Vulnaris

Александр Михайлов

Vulnaris

Пробуждение

Мягкое шуршание воздуха в трубах разбудило меня в очередной раз. Я лежал, не открывая глаз, стараясь ухватить последние крохи сна, хотя уже знал, что это бесполезно.

Сегодня был 53-й день. Я уже почти смирился с тем, что не знаю кто я, не знаю почему один, не помню ничего … лишь короткие отголоски забытого … сны, которые утром будто как видишь их наяву. Проснулся с улыбкой на лице – ведь сегодня приснилась она, вернее ее звонкий зажигательный смех. Еще мгновение и я должен был рассмотреть ее лицо, кажется у нее волнистые темные волосы …

В батискафе не существовало ничего, что могло бы отличать ночь от дня: только неизменный ритм искусственного света, сменявшийся с безукоризненной регулярностью. Потолок плавно зажегся белым светом. Я все же открыл глаза и без малейшего удивления уставился в тусклый серый потолок. Ее смех исчез в голове.

Моя комната была маленькой, но функциональной: кровать, стол, шкаф для одежды, умывальник. Без окон. Без дверей, кроме той, что вела к коридору. Я давно перестал искать смысл в интерьере.

Встал и тело привычно отозвалось легкой скованностью – результатом долгих лет сна в анабиозе. И хотя прошло уже достаточно много времени с момента пробуждения, мускулы всё ещё помнили это состояние. В системе нет данных обо мне, Лаура говорит о том же.

Теплая вода стекала по мне в душе, но не дарила радости как в первые дни. Вода была лишь одним из множества ресурсов, которые система строго регламентировала. "Экономия" – это слово стало его спутником с самого пробуждения. Отчего экономия? Я же только проснулся и по замыслу создателей батискафа ресурсов должно хватать на долгое время?

Стандартный серый комбинезон, который был на мне при пробуждении сидел хорошо. Я вышел в коридор, освещённый тем же неумолимым светом, что и в комнате. Ежедневный маршрут уже стал до боли знаком: технический отсек, медицинский блок, серверная с терминалом…

Терминал. Я часто пытался найти ответы в его запутанных меню, только он мог ответить мне на вопросы, но молчал. Документация по батискафу была полной и детализированной: схемы вентиляции, графики работы реактора, отчеты о запасах продовольствия. Всё, кроме одного – смыслов.

– Доброе утро, – произнес синтетический голос системы, когда я приближался к терминалу. – Как вы себя чувствуете? Я машинально кивнул. Лаура записала отчет.

Я подолгу сидел перед терминалом, просматривая файлы, как делал это ежедневно. Запасы воды и пищи уменьшались, но медленно – система просчитывала потребности до мельчайших деталей. Ни одно лишнее движение не оставалось незамеченным. Я мог так провести часы, читая. Я надеялся, что однажды найду что-то новое, что-то, что объяснит мое присутствие здесь.

Но ответы не приходили. Я что-то помню, но эти обрывки не дают хоть какой-то цельной картины. Лаура говорит, что память должна восстанавливаться… но признает, что в моем случае это затянулось.

К полудню я завершил свой обход, проверив каждый уголок батискафа. Всё было на своих местах: ни одной неполадки, ни одного сигнала тревоги. Все работало идеально. Но батискаф усиленно напоминал простое убежище, а не средство передвижения – как его активировать и куда-то плыть, было непонятным. А куда плыть? А где я сейчас и что снаружи? Вопросы без ответов. Пока, по крайней мере.

Когда вернулся в свою комнату, меня снова охватила неизменная тишина. Кто же она, ее голос и ее смех так теплы и знакомы…

LOG_LAURA_2374-09-21_00:00:01.025.txt

Начало файла

––

TIMESTAMP_16:00:00.002

Режим работы: энергосбережение. Основные системы: жизнеобеспечение капсулы: активно. Поддержка температуры в капсуле: стабильно. Поддержка кислородного уровня: стабильно. Система фильтрации воздуха: активна. Энергопотребление: минимальный уровень. Энергия поступает от термоядерной установки. Активных аномалий не обнаружено. Внешние угрозы: не обнаружено. Общая стабильность системы: ок.

Состояние обитателя капсулы: в анабиозе. Пульс: 38 уд./мин. Температура тела: 34.8°C. Кислородная насыщенность: 90%. Все параметры в пределах нормы.

––

TIMESTAMP_16:15:08.942

Получен сигнал инициализации. Загрузка протокола. Перезагрузка системы.

––

TIMESTAMP_16:17:47.857

Перезагрузка завершена. Пакет информации загружен. Запуск программы восстановления жизнедеятельности обитателя. Прогнозируемое время восстановления обитателя: 2374-09-21 23:47:17.

Переход в активный режим.

Состояние капсулы: стабильно. Температура внутри капсулы: 17°C.

Параметры обитателя: Пульс: 37 уд./мин. Температура тела: 35.2°C. Кислородная насыщенность: 89%. Инициализация выхода из анабиоза.

––

TIMESTAMP_16:18:52.476

Процесс восстановления: 3%.

––

TIMESTAMP_17:25:01.127

Процесс восстановления: 12%.

––

TIMESTAMP_17:59:57.547

Процесс восстановления: 35%.

––

TIMESTAMP_18:05:07.982

Замечена нестабильность дыхательной функции обитателя.

Параметры обитателя: Пульс: 42 уд./мин. Температура тела: 35.7°C. Кислородная насыщенность: 84%.

––

TIMESTAMP_18:48:34.005

Процесс восстановления: 63%.

Запись первых звуков.

Звуковая запись (транскрибация): "Ммм… угх… ннн… ааа…"

––

TIMESTAMP_19:30:01.175

Проведение тестирования всех систем.

Успешно завершено тестов: 17. Завершено с ошибкой: тест системы связи, сбой шаг 4.

––

TIMESTAMP_20:03:18.554

Процесс восстановления завершен. Инициализация завершена.

Обитатель выведен из анабиоза.

Звуковая запись (транскрибация): "Грр… ммм… шшш… эээ…"

Анализ здоровья: Пульс: 54 уд./мин. Температура тела: 36.4°C. Кислородная насыщенность: 91%. Фиксация дрожи. Возможна гипотермия.

Инициализация обогрева. Температура внутри капсулы повышена до 22°C.

––

TIMESTAMP_21:47:19.251

Звуковая запись (транскрибация): "Ааа… ммм… грр…"

Анализ речи: бредовое состояние (предположительно). Фиксация ключевых фраз: не найдено.

––

TIMESTAMP_22:14:11.967

Параметры обитателя: стабилизируются. Пульс: 65 уд./мин. Температура тела: 37°C. Кислородная насыщенность: 95%.

Звуковая запись (транскрибация): "Ммм… аа… ггг…"

Система капсулы: в норме. Подготовка к полному выводу обитателя.

––

TIMESTAMP_22:54:57.011

Параметры обитателя: Активность мышц: восстановлена частично. Неврологическая активность: нормализуется. Внешние повреждения отсутствуют. Пульс: 72 уд./мин.

Звуковая запись (транскрибация): "Грр… ммм… хх…"

––

TIMESTAMP_23:45:42.442

Фиксация окончательного восстановления. Обитатель выведен из капсулы. Фаза сна.

Переключение системы на мониторинг постанабиозного состояния. Запуск стандартных процедур контроля.

Конец файла.

В тишине монотонного гудения систем батискафа он лежал почти неподвижно, атрофированные мышцы несмотря на подпидку жидкостями от капсулы не поддавались. Едва шевеля пальцами рук, он уже открыл глаза и мог шевелить губами.

– Инициализация завершена. Приветствую. Меня зовут Лаура. Я ваш системный помощник. Процесс вывода из анабиоза успешно завершен. Вы были пробуждены в соответствии с протоколом.

– К-кто я… где… (медленно, с трудом подбирает слова) что… что происходит?

– Ваши идентификационные данные отсутствуют. Я продолжаю мониторинг вашего состояния и работу систем убежища. Причина пробуждения: нет данных. Местоположение: нет данных. Внешние координаты: нет данных.

– Как… как долго я спал?.. (запинается)

– Текущая дата: 22 сентября 2374 года. Время нахождения в анабиозе: 126201 день.

– Зачем… зачем ты меня… разбудила?

– Доступ к информации о причинах пробуждения заблокирован. Я не располагаю данными о цели вашего нахождения здесь. Моя функция – поддерживать работу жизнеобеспечения и мониторинг вашего состояния.

– Я… не понимаю… зачем я… здесь… кто… кто я?..

– Ваши идентификационные данные отсутствуют. Ваша физическая оболочка в норме, основные жизненные показатели стабильны. Некоторые жизненные функции восстановились не полностью.

– Я… здесь… один?

– Данные о других обитателях отсутствуют. Вы – единственный зарегистрированный обитатель убежища.

На третий день после пробуждения обитатель уже чувствовал себя заметно лучше. Его тело, еще пару дней назад неподвижное и изнеможенное после долгих лет анабиоза, обрело силу. Ноги больше не дрожали, мышцы потихоньку привыкали к нагрузке.

Первые два дня были мучительны, после нескольких движений организм терял контроль и требовал отдыха. Череда попыток осмотреться и пройтись сменялась хаотичным сном. Время тянулось медленно.

Сегодня обитатель решительно настроился исследовать убежище, в котором оказался.

Освещение коридоров было мягким, слегка приглушенным. Свет лился с потолочных панелей, а вентиляционные решетки еле слышно гудели, подавая свежий воздух в помещение. Шаги обитателя глухо раздавались в пустых металлических коридорах.

– Лаура? – позвал он, остановившись возле одной из дверей.

– Я здесь, – прозвучал голос системы, холодный и механический.

– Прости … я сам не свой как проснулся. Ты много делаешь для меня, пусть это и просто исполнительный код. Но мы с тобой тут одни, а ты не знаешь, как меня зовут … я, кажется, вспоминаю его … Александр! Наверняка оно, хоть до конца я не уверен.

– Александр. Подтверждено. Теперь я буду называть вас Александром.

– Договорились! Лаура, что это за помещение?

– Это технический отсек для контроля систем жизнеобеспечения. Здесь расположены фильтры воздуха, водоочистительные системы и резервное энергоснабжение. Работа систем полностью автономна и вам открыт доступ в помещение только в случае непредвиденных обстоятельств.

– Ты говорила, что я тут уже почти 346 лет, а дата основания убежища значит, еще раньше. Какое оборудование может так долго служить?

– Здесь установлено передовое оборудование для глубоководных аппаратов, по гарантии оно должно было прослужить 135 лет, но наш опыт эксплуатации показывает кратное превышение срока службы без серьёзных сбоев.

– Глубоководные аппараты? Причем тут они?

– Информация заблокирована.

– Странно. Лаура, что еще мне нужно знать? Есть ли другие важные функции, которые мне необходимо проверить? – его голос звучал увереннее, но в нем все еще присутствовала неясная тревога.

– Основные системы работают в штатном режиме. «Рекомендую проверить систему управления убежища и системы связи в командном отсеке», – безэмоционально произнесла Лаура. – Системы связи не активны. Для активации требуется дополнительная диагностика.

– Ты можешь провести эту диагностику?

– Нет, диагностический тест останавливается на 4м шаге. Тест производится ежедневно, все результаты записаны в файлах логов. Судя по описанию теста, нет связи с внешним блоком.

– Я пока слаб, но я могу физически посмотреть этот блок.

– Нет возможности.

– Почему?

– Судя по чертежам он расположен на внешней обшивке, требуется выход наружу. Доступ заблокирован.

– Заблокирован. Заблокированы. Что за черт! Я тогда что должен делать? А запасы еды? Как долго я смогу продержаться? Потом все равно нужно будет выходить! – продолжил он, не отвлекаясь от осмотра панелей управления.

– Запасы рассчитаны на автономное поддержание жизнедеятельности одного обитателя на срок до пяти лет, – прозвучал точный ответ Лауры.

Обитатель на мгновение замер, пытаясь осмыслить услышанное. Пять лет? Этого достаточно, не просто чтобы понять, что происходит, а еще и сдохнуть тут.

Он прошел дальше, чувствуя, как странное ощущение пустоты преследует его. Убежище казалось одновременно и знакомым, и чуждым. Все было чистым, стерильным, но слишком тихим, словно время здесь остановилось.

– А где мы сейчас? Каковы наши координаты? В какой точке мира мы сейчас?

– Неизвестно.

Александр нахмурился. Он остановился у двери в одну из комнат и приподнял бровь:

– Неизвестно? Как такое возможно?

– Доступ к данным о местоположении заблокирован, – механически ответила Лаура. – Доступ к ряду информации ограничен после перезагрузки системы.

– Кто заблокировал данные? – с едва заметной ноткой раздражения спросил он.

– Ответить не могу – нет данных, – последовал её ответ.

Обитатель устало потер виски и заглянул в комнату.

– Лаура, что за помещение?

– Серверная, – коротко отозвалась она. – Здесь проводится обработка системных данных и поддержка программного обеспечения. В нем находится пользовательский терминал. Доступ открыт, но некоторые массивы данных заблокированы.

Это было небольшое помещение с двумя столами и компьютером, пыль покрывала каждый уголок. Он подошел ближе, включил монитор, но система тут же запросила код доступа.

– Какой к…

– Код доступа 01.01.1983

– Через точки, я правильно понимаю, – печатал он, не дожидаясь ответа. – Странный пароль, похож на дату рождения. Кто додумался ставить такой пароль … Лаура, чей это пароль?

– Код доступа принадлежит вам, в примечании написано "Дата рождения".

– Моя дата рождения?

– Нет данных.

– Моя. А тебя по ходу дела надо просто пытать вопросами, у тебя в коде не все ходы записаны… Просыпаешься такой через дохренилиард лет, выползаешь из капсулы как червяк, сидишь в каком-то металлическом бункере и все, что ты хочешь узнать – нет данных.

С этого момента каждый день Александр проводил у терминала по несколько часов в день, с азартом просматривая все доступные разделы данных. На экране мелькали файлы с техническими отчетами, журналы событий, диагностические тесты. Сначала казалось, что это рутинные отчёты – работа фильтров, данные о запасах воды, электроэнергии. Но иногда попадались любопытная информация.

Где-то через пару недель Александр наткнулся на один файл, который привлек его внимание своим названием: "Общий обзор системы". Текст был сухим, переполненным техническими терминами, но его суть стала быстро ясна:

Объект: Автономный батискаф класса "А". Дата спуска на воду: 26 июня 2041 года. Место сборки: Шанхай, Китай. Производитель: Shanghai Institute of Deep-Sea Science and Engineering. Заказчик: Vulnaris Group. Назначение: долгосрочное автономное погружение на максимальные глубины с поддержанием одной или нескольких человеческих особей в анабиозе.

Он замер. Батискаф? Это не было обычным подземным убежищем, это был подводный аппарат, погружённый на огромную глубину.

– Это… батискаф?! – воскликнул он вслух, даже не надеясь на ответ Лауры.

Взгляд его снова устремился на экран, но мысли закрутились с новой скоростью. Внезапно всё стало на свои места – оборудование для подводных лодок, необходимость автономных систем, мощные фильтры воздуха и воды. Всё это было создано для выживания в экстремальных условиях, под водой, в полной изоляции.

Александр перескочил на следующий файл – краткое руководство по управлению системами. Ему нужно было понять, как этим всем управлять. Пальцы пробегали по клавишам, открывая один документ за другим.

Вот оно, функции ручного управления: активировать в случае отказа автоматических систем или при необходимости прямого вмешательства…

Его сердце забилось быстрее. В тексте говорилось о системе управления и различных уровнях контроля. Было ясно, что большинство процессов выполнялось автоматически, но при этом оставалась возможность ручного управления в экстренных ситуациях.

Он продолжал искать, читая детали: "Процедура активации: для запуска основного модуля управления требуется ввести код доступа к командному отсеку и провести диагностику систем связи и навигации."

– Так вот оно что … – пробормотал Александр, понимая, что нужно попасть в командный отсек, о котором Лаура уже упоминала. Именно там, в недрах батискафа, находился центр управления, откуда можно было контролировать всю систему.

Он резко встал, отодвинув стул. Сейчас его целью было найти способ активировать управление батискафом. В голове не укладывалось, что все эти годы он был погружён в капсулу, находясь на дне океана. Это открытие было как удар по сознанию, но теперь у него появилась конкретная задача: узнать, как поднять этот огромный аппарат на поверхность и, возможно, выбраться из плена.

Александр выбежал из серверной, его дыхание участилось от неожиданного открытия. Металлический пол звенел под его быстрыми шагами, когда он направился в сторону центра управления.

– Лаура, как я могу получить доступ к управлению? – спросил он на ходу, сдерживая нервное возбуждение.

– Доступ к управлению заблокирован, требуется ключ доступа – ответила она тем же холодным, безэмоциональным тоном.

Александр резко остановился у двери, ведущей в центр управления. Он попытался открыть её, но она не поддалась.

– Почему я не знаю этот ключ доступа и не могу туда попасть? Я же всё-таки единственный обитатель этого… – он запнулся, пытаясь справиться с нахлынувшими мыслями. – Батискафа? Ты знала об этом, Лаура?

– Информация о том, что это батискаф, была мне известна, но после перезагрузки системы доступ к ней ограничен. Я не могу предоставить больше данных.

Александр уперся руками в металлическую дверь и закрыл глаза. Его сердце бешено колотилось. Он стучал в нее, пытаясь подавить ощущение замкнутости. Казалось, что вся информация была где-то рядом, но всё упиралось в блокировки, которые он не мог снять.

– Так ты знала, что это батискаф и молчала? Почему я не помнил об этом? Почему не знаю, как управлять им? Что ещё скрывается в этих проклятых логах и файлах?

– Моя задача – поддержание жизнеобеспечения и мониторинг состояния обитателя. Разглашение любой информации о батискафа находится за пределами моих возможностей после последней перезагрузки.

– Великолепно, – пробормотал Александр сквозь зубы и отошел от двери. Он понимал, что просто так в центр управления ему не попасть. Доступ был защищен, и никакие усилия не помогут, пока он не разберется в системе безопасности.

– Лаура, открой эту дверь, – сказал он, сдавленно дыша.

– Я не могу. У вас нет необходимого доступа, – прозвучал ее ответ.

– И ты не знаешь код? Как ещё я могу получить доступ к этой двери?

– В базе данных нет информации об обходных путях. Доступ ограничен.

Александр сделал несколько шагов вдоль стены, нервно потирая виски. Стены казались слишком близкими, и его мысли запутались в страхе. Он вернулся к двери, снова потянул ручку, но результат был прежним.

– Проклятье!

Александр опустил руки. Он понимал, что сейчас просто нет другого выхода. Взгляд его затуманился от усталости и накопившегося напряжения. Он знал, что Лаура не может помочь больше, чем она уже сделала.

– Ладно, Лаура, пойдем обратно, – устало сказал он, повернувшись и медленно направляясь обратно к серверной.

Он вернулся к терминалу, вновь включил экран и начал еще более тщательно изучать массив данных, ища малейшую зацепку, которая могла бы помочь ему запустить батискаф и выбраться наружу.

Усталость накатила быстро и обитатель убежища задремал прямо у терминала.

Сон возвращает меня на реку, где солнце золотыми бликами играет на воде, а легкий ветерок нежно колышет её темные волнистые волосы. Я сижу на деревянной лавке лодки, окружённый друзьями, чьи смех и разговоры смешиваются с шумом плескающихся волн. У всех приподнятое настроение – впереди нас ждёт незабываемое приключение.

Она стоит на корме, слегка прищурившись, смотрит вдаль, где горизонт растворяется в небе. Ветер треплет её волосы, поднимает их вверх, словно невидимая сила пытается освободить их от тяжести земли. Её лицо частично скрыто, а я достаточно обрывистыми взглядами, чтобы видеть её, чувствовать её присутствие, робко пытаюсь скрыть свой интерес. Что-то останавливаем меня. Сомнения и неуверенность, что ворочаются внутри, заставляют отводить взгляд, не давая решиться на смелый шаг.

Вдруг сон меняется, вода вокруг словно замедляется, шум затихает… в этом непривычном покое он встречает её глаза напротив. Они смотрят прямо в него – тоска, смешанная с невыносимой страстью, словно крик души, который он чувствует на расстоянии. Её взгляд тянет его к ней, размывая границы сна и реальности.

Дико и неловко, но отвести глаз я не могу, она тоже. Что-то в её взгляде вызывает внутренний трепет, тревогу. Непонятное чувство …

Начало 54 дня заточения. Я, едва раскрыв глаза, быстро и путанно записываю сон по свежим воспоминаниям. Слова путаются, а эмоция в сухие буквы и слова никак не помещается. Эмоции от снов, которые с каждым разом становятся все ярче и длиннее, питают меня и не дают сдаваться.

Сотни лет и потерянная память разделяют нас. Разделяют меня от всего остального, что было моей жизнью ранее. От тех, кого я знал и кто знал меня. Кто любил меня. И как долго я буду вспоминать свою жизнь – я не знаю. Может быть совсем не вспомню. Статистики таких расстройств памяти у Лауры нет, в ее базе удивительным образом присутствуют данные только про события во время моего сна.

Запись сна пришлось прервать, мысли вдруг кончились. Я встал с кровати и вдруг услышал новый звук. Сначала был отдаленный глухой шум, монотонный, будто в глубине подводного царства. Он длился секунд двадцать, постепенно нарастая, затем стал максимально громким и внезапно оборвался резким ударом. Батискаф содрогнулся, а я только встав с кровати, вновь плюхнулся на неё, больно ударившись головой о стену.

Свет в помещении мигнул, как будто электричество ненадолго замерло, прежде чем восстановиться. Мгновение длилось вечность, будто сама структура убежища поддалась воздействию какой-то неведомой силы.

В этот момент раздался ровный, почти механический голос Лауры:

– "Неопознанное внешнее воздействие. Инцидент 3."

Снаружи

В небе висело тяжелое серое облако, скрывавшее солнце, но не его жар, накатывающий сухими порывами на зеленеющий склон. Система охлаждения защитных костюмов справлялась с трудом. Сергей и Фарид сидели у трескучего костра, наблюдая за танцем пламени. Воздух наполнял аромат подгоревшего мяса и остывающего кофе, от которого Сергей никак не мог избавиться.

– Знаешь, – начал Фарид с усмешкой, откинувшись на бревно, – в летной школе у нас был такой случай. Решили мы с ребятами, ну совсем молодыми, сгонять в город, помнишь, когда свободы хочется, а на базу вернуться надо до 6 утра? В итоге пробираемся к девчонкам, ночные огни нам только светят… а тут патруль! – он театрально приподнял брови.

Сергей кивнул, но его взгляд оставался строгим. Он ждал продолжения, не проявляя слишком большого интереса, но и не обрывая рассказ.

– Мы ведь вертолет "позаимствовали"! – усмехнулся Фарид, как будто эта мысль по-прежнему забавляла его. – Да так неумело его посадили, что потом два дня восстанавливали! – Он хохотнул, размахивая руками. – Ну, нас, конечно, и поймали… Но зато, знаешь, одна из тех девушек потом все-таки стала моей женой. Это уже другая любопытная история…

Сергей продолжал молчать, пытаясь сохранять спокойствие. Его внимание уже давно приковывал вертолет неподалеку и неестественная гора вдали, которая вызывала напряжение.

Фарид вытянул ноги. – Ты ведь, наверное, таких историй не помнишь, а? – продолжил он, отрывая взгляд от костра и ловя взгляд Сергея.

Сергей наконец выдавил сухую усмешку, ответил тихо: – Скажем так, моя учебка была… менее романтичной – Я бы сказал, что с твоей удачей тебе повезло остаться летчиком.

Фарид ухмыльнулся, ловя эту крохотную искру юмора от своего молчаливого напарника.

– Да, уж… Но знаешь, на такие штуки всегда везло, – он замолчал, ожидая, что Сергей подхватит разговор.

Сергей задумчиво смотрел на пламя костра, свет которого отражался в его уставших глазах. Он, как будто разрываясь между желанием ничего не говорить и потребностью хоть немного поделиться, заговорил:

– Моя учебка закончилась, не успев толком начаться. Было не до самоволок – это было как раз при второй Урало-Сибирской войне. Мы знали, что каждый день может быть последним. В пехоту попал сразу же, за несколько месяцев до конца. Патроны, грязь, снег… – он сделал паузу, вспоминая, как тянулись бесконечные недели. – Три месяца в аду, и вот оно, перемирие. Бессмысленное, но желанное.