Моцарт: обвиняются в убийстве

…Опять эти двое. Зачем они в Зальцбурге?.. Зачем ошиваются у дверей отчего дома?.. Кто они такие и что им надо?.. Видно, что важные птицы: парики – волосок к волоску, блестящие шёлковые камзолы. Почему они преследуют меня?.. Кто их послал?.. Я знаю: они хотят меня убить. Надо от них убежать. По этому переулку налево, теперь направо, потом опять налево… Быстрее, быстрее! Они вот-вот настигнут меня! Куда теперь?.. Здесь тупик. Глухая стена. И здесь тупик. Кругом одни тупики. Да это лабиринт! Как отсюда выбраться?.. Всё пропало. Помогите!.. Никто не отзывается. Тут никого нет. Пусто. Эти дома предназначены на снос. Они вот-вот обрушатся. Провалившиеся лестницы, осыпавшаяся штукатурка, просевшие крыши… Они падают прямо на меня! Нет, нет, не надо, нет!..

…А, Ваше Всемогущество, капельмейстер Сальери, здравствуй! Что ты на меня так уставился?.. Надвигаешься на меня, словно хочешь столкнуть в пропасть!.. Разве ты не видишь, что мне некуда отступать?.. Позади – стена из красного кирпича. Бесконечно длинная, безнадёжная стена. Как твой рот. Какие у тебя тонкие губы! Это не губы, а просто минус. Знак вычитания от уха до уха. Он растягивается всё дальше и дальше и вдруг распахивается во всю ширь. Внутри торчат острые гнилые зубы, он лязгает ими, сейчас он съест меня!! Пусти, не хочу, не дамся!!

…Брат! Братья масоны! Спасите! Ведь вы не оставите, не предадите меня!.. Но почему они отворачиваются, почему не замечают меня?.. А, ясно: они посвящают в члены братства нового избранника. Так и есть! Вот они завязывают ему глаза и куда-то тащат. Теперь они наставляют на него свои циркули и поднимают молотки. Зачем вы колете его в грудь?.. Ему же больно! Ай! Мне больно! Ведь это я, ваш брат Амадей, разве вы не узнаёте меня?! Не стучите по голове, а то она расколется! Зачем вы связываете меня?.. Пустите! Я понял, кто вы такие! Я вас раскусил: вы прикрываетесь громкими словами и красивыми фразами, а на деле такие же воры и узурпаторы, как все князья и архиепископы. Отпустите меня! Я всё равно убегу, я уже создал свою ложу – назло вам. Скоро я докажу всем, что такое свобода, равенство и братство на деле, а не на словах! Не затыкайте мне рот вашими фартуками! И не тычьте в меня треугольниками, я вас не боюсь. Вот я пожалуюсь отцу. Отец! Папа! Отведи меня домой, я устал!

…Папа, где же ты?.. Почему ты уходишь от меня?.. Постой! Посмотри на меня! Один взгляд, один только милостивый взгляд… Отчего ты так мучаешь меня?.. Ведь я не могу без тебя жить! Я всегда слушался тебя и любил больше всех на свете, а ты меня бросил, ты отрёкся от сына твоего. Разве так велит поступать Господь?.. Разве он покинул Сына своего, когда тот умирал на кресте?.. Но я прощаю тебя, ибо ты не ведаешь, что творишь.

…Господи, да это вовсе не отец, это архиепископ Коллоредо!!! Вот в чём дело… Он подослал своих слуг, чтобы убить меня. Они в красных мантиях и кардинальских шапках. На самом деле это кровь людей, принесённых в жертву. Они все в крови, с головы до пят! Но Богу не нужна эта кровь. Он сказал: «Милости хочу, а не жертвы». Где же ваша милость, святые Отцы?.. Вы – волки в овечьих шкурах. «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные». Конечно, волки! Вон, какие у них страшные зубастые морды. Что это они делают?.. Отравляют чаши со святой водой!.. А я её пил. Вот почему мне так плохо.

…Тошнит, опять тошнит. Я больше не могу переносить эту тошноту. Дайте мне рвотного, дайте Марграфпульвер!..

…А, и ты здесь, чёрное пугало?.. Что тебе надо?.. Реквием?.. Разве для того, чтобы заказать Реквием, надо обязательно устраивать маскарад?.. Рядиться в чёрные одежды, напяливать маску, сохранять инкогнито?.. Ты думаешь, я не догадался, кто ты?.. Думаешь, я испугался?.. Много вас, таких, шляется по Вене и мистифицирует бедных композиторов, готовых продаться за пару гульденов и написать для вас хоть оперу, хоть балет, хоть драму, хоть комедию! И что ты всё время лезешь ко мне с объятиями?.. Пусти мою шею. Пусти, мерзавец! Вот, я сам тебя задушу. А, корчишься и кривишься?! Ха-ха-ха! Какая гадость. Надо вымыть руки. Получишь ты свой Реквием, не волнуйся. Вот я только встану… Почему-то ноги не слушаются меня… Пальцы не хотят держать перо… Ну же, ну!.. Хохочешь?! Да ты сам дьявол! Ну, конечно, вон и рога на голове выросли! Что тебе надо?.. Моя душа?.. Нет! Нет! Не получишь! Вот я тебя перекрещу!!

…Господи, почему Ты оставил меня?! Прости мне мою слабость!.. Прости грешного сына Твоего!.. Никогда, ни на одну минуту не усомнился я в Тебе!.. Я только искал самый прямой и короткий путь к Тебе, на котором не было бы ни продажных священников, ни злобных архиепископов, не было бы той фальши и лжи, которыми они отравили Церковь Твою, превратив её из Храма Молитвы в вертеп разбойников! Господи, Ты знаешь, что не гордыню свою тешил я, идя к вольным каменщикам, а лишь хотел поскорее обрести Тебя! Но они обманули меня, как обманывают всех, их бог – Люцифер, и ему поклоняются и служат они в погоне за земной властью! Князь Мира сего направляет их! Порази их, Господи!.. Не отлучай сына Твоего, протяни ему всемилостивую руку свою!.. Пронеси чашу сию мимо меня… Впрочем, не как я хочу, но как Ты. Господи, да будет воля Твоя!!

* * *

Он проснулся от сильного озноба. Пронзительное чувство холода сковало его с головы до пят. Липкий пот покрывал всё тело, отчего становилось ещё холоднее. Возникло такое ощущение, что его заперли в леднике. Голова раскалывалась, тошнота волнами подкатывала к горлу. Он попытался одеться, но руки так дрожали, что не попадали в рукава. Живот распирало от колик; вскоре они распространились по всему телу. Он облизал пересохшие губы; отвратительный металлический привкус во рту вызывал сильное слюнотечение. Он сглотнул и попытался подняться. Ноги не слушались его, он покачнулся и упал на пол рядом с кроватью.

Обморок длился долго. Когда он очнулся, уже начинало светать. Блёклый безжизненный свет просачивался из мутного окна и растекался по комнате. Вот из темноты возник большой письменный стол, заваленный бумагами, рядом с ним неприбранная кровать со вздыбленным одеялом и подушками и пятно ковра, на котором распласталось его немощное тело. Его глаза были устремлены к потолку, где на почерневшей от пыли штукатурке виднелись нарисованные фигуры ангелов. Ангелы были неестественно вытянутые и полинявшие от времени. У одного из них в руках был меч, другой трубил в трубу.

Вдруг из ничего возникла музыка. Как всегда, она родилась где-то внутри него, так тихо и естественно, что, казалось, была неотделима от его души и тела. Нет, на этот раз это была не просто музыка. Это было что-то другое. Он чувствовал, как его душа отделилась от тела и теперь медленно раскачивается, поднимаясь всё выше и выше. Словно кто-то невидимый приподнял её над землёй и теперь тихо баюкал, держа на руках. Рядом дышали скрипки. Они ритмично вдыхали и выдыхали, и от этого дуновения раскачивались невидимые качели, на которых лежал он. Внезапно он догадался: это были руки Бога, на которых Тот укачивал своё больное дитя. А может, крылья Ангелов – его посланников. Где-то глубоко внизу еле слышно запели валторны: тягучим, утробным звуком. Одна, за ней вторая, третья… И тогда он понял: это его похороны! Медленно движется погребальная процессия, вяло течёт людская река. А надо всеми – он в объятиях Ангела смерти.

И вдруг, откуда ни возьмись, как удар грома – взрыв отчаяния: заломленные руки, открытые в неистовом вопле рты, воздетые к небу глаза. Господи! Зачем Ты забираешь от людей Сына Твоего?! Ведь он ещё так молод! Ты послал его сюда, чтобы он озарил и согрел их лучами Твоего Божественного света, сделал земное существование не столь мучительным, позволил им узреть отблеск рая! Сжалься, Господи, спаси и помилуй!

Et lux perpetua luceat eis[32]… Вот он, холодный и прозрачный «предвечный свет». Он чувствует его на сомкнутых веках. Не каждому дано вместить, но, кому дано, да вместит! Слышите нежный голос Ангела, льющийся с неба?.. Te decet hymnus, Deus in Sion![33]

…«Зачем?! Зачем, спрашиваете, я забрал его от вас?! А что вы сделали с сыном моим?! Вы растерзали его хрупкое тело, вы втоптали в грязь его чистую детскую душу, вы надругались над тем великим даром, которым я наделил его! Вам не нужен мой предвечный свет, вы ослеплены сияньем власти и блеском золота! Вы не слышали тех божественных вибраций, которые он излучал, предпочитая им звон гульденов и флоринов. Как и тогда, две тысячи лет назад, вы предали и распяли его, а вместе с ним и меня. И нет предела гневу моему!»

Requiem aeternam dona eis, Domine[34].

Его лицо было залито слезами. Собрав воедино тлеющие силы, он поднялся с ковра и с трудом добрался до письменного стола. Он должен был, он не мог не записать это!..

Kyrie eleison[35].

Глава X. Бал продолжается

По залу судебных заседаний показательно деловито металась секретарша-Валькирия. Она старательно демонстрировала всем и самой себе, что занята делом: сгребала в кучу бумаги, рассыпанные по столу, и снова раскладывала их, чинила карандаши и проверяла – пишут ли ручки, зачем-то протерла тряпкой колокольчик и покривившийся гонг. В ожидании начала слушания дела я внимательно наблюдала за ней и вскоре с улыбкой обнаружила, что все эти манипуляции она совершала лишь затем, чтобы приблизиться к Судье. Постепенно траектории её передвижений становились всё короче и короче, концентрические окружности, в центре которых находился объект её вожделения, обретали меньший диаметр, и вот, наконец, она у цели! Поравнявшись с Судьёй, она осмелилась нарушить его сосредоточенную мрачную задумчивость, наклонилась к его уху и произнесла многозначительным шепотом:

– Ваша честь, народ требует прений по медицинскому вопросу!

– Каких еще прений?! – гневно всколыхнулся Судья. – Тебе что, мало базару?

– Положено, Ваша честь! – она поджала губы с видом неумолимой богини Правосудия.

– Ты, это, давай, меня не учи! Ты это брось! – вспыхнул Судья. – Прения в конце процесса положены, а не по каждому вопросу.

– Да уж вопрос-то больно животрепещущий! – настаивала и.о. Фемиды. – А то начнут потом жалобы писать: не выслушал, не рассмотрел, не учёл…

Судья задумался. «А ведь, в чём-то она права! – признался он сам себе. – Ну ладно, потом наверстаю. Сейчас не до этого. И так по горло увяз».

Он треснул молотком по гонгу и прогорланил:

– Суд приглашает по одному представителю от истца и от ответчика для выяснения обстоятельств постмортальной эпопеи композитора Моцарта. Прошу!

Судья сделал широкий жест. Я замерла: пойдёт ли Гомилиус под пулемётный обстрел на этот раз или нет? И кто будет его оппонентом?

– Позвольте мне, Ваша честь!

Словно отвечая на мои сомнения, Гомилиус поднялся с места и, ни секунды не колеблясь, взошёл на кафедру.

Тотчас в противоположном углу зала резко скрипнул стул, и металлический голос Лаузова ввинтил, будто стальной шуруп, в уши Судьи:

– Тогда уж позвольте и мне, Ваша честь.

Судья хмыкнул.

– Валяйте. Только, господа хорошие, не рассчитывайте, что я опять предоставлю вам полную свободу слова. С вашим красноречием мы ко второму пришествию не управимся. Так что, голуби вы мои, формат таков: я спрашиваю – вы отвечаете. Согласны?

Оба противника утвердительно кивнули.

– Первым получает слово представитель истца. Представитель ответчика в случае несогласия по ходу дела может вносить свои коррективы. Эдакий батл, в некотором роде. Ха-ха! Принимаете?

– Принимаем.

– Итак, начнем с повторения пройденного, как в первом классе. Только сейчас мне нужны цифры и факты. Понятно? Факты и цифры. Прежде всего, уважаемый представитель истца, зачитайте текст заключения о смерти.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Песнь духов над водами» – И.В. Гёте.

2

Тёплый сухой ветер в Западной Европе.

3

Цит. по книге Г. Аберт. В.А. Моцарт. Ч.I, кн.1. М., Музыка, 1978.

4

Цит. по книге Г. Аберт. В.А. Моцарт. Ч.I, кн.1. М., Музыка, 1978.

5

От итл. crescere – нарастать.

6

Цит. по книге Abert Hermann. Wolfgang Amadeus Mozart: eine Biographie. Breitkopf & Härtel, Leipzig 1920 (пер. с фр. О. Минкиной).

7

Замедление (ит.).

8

А.С. Пушкин. «Моцарт и Сальери».

9

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

10

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

11

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

12

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

13

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

14

Хвала Господу!

15

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

16

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

17

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

18

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

19

Здесь и далее в письмах Моцарта сохранена пунктуация автора.

20

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

21

Цит. по книге D. Kerner, Krankheiten groβer Musiker. W.A. Mozart. Stuttgart-New-York, 1986 (пер. с нем. О. Минкиной).

22

Пушкин.

23

Пушкин. «Моцарт и Сальери».

24

«Так поступают все» – опера Моцарта.

25

Название одноименного романа Х. Маккоя и фильма С. Поллака.

26

23 мая 1789 года. Здесь и далее в письмах Моцарта пунктуация автора. – О.З.

27

25 июня 1791 года

28

7 июля 1791 года.

29

5 июля 1791 года.

30

6 июля 1791 года.

31

12 июня 1791 года

32

И вечный свет светит им (лат.).

33

– Тебе поём славу, господь в Сионе! (лат.)

34

Дай им вечный покой, Господи (лат.)

35

Господи, помилуй (греч.)