Управа на Забаву

– Опять неправду говоришь. Девичье обручье у тебя на руке, ты его никому не ещё отдала. И не бойся, я девок не обижаю. Перстенёк тебе подарить? С лалом*!

А Забава невольно взглянула на своё левое запястье – её девичье обручье, узорчатая полоса серебра, было скрыто рукавом, и как только боярин-змей его разглядел…

– Прости, пресветлый боярин, – повторила она твердо, – всё равно у меня есть жених, подарков твоих не стану брать. Прошу, уйди и забудь меня, прошу всеми богами! Окажи милость, боярин…

Она понимала, что спасение её – если змей ту самую милость окажет, то есть уйдёт, оставит в покое. У неё не достанет силы справиться с его силой, а он – хоть не прав, но сильнее. Она одна сейчас, это под батюшкиной защитой змей и не подошёл бы…

– Заигралась ты, красавица, – боярин нахмурился, глаза его недовольно блеснули. – От моих подарков не отказываются. И не советуют мне, куда идти и кого забывать. Подарков не хочешь? Хорошо. Потом сама попросишь! – он медленно двинулся к Забаве.

Купец, приказчики – те замерли, только изумлённо таращились на боярина, и Милавка так же стояла, приоткрыв рот. Как будто вспомнив, боярин небрежно махнул в их сторону рукой – и они принялись за свои дела, больше не замечая ни его, ни Забаву. И вот змей уже рядом, протянул руку к Забаве, легко коснулся прядки её волос. Крепкая у него рука, сильная, на пальцах перстни с цветными камнями. Забава на одном камне, на густо-зелёном смарагде*, остановила взгляд – и отвести не получалось.

– Так не хочешь от меня перстенёк? Подумай ещё.

И тут кто-то вбежал в лавку, и чья-то рука перехватила руку боярина. И сразу Забава поняла, кто это. И получилось оторвать взгляд от камня, она прошептала:

– Данко, нет…

Потому что знала: он тоже с этим змеем не справится. Ему не по силам. И губить Данко ей не хотелось.

– Не нужно ей от тебя ничего, – сказал Данко, и в голосе его теперь чудилось что-то новое, странное, рычащее как будто. – Она моя!

Ей в тот миг и самой возразить ему, Данко, было бы страшно. Как морок напал…

– Моя, – повторил Данко. – Моя невеста.

– Опять ты, холоп-недомерок, – весело удивился боярин, почему-то без злости, просто удивился. – Твоя, говоришь. А почему обручье не взял у девки? Была бы твоя – я бы ушёл, а так…

Ни о чём не думая, Забава сдёрнула с запястья обручье и быстро сомкнула его вокруг руки Данко.

Данко этого не ожидал. Выдохнул, глаза его потеплели. А боярин захохотал.

– Вот, значит, как. Капризная девка, да? А меня чего ей пугаться, вот не пойму? Меня девки любят, не обижаются!

– Попробуй тебя не люби, – не удержалась Забава.

Она Данко за руку схватила, переплела пальцы. Не зря ли? Но надо ей было его за руку взять, быть вдвоём против змея. Страшно было и совестно себе в этом признаться.

А Данко ей в ответ руку пожал. Боярин на них взглянул, хмыкнул.

– Ну что ж, будешь мне должен, слушник ведунской академии. И ещё вот… Покажи, чего стоишь, раз вздумал со мной за девку спорить, – и он потер ладонью о ладонь, и посмотрел на Забаву взглядом пристальными и каким-то колючим.

Именно колючим, словно туча крошечных иголочек рассыпалась по её лицу, но длилось это только миг, и прошло.

– Что ты творишь, не надо! – воскликнул Данко с таким откровенным ужасом, что Забава тоже похолодела…

– Твоя невеста, забирай, – боярин говорил легко, весело. – Сам с этим разберись, как знаешь. А не сумеешь, так приводи девицу ко мне. Или сама пусть придёт, как ты ей наскучишь. Тогда будет она моя! Поняла, красавица? – он подмигнул Забаве.

– Что ты со мной сделал? Да как посмел?! – Забава всё поняла, и страх её сменился гневом.

Змей улыбнулся и продолжал, обращаясь к Данко.

– Или приходи со мной сражаться. Через полгода! Тогда я сделаю её прежней, – и он повернулся, чтобы уйти.

– Стой! – крикнул Данко, – не через полгода, давай сейчас! – он сжал кулаки, в его глазах застыла обречённая решимость.

– Не смеши. Сейчас я с тобой одной левой справлюсь. Через полгода… – змей хмыкнул. – Приходи.

– Куда к тебе приходить, где искать-то?

– Утром выйди в чисто поле и крикни: «Ветряныч, встань передо мной, как лист перед травой». И жди, только поблизости. Не сей же час, но вскоре буду. Ну, прощай, красавица. Или, может, со мной?.. – он протянул Забаве руку ладонью вверх, но Данко быстро выдвинулся вперед, толкнул её за своё плечо.

– В какое чисто поле, куда? – уточнил.

– Да в любое, где безлюдно, – пояснил змей, смеясь. – Ах да, вот ещё, – он снял с пальца перстень, тот самый, со смарагдом, и бросил Данко, тот поймал. – За спину себе кинь не глядя, и потом кричи, что я велел. Запомнил?

– Запомнил, – процедил Данко.

Змей им рукой махнул и ушел из лавки.

– Что он со мной сделал? – сразу воскликнула Забава.

Данко смотрел исподлобья.

– Не пугайся. Исправим.

– Ты меня видишь или нет? – она оглянулась в поисках зеркала.

Одно зеркало в лавке имелось, около него вертелась Милавка, всё ещё не обращая внимания на Забаву и Данко. Забава подбежала, отодвинула подругу и не без трепета взглянула. И ахнула. Вид ужасный…

Её лицо и шея были покрыты бородавками тёмными, зеленовато-бурыми. Тут как раз Милавка опомнилась, на Забаву посмотрела.

– Ой, что это с тобой?

– Что?.. – встрепенулась та.

– Волосы как будто растрепались, – решила Милавка. – Ну что, я закончила. А ты больше ничего не хочешь?..

И приказчики, и купец на Забаву смотрели и тут же отводили взгляды, не бросая своих дел и удивления не показывая. Это ещё сильнее потрясло Данко.

– Они на самом деле не видят тебя?! – поразился он. – Не видят, какая ты?

– А ты всё-таки видишь, да? – грустно улыбнулась Забава. – Я уже запуталась, видишь ты меня или нет. Я похожа на жабу, правильно? – её голос дрогнул, и глаза налились слезами. – Тогда лучше не смотри. Уходи.

– Ну перестань, – он подошёл и обнял, не позволил себя оттолкнуть. – Ты моя невеста. Никому не отдам.

– Данко, что ты такое говоришь? Случайно это, прости меня. Я не могу быть невестой.

– Невеста. Моя, – повторил Данко. – И не отпирайся. Я долго не знал, как подступиться к тебе, смотришь всё мимо! Но без тебя мне жизни нет! И не прогоняй, не уйду. Только не плачь. Я виноват, всё исправлю. Это я с ним повздорил.

Забава покачала головой и прижала к лицу ладони.

– Ты не виноват, Данко, – она вздохнула. – Я домой пойду. И не провожай.

Её вдруг захотелось от Данко убежать, и в то же время остаться с ним хотелось тоже, и чтобы обнимал, так легче казалось пережить вот это всё…

– Что случилось? – не понимала Милавка. – Ой, Забавушка, а у Данко твоё обручье! Неужели вы обручились? А как же так, когда?..

И Данко снова поразился, как так может быть, что обручье подружка его любимой рассмотрела, а её саму нет?

– Избавлю я тебя от этой напасти, не бойся, – повторил он.

– Ты один меня видишь, и не пугаешься?

– Чего пугаться, лада моя, я ведь знаю, какая ты на самом деле…

Он в первый раз так её назвал.

– Странные вы какие-то, и глупости говорите, – махнула рукой Милавка. – Дан, где ты Яршу моего потерял? Домой пойдём, или по торгу погуляем?

Недавно Забаве хотелось домой сломя голову бежать, теперь она передумала.

– Погуляем. И Яршу найдём. И пряников поедим, и кренделей с орехами.

Теперь что плачь, что не плачь, разницы нет. Все условия змей перечислил. Раз её видит только Данко, то людей на торгу она не напугает.

А Данко…

Разглядит её, наконец, такую. Если сбежит – это к лучшему.

Ярша их поджидал уже у лавки. Погуляли они по рядам, отведали и пряников, и орехов, и сбитня выпили – не в трактире, а на торгу тут же. Забава еще десяток локтей шелковой ленты купила, красной, и моток ниток – тоже красных, чтобы вышивать. С Милавкой всё перешучивалась. Искоса на Данко поглядывала – тот ходил на ними хмурый. Натворили они дел! Та, на которую хотя бы взглянуть ему было отрадой, теперь любого своим видом испугала бы. Но ведь не пугала! Забава стала вдруг шумной и веселой, и всё равно никто словно её не видел! Прежде Данко не замечал, что на неё не смотрят, ему хватало самому смотреть. Теперь он увидел эту странную «слепоту» всего света…

Когда остановились возле очередного лотка со всякой мелочью, он придержал за локоть Яршу.

– Погляди на Забаву. Ничего не замечаешь?

Тот поглядел, мотнул головой:

– Нет. А что?..

– Гляди лучше. На левой щеке у неё что? – Данко напряженно на друга смотрел. – Сквозь туман погляди.

Глядеть сквозь «туман» – приём ведунский, ему на первой ступени слушников обучают. Смотреть не просто, а словно «сквозь» – и видится то, что невидимо на первый взгляд. Данко научился этому на пятом году – случайно, сам. И Ярша теперь покосился на друга и посмотрел на Забаву по-ведунски.

– Не вижу. Погоди-ка, что это? – Ярша приметил на руке Данко обручье Забавы и даже глаза вытаращил. – Вы когда успели?! И её семья – как?

– Никак, – Данко взгляд отвёл. – Что тебе её семья?

– Да мне ничего. Говорят, что не про каждого это девка. Если не благословил её, то сам понимаешь…

– Это ладно. Скажи, что рад за нас, и довольно.

– Ну рад я, рад, Мокошь тебе помоги, – Ярша его по плечу похлопал и глянул на Забаву, которая торговалась с продавцом ниток. – Раз уж ты в неё так… так она хороша тебе. По мне, краше Милавки на свете нет.

Данко улыбнулся только. Всякому краше тот, кого любишь.

Итак, не видел Ярша ничего на лице Забавы. Данко захотелось подойти к любой стене и головой постучаться – может, это он видит то, чего нет?

Но ведь есть! И Забава в зеркало сама увидела, и змей им не приснился. И как только снимет она свой оберег…

Должна же она когда-нибудь его снять!

Когда отправились домой, в жилой двор, Забава погрустнела, шла и кусала губы.

– Ты чего пригорюнилась, подружка? Мы столько красоты накупили, а ты грустишь, – пристала к ней Милавка, это тоже заставило Данко встрепенуться и к ним обеим присмотреться.

– Что ты, тебе кажется, – Забава деланно рассмеялась.

– Ну да, я слепая разве? Как вышли с торга, так ты и грустишь. Данко, а Данко, ты ведь тоже видишь, что Забавушка стала невесёлая? Можешь её развеселить? – она посмотрела хитро.

– Потом развеселю, – пообещал Данко, тоже выдавив улыбку.

– А ты у Ярши моего совета спроси, он может меня веселить, он тебя научит! – она влюблённо посмотрела на жениха.

Данко даже стало немного завидно.

– Твой Ярша молодец, но я без советов обойдусь, вот ещё… – бросил он, и Забава кинула на подружку неласковый взгляд, которого и Данко вскользь досталось.

– Ладно вам, не сердитесь, я же обоих вас люблю. И не смотри на меня так, злюка! – веселилась Милавка.

А Данко понял: и грусть Забавы подружка заметила, и даже один её недовольный взгляд, а жуткие бородавки – не видит! Как так?..

Пожалуй, Забава махнёт рукой на эти змеевы чары, да отправится в Выпью Топь, как будто ничего не случилось. Это было хорошо и плохо. Хорошо – если все оставят их в покое и не станут мешать, плохо – что они смогут одни в той глуши? Там помощи не у кого искать.

Но всего хуже, если Забава захочет вернуться домой, к родителям. Тогда её отец нежеланного жениха может и на порог не пустить. И бывший сапожник Данко, да. Сапожников сын!

А они меж тем к терему пришли. Ярша с невестой распрощался быстро, и она убежала в терем. А Данко Забава за руку придержала:

– Поднимись со мной в сени, два слова скажу.

– Только два всего? – пробовал он пошутить, и пошёл за ней на крыльцо, потом в тесные тёмные сени.

Там она остановилась, прислонилась спиной к дощатой стене.

– Данко. Спасибо тебе за всё. Век тебя буду помнить.

– Так я и не дам меня забыть, – он неловко улыбнулся.

Ждал, что она скажет.

– Верни мне обручье, Данко, – серьезно попросила Забава. – Неправильно это вышло. От страха. Я тогда змея испугалась. Всё равно не могу я быть тебе невестой! Тем более теперь.

– Есть тот, чьей невестой ты быть хочешь? – показалось, что он это ровно спросил, спокойно.

– Ох, Данко, да нет же! Ничьей не буду. Если только… через год придется выйти за кого скажут. Постараюсь, чтобы не случилось так…

– Я помогу. Давай на год это и отложим, – решил Данко. – Если и через год буду не нужен, то докучать не стану. Уйду, больше не увидишь меня. Через год.

– Данко. Не надо год. Ничего не надо, – она смотрела умоляюще. – Ты ведь видишь меня? Вот это всё?..

– Давай скажу, что не вижу? Никто не видит, и я не вижу, чтобы ты о дурном не думала. Змей мне, считай, вызов бросил. Я эту ворожбу размотаю, а там… Как будет… – он оперся руками об стену, положив руки от Забавы по обе стороны, словно обнял, но её не касался.

– Конечно, вызов, что может быть важнее! – воскликнула Забава, и слёзы в её голосе зазвенели. – Поэтому меня будешь мучить? Чтобы со змеем подраться? Ты меня видишь, и мне рядом с тобой теперь тяжко! Прошу, уйди…

– Хорошо. Уйду, – он оттолкнулся ладонями от стены, отступил. – Но не проси, чтобы надолго.

– Тогда поцелуй меня. И глаз не закрывай. Сможешь? – Забава щелкнула пальцами, пробормотала заговор, и светлячок маленький взлетел над их головами и зажёгся, осветив сени.

– Хорошо придумала, – Данко засмеялся даже. – Когда я был против тебя целовать?

– И не противно тебе?!

– Ещё как нет…

Данко уже притянул её к себе, когда стукнула дверь, пропуская в сени Молевну с веником в руках. Она возмущенно ахнула и от души приложила Данко поперек спины. Он отшатнулся от Забавы, и нянька увидела свою боярышню…

И рассмотрела, в тот же миг. Ихнула и выронила веник.

– Входите, горе мое горькое! Что за напасть?..

Забава сразу Данко за руку схватила, он и пошёл за ней в каморку к Молевне.

– Видишь, какое дело, нянюшка. Данко теперь мой жених.

– Смерти моей желаешь? – вздохнула нянька. – Прямо жених? – она остановила взгляд на обручье у Данко на руке, он еще и рукав отодвинул, показывая.

– Моя вина, – пояснила Забава. – Змея я испугалась. Того же самого, боярина, что в трактире был. А тут он в лавку ввалился, стал то бархат дарить, то перстень сулить. Я и забоялась. Он ведь уже дважды мимо не прошёл. А раз я невеста… Данко меня и в трактире невестой называл, – она вздохнула. – Вот и…

– Если о вине говорить, то я и виноват, – вмешался Данко. – По-другому надо было со змеем говорить. Я не сумел. Сказал, что на уме было и на сердце. Моя невеста, не отдам!

– Самое время виноватых искать, – вздохнула нянька. – И зачем я, горлиночка, сразу тебя в горнице не заперла? Теперь что ж. Змей так ушёл, или условие какое назначил? – она посмотрела на Данко.

– Драться с ним через полгода, – ответил Данко и довольно улыбнулся.

Его это как раз не тревожило – напротив, всё казалось хорошо. Невесту получил – а не чаял, что будет так просто. Он был лучший слушник, привык учиться. Так что же, не догадается он, как чары на Забаве развеять? Быть такого не может. Со змеем подраться? А он не против. Тем более полгода впереди.

– Ох беда, – сказала Молевна. – Ладно. Он Забаву не умыкнул – хорошо, а то больше было бы хлопот. Надо, значит, в Вышеград ехать. Без вас всё решат, и со змеем драться не придётся. Он лицом-то был тот же, что в трактире?

– Тот же, – кивнула Забава. – Только у того, в трактире, личина ведь была?

– Я так думаю, – согласилась Молевна. – Ты говорила, что слишком он красавец писаный. А змеи, что князь, что его сыновья – на лица хороши, но не чрезмерно. В этом они как все люди.

– Ты их всех видела, нянька? Змеев?

– Горыныча и его сыновей. Только сыновья были тогда мальчишки. Отроки безусые, скорее, – поправилась она.

– Ого, вот так, – удивился Данко. – Да вы, я погляжу, обе знаете про змеев больше меня?

– Я-то много чего знаю больше тебя, – усмехнулась Молевна. – И не знаю того много. А что до Забавы – так её змей сватал уже. А тут и второй прилип, как муха на мёд.

– Что ты такое говоришь? Почему это? – напрягся Данко.

– Да вот поэтому, – серьезно ответила Молевна. – Змею, чтобы погулять, любая девка годится. А в жёны, да чтобы сына-змея родила – не всякая. Забава из тех самых. Теперь она твоя невеста. Не победишь змея – он её себе заберёт. А змея нельзя победить, дорогой ты мой. Так что надо к отцу её ехать. Он пускай улаживает. И тебе…

– Нет, я не согласен, – возмутился Данко. – В сторону не уйду. Надо со змеем подраться, так я не отказываюсь…

– Он мне обручье вернёт, – стояла на своём Забава. – Мы и слова друг другу не давали. Разъедемся, и всего дел! А я к Вышеграду близко не подойду, пока не отслужу год. Уродство моё не видит никто – так и пусть!

– Не верну я обручье, – повысил голос Данко. – Ты сама назвалась моей, я слышал. Сказанного не воротишь. Буду я драться со змеем. Что бы ни случилось, всё равно буду!

– А если скажу, что не хочу тебя в мужья, противен ты мне?! Нам дорога в разные стороны!

– Вот сражусь со змеем, и скажешь…

– Тише! Молодь глупая, – в сердцах воскликнула Молевна. – А то договоритесь мне! Ты к себе ступай, – велела она Данко. – А ты поднимайся в горницу, – это Забаве. – Я пойду к волхве, посоветуюсь…

*Аксамит – тяжелая, с выткаными узорами шелковая ткань, могла быть с серебряной и золотой нитью.

*лал, смарагд – то есть рубин и изумруд

Глава 5. Что делать, когда делать нечего…

Забава недолго просидела с Милавкой. Подруга занималась своим: складывала вещи в сундук, перебирала, раздумывала и советовалась – что взять, что оставить, что кому подарить. Вручила Забаве ожерелье из радужных стеклянных бусин, красивое – на память. Опять возмутилась – чего грустить, когда радоваться надо!

– Данко такой парень хороший, вот был бы он ещё боярин! Ты не замечала, сколько девиц на него посматривает? Он же лучший чудельник в академии! И красивый, правда же?

Забава только плечами пожала. Данко красивый? Данко – это Данко…

Она сняла с шеи свои бусы из синих камней, подарила Милавке – как и собиралась. И сбежала, сославшись на няньку, дескать попросила Молевна кое-что. А Данко внизу ждал.

Только сделал вид тогда, что ушёл. Увидев Забаву, вскочил.

– Прости, лада, я тут придумал кое-что… – начал он, как будто и не говорила она ему злые слова.

Забава оглянуться не успела, как он её обнял. Вырваться хотела, да не вышло.

– Мы целоваться начали? Давай закончим, пока Молевны твоей нет!

– Данко, что ты! – она возмущённо его оттолкнула, но куда там…

Так стенку бревенчатую толкать – не шелохнётся. Дался ему тот поцелуй! После него столько сказано было…

– Погоди, говорю же. Сейчас может получиться. Вдруг вот так разом и расколдуем тебя!

– Данко, не люб ты мне! – она старалась говорить как доходчиво. – Не сердись. Глупая я была, что сразу не сказала! Не люб! Не нужен ты мне! Да если ты меня через оберег видишь – как ещё не сбежал, не понимаю!

– Да послушай, – он нахмурился вроде, но прижал её к себе так, что не дёрнешься. – Если мы тебя сейчас сразу и расколдуем? Есть ведь такой способ! Помнишь, у сударыни Медуницы об этом урок был? Чтобы цветок нераскрытый поцеловать, и он раскроется? Так здесь суть та же… возможно.

– Данко, ты шутишь? – она удивилась, вырываться перестала. – Ну было такое. А у тебя хоть получилось цветок раскрыть?

– Нет, – признался он. – Только что мне было до цветка? А до тебя мне дело есть! Ведь всё, что можем, применить надо, зря мы что ли в академии учились?

– Вообще, ты прав, – Забава призадумалась. – Надо попробовать. Только глаза закрой. Не смотри на меня.

– Ну что же ты недоверчивая такая, – вздохнул он, уже довольный, что она согласилась. – Я в глаза твои буду смотреть. Они красивые. Они мне ночью снятся.

– Данко, мы так не договаривались! – возмутилась она. – Не надо про мои глаза говорить! Если это урок – пусть урок. И не отвлекайся. Я глаза закрывала, чтобы цветок раскрыть! Данко, а то не соглашусь! – но ей уже и самой интересно стало, даже надежда появилась.

И впрямь, кто сказал, что они с чужой ворожбой не справятся, хоть со змеиной, хоть с другой какой?..

Пробовать с поцелуями Данко всё-таки был мастер. И глаза он закрыл, и Забава тоже закрыла. И как он начал осторожно, легко-легко, как бабочка по губам крылом провела! Забаве даже захотелось, чтобы он не осторожничал, у них ведь не просто баловство, они важное дело делают! Но это приятно было, тем более что Данко от легковесной осторожности быстро к спокойной уверенности перешёл и даже к настойчивости. И, если так хорошо пошло, то можно было и продлить, для лучшего успеха дела. И как-то незаметно получилось, что прошло время, и они могли бы успеть раскрыть не то что цветочек, а целую небольшую лужайку.

Помешала Радуна Военеговна. Она сначала стояла и смотрела, сделав знак няньке не мешать, а потом похлопала в ладоши.

– Жаль вас перебивать, не обессудьте! Боярышня, и ты, сокол ясный, поздравляю с обрученьем! Ступайте в Вышеград благословение получать, да за честную свадебку? – она вроде и строго говорила, но глаза её смехом так и искрили.

– Нет, сударыня, это мы… против волшбы змеевой… заклятье снимаем…– продышавшись, заявила Забава.

Данко промолчал и взгляд опустил.

– А, вон оно что, – поняла волхва. – Хорошо волшбите, молодцы. Не получилось пока? Это не с первого раза удается. И тридцати трех бывает мало. Да, Дарганушка? – бросила она Молевне.

Та только головой покачала. А волхва подошла и взяла руку Данко с Забавиным обручьем, рукой над ним поводила, и опять взглянула на няньку:

– Сложилась обрученье. Ишь ты! Ну ничего, надо будет – разорвётся. Но пока к чему спешить?

– Нет же. Ничего такого! – взвилась Забава. – Мы разъедемся скоро, а я через год – в Вышеград! И не нужно Данко за мной хвостом таскаться! Только мешает…

– А поверни-ка ко мне личико, боярышня, – волхва подошла к Забаве и посмотрела долгим взглядом. – Что сказать! Ежели в Вышеград не желаешь, то и отправляйся в Выпью Топь. Договор у тебя ещё на год, вот через год домой и вернёшься. Живая и здоровая, а что прыщики, так с лица воду не пить. Через полгода, говоришь, встретишься со змеем?.. – это она у Данко спросила.

Тот кивнул.

Волхва присела на лавку и внимательно посмотрела на Данко.

– Даже будь ты лучшим мечником в Вышеградье, а простым мечом змея не одолеть. Меч-кладенец нужен. Слыхал про такие?..

– Слыхал, – согласился Данко. – Ещё слыхал, что таких мечей на свете уже нет.

– Почему же? Неправда это, – покачала головой волхва. – Можно найти, если поискать.

– А где же искать? – встрепенулся парень.

– Этого не знаю. Но я и не искала такой меч. Видеть однажды случилось, это да. В море его бросили. Уже не найти.

– Зачем же бросили?!

– Затем. Змей тот меч добыл, он и уничтожил. Такой меч – змеиная голова с плеч, так для кого его хранить?

Данко помолчал немного, осмысливая услышанное.

– Кладенец. В кладе где-то меч запрятан. И где же тот клад искать? – повторил он задумчиво и с надеждой уставился на волхву, как будто не верил, что она вот так прямо и не знает!

– Мне неизвестно, говорю же, – она и бровью не повела. – Это ты ищи, раз взялся.

– Нет, не согласна я. Не надо Данко со змеем драться! – сердито, быстро заговорила Забава и даже ногой притопнула. – И не жених он мне, потому что… потому что батюшка не благословил, вот! Не в счёт такое обрученье! И надо, чтобы Данко обручье вернул. Вели ему, сударыня!

– Обручье не верну, – сказал Данко, опередив ответ волхвы. – Сейчас – не верну. И драться со змеем или нет – дело моё. Меня он вызвал, я согласился, вот и всё тут. Лучше ответь, сударыня, ты про тридцать три раза верно сказала, или пошутила? Может помочь?.. – уточнил он с надеждой.

Ему в таком случае не только результат был желанен, но и способ чрезвычайно нравился.

– Не попробуешь, не узнаешь, – сказала волхва, взглянув на Данко задумчиво и с легкой улыбкой.

Вот и пойми, шутит ли она!

– Всё правильно, боярышня, вызов сделан и принят, дело это не твоё девичье, – добавила волхва, поглядев на Забаву. – Ты бы лучше поддержала сокола своего. Ласковым словом, что ли. А то обручье со страху отдавать было можно, а невестой быть отчего-то нельзя? И батюшку вспомнила.

– Данко вызов сделает, проиграет, а мне соглашаться, что змей на меня права получит?!

– А ты это змею сказала? Что не согласна? – спросила волхва с интересом.

– Да он меня и не спрашивал! Никого он не спрашивал и только себя слышал!

– Значит, потом скажешь ему всё, что нужно. Не пугайся, боярышня, сможешь ещё со змеем своим словом перекинуться. А боишься – отправляйся к батюшке.

– С моим… змеем? С МОИМ? – Забава от негодования вскипела. – Да я… Да нет же! Не желаю я, чтобы так… И близко чтобы Данко ко мне не приближался, вот! – полыхнула она взглядом и на нежеланного жениха, и на волхву, и, подхватив подол, бросилась к лестнице.