Тень Босфора

Я достал телефон и набрал Керема.

– Собери всех членов клуба. Срочно. Есть что обсудить.

– Через тридцать минут будем, – ответил он.

Я отключил звонок.

– Я знаю этот взгляд, брат, – усмехнулся Эмир.

– У меня есть план, – сказал я. – Пусть думают, что предатель мёртв. А мы выйдем на охоту.

– Вот это я понимаю, – сказал Азиз, – не связывайтесь с Тайланом Тураном.

Мы отъехали от отеля. Мысли об Афре не отпускали меня: она невинна, как и её подруга. В наших кодексах – мы не трогаем женщин и детей. Значит, предатель нарушил не просто правила – он растоптал честь. Это меня злило сильнее всего.

Мы подъехали к дому, где собирались. Внутри уже сидели остальные – Керем, Омер, Алексей. Я сел за стол и сказал прямо:

– Аслан Кашьюл мёртв, – начал я. – И теперь мы больше не «Клуб 5».

Алексей усмехнулся:

– Мы знаем. И что, ради этого собираться в два часа ночи?

– Дела не ждут, – ответил я спокойно.

Омер, прокурор, посмотрел поверх очков:

– Он был предателем?

– Конечно он, кто же ещё, – перебил Керем. – Слухи ходили давно, но мы игнорировали, потому что Тайлан не давал нам решать вопрос. Слава Аллаху, кто-то сделал это за нас – и мы не замарали руки его кровью.

Я прищурился.

– Зато твои руки по локоть в другой крови, – холодно сказал я. – Не благодари Аллаха зря.

Керем нахмурился и отвёл взгляд.

Омер поджал губы, Алексей молча наблюдал.

– Аслан был предателем, – продолжил я. – И теперь никто не влезет в наши дела. Алексей, как с поставкой?

Алексей ухмыльнулся:

– Будет в понедельник.

– Отлично. Значит, начинаем большую игру, – сказал я.

– Скоро деньги пойдут рекой, – бросил Керем, оголив жёлтые зубы.

Я не ответил.

Смотрел на них и думал: жадные, самоуверенные, но всё ещё полезные.

И пока они радуются, я уже начал считать ходы – кто врёт, кто будет следующим.

А где-то наверху, в отеле, сидит девушка, из-за которой рухнул весь их мир.

Мы ещё поговорили минут десять – коротко, по делу. После этого все разошлись, каждый со своими мыслями.

Когда я выходил из дома, в голове уже складывался план.

Насчёт Афры.

Я не привык действовать вслепую.

Прежде чем решить, что с ней делать, мне нужно знать больше, чем просто имя и испуганные глаза.

Когда мы ехали обратно, я сказал Эмиру:

– Найди всё, что сможешь. Где работает, с кем общается, есть ли долги. Всё.

– Принято, брат, – ответил он без лишних вопросов.

Я откинулся на сиденье. Веки тяжёлые, ночь вымотала всех.

Азиз включил радио – тихая, едва слышная мелодия заполнила салон.

Редко, когда музыка звучала не как шум, а как фон для мыслей.

Я смотрел в окно: рассвет пробивался сквозь облака, серый, усталый.

Новый день начинался, и я знал – он будет сложным.

Слишком много людей начали играть не по правилам.

****

В девять утра я уже сидел в кабинете и просматривал документы по открытию нового ресторана. Бумаги лежали ровно, каждая по своему месту – порядок, который не требовал объяснений.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл Эмир, держа в руках синюю папку.

– Брат, здесь всё на Афру, – сказал он и положил папку на стол.

Я откинулся на спинку кресла, взял её и открыл.

На первой странице – две фотографии.

Первая: Афра сидит на диване рядом с той самой девушкой, что теперь мертва.

Обе улыбаются, руки переплетены, глаза живые.

Я задержал взгляд.

Так выглядит человек, у которого ещё не отняли спокойствие.

Вторая – университетская.

Афра в мантии и шапке выпускницы, в руках диплом.

Под фото – подпись:

Афра Демир, 27 лет.

Переводчица. Компания международных отношений, Стамбул.

Переводчик…

Я ожидал что-то другое. Может, журналистку, актрису, любую из тех, кто живёт вниманием.

Но переводчик – человек, который слушает, запоминает, связывает чужие миры.

В её жизни даже профессия построена на том, чтобы быть свидетелем.

Я листаю дальше.

Родом из Мардина.

Мать умерла, когда ей было пятнадцать.

Отец – владелец небольших торговых лавок.

Есть младшая сестра – Мирай Демир, двадцать два года.

Безупречная репутация.

Ни долгов, ни связей, ни тени.

Типичная жительница Стамбула. И при этом – ни одной зацепки.

Она будто случайно шагнула в мой мир, где случайностей не бывает.

– Отлично, Эмир. Хорошая работа, – сказал я, закрывая папку.

– Готовить машину?

– Да. Едем в отель.

Я выехал из офиса около десяти.

Утро было хмурым – серое небо, лёгкий дождь, дороги пустые.

Город будто не проснулся, и это было к лучшему.

Когда я подъехал к отелю, охрана у входа сразу отступила.

Я вошёл внутрь, не задерживаясь у стойки – портье знал, кто я, и просто опустил глаза.

Лифт поднял меня на двадцатый этаж.

В коридоре пахло кофе и дорогими духами – всё слишком тихо, слишком стерильно.

Я открыл дверь без стука.

Она спала.

Под одеялом, свернувшись на боку, дышала ровно и спокойно.

Свет из окна падал на её плечи, на тонкие лямки пижамы.

На секунду я остановился.

Не потому, что она красива, – я видел сотни красивых женщин.

Просто рядом с ней даже воздух будто становился мягче.

Она шевельнулась, будто почувствовала, что я рядом.

Открыла глаза и резко села, инстинктивно прикрывшись одеялом.

– Почему ты не стучишь? – спросила, и в голосе прозвучало раздражение, смешанное со страхом.

– И тебе доброе утро, – ответил я спокойно. – Собирайся. У тебя десять минут.

– Куда мы едем?

– Ко мне. В особняк.

Она нахмурилась, губы дрогнули.

– Ты хочешь меня там убить?

– Нет, – ответил я коротко. – Хуже.

Ты войдёшь туда как моя невеста.

Она застыла.

Глаза расширились, дыхание сбилось.

Я видел, как в ней борются ужас и недоверие.

Я подошёл ближе и тихо добавил:

– Одевайся, Афра Демир. С этого утра твоя жизнь больше не принадлежит тебе.

Она опустила глаза.

А я вышел, оставив дверь приоткрытой.

На сегодня у нас обоих не было выбора.

Глава 5

Афра

Мне сейчас не послышалось?

Он хочет, чтобы я вошла в его дом как его невеста?

Сначала я просто застыла и смотрела на его лицо. Потом он вышел из номера, и ко мне пришло осознание всего ужаса. Мысль, что я могу – пусть даже постановочно, фальшиво – стать «невестой» такого человека, казалась абсурдной. Что он затеял? Я уже поняла: часть его плана – я. Но в какую игру он играет?

Голова не укладывала происходящее. Я быстро оделась, расчесала волосы, накинув белый кардиган с золотыми пуговицами, джинсы и белые кеды. Ноги всё ещё болели – даже надеть кеды было больно – но сумка у меня небольшая, и я собралась быстро. Когда Тайлан вернулся в комнату, я уже была готова.

Он хотел взять мою сумку, но я остановила его взглядом. Сначала он должен был дать мне ответ.

– Сначала мы поговорим, – сказала я надменно.

– Нет времени на болтовню, – отодвинув меня, легко сказал он и взял сумку. Я осталась на месте, и он пошёл к выходу.

– Я тогда останусь здесь, а ты иди куда хочешь, – заявила я.

Он обернулся и спокойно произнёс: – О, ну тогда оставайся. Они скоро поймут, что убили не ту девчонку, и придут за тобой.

В голове снова всплыл образ Джемре. Страх сжал грудь.

– Может, расскажешь свой план? – сказала я.

– Какой план? – он приподнял бровь, внимательно наблюдая. Казалось, не ожидал, что я могу перехватить управление. Пусть думает, что недооценил меня.

– Ты что, принц на белом коне? Каждую девушку спасаешь из беды и везёшь в дом? – я горько улыбнулась. – Если я часть твоего плана, посвяти меня хотя бы.

– Договорились, – ответил он, – но не здесь. Расскажу по дороге.

– Ладно, – сказала я. В груди зажёгся тихий, опасный огонь. Я сломана, но не дура. Такие, как он, просто так не помогают. В душе росло желание держаться и быть сильной. И мстить – за Джемре.

По коридору меня терзала мысль о семье подруги – о брате, о том, как они должны быть разбиты. Господи, как я могу быть рядом с ними, если всё это произошло из-за меня?

Мы сели в машину. Я пристально посмотрела на него.

– Я жду объяснений, – сказала я.

– Ты много знаешь, и без меня тебя убьют, – спокойно ответил он.

– Отлично. И что тебе до того, что меня убьют? – выпалила я.

– Ты свидетель убийства моего партнёра, – ровно сказал он. – Перед смертью он хотел мне рассказать что-то важное. Ты поможешь найти его убийц.

«Вот с этого и надо было начинать, Тайлан», – подумала я. Он включил музыку негромко и выехал на дорогу.

– Но почему я должна быть у тебя в доме как твоя невеста? – спросила я.

Он усмехнулся.

– Потому что никто не должен знать, что ты – свидетель. Даже мои близкие.

– Но твой человек… Эмир? Он же знает обо мне.

– Да, Эмир – мой брат и правая рука. Ему можно доверять, – ответил он.

– Мы уже на «ты», Афра Демир? – с лёгкой насмешкой спросил он.

– Ну, я же теперь твоя невеста, – холодно ответила я. – Было бы странно обращаться на «вы».

– Это – уважение, – сказал он.

– Кто тебе сказал, что я тебя уважаю? – прищурилась я. Он остался спокойным, как всегда.

– Придётся уважать, – тихо произнёс он. – Я теперь твоя защита.

Я перевела взгляд с него на дорогу. Тайлан – самоуверенный, жёсткий, нарциссичный. Но он сказал: «я – твоя защита». И в этом коротком заявлении было и обещание, и угроза одновременно.

Я вжалась в кресло и понимала: впереди – чужой дом, чужая роль и игра, в которой ставки – жизнь и правда.

****

Ворота открылись бесшумно, и я увидела перед собой белый особняк, стоящий на возвышенности.

Он был огромный – строгая архитектура, мраморные колонны, аккуратные клумбы, стриженые кусты. Всё выглядело идеально, будто безупречно вычищено от самой жизни.

Когда мы поднялись по лестнице, я остановилась на секунду: отсюда открывался шикарный вид на Босфор.

Ветер поднимал волосы, солнце пробивалось сквозь облака, и город внизу казался далеким и тихим, как чужая память.

– Ого, – сказала я, не скрывая удивления. – Чем ты занимаешься, что у тебя такой дом?

На его лице появилась кривая, почти насмешливая улыбка.

– Я ресторатор, – ответил спокойно.

Я посмотрела на него внимательнее, чуть прищурившись.

– Да брось. Ты типичный головорез, просто костюм дорогой.

Он остановился на полшага, обернулся. В его взгляде мелькнуло что-то между раздражением и интересом.

Кажется, мой ответ его действительно удивил.

Он не сказал ни слова, просто прошёл чуть вперёд, будто обдумывал, как со мной обращаться дальше.

Я шла за ним по широкой дорожке, и чем ближе мы подходили к дому, тем сильнее меня охватывало странное чувство:

это место красивое, но в нём что-то не так.

Слишком тихо.

Слишком безупречно.

Как будто под мрамором скрыта кровь.

На входе нас первым встретил Эмир.

– Добро пожаловать! – сказал он громко, с широкой улыбкой.

Я взглянула на него внимательнее.

Эмир казался полной противоположностью Тайлана. Весёлый, с живыми глазами, высокий, в тёмно-синей рубашке. Волосы аккуратно зачёсаны, как у брата, но борода гуще, придавая лицу более мягкий, тёплый вид.

На вид ему около тридцати, но держится он легко, будто он совсем юный.

– Где все? – спросил Тайлан хмуро.

– В гостиной, – ответил Эмир.

– Они знают?

– Только то, что ты приедешь с девушкой.

– Прекрасно, – сухо бросил Тайлан, даже не моргнув.

Как он вообще живёт с таким лицом?

По нему невозможно понять ничего: ни эмоции, ни мысли, будто за каменной маской живёт другой человек.

Мы прошли дальше. В холле нас встретили две женщины, они выглядели как помощницы по дому.

Одна – полноватая, лет пятидесяти, с добрым лицом и лёгкой сединой у висков.

– Добро пожаловать, господин, и вам добро пожаловать, ханым, – сказала она тепло.

Я ответила ей улыбкой.

Рядом стояла другая – высокая, статная, с каштановыми волосами, аккуратно убранными в пучок.

– Добро пожаловать, господин, – произнесла она чуть тише, с уважением.

Тайлан прошёл мимо, как будто их не заметил, и направился в гостиную.

Я последовала за ним.

В гостиной за большим диваном сидели три женщины и мужчина.

Когда мы вошли, все взгляды мгновенно устремились на меня.

Будто я принесла с собой неведомую весть.

– Семья, познакомьтесь, – произнёс Тайлан спокойно. – Это моя невеста, Афра. Вы будете относиться к ней с уважением и теплотой.

Я замерла, не зная, что сказать.

– Невеста? – переспросила женщина лет шестидесяти, в полном недоумении.

Тайлан не повёл и бровью.

– Афра, познакомься, – сказал он. – Это моя мать, Элив ханым.

Я слегка поклонилась.

– Очень приятно, Элив ханым.

– А это моя сестра, Назлы, – продолжил он. – Её подруга Селин. И муж моей сестры – Арда.

Я чувствовала, как они все буквально изучают меня глазами.

Назлы – блондинка, одета в безупречный костюм, сдержанная и элегантная. Улыбнулась – холодно, будто из вежливости.

Селин, напротив, выглядела расстроенной, взгляд опущен, на лице – усталость, словно она живёт под гнётом чужих секретов.

Арда – невысокий мужчина в чёрном костюме, с ухоженной бородкой и взглядом, в котором читалась ирония.

– Добро пожаловать, – сказал он с едва заметной улыбкой.

Я ответила:

– Спасибо.

А внутри всё сжалось.

В этом доме каждый улыбался по правилам.

Но глаза – глаза говорили совсем другое.

Когда Тайлан закончил представлять меня, в комнате повисла тишина.

Я почувствовала, как все взгляды будто прожигают кожу.

Особенно – взгляд женщины, сидевшей в центре дивана.

Элив ханым.

Она не сказала ни слова. Только смотрела на меня – долго, внимательно, как будто пытаясь понять, зачем её сын привёл сюда такую, как я.

В её глазах мелькнуло что-то между удивлением и тревогой.

Не враждебность – нет. Скорее, растерянность.

Как будто перед ней стояла чужая тайна, слишком чистая для этого дома.

– Ты сказал… невеста? – тихо произнесла она наконец.

– Да, мама, – ответил Тайлан спокойно, будто говорил о пустяке.

Элив нахмурилась, перевела взгляд с него на меня и обратно.

– Тайлан, – сказала она негромко, – не играй с тем, что свято.

Он молчал.

Молча выдержал её взгляд, а потом просто сказал:

– Она останется здесь. Это моё решение.

Элив опустила глаза, как будто поняла – спорить бесполезно.

Но по выражению её лица я видела: она не верит ни одному слову, произнесенному её сыном.

Когда я встретилась с её взглядом, в груди что-то дрогнуло.

Она не казалась злой. Скорее – испуганной.

Её шок был не от меня, а от того, что он – её сын, человек, живущий во тьме, – привёл в дом кого-то вроде меня: живого, настоящего, незапятнанного этим миром.

И я поняла – теперь я не просто свидетель.

Я вторглась в пространство, где чистота – опаснее, чем любая ложь.

После знакомства с семьёй воздух в гостиной стал тяжёлым, как будто стены впитали напряжение.

Тайлан коротко кивнул брату:

– Эмир, покажи Афре её комнату.

Я кивнула, стараясь не встречаться глазами с остальными.

Когда мы вышли, стало легче дышать.

Дом был огромный – в коридорах тихо, лишь глухой стук наших шагов отдавался эхом.

Эмир шёл впереди, уверенно, будто вырос здесь.

Он обернулся и с лёгкой улыбкой сказал:

– Не переживай, ханым. Здесь пугают только взглядом, но не кусаются.

Я усмехнулась:

– А ты, значит, из добрых?

– Я из живых, – ответил он просто, и мы свернули на второй этаж.

Там, у лестницы, я увидела двух женщин, которых заметила раньше – у входа, когда мы только приехали.

Теперь они стояли ближе, и я смогла разглядеть их лица.

– Это Фериде, – представил Эмир старшую.

Она улыбнулась тепло, по-домашнему, вежливо склонив голову:

– Добро пожаловать, ханым. Надеюсь, вы быстро привыкнете.

– А это Дерья, – добавил он, кивая на молодую женщину рядом.

Та чуть кивнула, не поднимая глаз.

В её взгляде, когда он всё же на миг встретился с моим, было что-то настороженное, будто она видела больше, чем говорила.

Мы прошли дальше по коридору, и Эмир открыл дверь.

– Здесь ты будешь жить, – сказал он.

Комната оказалась просторной, светлой, с большим окном, из которого виднелся Босфор.

Воздух пах свежим бельём и чем-то сладким, может, жасмином.

– Всё, что нужно, Фериде принесёт, – сказал он. – А если что-то случится – просто позови.

Я поблагодарила его, и он, чуть помедлив, добавил с усмешкой:

– И совет – не выходи ночью. Здесь слишком много теней.

Когда за ним закрылась дверь, я осталась одна.

Комната была идеальной – слишком идеальной.

Я подошла к окну и посмотрела вниз. Белый двор, сад, охрана у ворот.

И где-то внутри меня поселилось ощущение: я здесь не гостья.

Я – заложница чужой игры.

Я села на край кровати, уставившись в одну точку.

Мысли бегали хаотично, как мухи в запертой комнате.

Всё, что случилось за последние двое суток, казалось бредом – убийство, побег, смерть Джемре, этот дом, этот мужчина.

Джемре мертва.

Эта мысль кольнула, будто игла под кожу.

Её смех, голос, привычка хлопать дверцей шкафа по утрам – всё исчезло.

Навсегда.

Я провела рукой по лицу.

Работа… да, скорее всего, там уже ищут замену.

Вряд ли я успею объяснить, что не пришла потому, что пряталась от убийц.

Теперь всё, что у меня было, – осталось по ту сторону Босфора.

Я открыла сумку, чтобы хоть чем-то заняться.

Кошелек, косметичка…

Телефона нет.

Холод прокатился по спине.

Он забрал его.

Конечно, забрал.

Контроль – его вторая кожа.

Ни одной лишней детали, ни одной возможности уйти.

Он не просто спас меня – он закрыл клетку.

Только клетка дорогая, с видом на море.

Я вдохнула глубже, пытаясь совладать с собой.

«Соберись, Афра, – сказала я себе шёпотом. —

Ты выживала одна и раньше.

Ты не игрушка, не жертва, не марионетка.

Если он думает, что держит тебя в руках – пусть.

Главное – не показывай страха.

Найди, что ему нужно, и используй это.

Ты должна выбраться. Ради Джемре. Ради себя».

В этот момент в дверь тихо постучали.

Я вздрогнула.

– Афра ханым, можно? – послышался знакомый голос.

Я открыла дверь. На пороге стояла женщина, которую я видела внизу – старшая горничная.

В руках – аккуратная стопка полотенец.

– Конечно, заходите, – сказала я, пытаясь скрыть напряжение.

Фериде вошла, поставила полотенца на комод, и я решилась спросить:

– Скажите… почему Элив ханым так странно на меня посмотрела? Она будто была потрясена.

Фериде замерла на секунду, потом вздохнула.

– Элив ханым не одобряет путь, который выбрал её сын.

Тайлан бей пошёл по стопам отца, а тот… занимался делами, о которых лучше не говорить вслух.

С тех пор они почти не общаются.

Я приподняла брови.

– Вот как. Но кажется, я всем жутко не понравилась.

Фериде мягко улыбнулась, словно по-матерински.

– Не говорите так, ханым. Они скорее удивлены.

Тайлан бей никогда не приводил в дом женщин.

Я невольно рассмеялась – коротко, нервно.

– Ну вот, теперь он решил превзойти себя.

Фериде посмотрела на меня внимательно, но ничего не сказала.

Только тихо добавила, уже у двери:

– Берегите себя, ханым. Этот дом любит молчаливых.

Когда она ушла, я осталась стоять посреди комнаты, и впервые поняла:

в этом доме не просто тени.

Они движутся. И слушают.

Весь день тянулся мучительно медленно.

Мне было скучно.

Даже разговаривать не с кем.

Дерья пару раз появлялась в коридоре – с подносом, с цветами, потом просто проходила мимо, будто проверяла, на месте ли я.

В ней не было ничего пугающего, просто какая-то настороженная вежливость, от которой становилось неловко.

Мы обменялись парой дежурных фраз, и на этом всё закончилось.

От Фериде я узнала, что Тайлан уехал по делам и вернётся поздно.

Дом погрузился в тишину, в которой даже собственное дыхание казалось слишком громким.

Часы тикали лениво, свет медленно уходил из окон, и я вдруг поняла, что не помню, когда в последний раз просто отдыхала.

Когда наступила ночь, сон так и не пришёл.

Я лежала, глядя в потолок, и вдруг заметила в углу телевизор.

Пульт лежал рядом, словно ждал.

Я включила – просто чтобы хоть чем-то занять себя, чтобы в комнате стало не так одиноко.

На экране заговорила ведущая с холодным, ровным голосом:

– Журналистка телеканала NTV, Джемре Кара, была найдена убитой вчера вечером в собственной квартире в районе Кадыкёй.

По предварительным данным, смерть наступила от огнестрельного ранения.

Полиция не исключает, что это убийство связано со смертью бизнесмена Аслана Кашьюла, произошедшей в тот же день.

Я села, не веря ушам.

На экране показали фотографию Джемре – она смеялась, с микрофоном в руках, в ярком платье.

Моя Джемре.

Живая. Настоящая.

Теперь – просто картинка на экране.

– По данным редакции, Джемре Кара готовила телевизионный репортаж о турецких меценатах, в числе которых был и Аслан Кашьюл, у которого она должна была взять интервью накануне трагедии.

Я выронила пульт.

Сердце стучало, как будто пытаясь вырваться из груди.

Слёзы сами выступили на глазах, но я быстро смахнула их рукой.

«Вот и всё, Джемре… теперь ты просто сюжет.

Тебя скажут два раза – и забудут».

В комнате снова стало тихо.

Только свет телевизора отражался на стене, вырисовывая на обоях бледное, живое пятно.

И вдруг я осознала: в этом доме даже горе звучит глуше.

Как будто всё вокруг создано, чтобы ты не чувствовал ничего.

Я не могла больше сидеть в комнате.

Воздух казался спертым, мысли – вязкими, как туман.

Я решила пройтись.

Накинула кардиган, тихо открыла дверь и вышла в коридор.

Дом спал.

Свет в бра стоял приглушённый, коридоры тянулись длинными тенями, ни одного звука.

Пугающе – и в то же время спокойно.

Мне и не хотелось никого видеть.

Я шла медленно, разглядывая картины на стенах, будто пытаясь вспомнить, где видела эти лица.

Прошла мимо лестницы, мимо закрытых дверей.

И вдруг – одна из них, на углу, была приоткрыта.

Изнутри доносились голоса.

Мужской и женский.

– Ты обещал, что бросишь её, – шёпотом, почти жалобно.

– Жизнь моя, да, но нужно потерпеть.

Я замерла.

Голоса показались до боли знакомыми.

Я подошла ближе, тихо, босиком, чтобы не выдать себя.

– Сколько это может продолжаться, Арда? Я устала.

– Душа моя, потерпи чуть-чуть. Мы сбежим. Я обещаю. Дай мне месяц.

Сердце ударило в виски.

Я осторожно заглянула в щель.

Дерья.

Она стояла спиной ко мне, в халате, волосы спущены.

А рядом – Арда, муж Назлы.

Он держал её за талию, говорил вполголоса, потом прижал к себе, и она страстно поцеловала его.

Я не верила своим глазам.

Вот и тени, про которые говорил Эмир.

Грех, тайна и ложь – прямо под одной крышей.

Я попятилась назад, стараясь не шуметь, но под ногой хрустнула доска.