Сбой

Он резко вскочил и рванул к двери, что отделяла вагон от локомотива, одним движением отодвинул створку и оказался между локомотивом и вагоном. Краем глаза он заметил, что черная тень, что его преследует, рванула за ним. Он отчаянно схватился за все выступающие из вагона рычажки и порожки, подтянулся и оказался на крыше поезда. Поезд мчался по мосту. Несся с такой скоростью, что буквально вырывался у него из-под ног. Он побежал по крыше вагона вперед, в сторону, что шла против движения. Он снова заметил черный силуэт, что поднимался на крышу. Ветер свистел в ушах, срывая с губ неслышное проклятие. Шаг вперёд был не мужеством, а падением в тишину после оглушительного гула страха. Он прыгнул.

Каин уже не шел, он несся сквозь вагон, не обращая ни на кого внимания. Рывками расталкивал пассажиров, что стояли у него на пути. Его цель снова бежит. «Куда он может бежать? Объект крайне непредсказуем. Его поведение лишено любой логики. С таким проявлений когнитивных функций я еще не сталкивался», – мысленный анализ несся в его голове по пути.

Каин выскочил наружу, оказавшись там, где, буквально несколько секунд, назад стоял его визави. Одним прыжком он зацепился за самый край крыши вагона, подтянулся и оказался на крыше. Не успев достать оружие, Каин увидел его. Вернее он увидел его полет. Он видел, как тело стремительно неслось вниз с моста, встречный ветер буквально рвал и трепал его белоснежные одеяния знающего-самозванца.

Каин выпрямился. Тактические ботинки, стандартные для любого охотника, крепко держали его на крыше вагона, автоматически включив магниты. «Невозможно выжить после такого падения», глядя вниз, анализировал про себя Каин. Чувство выполненного долга было каким-то неполноценным. «Я победил. Победил без единого выстрела. Чище работы, даже придумать нельзя. Но меня все равно переиграли. Эта операция явно будет поводом для долгих бесед с Мастером Гором», отгоняя эти мысли, Каин протянул руку с коммуникатором ко рту и сухо доложил:

– Задание окончено. Объект «Сбой» ликвидирован. Суицид в ходе побега. Рекомендуется закрыть дело.

Он опустил руку. Только сейчас его настиг порыв ветра и гул поезда, что уносил его прочь от города.

Глава 6. «Анализ аномалии»

Intelligo, ut credam – «Я понимаю, чтобы верить»

Каин сидел за рабочим столом. Безупречный порядок его рабочего места был в каждой детали: начиная от идеально выверенного расстояния до мониторов терминала, заканчивая расстановкой всех письменных принадлежностей. На экране терминала была открыта папка дела «Сбой». Уже три недели подряд, он день за днем возвращался к своим отчетам и досье «Сети». Сомнения, что родились в нем после той пирровой победы на крыше поезда, не давали ему покоя. День за днем, он методично возвращался к этому досье и читал его заново, отмечая каждую минуту и каждый шаг его действий. И ни один из шагов объекта никак не укладывался в стандартные паттерны и психотипы Базисов. Он пытался обсудить это с Линдой, будучи восхищенным ее гениальным талантом к анализу. Но даже она была в некоем ступоре, достаточно сухо и прагматично подмечая: «Поведение нестандартно. Описание девиаций будет добавлено в «Сеть» для дальнейших корректировок протоколов».

Инцидент «Сбой» породил волну рейдов в девятом округе, раз за разом, выезжая на задание, Каин искал повторение феномена, что встретился на его пути. И раз за разом он сталкивался с нулевым результатом. Нет, работу он выполнял идеально, результаты были впечатляющими, даже Линда отмечала резкое повышение его продуктивности. Но он не видел повторения такого феномена. Особенно его удивляла деградация личности объекта. «Крайне странно», анализировал про себя он, «стандартный Базис постоянно находится перед возможностью улучшения качества своей жизни, больше работает, подает запросы в «Сеть» должностное повышение или улучшение условий. Здесь – тотальная деградация личности. От школьного лаборанта до мусорщика всего за пару лет. При этом, судя по отчетам, на каждом своем посту, он начинает с высокой продуктивности, которая быстро сводится к нулю. Складывается ощущение, что его деградация была осознанной. Это нетипично. Не поддается логичному анализу».

С этими мыслями Каин отключил терминал и еще некоторое время смотрел в черный безжизненный монитор. Он понимал, что произошедшее ему надо обсудить с кем-то, чье мнение всегда было для него в авторитете. Но это – завтра. Сегодня – питание, отдых и здоровый сон. Качественная продуктивность может быть обеспечена только чередой работы и отдыха. Это было его строгим правилом, от которого он отступал только тогда, когда долг требовал от него не спать сутками, носясь по улицам огромного города в поисках очередного преступника.

Дело близилось к утру, но ему все никак не спалось. В последнее время такое было все чаще. Редкий и недолгий сон всегда был о какой-то погоне, погоне в которой он не может достичь своей цели. Такие сны все чаще становились гостями его разума. Настолько частыми, что он, попросту, перестал их запоминать. Казалось, что ему уже ничего и не снится вовсе. Но сейчас бессонница заставляла его рефлексировать, раз за разом, прокручивая момент прыжка объекта «Сбой». «Это иррационально. Противоречит базовым инстинктам выживания. Он столько бежал от смерти и от преследования, что суицид находится за рамками логичного восприятия его действий», думал он, тихо вставая с кровати. Жена спала рядом. Он старался не издавать ни одного лишнего звука.

Каин вышел из комнаты, и, не торопясь, прошел в кухонную зону. Кофе-машина предательски зашумела. Он резко обернулся в сторону спальни, затем его взгляд устремился в сторону комнаты сына. «Обошлось», промелькнуло у него в голове. «Впредь надо быть осторожнее», несмотря на свою бесконечную преданность и искреннюю любовь к работе и долгу, в которых семья отходила на второй план, Каин с неким пиететом и чуткостью, относился к их комфорту и, тем более, отдыху.

Спустя минуту он смотрел в окно, куда-то вдаль, горячий напиток наливал бодростью его тело, буквально выкованное из мышц, разбегаясь теплом от желудка к кончикам пальцев. Где-то там, далеко, за пределами белого света первого округа, своими огнями мелькали округа и кварталы Базисов. Они напоминали ему города Старого Мира, которые он видел на фотографиях школьных учебников.

– Ты снова не спишь? – сзади послышался сонный голос. Его жена проснулась. «Наверняка от шума кофе-машины», подумал Каин и ответил:

– Прошу прощения, не хотел будить.

Они сели за стол друг напротив друга. Каин медленно двинул чашку кофе в ее сторону. Жена жестом отказалась.

– Не хочу, мне надо будет еще поспать. Кофе плохо скажется на сне.

– Логично, – сухо ответил Каин.

– Ты все так же не можешь забыть этот инцидент? – продолжала она.

В ответ Каин лишь молча кивнул. Он делился с ней событиями, что происходили у него на работе, но никогда не вдавался в подробности. Работы была для него чем-то личным, сохраняла некий таинственный ореол его образа, да и была полна своих секретов, которые не могли уходить дальше четырех стен кабинета Линды.

– Сходи к нему уже, наконец, – жена пыталась не оставаться безучастной. – Он с радостью примет тебя.

– Время раннее, – сухо бросил Каин.

– Сходи, он уже, наверняка, давно ждет разговора с тобой. Он примет тебя даже в такое время, – все никак не унималась она.

Каин посмотрел на нее, сделал последний глоток напитка, поставив чашку на безупречно белый стол, и кивнул:

– Звучит разумно, – ответил он. – Не очень рационально, но разумно.

***

– Проходи, конечно же, проходи, – Мастер Гор с радушием, насколько ему позволяло его прошлое охотника, встретил Каина. – В последнее время ты не такой частый гость, как хотелось бы мне.

Каин шагнул в скромное жилище своего наставника, по привычке осматриваясь по сторонам, мгновенно анализируя все, что он видит.

– Я бы хотел наведываться к Вам чаще, мастер, – сказал Каин, неспешно следующий за едва прихрамывающим учителем. – Очень много работы. Рейды в округах, с восьмого по десятый, отнимают очень много времени. В том числе и личного.

Они проследовали в комнату, и глазам Каина открылось небольшое, но просторное помещение. Идеально белые глянцевые полы, отражали свет, что попадал в комнату из окон. А гармонию абсолютно белых и безликих стен нарушали бесконечные стеллажи из настоящего, живого дерева, которые были наполнены, казалось бы, бесконечным потоком книг. Корешки самых разных цветов и материалов заполняли эти полки: коричневые и шершавые, потертые зеленые, встречалось даже буйство красных и желтых цветов. В монохромном мире Знающих это казалось каким-то особым, утонченным актом неповиновения. Глаза Каина были полны не сколько осуждением, сколько определенным профессиональным любопытством к такой аномалии. Этот контраст красок в монохромном мире, это живое дерево среди предметов из пластика и металла всегда вызывало в нем вопросы, которые он, из уважения, не спешил задавать. Но сегодняшняя встреча была иной.

– Гор, мастер Гор, – с ноткой растерянности и любопытства начал он. – Меня всегда удивляло, как с Вами до сих пор не провели воспитательную беседу касательно всех этих антикварных… излишеств. Иногда мне кажется, что эстетический кодекс аскетизма Знающих на Вас не распространяется. Все эти… фолианты. Разве они не являются предметом непозволительной роскоши? В наше время любому из Знающих эта информация будет доступна в сети за миллисекунды.

– Каин, друг мой, – начал Гор. – Эффективность не всегда является скоростью. Эффективность – это, в первую очередь, глубина усвоения. «Сеть», с ее безграничными библиотеками, является скоростью в чистом виде. А эти труды…

Гор окинул взглядом стеллажи своей библиотеки, а затем многозначительно провел рукой по корешкам древних томов, что были наследием Старого Мира.

–…А эти труды – это знание. Чистое и неиссякаемое знание, – продолжил учитель. Да и чего греха таить, возраст уже берет свое. Для организма, особенно для глаз и спины, намного удобнее поглощать информацию сидя здесь, в этом кресле, нежели за рабочим столом, вглядываясь в экран монитора. А впутывать в свою жизнь импланты…, Я еще не настолько стар и болен, чтобы постепенно превращаться в киборга. Ты понимаешь, о чем я, твое тело так же чисто, как в день, когда мы познакомились. Мы с тобой полагаемся лишь на то, что дано природой и выковано опытом.

Каин невольно ухмыльнулся. Из года в год наставник всегда мог поразить его чем-то новым. Каин уважал его. Уважал, наверное, больше, чем Линду. Можно сказать, что в лице Гора, Каин видел фигуру отца. Того человека, который исчез из его жизни, как только ему исполнилось двенадцать лет, исчез вместе с матерью, что были отсечены от его жизни бездушным вердиктом «Сети»: «Знающий. Рекомендуемое направление: системная безопасность». С двенадцати лет Гор воспитывал в нем настоящего профессионала, учил не только быть инструментом системы, но и, в первую очередь, думать. Именно наедине с Гором, Каин мог позволить себе быть другим, чувствовать себя живым человеком, а не Скальпелем, что в руках хирурга методично вырезает опухоль на теле общества.

Каин прошел вглубь комнаты. Туда, где у Гора находился платяной шкаф. Каин бережно расстегнул боковую молнию своей униформы, обнажив небольшой пистолет-пулемет, что скрывался под полами его одежды, вися ремнем на его плече и обычный пистолет, что надежно крепился к его бедру. Каин снял пистолет-пулемет с плеча и, осторожным движением поставил его у шкафа, оперев на стену.

– Каин, друг мой, – с долей иронии начал Гор. – Неужели ты пришел арестовать своего старика за хранение парочки книжек?

– Прошу прощения, Гор. Это – лишь издержки профессии. Вы, как никто другой, должны это понимать.

Гор отмахнулся, небрежно цокнув языком. Он действительно, как никто другой, понимал все издержки профессии. Именно эти издержки сделали его, одного из лучших охотников, наставником для зеленой молодежи. Он не любил об этом вспоминать и довольствовался своей ролью учителя, причем одного из лучших. Именно его воспитанникам поручались самые сложные дела.

– В погоне за работой, Каин, ты и твои коллеги, совсем не видите жизни. Чувство юмора у вас атрофируется. Вспомни, чему я тебя учил. Охотник – это не машина. Охотник – это человек. Этим он и лучше машины. Не надо окончательно отрекаться от чувств и эмоций, сухой анализ никогда не заменит творческого подхода, – продолжал наставник. Несмотря на зрелый возраст Каина, его опыт и регалии, Гор все так же оставался его наставником и голосом разума в бесконечном потоке сухой информации.

Гор сел на свое кресло, а Каин, тем временем, не торопясь, ходил вдоль книжных полок и вглядывался в корешки книг, что были призраками былого мира, который столпом стоял на Земле, казалось бы, незыблемо. Здесь были и произведения художественной литературы разных эпох, учебники, философские трактаты и многое другое. Встречались и книги Нового Мира, тех эпох, когда «Сеть» еще так прочно не шагнула в каждый дом. Каин не знал с чего начать диалог, от того, как будто бы в продолжение и ответ уже сказанного Гором, выдохнув, сказал:

– Я вспоминаю рассказы одного из Ваших учеников, одного из тех, что пришли мне на смену. Он занимался делом об изгнании одного из Знающих. Тот был неким коллекционером, – Каин повернулся, посмотрев на своего наставника. – Годами точно так же копил всевозможный антиквариат, за что и был изгнан. Его дальнейшая судьба неизвестна. И сейчас мне стало интересно, почему Вы не вступились за него? Возможно, он точно так же, как и Вы анализировал старые данные и изучал артефакты Старого Мира.

Гор в ответ смотрел на своего ученика. В его глазах не было ни жалости, ни страха, только тень воспоминаний, казалось бы, на секунду пробежала в его глазах. Сев в кресле поудобнее, Гор закинул ногу на ногу.

– Каин, друг мой, – сказал Гор. – Очень важно понимать, что такое архив, а что такое тщеславие. Это не является какой-то тонкой гранью, а многие вещи находятся, буквально, на ладони. Я помню это дело. Его жилище… Оно скорее походило на дворец правителей Старого Мира, нежели на дом историка, что изучает древность. Сплошное нагромождение вычурных предметов интерьера было собрано явно не для исследований, а лишь для насыщения собственной тщеславной души, которая рвалась наружу, пытаясь показать свою элитарность. Этот человек не собирал знания, он собирал призраки былой роскоши. Он не мог дать ответ о необходимости всех этих предметов в его доме. Ни одного из предметов. А что касается этих трудов, что ты видишь…, Я могу.

Каин подошел к наставнику и сел в кресло напротив него. Их взгляды встретились. Учитель смотрел прямо в глаза, и это казалось какой-то дуэлью взглядов, в который каждый ждет, когда же оппонент сделает первый ход.

– Я вижу, что ты хочешь со мной чем-то поделиться, друг мой, – начал, было, Гор. – Но, сперва, окажи мне честь. Всего одну партию?

Каин потянулся было к коммуникатору, что находился на его левой руке, чтобы запустить шахматы, но наставник, схватив за руку, прервал его.

– Каин, друг мой, оставь это варварство для тех времен, когда мы будем играть на расстоянии. Шахматы – игра, что придумали за долгие века до нашего появления. Это борьба умов, в которой оппоненту надо смотреть в глаза, а поле боя видеть не в голубой дымке голографических проекций, а находиться позади него, двигая фигуры, как настоящий полководец двигает свое войско.

С этими словами, Гор достал с нижней полки журнального стола, что находился между ними, самые настоящие шахматы. Деревянные. Атрибут эпохи, что давно канула в лету. Наверное, сразу же после Последней Войны.

Два гения своей эпохи сидели друг напротив друга и бережно расставляли фигуры по доске. Не выдержав напрягающего молчания, Каин начал свой рассказ.

***

– Его действия. Его конец. Они не поддаются логике. Полностью иррациональны. Два дня бега с призрачной надеждой на жизнь ради акта суицида. Это, попросту, невозможно объяснить. Это противоречит любому из паттернов поведения Базисов, – заканчивал свой рассказ Каин. – И это не дает мне покоя уже почти месяц. Как будто бы я не могу расставить все по своим местам. Чувство победы какое-то пресное.

– Скажу Вам больше, друг мой, такое поведение не свойственно даже Знающим. Кстати, Вам мат, опять, – спокойным тоном отвечал Гор. Он с легкостью переигрывал Каина в эту старую, как сам мир, игру. Но когда он видел прогресс в действиях своего ученика, он всегда поддавался, чтобы тот мог его закрепить, не отбрасывая в сторону, открытый им новый, нетривиальный ход. – Этот объект, «Сбой», судя по Вашему рассказу, у меня складывается ощущение, что ему не место среди Базиса. Более того, почему он так деградировал. Я четко вижу определенную ясность ума и, несмотря на иррациональность его поступков, определенную логику. Нетривиальную, иррациональную, скорее даже, хаотичную. Но все же логику.

Гор встал, осторожно поправил черную рубашку. Несмотря на свою отставку, он всегда носил черную униформенную рубашку охотника. «Охотников не бывает бывших», всегда говорил он своим ученикам, «охотник – это стиль жизни, это – навсегда». Он вышел из-за стола, уверенно, с легкой хромотой подошел к окну и взглянул вокруг. Небо наполняли розовые лучи рассвета. Они с Каином провели изрядное время за увлекательной беседой и еще более увлекательной дуэлью гениев, что происходила на черно-белой доске в клетку.

– Друг мой, – продолжал Гор, вглядываясь в горизонт. – Возможно, Вы ищете системную логику там, где гении находится за ее пределами. «Сеть» ищет знакомые узоры и паттерны гениальности. Она ищет логику, последовательность. А что, если его гений заточен в хаосе? Если что-то кроется в неких интуитивных скачках? «Сеть» – это искусственная система, какой бы «разумной» она не была. Возможно, что в его случае, она увидела только шум, а не сигнал?

Каин нахмурился, задумавшись, он стоял за спиной своего наставника и, подобно ему, так же смотрел вдаль на башни, где обитали и работали члены Совета.

– Мастер, «Сеть» при распределении не ошибается. Он – Базис. Его паттерны должны быть предсказуемы, – начал Каин. – Во всяком случае, читаемы.

– В этом и кроется корень ошибки, мой дорогой друг. Нынешние охотники излишне полагаются на алгоритмы «Сети» и стандартные протоколы. Вы эффективны, будто идеально заточенный скальпель в руках хирурга, – продолжал свой монолог наставник. – Вы полностью оправдываете свой позывной. Вы являетесь одним из моих лучших учеников. И это не лесть. Вы способны думать не только, как бездушный инструмент системы, но и как диагност. Ваш талант к анализу восхищает меня. Но даже этот случай ставит в тупик не только Вас, но и меня.

Учитель взял секундную паузу и продолжил:

– Я считаю, что этот инцидент стоит обсудить с кем-то еще. Настоящим гением другого уровня.

Немного смутившись, Каин прервал монолог:

– Вы собираетесь вынести на обсуждение данный инцидент в Совет?

– Нет, друг мой, – Гор парировал реплику своего ученика. – Плюрализм мнений, свойственный Совету, лишь породит хаос. Он не даст нужного ответа. Здесь нужно что-то другое, что может дать четкое и единое мнение. Я знаю, к кому обратиться.

Взгляд Гора за секунду стал тверд и целеустремлен. В нем пробудилась та искра, инстинкт настоящего охотника старой школы, что методично и последовательно шел за своей целью. Его взор устремился в сторону башни Совета. Именно там он найдет ответ, именно там есть тот, кто сможет направить на след даже такого бывалого профессионала, как он.

Глава 7. «Бремя Абсолюта»

Ignis aurum probat, miseria fortes viros – «Огонь испытывает золото, беда – храбрецов.»

Элигий. Этот умудренный жизнью мужчина, на чьих плечах, тяжелым грузом, неслось бремя ответственности за этот мир. За его настоящее и будущее. Уже второй срок он занимал место Великого Мудреца, осознавая не упивание властью, но осознание искренней опеки над всем, что ныне происходит. Он сидел за своим рабочим столом, изучая документы, содержание которых было понятно только ему, когда дверь огромного зала, что служила ему кабинетом, распахнулась, а на пороге, черной тенью, скользящей вдоль белых стен, появился его давний друг.

– Мастер Гор, мой давний друг и нечастый гость, – с неподдельной, искренней радостью произнес Элигий, вставая из-за стола в приветствии. – Позвольте Вас поприветствовать в моей обители.

Гор, слегка прихрамывая, двигался навстречу Мудрецу, что оказал ему большую честь своим гостеприимством. Поравнявшись с Элигием, он тактично протянул руку:

– Мастер Элигий, мой друг, Вас я тоже искренне рад видеть. Надеюсь, мой визит не отвлечет Вас от дел насущных?

– Отнюдь, отнюдь. Любое дело требует перерыва и осмысления, а встреча с давним товарищем внесет разнообразие в эту череду. Однако, гость у меня Вы, нечастый, прошу сначала проследовать к окну. Я хочу, чтобы Вы насладились той тонкой эстетикой панорамы, что открывается со здешних высот, – Элигий жестом пригласил Гора.

Гор, будучи прирожденным охотником, слыл своим тонким вкусом. Он смотрел в окно на, колоссальных масштабов, рукотворное творение, что называлось городом. Он расходился кольцами вширь, создавая идеальную симметричную симфонию, что расходилась вплоть до горизонта, поражая масштабами своей архитектуры и функционала. Гор не был строителем этого города, как и не был его архитектором, но он испытывал некоторое чувство гордости, глядя на этот масштаб. Он был частью этого города, тем элементом, что обеспечивал его функционал. Он приложил руку к тому, чтобы тот город был таким, каким является сейчас, от того его не тщеславие, но гордость были вполне оправданы, а где-то в глубине души растекалось тепло от осознания глубокой связи с этими масштабами.

– Я вижу, что Вы чувствуете. Я понимаю, что вы чувствуете, – тихим голосом сказал Элигий. – Эмпатия – это важное качество для любого лидера. Тем не менее, я понимаю, что явились Вы не просто так. Прежде, чем Вы начнете, позвольте один вопрос. Не откажете мне?

– Отказать? – улыбнулся Гор. – Как я могу? Наоборот, я сам хотел предложить.

Он убрал из-за спины левую руку, что ранее не была досягаема взгляду Мудреца, и, улыбаясь, протянул шахматы. В ответ, Элигий жестом пригласил собеседника за стол, и два старинных друга начали расставлять фигуры на доске.

– Я сегодня в белом, а белые ходят первыми, – подметил Элигий. – Значит, мне и начинать. Что же Вас ко мне сегодня привело?

– Черные начинают и отвечают, – парировал Гор. – Привело некое замешательство. Философский вопрос. Точильный камень, что стачивает наши лучшие клинки. Меня озадачил мой ученик, а я, в свою, очередь хотел бы знать Вашего мнения.

– Неужели Ваш гений может дать сбой, Мастер Гор? Вы всегда казались мне ходячей энциклопедией, потоком неиссякаемого знания.

– Мастер Элигий, я не зря решил обратиться именно к Вам, уж Вы понимаете разницу между знанием и мудростью, – передвигая черные фигуры по доске, Гор продолжил, – Вы когда-нибудь задумывались о том, что гений – это не только система, но еще и хаос, что за иррациональностью кроется нечто большее, чем деградация и упадок?

– Я смотрю, вы не попались на гамбит Гёринга, друг мой. Что до вашего вопроса, мне всегда казалось, что гений не является порождением хаоса, гений над ним властвует. Позвольте спросить, с чем связаны Ваши философские изыскания? И прежде, чем Вы поставите мне мат, Мастер Гор. Позвольте, я приглашу Вас пройтись по саду, что искусно выращен у подножья башни? На свежем воздухе, вдали от рабочей обстановки, наш разговор будет куда продуктивнее.

Гор загадочно улыбнулся, ставя черную фигуру дальше по доске. Это был мат. Тот, что был очевиден им обоим еще несколько ходов назад.

***

Небо было чистым, абсолютно ясным, без малейшего намека на облака. Июнь постепенно наступал на пятки, последние весенние дни уходили в небытие.

– Потрясающая красота, идеальная гармония и контраст голубых цветов с кристально белой архитектурой, – мечтательно глядя в небо, говорил Элигий. – Зелень сада на фоне этой игры красок вызывает особое восхищение, согласитесь, Гор.

– Мир, за который мы боролись годами, – достаточно сухо подметил его собеседник, смотря на все сквозь призму бывалого солдата.

– Позволю себе не согласиться с Вами, друг мой. Это мир, за который боролись поколения задолго до нас. Мы – всего лишь его наследники и хранители, которым уготовано вести его вперед. Это мир, что создали те умы, которым хватило храбрости его не разрушить прах, когда шла Последняя Война.

– Последняя война… – протянул Гор. – Апофеоз человеческого варварства.

– Даже человек, такой, как Вы, это понимаете. Человек, чья миссия была в том, чтобы реализовывать право на насилие. И, не сочтите за дерзость, друг мой, реализовывали Вы его филигранно.