Тень Заката. Колонисты. Часть 1

За окном быстро мелькали степи, купола старых аркологий, тянущиеся вдаль солнечные фермы.

Машина шла по идеально ровной магистрали, питаемой от магнитных рельсов – они подзаряжали транспорт прямо во время движения.

– Даже не верится, что всё это – одна страна, – сказал Игорь, глядя на бескрайние равнины.

– Это уже не страна, – заметила Эльза. – Это Территориальный сектор №4. После кризиса границы стёрли, помнишь?

– Верно, – пробормотал Томас. – Зато теперь можно ехать от океана до гор, не останавливаясь.

– И всё на электричестве, – добавил Келвин. – Вон, смотри – даже дроны грузовые теперь не жужжат, а шепчут.

– Когда я был ребёнком, – сказал Игорь, – отец показывал мне старые фотографии дорог. Тогда они были из асфальта, весь воздух серый от выхлопов. А теперь – ни дыма, ни шума.

– И ни звёзд на небе не видно, – усмехнулась Эльза. – Зато на орбите увидишь все сразу.

Через час они прибыли.

Перед окнами, будто выросший из самой земли, возвышался орбитальный лифт “Гелиос-3”.

Башня поднималась в небо – ровная, серебристая, тонкая, но уходящая за горизонт, выше облаков.

Её основание окружала целая инфраструктура: грузовые терминалы, ангары, жилые купола, сотни дронов на тросах, подвозящих контейнеры.

Всё сверкало в солнечном свете, как будто кто-то поставил посреди пустыни зеркало, уходящее прямо в космос.

– Вот это да… – выдохнул Игорь. – Он реально до орбиты достаёт?

– Тридцать шесть тысяч километров вверх, – ответил Томас. – И тысяча тонн натяжения на трос.

– Неужели это всё держится? – не поверил Игорь.

– Держится, – кивнула Эльза. – Трос – из нановолокна. Говорят, даже если метеорит попадёт, он сам себя стянет обратно.

– Ну и инженерия, – восхищённо произнёс Келвин.

Колонистов построили у подножия. Дроны сканировали их биопаспорта, измеряли давление, сверяли лица.

Затем всех направили к секции “А-12” – туда, где ожидала гондола лифта.

Кабина оказалась широкой, почти как зал.

Мягкое освещение, панорамное стекло на полстены, ряды кресел с магнитными фиксаторами.

Когда двери закрылись, раздался спокойный женский голос:

Добро пожаловать на орбитальный лифт “Гелиос-3”.Время подъёма – 58 минут.Просьба пристегнуться и сохранять спокойствие при ускорении.

Толчок – и кабина дрогнула.

На секунду в ушах звенело, будто давление воздуха поменялось, потом всё стихло.

Вид за окном начал меняться. Сначала – стройки и дороги, потом – купола аркологий, зелёные поля, а потом только белое облачное море.

Игорь не мог оторвать взгляд.

Внизу Земля постепенно превращалась в круг.

– Если бы кто-то сказал мне в школе, что я поднимусь на орбиту, я бы не поверил, – тихо произнёс он.

– А теперь ты ещё и улетишь за пределы Солнечной, – ответил Томас.

– Звучит жутко и красиво одновременно, – сказала Эльза.

– Зато скучно точно не будет, – добавил Келвин, – особенно с нашей компанией.

Смех прокатился по кабине – лёгкий, освобождающий.

Через сорок минут облака исчезли.

Снаружи – тьма.

Настоящая, звёздная.

Верфь напоминала целый город, парящий над Землёй.

Огромные секции, кольца, стыковочные туннели.

По поверхности медленно ползали ремонтные дроны, огни сигнальных маяков мерцали красно-жёлтым светом.

От верфи к планете тянулся сам лифт – тонкая серебристая нить, исчезающая внизу.

Игорь видел это впервые и не мог даже дышать от восторга.

– Вот она, “Прометей”, – сказал Томас. – Самая крупная орбитальная верфь человечества.

– Смотри, сколько кораблей, – сказала Эльза. – Но тот, что справа… это ведь он?

Келвин присвистнул:

– О, да. Наш билет к Альфе Центавра.

Корабль занимал целый док.

Белый, гладкий, с переливающимися синими прожилками вдоль корпуса.

Его длина – больше километра, высота – с небоскрёб.

На борту сияла надпись:

ARK-7 // Distant Path – NovaTerra Mission.

Вокруг сновали дроны, шли проверки двигателей, гравитационные кольца медленно вращались.

Он выглядел не как транспорт – как живой организм, готовящийся к пробуждению.

– Вот он… – выдохнул Игорь. – Корабль, который увезёт нас к другой звезде.

– Не просто корабль, – поправил Томас. – Это летающий город. Семь тысяч человек, сто пятьдесят отделений, собственная экосистема и три ядерных реактора.

– Ты как энциклопедия, – засмеялась Эльза.

– Я просто люблю знать, куда лечу, – ответил тот.

Келвин улыбнулся:

– Главное, чтобы обратно путь был не таким долгим.

– Да кто о возвращении думает? – покачал головой Игорь. – Там – новая жизнь. Может, даже лучшая, чем здесь.

Шлюз медленно открылся, выпуская их на освещённый переход.

Игорь шагнул вперёд, оглянулся через плечо.

Под ними – Земля, внизу – вся их прежняя жизнь.

Впереди – звёзды.

Шлюз закрылся с мягким звуком, и прозрачная стена, отделяющая верфь от корабля, погрузилась в лёгкий голубоватый туман.

Воздух пах озоном и чем-то металлическим – новым, стерильным, как в лаборатории.

Игорь шагнул на гладкий пол коридора «Арки-7».

Под ногами не чувствовалось веса, как будто само пространство подстраивалось под человека.

– Добро пожаловать на борт корабля «Арка-7. Дальний путь», – раздался спокойный женский голос.

– Пожалуйста, следуйте указаниям навигационного интерфейса. Не покидайте коридор без разрешения.

На стенах зажглись тонкие линии подсветки, складываясь в стрелки.

Они вели к стеклянным дверям, над которыми горела надпись:

– Так значит, мы даже не увидим каюты? – спросил Томас, глядя на знак.

– Неа, – ответила Эльза. – Нас сразу уложат спать. А проснёмся – уже у Альфы Центавра.

– Вот и всё путешествие длиной в два года, – хмыкнул Келвин. – Ни фильмов, ни прогулок по палубе, даже еду не успеем попробовать.

– Зато не состаримся за это время, – заметил Игорь, пытаясь улыбнуться.

– Да, будешь по-прежнему свеж, как из холодильника, – пошутила Эльза, и все засмеялись.

Коридоры тянулись бесконечно.

Стены были белыми, глянцевыми, с тонкими прожилками голубого света.

Иногда по ним скользили дроны с контейнерами, почти бесшумные, как будто скользящие по воздуху.

Колонисты шли плотной группой, переговариваясь, шутя, кто-то снимал всё на встроенные в глаз линзы.

– Эй, смотри, вон те секции – лаборатории? – спросил Томас.

– Да, видишь маркировку? «Bio-A17». Это, скорее всего, биомодуль, где будут восстанавливать растения.

– Растения в космосе… звучит странно.

– А кто-то должен кормить нас и строить атмосферу на планетах, – пояснила Эльза.

– Ты как всегда умнее всех, – усмехнулся Келвин.

– А ты попробуй читать информационные панели, пока идёшь, – парировала она.

Игорь шёл немного позади, оглядываясь.

Корабль был не просто механизмом – он дышал.

Вентиляционные потоки тихо шептали под потолком, голограммы вспыхивали и исчезали, двери раскрывались плавно, словно подчинялись дыханию машины.

Когда они вошли в сектор, воздух изменился – стал холоднее и суше.

Внутри раскинулся огромный зал, освещённый мягким белым светом.

Ряды прозрачных капсул уходили вдаль, как зеркальное поле. Каждая – с плавными линиями, сине-белыми индикаторами, и мягким светом изнутри.

– Вот это… да… – только и смог сказать Келвин.

– Похоже на поле хрусталя, – добавила Эльза.

– Именно тут нас и уложат, – произнёс Томас, рассматривая капсулу. – Смотри, система автоматического поддержания жизни, прямое подключение к нейрочипу, датчики сна и циркуляции крови… Всё автоматизировано.

Игорь подошёл к ближайшей капсуле и коснулся стекла.

Оно тут же подсветилось изнутри, открывая голографическое меню:

Имя: Брусков Игорь ИвановичВозраст: 18 летСпециальность: Техник-квантологБаланс: 5 000 кредитовСостояние: АктивенСтатус: Готов к погружению

– Ничего себе… – тихо произнёс он. – Даже здесь всё работает через чип.

– А ты думал – нас кто вручную укладывать будет? – улыбнулась Эльза. – Они подключат нас к бортовому ИИ, и он сам выведет всех из сна, когда прибудем.

– И как они называют это состояние?

– Гибернация нейроуровня, – вставил Томас. – Сознание уходит в безопасный «серый режим», тело охлаждается, метаболизм замедляется в тысячу раз.

– Короче, спишь как убитый, – подытожил Келвин.

Они рассмеялись, хоть внутри у каждого было странное чувство – смесь волнения и восторга.

Голос ИИ снова раздался из потолка, мягкий и спокойный:

Колонисты, добро пожаловать на “Арку-7”.Начинается фаза погружения в гибернацию.Пожалуйста, разойдитесь по своим капсулам.После завершения синхронизации, начнётся обратный отсчёт запуска.

– Ну что, ребята, – сказал Келвин, хлопнув Игоря по плечу, – если вдруг мне приснится, что я снова в тренировочном зале, я точно вырвусь из капсулы.

– А я надеюсь, что мне приснится нормальная еда, – усмехнулась Эльза. – После этих синтетических порций я даже суп скучаю.

– Эх, а я просто хочу увидеть, что нас там ждёт, – сказал Томас. – Неважно – холод, жар, пустыня или лес. Главное – чтобы было где начать заново.

Игорь кивнул, чувствуя, как горло немного сжимает.

– До встречи, ребята. Через два года.

– Через два года, – ответили они почти хором.

Он лёг в капсулу.

Поверхность мягко подстроилась под тело, словно вода.

Над ним опустился прозрачный купол, и в глаза мягко ударил голубой свет.

На внутреннем экране появилась надпись:

Синхронизация с бортовым ИИ: Активна.Нейросеть колонии: Подключение установлено.Физиологические параметры – стабильны.Запуск гибернации через 10… 9… 8…

Игорь глубоко вдохнул.

Мягкий холод начал ползти от ног к груди.

Он почувствовал, как замедляется пульс, дыхание становится редким, лёгким.

– Спи крепче, Земля, – прошептал он. – Мы вернёмся с другой стороны звёзд.

Зрение постепенно померкло.

Сознание стало лёгким, как пар.

Мир растворился в белом сиянии, и всё исчезло.

Путешествие длиной в два года началось.“Арка-7” покинула орбиту Земли и взяла курс на Альфу Центавра.

Глава 5

– Восемь часов по земному времени, курс стабилен, тяга на девяносто девять и семь процентов, – протянул Зайцев, лениво откинувшись в кресле пилота. На панели перед ним мерцали сотни индикаторов, линии маршрута и спокойный зелёный контур траектории.

– Ты бы хоть раз сказал, что тяга сто процентов, – усмехнулся его напарник, пилот второй смены – Сергей Волков, мужчина лет тридцати пяти, с коротко остриженными волосами и вечным недосыпом в глазах. – Каждый раз одно и то же: девяносто девять с хвостиком. Прям как будто кто-то специально удерживает на этом уровне.

– Если работает – не трогай, – ответил Зайцев, поправляя микрофон. – Главное, чтобы нас не выкинуло за маршрут, а то потом придётся выравнивать курс вручную. Хочешь, чтобы нас прославили как идиотов, что свернули не туда и прилетели к какому-нибудь карлику вместо Альфы?

– Да ладно тебе, – зевнул Волков. – Тут всё за нас делает навигация. Мы с тобой, по сути, два наблюдателя с кофе и красивыми погонами.

Зайцев хмыкнул. На дисплее шли ровные зелёные линии. Всё было как всегда – тихо, размеренно, даже скучно. Год полёта пролетел незаметно: четыре месяца сна в гибернации, два месяца дежурства, и снова гибернация. Так по кругу, пока корабль «арка-7» не достигнет цели.

– Ты был в шестом отсеке сегодня? – вдруг спросил Волков, щёлкнув по экрану так, будто между делом.

– В шестом? Нет, а что там?

– Вот я там был, – ответил он, опершись локтями на пульт. – Проверял энергопитание. А там, в боксе, стоят капсулы. Штук десять. Я сначала думал – резервные для гибернации, но нет… эти другие.

Зайцев повернул к нему голову:

– Другие? В смысле?

– В смысле – внутри люди. Или… не совсем люди.

– Ты чего несёшь?

– Серьёзно. Я видел, как один из техников подключал систему жизнеобеспечения, и там – ну, как будто тело вырастало прямо на глазах. Минут за тридцать из какой-то полупрозрачной массы сформировался человек. Белый весь, без волос, без ничего. Глаза открытые, но пустые.

Зайцев недоверчиво усмехнулся:

– Ты, может, переутомился?

– Сам хотел бы, чтоб так. Я ещё спросил у техника, мол, что это за цирк. А он спокойно так говорит: «Это резервные тела. Для восстановления экипажа при летальном исходе».

– Чего?! – Зайцев даже приподнялся. – Какие ещё резервные тела?

– Ну вот такие. Мол, нейрочип теперь не только помощник. Там, говорят, память на петабайт встроена, и при смерти человека всё его сознание можно скопировать и загрузить обратно – в новое тело.

– Да ладно, брехня это всё.

– Я тоже сначала подумал. Но ты же знаешь, как у нас – пока не проверишь, не поверишь. Эти капсулы – не муляжи. Они реально подключены к энергоцепи. И в каждой отдельная линия связи. А у одной из них на дисплее прямо значилось: «Статус – готов к переносу».

Зайцев посидел молча, глядя на поток данных на экране. Корабль тихо урчал, свет мигающих приборов отражался в иллюминаторе.

– Может, это просто эксперимент? – наконец сказал он. – Типа резерв биоматериала, чтобы что-то тестировать по ходу миссии.

– Ага, а технику тогда зачем говорить, что это для оживления людей? – не сдавался Волков. – Ты сам подумай. У нас двести колонистов, каждый с нейрочипом. Эти чипы ведь что-то пишут, фиксируют воспоминания, опыт, связи. Так вот, если их реально можно пересадить – то колонисты фактически бессмертные. Или их дубликаты будут бессмертны.

– Бред, – отмахнулся Зайцев. – Это как сказки о загрузке сознания в облако. Пробовали сто раз – максимум, что получали, это умную болталку, которая помнит твоё имя.

– Может, сейчас технологии ушли дальше. Ты же знаешь, кто финансирует эту миссию. «Нова-Терра Корп». Они могли бы и дьявола оживить, если бы тот приносил прибыль.

Зайцев хмыкнул:

– Да, а потом продавать по подписке бессмертие. «Заплати 99 кредитов – и воскресни в новом теле!»

– Не смеши, я и так не высыпаюсь, – ответил Волков, но в уголках его рта мелькнула улыбка. – Представляешь, просыпаешься – а тебе говорят, что ты теперь не ты, а копия. Иди, мол, строй новую жизнь на новой планете.

– Тогда я потребую новую зарплату и отпуск, – не остался в долгу Зайцев.

Оба засмеялись. Смех прозвучал гулко в металлических стенах рубки.

Некоторое время они сидели молча, слушая ровный гул реакторов и наблюдая за курсом. На панели мелькали цифры, показывающие километры, пройденные за секунду.

– Знаешь, я вот иногда думаю, – сказал Волков, когда смех улёгся, – а ведь там, под нами, двести человек в капсулах. Им снится что-то, или просто пустота?

– Пустота, – ответил Зайцев уверенно. – Так и должно быть. Им лучше не помнить этот полёт. Очнутся – уже на другой планете, в новом небе. Красиво ведь?

– Красиво, – согласился Волков. – Главное, чтобы эти наши «резервные тела» им не пригодились.

Зайцев только хмыкнул и снова уткнулся в пульт.

– Ладно, философ, включай контроль систем жизнеобеспечения и не лезь больше в шестой отсек, – сказал он. – А то я не хочу потом объяснять, почему один из пилотов внезапно стал блондином без души.

– Ха-ха, очень смешно.

Они оба улыбнулись и принялись проверять очередной цикл диагностики.

За иллюминатором неспешно двигалась безмолвная тьма, прорезанная далекими звездами.

До Альфы Центавра оставалось ещё ровно один год и три месяца пути.

Проксима Центавра b раскинулась под корпусом корабля – тихая, величественная, почти живая.

Из рубки пилотов она казалась жемчужиной, затянутой в серебристый кокон облаков, через которые пробивался слабый красноватый свет звезды-хозяйки.

Алексей Зайцев стоял у главного экрана, наблюдая, как на панели постепенно выстраиваются линии орбитальной траектории.

– Вот она, – произнёс он вполголоса, с лёгким удовлетворением. – Два года. Ровно в срок. Даже система синхронизации времени не сбилась.

– Хм, а ты сомневался? – усмехнулся Волков, второй пилот, потягиваясь в кресле. – Наш «арка» – не игрушка. Квантовый движок отработал идеально.

– Да, претензий ноль, – согласился Зайцев. – Температурные показатели в норме, реактор в зелёной зоне, обшивка выдержала гиперускорения… Можно заносить в учебники.

– Занесут, не сомневайся, – хмыкнул Волков. – Первый прямой рейс к Альфе Центавра без остановок – это тебе не прогулка до Марса.

Пилоты переглянулись. За два года полёта им казалось, будто они стали старшими братьями этой огромной махине.

Корабль «Арка-7» был гордостью корпорации «Квантомех»: автономный, полностью электрический, с системами энергообмена, способными питать себя десятилетиями.

Теперь он завершал свой путь, приближаясь к орбите новой колонии.

На голографическом экране перед ними возникла панорама планеты.

Слой облаков плавно вращался вокруг оси, где-то под ними сияли проблески океанов – фосфоресцирующие, как будто живые.

– Красота, – тихо сказал Волков. – Не зря всё это. Посмотри, атмосфера стабильная, давление чуть выше земного, температуры – терпимые. Прямо рай по нашим меркам.

Он щёлкнул по панели, выводя на экран схему нижних отсеков корабля.

Там, в специальных капсулах гибернации, находились колонисты – инженеры, агротехники, военные, учёные. Среди них – Игорь Брусков.

– Готовимся к связи, – сказал Зайцев, переключаясь на частоту.

Через несколько секунд эфир ожил короткими импульсами – и на мониторе вспыхнула голограмма.

– Колония «Центавра-1» на связи. Говорит координатор Грэмсон. Подтвердите миссию и статус.

– Транспорт «Арка-7», пилоты Зайцев и Волков. Миссия «Колонизация – Волна 3». На орбите Проксима Центавра b. Готовы к процедуре разделения модулей. Подтвердите приём.

– Подтверждаем, «Арка-7». Система маяков вас видит, орбита стабильна. Вы можете начинать отделение, как только пройдёте контроль по температуре сектора D.

– Понял, контроль запущен, – ответил Зайцев и кивнул напарнику. – Пора.

Волков провёл пальцем по сенсору, и на экранах загорелись строки системных отчётов.

– Температура обшивки – в норме. Датчики стабилизированы. Разделение возможно через семь минут.

– Честно, не думал, что когда-нибудь увижу, как это произойдёт, – сказал Волков, глядя на проекцию грузового отсека. – Такую махину отправить без пилотов, просто с системой автоспуска?

– Да, раньше возились шаттлами – туда-сюда. А теперь решили одним махом. И, знаешь, логика есть. Зачем десятки рейсов, если можно сбросить всё сразу?

– Хм. И корабль потом сам домой идёт. Гениально и страшно одновременно.

Зайцев усмехнулся:

– Страшно? После двух лет в капсуле и пустоты? Волков, ты, кажется, начинаешь стареть.

– Я просто не привык бросать половину корабля на планету. Всё-таки двадцать восемь тысяч тонн. Это не мусор.

– Зато полезный мусор. Там всё: инфраструктура, запасы, техника, даже фабрики для автономного производства. Всё, чтобы начать жизнь с нуля.

– Ага. И вся эта махина сейчас отвалится от нас, как хвост у ящерицы.

Система отсчёта запустилась.

00:05:00… 00:04:59… 00:04:58…

– Последняя проверка по протоколу «Альфа-3».

– Есть контакт по всем каналам. Модули стабилизации активны.

– Синхронизация систем связи?

– Подтверждена. Как только отделимся, они перейдут на автономный режим. Дальше – дело автоматики и их чипов.

– Да уж, эти чипы… – протянул Волков. – Надо будет потом спросить у инженеров, правда ли, что через них можно переселять сознание. Чушь ведь, да?

– Сто процентов, – рассмеялся Зайцев. – Просто пиар корпорации. «Смотрите, у нас смерть отменяется!» Ну конечно. Пусть сначала чай нормально сделают невесомости.

Оба засмеялись. Смех быстро стих, оставив за собой лёгкое эхо в тишине рубки.

– Готовность к отстыковке подтверждена, – произнёс Зайцев уже серьёзно. – Начинаю процедуру. Три… два… один…

Раздался глухой металлический звук, корпус слегка дрогнул. На экране отделяемый модуль начал плавно отходить, отталкиваемый микродвигателями.

Тысячи крошечных огней зажглись вдоль его обшивки – сигналы систем стабилизации.

– Есть разделение, – отчеканил Волков. – Автопилот активирован. Начинается снижение.

Огромный отсек медленно развернулся, сверкая отражённым светом звезды, и пошёл вниз, по орбитальной траектории.

Вскоре его обшивка вспыхнула – вход в атмосферу.

– Вот и всё, – тихо сказал Зайцев. – Теперь у них свой мир.

Они молча наблюдали, как точка света уменьшается, теряясь в облаках планеты.

Там, под этой завесой, начиналась новая жизнь.

– Возвращаемся? – спросил Волков.

– Возвращаемся, – кивнул Зайцев. – Курс на Солнечную систему. До первой коррекции – семь месяцев. Подготовь двигатель к переходу.

– Есть. И, Зайцев?

– Что?

– Красиво всё-таки получилось.

– Да, – улыбнулся Алексей, глядя в иллюминатор. – Очень красиво.

И пока звезда Проксима медленно отдалялась, корабль «Арка-7» разворачивался, чтобы взять курс домой – обратно, к Солнцу.

Глава 6

Игорь сначала решил, что опять идёт на зарядку.

Тело не слушалось, веки не поднимались, где-то далеко звучал ровный голос – спокойный, безэмоциональный:

– Стабилизация дыхания завершена. Температура тела – в норме. Нейроактивность – восстанавливается.

Он попытался вдохнуть глубже – лёгкие ответили слабым жжением, словно он простыл. Где-то рядом хлопнуло, скрипнуло, кто-то выругался шёпотом.

– Эй… – хрипло выдавил он.

– Пациент Брусков Игорь. – Голос стал чуть громче, как будто обратился именно к нему. – Выведен из стадии глубокой гибернации. Не двигайтесь. Идёт проверка мышечной активности.

«Не двигаться, – рассеянно подумал он. – Легко сказать…»

Мышцы дрожали мелкой дрожью, будто его долго трясли. В затылок будто вбили тонкую ледяную иглу – чип. LUMA.

И почти сразу раздался знакомый, слегка насмешливый голос в голове:

Привет, Игорь. Давненько не виделись.

Он моргнул. На этот раз сознательно. Веки приподнялись, и мир вернулся – сначала размытая бело-голубая пелена, потом медленно прорисовались линии.

Над ним – прозрачный купол капсулы, испещрённый тонкими светящимися дорожками. По ним пробегали слабые импульсы. За стеклом – ряд таких же капсул, уходящих куда-то вглубь, шум, слабое гудение механизмов и сиплые голоса.

– Да чтоб вас, – прохрипел знакомый голос слева. – Кто выключил режим «плавное пробуждение»? Я чувствую себя тухлой котлетой.

– Рад видеть, что ты по-прежнему поэтичен, Келвин, – откликнулся другой, более сухой голос. Томас.

Купол над Игорем мягко щёлкнул и пополз в сторону. В лицо пахнуло прохладным воздухом – с запахом металла, пластика и чего-то ещё… неуловимо нового.

Не Земля. Это запах совершенно другого мира.

– Не пытайтесь вставать резко, – раздался другой голос, уже живой, человеческий. Над ним склонилась Лиана в светло-сером комбезе медика, с кругами под глазами. – Мышцы будут слабые. Сколько пальцев?

Она подняла руку.

– Два, – сразу ответил Игорь.

– Неплохо. Значит, мозг на месте. Это уже успех.