Банда Сухого оврага

Я уверил бледную северную красотку, что это именно Москва, что встретил я ее в десяти минутах прогулочным шагом от Кремля, что Москва, моя красавица, очень разная, и вот такая тоже. А также рассказал историю – как приехавший на заработки мужик попал на рубку ухода в Лосиный остров. Днем они валили и трелевали деревья, вечерами пили, а за добавкой ездили на тракторе.

Так вот он возмущался, что за водкой ночью по лесу на тракторе он и дома ездить мог, подумаешь, Москва!!!

Раечка хохотнула и сообщила, что водку тоже можно, но ради такого случая она предпочла бы коньяк. А что ты не пьешь, то это только твои проблемы – читалось в ее льдистых насмешливых глазах. Она уже вполне отошла от первого шока, я, судя по всему, понравился, да и ночь обещала быть томной.

Она и была томной, как может быть томной скачущая карьером лошадь или кошка весной – бледный северный мотылек, прозрачная русалка, тающая среди ночных теней, не невинное дитя со вздернутым носиком и искусанными губами задала мне жару.

Я был, конечно, не против, но намеревался все-таки поспать перед работой хотя бы пару часов – или отпроситься у Ольги под предлогом знакомства нашего нового поставщика с красавицей столицей.

Она сидела на перевернутой постели, движениями гибкой спины показывая, где ее надо погладить, и вдруг.

– У тебя там что, лампочка?

– Какая лампочка, где, ты о чем?

– Да вон, смотри!! Вон, в щель свет пробивается!!! В шкафе!!

Я еле успел схватить ее за тонкое запястье – девица, прыткая, как коза, чуть было не открыла дверцу, и обязательно открыла бы коробочку.

Свет, пробивающийся из щелей дверцы, образовал ровный прямоугольник.

– Да что у тебя там? Аквариум? А почему так низко?

– Ну да… аквариум… травка… Аленький цветочек.

– Да почему- в шкафу-то?

– Чтобы не украли, неужели не понимаешь?

– Да отпусти руку, я посмотрю!!

Вместо ответа я завалил ее на себя, хохочущую и брыкающуюся, но любовных игрищ уже не вышло – ей обязательно надо было посмотреть на аленький цветочек в аквариуме.

Она, увернувшись от моих крепких рук, метнулась к дверце, я прыгнул за ней и просто обрушился сверху, но дверцу она успела распахнуть, с удивленным воплем вывалить кучу барахла и едва не схватить коробочку.

Я взял легкую и голую девицу поперек тела, бросил на кровать и погрозил кулаком. Шутки кончились, ты опасную область сунулась, поняла?

Комната была озарена дневным белым светом – маленький кругляшок на ворохе одежды был похож на раскаленный уголь.

Моя прелестница сидела – на лице выделялись распахнутые потемневшие от зрачков глаза, она понимала, что происходит что-то странное и не понимала, как себя в этой ситуации вести.

Я швырнул ей халат, первое, что попалось под руку, и приказал одеться – Юра говорил, что достаточно взять в руку и решить, куда ты направляешься, но он ничего не говорил ни про спутницу – она со мной или останется трястись от страха, когда я исчезну? Или я не исчезну? Или она отправиться со мной? Но халат лучше надеть.

Моя маленькая северная гостья не стала спорить, напялила халат, в котором могла скрыться полностью, с головой, и съежилась на диване.

Я не сомневался, что, возьми я коробочку в руку, что-то произойдет – мало ли повидал чудесных чудес за период после экспедиции? Но сомневался, выдержит ли психика девушки такого поворота.

Поэтому сначала взял ее за руку, а потом уже коробочку.

Свет ударил по глазам, сменившись радужными вспышками, а потом тьмой, из которой постепенно проявились обшарпанные стены, слоистый дым и гудевшие приглушенным ульем голоса.

– Самолет летит, колеса стерлися, мы не ждали вас, а вы приперлися. Посмотрите сюда – смотрящий материализовался. С ума сойти. А чего ты голый, Смотрящий? Богатством решил похвалиться? Да не чем там хвастаться, тоже мне, монстр выискался.

После чего девица с задорным носиком, крупными кудрями, сигаретой в напомаженных губах ударила меня бедром, проходя мимо, отчего я впечатался в стену.

– Дайте одежу какую-нибудь – крикнула она куда-то в пространство – Он появился, но голый и грустный. А, понятно, его с бабы сняли. И бабу с собой притащил. Блин, кто его только воспитывал? Чужое место занял, найти его не могут, да еще и девку с собой таскает. Ты не знаешь, что ли, что мы закрытая организация?

Это она кричала уже из комнаты, одновременно убирая со стола остатки от торта, пустые чашки, фантики и прочий пищевой мусор.

В коридоре появился маленький, лысый, с круглой головой, носом картошкой, выпяченной нижней губой, широкими плечами и внушительным пузом. Он, не особо глядя на меня, уставился на мою спутницу, которая прижала руки к губам, а мне сунул какие-то тертые джинсы и свитер.

– Оденься. Позвольте представиться – Кернер. Поэт. Тут очень важное собрание, миледи. Один из наших колдунов собрался убить писателя. Между нами, его и нужно убить, но не так же, не самостоятельно. Нужно общим собранием, закрытым, чтобы не страшно было возмездия, проголосовать, занести в протокол, а потом уже куклу использовать. И вообще, куклы – это поза… в общем, давно ушедший век. Вы со мной согласны, сударыня?

Рая и кивала, и крутила головой попеременно, но когда Кернер ухватил ее под ручку и попробовал отвести от меня, вырвалась, отшатнулся и прижалась ко мне.

– Вижу, вижу – замурлыкал Кернер – что ваше появление здесь расстроило вашу и без того некрепкую психику… оно и понятно – старый алкаш в любовники метит, плохо спали, опять же перемещение это… кхм… нестандартное. Мыслишки, как бы в Москве остаться…

Тут я, неожиданно для самого себя, дал ему леща по гладкой лысине.

– Так, Кернер-поэт, принес одежду – и катись к комнате. Или ты берега попутал? Теперь понятно, твои соратники писателей убивают. Писателей!!! Ум, честь и совесть народа!!!

– Ты!! – Кернер стал подпрыгивать на месте, махать кулачками и выглядел очень задорно, но совсем не страшно – Ты руки не распускай!! Твоя задача следить за нами, а не драться!!! Мы на тебя такую порчу напустим, никакой шаман не спасет!!!

Вместо ответа я положил руку ему на лысину – поскольку прыгать он перестал не сразу, то некоторое время казалось, что я играю магом, как мячиком. Потом он спохватился, сбросил руку, выпятил губу и убежал в комнату.

Комната представляла собой обшарпанное помещение с пластами обоев, отслаивающихся со стен и обнажающих их холодный бетон, тахты из продавленных и кое- где прожжённых подушек, стульев с вытертыми сиденьями. На мебели пестрели головы красоток – в общем, маги собирались в жилище явного маргинала. Как будто прочитав мои мысли, Кернер, который, как оказалось, и не обиделся вовсе, пояснил.

– Во время встреч всякие вещи случаются, иногда их невозможно контролировать. Ты вот на тигре летать будешь, а один индус слона в квартиру притащил. Пока мы его в другое измерение спрятали, у соседей снизу люстра упала и потолок трещинами пошел. С алкашами проще, от них всего ожидать можно, свалили все на гирю, которой дурак собрался здоровье поправлять.

– И что, поверили соседи?

– Нет – логично ответил Кернер – но слона им в любом случае предъявлять не стоило.

– Итак – он колобком выкатился на середину комнаты – у меня есть для вас пренеприятнейшее известие.

Кернер начал и замолчал, но поскольку никто из присутствующих не стал продолжать цитату из классика, он, вздохнув, продолжил.

– Известие такое. Один из наших магов взял на себя наглость, я бы даже сказал смелость, вершить самосудие.

– Правосудие? – уточнил я, садясь на пахнущую гарью тахту и прижимая рукой испуганную Раю.

– Самосудие, он решил самостоятельно вынести приговор и привести его в исполнение. Понимаете? Сам. Без особых на то причин. Писателю!!! Светочу надежд и проводнику поколений. Для приведения приговора была изготовлена кукла, которую зарядили низшей энергией нашего подзащитного…

Я толкнул локтем соседа. Тот посмотрел на меня и тихо пояснил.

– Низшая энергия – энергия выделений. Самый простой способ воздействия на человека, никому в голову не придет.

– И собрался его уморить. Хорошо, что наш смотрящий пресек это действие и собрал собрание для вынесения вердикта.

Он сел на пол, скрестив ноги, потом подскочил, крикнул – начинаем прения!! – и опять сел.

Я оглядел собравшихся – собравшиеся оглядели меня и мою спутницу. Они явно ждали какого-то выступления, но какого?

Я встал и откашлялся.

– Господа и леди, вынужден признать, что причина собрания, на мой взгляд, совершенно отвратительна. Как можно убивать писателя, который и так всей своей жизнью показывает направление к свету истины, к моральным, так сказать, вершинам, к вечному русскому самокопанию, интеллигентской рефлексии и очистке духа от напластований низших человеческих стремлений?

В тишине раздались жидкие хлопки. Девица со кудрями, встретившая нас в коридоре, изогнула рот скобкой в знак восхищения и показала большой палец.

– Мастер – сказала она таращившемуся на меня бородачу с блестящим волосом и розовыми щеками. Кажется, это был один из невидимок, регулярно появлявшихся у меня в очереди. Вообще народа было негусто – Кернер, который катался по квартире, как колобок и ел глазами мою спутницу, кудрявая Вера, сноровисто разливающая чай и высыпающая в вазочку печенье, бородач, какая-то девица в полумраке и виновник торжества – симпатичный толстогубый парень со стоящими гребнем светлыми волосами.

Он сидел, опустив голову, охватив ее ладонями, изредка только бросал на нас взгляды затравленного зверька.

– Смотрящий хочет дать любому писателю абсолютную неприкосновенность просто по факту того, что он накатал какую-то фигню? – медленно, как будто с усилием проговорил этот светловолосый.

– Нет, зачем же так однобоко – возмутился я – если в тексте нет, допустим, педофилии, некрофилии, копрофагии, например – в общем, всего того, что вызывает у нормального человека естественное отрицание…

– Есть – перебил меня светловолосый.

– Что – есть?

– Все это есть.

– Да перестань…

– Как скажете, но все это есть. Могу продемонстрировать.

Он взял с тахту потрепанную книжонку – я не понял, она там лежала или появилась и протянул ее мне.

– Попрошу тишины! – вдруг раздался голос из угла. Из тьмы выступила девушка, более всего подходящая под определение «ведьма» – вся в черном, с огромной кучей браслетов, колец, перстней, цепей, каких-то кулонов, знаков зодиака, свастик посолонь, черного газа, черной парчи, черных бус, мрачного блеска глаз из густо подведенных век.

– Пока уважаемый Смотрящий знакомится с предметом обсуждения, могу сказать в защиту обвиняемого – не мага, а писателя – что запреты только подогревают интерес, про плод мне повторять не надо, надеюсь? Когда же развенчаны многочисленные табу, они теряют всю магию привлекательности, соответственно, становятся чем-то обыденными и неинтересным.

– То есть ты предлагаешь вывести самые грязные, подлые и запрещенные вещи из темной зоны и сделать их обыденными?

– Нет, я предлагаю вывести их на свет и перестать демонизировать. Если нет ничего особенного – то это и не преступление.

– Ты считаешь, что есть дерьмо – это нормально?

– Ну это же не преступление!! – азартно воскликнула черная – все едят дерьмо, только многие этого стесняются, а многие пытаются не замечать.

– Что?? – начал приподниматься светлый.

– Ты на состав пищи смотрел? Одно сплошное Е, то есть дерьмо. Потом собаки часто едят какашки, вообще животные любят это дело. Они загружают свой кишечник советующей биотопу микрофлорой…

– Хорош, Галя, а то меня сейчас стошнит…

– Какой ты нежный, Алёшенька, чего тебя в магию-то понесло?

– Никуда меня не несло, меня заставили. Делать мне больше нечего, как всяких козлов уничтожать…

– Так ты и не имеешь право, родной, никого уничтожать. Есть специальные демоны, вызвать их, правда, проблемно.

– Вот-вот. А мне просто, я на этом деле собаку съел.

– Что происходит? – шепотом спросил я у бородатого. Тот покосился на меня конским глазом, вздохнул и начал тихо объяснять.

– Леха самый впечатлительный из нас. Галя – самая циничная. Специально подбирали ради равновесия. Он готов убивать за любую оплошность, она готовая самую мерзость простить и дать время на исправление.

– А потом что?

– Ну, как обычно. Если не исправится – кирдык.

– Что значит – кирдык?

– Кирдык значит убиваем, отправляем в низшие миры отрабатывать.

– Долго отрабатывать?

– О, это долго. Иногда сотни тысяч лет.

– Так вы и до меня работали?

– Конечно работали, конечно, само собой, и прекрасно справлялись, уверяю тебя.

– Так я-то вам зачем?

– Глупая традиция. Мы и без тебя бы справились. Тем более что ты таким скандальным образом появился. Нам тут еще понаехавших со своим колдовством не хватало. Ты книжонку-то погляди, от тебя зависит, жить этому козлу или нет.

Я открыл наугад несколько страниц, проглядел их бегло и отшвырнул.

– Еще один неженка – засмеялась Галя – Ты что там прочитал? Как в рот испражнились или как ребенка совратил старик? Весь Запад давно уже этим занимается и никого не смущает. Подумаешь, в рот на….ли. А детки в кроватках что делают?

– Ты дура? – Теперь начал приподниматься я – Ты что несешь?

Черная Галя округлила глаза и рот.

– Ох ты, как мне страшно… напугал Смотрящий. Я говорю – это признаки Западной цивилизации, которую вы, замшелые совки, принимать не хотите. Не хотите каяться за преступления своих предков, не хотите вступать в семью свободных…

– Хватит пургу гнать. – Поднял ладонь бородатый – итак, никого не смущает, что Леха в обход пятерки решил свершить самосуд? Все считают, что только наше излишнее либеральное правосудие, как всегда, даст осечку и эта – прямо посередине комнаты вдруг появилось изображением сытой морды с длинными волосами и бородкой – эта тварь будет продолжать свое мерзкое – я бы даже сказал богомерзкое – дело?

Именно поэтому Леха взял на себя грех самоуправства?

Поскольку общество молчало, бородатый продолжил.

– Итак, в этой книжице совершенно точно описаны – более того, рекомендованы как полезные духовные практики – копрофагия, педофилия, гомофилия, зоофилия, геронтофилия…

– И это все в одной книжке!!! Какой талант погибнет!!!

Воздела руки черная Галя.

– А он погибнет? – уточнил я, все еще не понимая, что здесь происходит.

– Само собой погибнет. Мне-то что, я под любую дрянь оправдание найду и логику подведу, так что все согласятся и начнут, например, младенцев жарить. Но потом с меня же и спросят. Этот дебил продался за тридцать миллионов, а мне страдать? Ну нет.

– Только тебе?

– Всем нам. – пояснил Леха – мы не всегда можем сразу обнаружить таких вот подонков, но потом быстро срабатываем.

– Как это – срабатываете?

– Ну как обычно – смотрим на жизнь, проверяем, взвешиваем, и если зла он принес больше – убиваем. Жаль быстро не получается, людей очень много.

– А как вы…

– Так же как ты. Думаешь ты один в прошлое смотреть можешь? Это стандартная практика на одной из ступеней. Кто тебя только смотрящим поставил… бред какой-то. Ну, господа, последний кадр?

– Смотрим что человек делает. – прошептал мне бородатый – Бывает уже иглу занес, а он бац – и в монастыре грехи замаливает. Тогда отсрочка. Смотрим…

Изображение волосатого сменилось солнечной лазурью, лохматыми пальмами, искрящимся и слепящим простором. Загорелый Псараков (псевдоним ему, надо полагать, придумали под содержание) сидел, развалившись, в какой-то шелковой короткой размахайке. В руке его был бокал с маслянистой жидкостью, совершающий странные движения и готовый пролиться, в зубах была намертво закушена толстая и черная, как негритянский хрен, потухшая сигара, бессмысленные глаза то закатывались, то блуждали.

А внизу изображения прыгала белая голова в кудряшках.

– Тринадцать лет – сказал Леха, весь перекосившись.

– Не вздумай!!! – заорала вдруг Галя – ее же саму потом посадят!!!! Бей в сердце!!!

И пишущий человек на солнечном берегу вдруг посерел, вытаращил глаза, захрипел, хватаясь рукой за грудь, бокал разлетелся вдребезги, из перекошенного рта на бородку побежала густая багровая струйка, мелькнула смуглым телом убегающая девчонка – и все было закончено.

– Леха, ты дурак!! Что за идея была челюсти сомкнуть!!! – опять закричала Галя, отвешивая Лехе легкого леща.

– Отгрызла бы ему хрен на хрен…

– И? Как бы ей жилось потом, ты об это подумал?

– Не подумал, ты подумала и остановила… смотрящий. Ты свидетель – все по закону произошло? Последний кадр, общее голосование, умерщвление без лишних мук? Хотя я бы на него рак наслал и наблюдал долго, долго, очень долго… ладно. Претензий нет?

Я сидел, открыв рот. Дрожала, прижавшись ко мне и стараясь спрятаться под руку, Рая, а остальные – Галя, Вера, Кернер, Леха, Борода – смотрели на меня.

– Я ваших законов не знаю, но если вы их перечислили, то вроде бы все по закону. А что Леха самосуд…

– А что Леха самосуд – этого ты не видал. Он его хотел совершить, но мы предотвратили. Значит, все нормально? Хорошо, куклу сожжем, чтобы дух в нее не вселился…

– А может?

– Конечно может. Он вообще вот тут, нас рассматривает, думает, как это мы его, прикидывает, что с ним дальше будет. Ничего хорошего. Слышишь?

Речь бородатого, который обращался неведомо к кому, прервало негромкое, но отчетливое поскуливание. Рая, собравшись комком, ныла – домой, домой, домой нас отпустите, дяденьки, тетеньки…

– В самом деле, дяденьки и тетеньки, отпустили бы вы нас?

– Мы тут не при чем, сами улетайте – сказал бородатый, улыбаясь. – или вы машинку для перемещения забыли?

– Забыли. Точнее, не знали. Да и страшно, уж больно сильно она светилась.

– Так сам виноват – надо следить за такими вещами, мы думали ты от нее вообще избавился, а это страшное преступление.

– Против чего?

– Против судьбы, дурачок. Ладно. Пока, и ведите себя прилично.

Утро было как обычно – серое, унылое, не хотелось не то что жить, а даже и двигаться. Моя новая партнерша сидела в кровати, охватив колени, и зыркала на меня испуганной кошкой.

Я принес ей кофе, но поставил на столик, опасаясь, что чашка может полететь в меня – а начинать день с горячей жижи на лице, каким бы паршивым он не был, не хотелось.

И удалился от греха подальше на кухню. Очевидно, красотка доползла до телевизора, который стоял в ногах кровати – хозяин был сибаритом и знал толк в наслаждениях – и включила первую попавшуюся программу.

И говорящая голова сообщила с ложным пафосом, что в своей вилле на Майями от сердечного приступа скончался великий писатель Псараков, провокационный революционер в мире художественного слова, знаток постмодерна, со смелостью хирурга вскрывающий гноящиеся язвы патриархального общества и ведущего его к истинной цивилизованной свободе.

– Я ничего не понимаю!! – закричала Рая, потрясая худыми кулачками – я просто приехала посмотреть Москву, вместо этого попала непонятно куда, непонятно зачем, при мне убили человека – а теперь телевизор говорит, что его действительно убили!!!! То есть мы с тобой наблюдали убийство – а мне плевать, что он там такое пишет, раз издают, значит ничего страшного, и пусть отвечает издатель, а не писатель, между прочим!!!

– Да – я сел рядом, отодвинув чашку с кофе не безопасное расстояние – в самом деле. Мы видели каких-то странных людей, которые говорили странные вещи, а потом оказалось, что какой-то подонок, которого никак нельзя назвать писателем, да и человеком назвать трудно, сдох у себя на вилле от пережора. Чистая случайность, не более того. Может мы с тобой съели чего-то не того? Ты мухоморов не привезла случайно?

– Каких мухоморов?

– Ну, ядреных таких, с красными шапками, с белыми точками…

– Нет.

– Жаль. Тогда бы мы свою общую галлюцинацию на мухоморы списали. А так тебе померещилось. Или ты видела этот сон… как его.

– Пророческий?

– Да, точно.

– Так ты там тоже был!!! – выдвинула Рая последний аргумент.

– Я тебе снился, а мне ничего подобного не снилось. То есть снилась, но к Псаракову это никакого отношения не имеет.

– То есть что – ты не видел? Тебя со мной не было?

– Да нет же – врал я, честно глядя ей в глаза – как я мог там быть? Все, что я знаю, что сдох Псараков.

– Так ты его знаешь?