – А, значит, нам туда не надо…

Да нам и в эту рощу-то было не надо ходить…

Вот, зачем я за ради какого-то дурака согласилась на это приключение⁇

Ладно, теперь-то что уже…

– А, может, наоборот – он там… – что-то Роник совсем белого цвета… – Может, он… Его…

Нет, если тут три мужика в обморок грохнутся, я что делать буду⁇!!

Мне и с одним дедулиным гостем веселухи хватает.

– Ну, стойте тогда тут, я схожу посмотрю… – нет, а что мне их уговаривать?

Отпускаю руку брата и решительно направляюсь именно туда, откуда слышна музыка…

Но не успеваю сделать и пары шагов, как меня за руку ловит Тимофей.

– С тобой пойду!! – и вид такой, словно мы на бой идём…

– Пошли… – нет, а если он со мной на «ты», то и мне, наверное, тоже можно!

– А чего ты сестру опять за руку-то хватаешь⁇ – шипит сзади Роник.

Да, это сейчас самое важное…

– Да отстань ты от них! Дураку же ясно – чего… – а это уже Аким. – Но если что…

Дал же Бог братьев…

Делаем с Тимофеем вид, что не слышим…

Да и не до того сейчас…

Мне – так уж сто процентов…

Но пусть лучше они нас с Тимофеем обсуждают, чем о том, о чём не надо, говорят. И без их разговоров уже поджилки трясутся…

Странно, но чем дальше мы идём, тем музыка становится тише…

Ладно, может, и не из рощи звук был, может, кто-то рядом на машине остановился, музыку включил, а мы тут уже напридумывали себе…

Но за руку Тимофея на всякий случай держу крепче…

Интересно, только – на кой? Чтоб если что – без меня не убежал?

Доходим до небольшого озера, которое, по большому счету, и озером-то назвать нельзя: маленькое оно совсем, но, говорят, очень глубокое и холодное…

И ещё кое-что про него говорят…

– Вещей вроде Петькиных не видно… – замечает Аким.

Просто вокруг озера всё так гладко, словно траву кто-то подстриг и любой, даже небольшой, предмет был бы заметен…

– Мог и в одежде утонуть… – оптимист у меня Роник…

Музыка уже почти и не слышна, лишь какими-то рваными отголосками…

– Может, назад пойдём? – предлагает Аким.

Нет, ну это логично: просто если мы у озера Петьку не нашли, то дальше до дороги всё просматривается и человека мы бы точно увидели.

– Лучше вперёд, – предлагает Роник, – вперёд меньше по роще идти…

И это верно… Так мы сейчас вдоль берега обойдем, потом выйдем на просёлочной дорогу и в деревню вернёмся уже по ней, не заходя в рощу. А если назад, то…

То от резкого свиста с хлопком, раздавшегося позади нас, все мысли, кроме как бежать сломя голову, пропадают напрочь!

Не сговариваясь, подрываемся, как будто нам солью чуть пониже спины стрельнули и всё, что я чувствую – что еле успеваю переставлять ноги за Тимофеем, который словно всю жизнь лёгкой атлетикой занимался. А, нет, тяжёлой – он же меня ещё за собой тащить умудряется…

Останавливаемся с ним только когда, как два припадочных зайца, чуть не вприпрыжку вылетаем на просёлочную дорогу.

Хотя – какие зайцы? Дышим как два паровоза, у меня аж слезы из глаз…

– Никогда… так не бегал… – выдыхает Тимофей мне в макушку…

Так…

А мы… А мы обнимаемся тут?

– Э-э-э-э! Вы тут чего⁇!! – ну, хоть Роника не потеряли…

– А… на что… похоже? – задыхаясь, спрашивает Тимофей.

– Что ты сестру нашу лапаешь! – и Акима не потеряли…

– Точно… Лапаю… – соглашается этот… Да слов нет!!

– А кто разрешал? – заводится Роник.

– Роня! – уверенно так отвечает дедулин гость.

– Я??? – пытаюсь выкрутиться из рук Тимофея, да только он как приклеился!

– А Петьку ведь так и не нашли… – выдыхает Аким…

– Сначала в баню!! – встречает нас у ворот бабушка. – Дед там уже натопил…

– А мне что, ждать пока они напарятся??? – возмущаюсь я.

В дом, значит, после рощи заходить нельзя – нужно только через баню, но не пойду же я с тремя мужчинами туда, даже если двое из них мои родные братья…

– А мы пока тут с тобой посидим… – кивает бабулюшка на скамеечку у забора. – Расскажешь, слышали там чего.?

– Музыку… На флейту или что-то такое похоже… – усаживаюсь на скамейку и прислоняюсь спиной к забору.

– Близко играла…? – бабушка присаживается рядом.

– Да нет… – закрываю глаза и пытаюсь вспомнить мелодию, что слышала в роще. – Наоборот, казалось что всё дальше и дальше…

– Это хорошо… Говорят, кто близко слышит, тому не долго уже… – тихо говорит бабушка.

– Недолго что? – переспрашиваю я.

– Всё… – как-то грустно отвечает она. – А Петьку, значит, там не нашли…

– Не нашли… А ещё мы там свист и хлопок слышали… И…

– Прогнала вас, значит, она… – прерывает меня бабушка. – Не ходи туда больше…

Можно подумать, я прямо собираюсь…

– Нюр!!! – прерывает наш разговор истошный дедулин вопль. – Там эт… Тимошка, кажется… того…

18. Тимофей

– Чёрт!!! – непроизвольно вырывается у меня, едва я открываю глаза. – Чёрт… – повторяю уже по инерции…

Сидит тут у меня на груди и смотрит на меня своими бусинками…

– Да ладно тебе! Жучка это мой! – похоже, Ронин дед даже обижается… – Мелкий и лохматый просто… Вот, откормлю, отпою козьим молоком и будет совсем, как прежде…Только кот…

– А прежде кто был… Чёрт??? – ой, етить твою, перепарились Вы вчера, Тимофей Степанович, в бане… Перепарились…

– Почему чёрт-то⁇ – открывает шторы на окне в моей комнате дедушка Брониславы и я начинаю жмуриться от слишком яркого света. – Собакой он был… Жучкой…

– А почему кошкой стал? – задаю я, пожалуй, самый глупый вопрос в своей взрослой жизни… Хотя…

Я как в эту чудную деревню приехал, так только и делаю, что ересь всякую воспроизвожу. То языком, то поступками…

Как меня вчера угораздило так в баню сходить, чтобы со мной потом вся семья до полночи возилась?

Ну да, вот так получилось, что в бане я до этого не был ни разу. Даже в сауне, не говоря уже про настоящую деревенскую. Как-то был в хамаме, но… Но не моё это…

Отец звал и друзья тоже, но не хотелось. Как чувствовал…

И ведь вроде и не так уж жарко показалось сначала…

А ещё эти братья Ронькины…«Давай ещё… Чего ты как девочка…»

И веники эти…

Садо-мазо без секса…

Кстати, об этом…

Помню мне эти два брата-акробата ещё обещали открутить всё под чистую, если я к Брониславе лезть буду…

Только шли б они лесом… А лучше в рощу…

– А почему кошкой стал? – выдёргивает меня из моих мыслей голос деда. – Да кто его знает? Главное, что вернулась Жуча моя… Столько лет с ней душа в душу… Я ж её вот такую, – показывает дед Брониславы пальцами одной руки на половину ладони второй, – в снегу возле калитки нашёл… Слепую ещё… Думал, всё, окочурилась… А она жить хотела… Ну, как ты вчера после бани… – стирает дед тыльной стороной ладони одинокую слезинку со щеки…

А я не знаю, что и сказать… Вроде и рассказ печальный, но он как скажет… Я жить хотел, как собака подзаборная…

– И что, выжила? – пытаюсь присесть на кровати, но голова что-то со мной не согласна…

– А то! – присаживается на стул возле окна дед. – Нюрка моя говорила – помрёт. Даже ветеринар наш… Не этот, а что до него был… Тоже говорил, что не вытяну… А она выжила, стервь такая… Злющая была… И первого, кого за ногу цапнула – ветеринара этого… А чтоб не болтал, когда не знает наверняка… А меня любила… На рыбалку с ней ходили… Она так-то всегда как звонок была… Ну, эт – не затыкалась с утра и до вечера, аж в ушах звенело… А как пойдём с ней на озеро, так она ляжет на бережку и молчит… Собака, а понимала, что рыбу пугать нельзя… Не то, что люди… То есть бабы… Я, вон, Нюрку свою только раз с собой взял и то пожалел: трещала всё время так, что рыба потом почти год на этом месте не ловилась…