Граф по принуждению

Все клерки потянулись за ним. Когда они вышли из помещения я сложил одеяла, убрал их в карман с вшитой Сумкой Путешественника. Убрал топчан, его материал влился в стену. К тому времени, когда я повернулся ко входу, сюда прибежал один из тюремщиков и начал судорожно открывать замок на моей камере. Что-то у него там заело, и замок не открывался. Может, с перепуга он ключи перепутал? Я магией открыл замок, подал его в руки испуганному тюремщику и двинулся на выход.

– Удачи вам, Ваше Сиятельство! – услышал я из каземата.

Меня повели сразу на выход и повезли в Академию. Когда мы туда прибыли, на улице уже было темно.

Ректор орал на меня минут двадцать. Оказывается, из-за меня были сорваны занятия на всех факультетах, так как все ждали поединка, а я скрылся. Все, это, видимо, преподаватели, желающие посмотреть на поединок двух мастеров фехтования. Почему я решил, что под всеми понимают преподавателей? Потому, что всех студентов Академии наш полигон с ареной для поединков просто не вместит. Там есть трибуны для зрителей. Но они человек на двести, не больше. Далее, ректор кричал, что я, как последний трус сбежал, пока меня искали, все прождали целый день, и занятий в Академии практически не было. И ведь натурально смотрит на меня с ненавистью! Я до этого считал его нормальным человеком, до того момента, когда утром он отказался меня принять. А теперь вообще считаю неадекватным. Это ведь полностью его вина, что занятия были сорваны. С какой стати, из-за чьей-то дуэли останавливать учебный процесс. Проведите поединок после обеда, когда прошли все лекции. Кто мешает?

– Ваше Могущество, а какое отношение к занятиям студентов Академии имеет тот факт, что меня посадили в тюрьму и продержали там целый день?

Ещё на десять минут крика и истерики с обвинениями, что меня никто не собирался арестовывать, это я сам напросился в Тайной полиции, чтобы меня заперли в камере. Всё из-за того, что я трус и испугался реального поединка с боевым офицером.

– Ваше Могущество, а о каком поединке вы говорите? Я ни разу в жизни не видел того мастера шпаги, про которого все твердят. Соответственно, ни я его, ни он меня на поединок не вызывали. Так о каком поединке вы всё время твердите?

Тут в наш разговор вмешался присутствующий маркиз Райтер:

– А вы, граф, не прикидывайтесь дурачком. Принц приказал вам сразиться с этим офицером! Что вам непонятно?

С этим деятелем я уже выяснял его отношение к вопросу капризов младшего принца. Поскольку я далёк от придворной тусовки, то я просто не знаю, это заместитель Главы Тайной полиции сам стелется под этого капризного члена королевской семьи, или во всём королевстве именно такое отношение к выходкам этого семейства. И узнать это, у меня уже нет времени. Я вроде бы в Академии, но реально я на положении арестанта, потому что меня непрерывно караулят шестеро гвардейцев. Когда я сказал, что хочу поесть, они меня довели до буфета, и стояли, ждали, пока я ел. Потом меня отвели в какую-то комнату с кроватью, и продолжали меня караулить. Причём двое сидели внутри комнаты, а четверо стояли за дверью. Периодически их меняли, но меня ни на минуту не выпускали из-под контроля.

– Господа гвардейцы! Могу ли я пообщаться с тем человеком, с которым я должен сражаться?

Один из них ушёл куда-то, вернулся через пятнадцать минут. В комнату заглянул старший из них:

– Не можете! Запрещено!

Понятно, что задавать вопросы, типа: «Кем запрещено?» – бесполезно, рядом со мной рядовые исполнители, что им приказали, то они и делают. У меня просто голова кругом идёт от абсурдности происходящего. Неужели никто из взрослых рядом с этим капризным мальчиком не может сообразить, что тренер должен хотеть тренировать данного индивидуума. Единственное, что приходит в голову, этого отпрыска пытаются научить думать. Типа, сменил одного тренера, сменил второго, третьего, а толку нет. Так, может быть, ты просто сам что-то не так делаешь? То, что при этом несколько человек тренеров и учителей лишаться жизни, это, видимо, монархов не интересует.

Спал я плохо, тем не менее, утром встал в привычное время, умылся, побрился, при этом гвардейцы весьма подозрительно смотрели на меня, когда я бритву доставал из кармана камзола. Потом меня снова сводили в буфет и отконвоировали в кабинет ректора.

Здесь находились сам ректор, принц-наследник Петро Кизингер, Глава Тайной полиции маркиз Дельвиг, его заместитель маркиз Рейтерн, и тот полковник, который приходил в тюрьму. Видимо, он командир того офицера, с которым мне предстоит сражаться. Все рассматривают меня, как невиданную зверюшку. Старший моего конвоя с дрожью в голосе и трясущимися коленками доложил принцу-наследнику, что «охраняемый» доставлен. Принц-наследник молчит, а опять вылез маркиз Рейнтер.

– Граф, вам предстоит сразиться на поединке с капитаном Дельбруком. Вам это понятно?

– Мне это совершенно не понятно. Главный вопрос, зачем нам с ним сражаться?

– Член королевской семьи пожелал, чтобы вы сразились! Разве этого недостаточно?

Интересная постановка вопроса. Хотел поспорить, но до меня стало доходить, что я откровенно туплю. Это для меня, землянина и россиянина, кажется, что пацана надо просто одёрнуть. А тут ведь монархия! Член семьи монархов может пожелать даже начать войну, и её начнут, не заморачиваясь поиском причин. А тут всего лишь двух мужиков стравливают между собой. Гладиаторские бои в миниатюре. Королевской семейке скучно? Вот вам, Ваши Величества и Высочества, развлечение!

– Какие условия? Что считается победой? Какое оружие?

– Поединок сталью до смерти одного из участников! Что вам тут не понятно?

– Ваше Высочество! – обращаюсь к принцу-наследнику. – Неужели вам всё равно, что вот так, от нечего делать, будет убит или хороший офицер, или преподаватель Академии?

– Не вам граф судить, почему мой брат принял такое решение, но вам следует это решение выполнить! Может быть, вы просто трус, боитесь выйти на поединок?

– Нет, Ваше Высочество, я не трус. Но я ещё раз спрошу вас. Вы хотите, чтобы я убил капитана Дельбрука, а зачем?

В ответ лицо принца стало злым.

– Граф, мне надоел этот торг. Или ты выходишь на поединок и бьёшься до смерти, или ты, твоя жена и дочь будете казнены, как бунтовщики и заговорщики.

Я, конечно, замолчал и вопросов больше не задавал. Мысль о вседозволенности для члена монаршей семьи полностью подтвердилась.

– А если будете поддаваться друг другу, чтобы никого не убить, то будете лишены титулов, – добавляет полковник.

Через час меня вытолкнули на арену полигона. На арене включены мощные подавители магии, потому что поединок сталью. Никто из сражающихся не сможет запустить амулет или сплести заклинание. На трибунах собрались все преподаватели и большинство студентов старшекурсников Академии. То есть второй день идёт срыв занятий, и всё «из-за графа Крафта»! Идиотизм!

Напротив меня стоит офицер. Мужчина лет тридцати, со спортивной фигурой, и лицом со шрамом. У него в руках тяжёлая шпага и длинный кинжал. Я вооружён аналогично, только он, кажется, левша, что создаёт для меня некоторое неудобство.

Он, видимо, решил меня попугать. Кинжал сунул в ножны, а шпагу легко перебрасывает из левой руки в правую и обратно. Я, неожиданно осознаю, что умею делать так же. Видимо тот, кто раньше занимал моё тело, тоже был любителем вот так вот «повыделываться». На неопытного противника, наверное, это действует парализующее. А я смотрю на него без эмоций на лице, при этом я отлично знаю, что именно это хуже всего действует на противника. Он начинает злиться.

Действия моего соперника трибуны воспринимают одобрительным гулом, кто-то что-то выкрикивает, но для меня это просто шум ветра, ничего не значащие звуки. Слишком опытный у меня противник, чтобы расслабиться и слушать, кто и что выкрикивает на трибунах. У него позёрство и расслабленность также уходят. Он весь становится похожим на сжатую пружину, то есть, и он во мне почувствовал достойного противника.

Капитан Дельбрук начинает перемещаться по площадке мелкими шагами, смещаясь так, чтобы оказаться слева от меня, ведь он считает, что я правша, и для меня неудобно отражать атаки с этой стороны. Я начинаю такое же движение, но в противоположную сторону, оставаясь лицом к противнику. Неожиданно для всех на трибунах Дельбрук делает резкий рывок в мою сторону. Но для меня это не неожиданность, и я встречаю его выпад, отклоняя его шпагу и делая свой выпад. Мой кинжал встретил его кинжал и отклонил его в сторону. А вот шпаги… Шпага капитана оплела мою шпагу, вошла в мою грудь чуть ниже правой ключицы, и прошла через моё тело до лопатки. Только моя шпага жёстче, чем его. Его шпага оплетала мою, а моя двинулась туда, куда я её направил, то есть вошла ему в сердце, так же до лопатки. После этого рывка мы замерли на секунду.

Я делаю быстрый шаг назад, снимая своё тело со шпаги капитана, и выдёргивая свою шпагу из его тела. Тело капитана, потеряв опору, валится вперёд, на песок арены. Я знаю, что он уже мёртв. У меня из раны обильно течёт кровь, и я зажимаю её левой рукой. Из-за подавителей я не могу воспользоваться магией. Но на ногах пока стою твёрдо, и судьи вынуждены назвать меня победителем.

На трибунах свист, топот. Зрители выражают своё неудовольствие тем, что поединок получился слишком быстротечным и совершенно не зрелищным. Боковым зрением замечаю, что оба принца: и наследник, и студент – встают и очень злые уходят с трибун.

Ректор оказался настолько мелочным человеком, что запретил целителям Академии серьёзно меня лечить. Кровотечение остановили, и всё на этом. Пришлось мне заняться самолечением, но у меня всё получилось. Я отследил сознанием, чтобы заживление раны прошло из глубины, от кости лопатки до входа раны в моё тело на три пальца ниже ключицы.

Кроме того, с должности преподавателя меня немедленно уволили. Пока я забирал свои вещи и прощался с тремя преподавателями, с которыми у меня сложились товарищеские отношения, мне вручили пакет из Тайной полиции. Я его вскрыл, прочитал, затем уничтожил. Когда лист бумаги у меня в руках осыпался белым пеплом, человек, следивший за мной по поручению ректора, вытаращил глаза так, что чуть не повредил их. Они все были уверены, что магии во мне нет.

Глава 5. Я готовлюсь в дорогу

Титула меня не лишили, но из Академии уволили, младшего принца тренировать не заставляют, но я теперь в немилости, мне запрещено проживать в столице.

А я и рад. Попросил жену, и она передала мне в собственность ту часть территории, которая севернее нашей магистральной дороги. По площади это третья часть графства, по ландшафту, это горы, увалы и распадки между ними. Некоторые распадки можно назвать небольшими долинами, по ним протекают ручьи или речки, и они заросли кустарниками и лесом. Населения здесь только две деревеньки. В них живут лесорубы и охотники. В общей сложности это шестьдесят мужчин, шестьдесят пять женщин и полсотни ребятишек. За месяц я сделал широкой и твёрдой всю магистральную дорогу, пересекающую графство от восточной границы до западной. Эту дорогу за прошедшие полгода выровняли и подсыпали камешками с глиной. Я её дополнительно подравнивал заклинанием Скребок и спекал поверхность заклинанием Монолит, а мосты на этой дороге были построены ещё летом. Теперь в хорошем экипаже по ней можно пересечь наше графство за один день, а это расстояние в шестьдесят километров. Городок Крафтград стоит практически на западной границе графства. В двух километрах, от наших владений с юга на север проходит «королевская магистраль». Такие магистрали, это дороги стратегического значения между крупными городами, и их постоянно поддерживают в хорошем состоянии. По крайней мере, должны поддерживать. Магистраль, идущая мимо Крафтграда, это дорога из столицы Барторграда в крупный порт на Северном море. Он так и называется Северный. А город возле этого порта – Стокград. Таким образом, это магистраль «столица – порт Северный», или «Барторград – Стокград».

А у нас в графстве теперь есть своя магистраль, идущая вдоль предгорий от восточной границы графства до западной. Это – главная дорога графства. На востоке она превращается в обычную местную дорогу и идёт в соседнее графство, а на западе я её вывел на магистраль «столица – порт Северный», минуя наш Крафтград, чтобы транзитный транспорт не ехал через центральную часть нашего города. Но наша графская магистраль проходит всего в километре от города. От магистрали отходит широкое ответвление, выходящее на окраину Крафтграда. Тут, на окраине города быстро построили трактир, гостиницу и все необходимые строения для ночёвок караванов. Здесь и конюшни, и мастерские, и магазины с разнообразными товарами. Всё это построено с участием графской казны, что стимулировало быстрое строительство всей этой, так сказать, логистической структуры. Караваны с магистрали «столица – порт Северный» стали заезжать сюда на ночёвку, что привело к быстрому расширению этой зоны обслуживания караванов. Таким образом, наш Крафтград неожиданно и существенно расширился на северной окраине, в сторону магистрали. Я убедил Барбару, и все предприятия в этом районе открывались с участием графини. Соответственно, когда заработало обслуживание караванов, часть прибыли пошла в бюджет графства.

Рост наших доходов позволил начать выполнять обещание, данное богине, а именно, строительство нового храма. Город Крафтград расширяется и растёт. Здесь уже недостаточно двух стареньких храмов, Радору и Святой Анне, поэтому нужно строить ещё как минимум один храм. Даже, если бы не было обещания богине, это нужно было сделать. Просто, если бы не обещание, я мог этот вопрос упустить из своего внимания. Мы с женой снова в храме. Я ей рассказал о проблеме, и мы сейчас оба пытаемся общаться с богиней.

«Святая Анна! Прошу твоего совета! Чей храм строить?»

«Молодец, правильно и вовремя сообразил. Новый храм строй общий Храм Радора и Святой Анны. А этот старенький подремонтируй, и пусть он останется только мой».

Если уж сама богиня обозначила, значит так и сделаем, построим большой храм Радора и Святой Анны, и будет он центральным храмом нашего города. Команды дал, деньги выделил, место строительство согласовал со священниками, и там всё крутится уже без меня. А я нацелился на исследование предгорий, то есть моих личных владений.

– Опять ты от меня сбегаешь? – жена уже не устраивает сцен ревности, но не хочет, чтобы я куда-то уезжал.

– Барбара! Ты же знаешь, никто за нас наши дела не сделает. Наши владения стали давать приличный доход, но мы ещё не расплатились с кредитами. Поэтому мне нужно ехать и искать, на чём ещё мы можем заработать. Не печалься. Мы же любим друг друга, значит, преодолеем все невзгоды!

А жена опять плачет. Я ей очень редко говорю, что я её люблю, а она про себя ни разу такое не сказала. Зачем мне слова, если это и так понятно? Но, говорят, что женщине необходимо, чтобы ей говорили такие слова. Вот я иногда и говорю. Обнял её, и положил себе на грудь. Рубашка промокла от её слёз, но нам обоим сейчас хорошо. А сбоку ко мне прижалась дочка. Она хотела заплакать, потому что мама плачет, но пригрелась рядом с нами и уснула. Спит, но меня не отпускает, держится за моё плечо. Настоящая женщина!

Я назначил командиром графской дружины Корнея Дроздова. Он из горожан, в молодости служил десятником в армии королевства. Но их полк был разбит в какой-то стычке на границе. Он был хромым, записался в дружину графа Крафта, но графу он не нравился из-за хромоты и тот грозился выгнать Корнея из дружины. Молодая графиня, Барбара, нашла деньги и наняла мага-целителя, который полностью излечил ногу воина. С тех пор Корней – самый преданный человек по отношению к графине Барбаре Крафт. Вот его я и назначил командиром нашей дружины, присвоив ему звание лейтенанта графской дружины. За столь широкий жест он мне благодарен, и просит обращаться к нему не «господин лейтенант», а по имени.

– Корней! Я собираюсь в опасное путешествие, мне нужно пять – шесть опытных воинов, которые дадут клятву верности лично мне и будут моими телохранителями.

– Ваше Сиятельство! Надо бы съездить в столицу. Есть там место, где можно найти опытных воинов, готовых на такую клятву.

Помните, мне въезд в столицу запрещён. Поэтому я замаскировался, оделся наёмником, волосы покрасил в рыжеватый цвет, усы и бороду сбрил. И мы поехали. До столицы добрались без приключений, а там нашли трактир под весьма специфическим названием «Костёр на скале».

– Корней, откуда такое странное название?

– Есть такая территория Южная Пустошь. Она несколько раз переходила из рук в руки. То она принадлежит нашему королевству, то восточному королевству Турекии. Когда наш полк был разбит, остатки бойцов разбежались по пустоши. И никто не знал, где наши, а где враги. Тогда один из воинов по имени Сальваторе отошёл к горам и на высокой скале развёл костёр. Он жёг его пять дней. За это время под скалой собрались пятьдесят человек, договорились и пошли на прорыв. На территорию нашего королевства вышли тридцать два человека. Королевские дознаватели пытались объявить нас дезертирами, тогда мы снова пошли на прорыв и ушли обратно в пустошь. А оттуда кружным путём вернулись в наше королевство Бартор. Но нам пришлось взять другие имена и искать новый дом, поскольку нас всё же объявили дезертирами. С тех пор я живу под этим именем, и не виделся со своими родственниками. Хорошо ещё, что до того времени не успел обзавестись семьёй.

В столицу мы приехали группой из шести человек, так было безопаснее передвигаться по дорогам. Но в трактир мы с ним пошли вдвоём.

Я сел в дальнем углу, попивал слабое пиво, закусывая его солёными рыбками, а Корней общался с трактирщиком. Нам предложили подождать. Мы ждали три дня, на четвёртый день в трактир вошли шесть воинов, а ещё двое внесли сильно израненного человека. Когда они разместились за столом, а этого раненного положили на лавку в тёмном углу, чтобы не смущать других посетителей, трактирщик, а это был тот самый Сальваторе из рассказа Корнея, указал нашему лейтенанту на эту группу. По внешнему виду это явно были наёмники, которые недавно вышли из боя, а потом несколько дней были в дороге.

Восемь воинов сели за стол и, дождавшись, когда им подадут заказанное, начали напиваться. А я тихо подошёл к лежащему воину и вызвал заклинание Взгляд Целителя. Не смотря на то, что на этом человеке было много бинтов, он не был ранен «от слова совсем». Это был выгоревший маг, причём его энергетические каналы были целы, хотя и было заметно, что им тоже досталась значительная перегрузка. Каналы можно даже не лечить, за месяц сами восстановятся. А вот ядро было разряжено полностью, а потом маг гнал через него свои жизненные силы, преобразовывая их в магическую энергию. В результате у него было сильное физическое истощение, сильнейшее истощение нервной системы, а магическое ядро выглядело так, как будто его кромсали ножом.

– Эй, отойди от нашего товарища! – со скамьи стали подниматься сразу четверо воинов.

А я повернулся и пошёл прямо на них. Вот мы стоим на расстоянии шага друг от друга и сверлим друг друга взглядами. Стоящий напротив меня воин наносит быстрый удар мне в солнечное сплетение, только его кулак натыкается на клинок ножа. Мужик отдёргивает руку, с которой струйкой стекает кровь.

– Ты! Сука! Урою!

– Петро! Заткнись! – резкий окрик из-за стола.

Эти четверо делают шаг назад, раненный пытается какой-то тряпкой замотать рану на руке. Из-за стола встал и подошёл ко мне седой мужчина среднего возраста.

– Кто такой?

– Сначала сам представься.

– Парень, а ты понимаешь, что сильно рискуешь?

Ко мне подошёл и встал рядом Корней. Все присутствующие держат руки на рукоятях оружия. А я сделал наоборот, достал тряпицу, вытер свой боевой нож, убрал его в ножны. Сделал это всё не глядя на лезвие и руки держу не внизу, но и не на оружии.

– Капитан, нам нужно поговорить, – это Корней обратился к седому.

– Я не слышу ответа на вопрос! – этот капитан пытается нас давить.

Вопрос? Слушай ответ, если понравится!

– Если ты ещё не пьян, и способен мыслить трезво, то должен понимать, что ваш отряд закончился. Без мага вас никто нанимать не будет. А вы всё еще гонор проявляете. Я для вас могу сделать кое-что, но у вас, наверняка, нет денег, чтобы это оплатить. Поэтому, как сказал Корней, нам надо поговорить. Но разговаривать вы со мной будете, не как с зелёным пацаном, а как с равным. Или же разговора не будет.

– Капитан, этот гад мне руку изувечил! Кончаем его! – встрял тот, кто нападал на меня.

В зале трактира повисла напряжённая тишина. Немногочисленные посетители посматривали на дверь, не смыться ли отсюда. Семеро из этих воинов напряжённо ждали решение своего командира.

– Капитан! Вы все взбудоражены из-за чего-то, но мой наниматель здесь не причём. У него есть серьёзное дело. Вы бы успокоились и поговорили по-деловому, – это опять Корней пытается снизить накал страстей.

Тот, кого назвали капитаном, всё же попытался перевести стрелки на меня.

– Зачем ты покалечил нашего товарища?

Я показал пальцем на воина, который стоял рядом с Петро, когда тот попытался меня ударить.

– Расскажи, зачем я его покалечил?

Тот недовольно сморщился, потом посмотрел на капитана, на меня, на Корнея и всё же произнёс:

– Петро в очередной раз сам нарвался. Он хотел ударить пацана и наткнулся на нож.

– Копьё! Он же чужак, чего ты его защищаешь? – этот Петро буквально подпрыгнул и, если бы не больная рука, схватил бы воина за грудки.

– Как наткнулся, где был нож?

– Сначала в ножнах, а потом в кулаке Петро. Паренёк оказался очень быстрым.

За разговором два воина попытались незаметно просочиться мне за спину. Но я это сразу заметил и сделал два шага назад, к скамье с больным магом. Правильнее называть его выгоревшим, но его ещё можно спасти. Через несколько дней, он уже перестанет быть магом, а пока ещё его ядро можно подлечить.

Корней не сразу заметил эти манёвры, но, увидев, закричал:

– Мужики! Прекратите! Сальваторе, скажи же им, они, что, с ума сошли?

Седой мужчина оглянулся на трактирщика, а тот показал ему какие-то движения руками, видимо, у них есть сложившаяся система знаков.

– Сели все за стол! – скомандовал этот явный командир их отряда, – Парень, у нас сегодня плохой день, поговорим завтра.

– Вот этого раненного отдайте мне до завтра. Сальваторе! Мне отдельную комнату, раненого мага в эту комнату. И до утра мне никто не мешает!

– Ты чего раскомандовался? – взвился со скамьи Петро.

Седой приблизился ко мне.

– Хочешь сказать, что ты целитель?

– У вас был плохой день! Поговорим завтра! – стелиться под него я не собираюсь.

Воин схватил меня за грудки, но, почувствовав неудобство, опустил глаза, а мой       обнажённый нож прижимал его штаны к его же гениталиям. Стоит мне дёрнуть рекой, и он станет инвалидом. Но капитан руки не разжал.

– Ты откуда такой резкий?

– Слушай, седой! Я веду себя очень корректно, готов помочь вашему магу, без предварительных условий. Какого рожна тебе ещё надо? У вас неприятности и ты собрался заливать их вином? Вперёд! Сразу говорю, что это резко снижает твой авторитет в моих глазах. Но разговор ещё возможен. Так что завтра и поговорим, – и я убрал свой нож.

За моей спиной начал командовать Сальваторе. Двое воинов подхватили мага, повесив его на плечи, и утащили на второй этаж. Я пошёл вслед за ними. Оказалось, что мне выделили вполне приличную комнату с двумя кроватями. На одну из них положили мага. Следом двое слуг принесли большой таз и ведро горячей воды.

– Мне нужно большую чашку варёного или жареного мяса, большой кувшин кваса, кувшин с чистой водой и каравай хлеба.

Через пятнадцать минут всё это было доставлено, и я запер дверь. Посмотрев на хилый запор, я достал из кармана, в который была вставлена Сумка Путешественника, набор метательных ножей и воткнул их в косяк двери по кругу. Так что теперь открыть дверь с той стороны будет совсем не просто. Покушал, чтобы набраться сил, и стал снимать бинты с лежащего наёмника. От моих действий он пришёл в себя и открыл глаза. Нужно человека успокоить, а то он чувствует себя беспомощным, и с ним что-то делает незнакомый человек.

– Считайте меня целителем. Я не обещаю вернуть вам полностью ваши магические силы, но хотя бы частично ваше ядро восстановить попробую.

– Ты же молодой, что ты можешь?

– В трактире сидели барон и баронесса. Барону подали мясо в миске, а женщине подали в тарелке. Та возмутилась, почему у них посуда не одинаковая. Подавальщица её спросила: «Госпожа, а вам покушать, или чтобы тарелки одинаковые были?» А вам, господин, нужен старый целитель, или который может что-то исцелить?

Маг фыркнул и промолчал. А я погрузил его в принудительный сон и занялся его ядром. Заклинание Взгляд Целителя позволяет чётко различить больной орган. Это же заклинание, применённое с той магией, которой со мной поделилась богиня, позволяло не просто видеть, что магическое ядро у этого мага повреждено. Я видел все разрывы в этом ядре. Оно выглядело, как апельсин, с которого частично содрали кожуру и ещё вырвали пару долек. Сложность в том, что магическое ядро в теле мага, это не физическое образование, а энергетическое. Я никогда не исцелял подобного, но отступать было некуда. Представил себе, что это как бы физическое тело. Создал магический щуп, подобный тому, которым вписывают руны в амулеты, и стал этим щупом водить по тому месту, из которого были «вырваны» две «дольки апельсина». При этом я пытался себе представить, что из моего щупа, как из шприца выдавливается концентрированная энергия. Концентрированная до такой степени, что она стала густой, как сметана. И этой энергетической сметаной я стал заполнять пустующее место в структуре ядра мага. Через некоторое время заметил, что формируемые «дольки» слишком сильно отличаются от остальных «долек» ядра. Понятно же что всё ядро было разряжено, вся энергия из него ушла. Поэтому я подпитал другие «дольки». Вводил в каждую свой «шприц» и вливал туда немного энергии. Только теперь я представил себе, что это газ, который равномерно заполнял объём данной «дольки».