Валькирис: Смерть греха. Часть 1

– Без лишней инициативы, Зорина, – жёстко, без колебаний парировала Лиран, занимая позицию позади Каэстры, её винтовка со снятым предохранителем лежала наготове. – Это не игра в сапёра. Двигаемся. Колонной. Интервал – пять метров. Ривена, Тайрана – в центре.

Отряд тронулся в путь, медленно, преодолевая сопротивление шквального ветра и вязкого, зыбкого грунта. Некрума встретила их негостеприимно: под ногами хрустел щебень, ветер выл, закручивая в причудливые вихри ядовитые тучи, а с неба изредка моросила едкая, жёлтая жижа, оставляющая мутные разводы на забралах.

– Ох, красотища, – саркастически протянула Ксерра, всматриваясь в лиловую мглу через многократный зум своего прицела. Её поза была расслабленной, но каждый мускул готов к мгновенной реакции. – Прямо как на тех пафосных открытках, которые «Грифоны», возможно, шлют своим мамочкам. «Привет из адской дыры, целую, ваш примерный сын». Ничего не вижу, только камни, скалы, туман…. Стой!

Все замерли на месте, как по команде. Каэстра немедленно присела в боевую стойку, подав сжатой в кулак рукой сигнал «стоп».

– Что? – тихо, без лишних эмоций спросила Лиран, её палец лёг на спусковой крючок.

– Впереди, на скале. Метров триста по азимуту ноль-семь-пять. Не природное образование. Отражение… Металлическое. – Голос Ксерры стал низким, собранным, абсолютно профессиональным. – Похоже на обломок обшивки. Крупный. В скалу вмёрз как есть.

– Идём, – скомандовала Каэстра, уже двигаясь вперёд ускоренным, но осторожным шагом, используя естественные укрытия – валуны, выступы скал.

Через несколько минут тяжёлого пути они уже стояли перед огромной, изогнутой, изуродованной плитой металла, вмёрзшей в базальтовую скалу, как наконечник копья. На обгоревшей, исцарапанной поверхности угадывались полустёртые буквы – часть названия «…рбит-1…».

– Это он, – констатировала Тайрана, проведя ручным спектрометром по поверхности. Прибор издал тихий писк. – Сплав совпадает. Титановый композит с добавлением… Отколот с огромной силой. Смотрите, края… они не рваные, как от удара, а скорее… оплавленные изнутри. Странно.

Ривена присела на корточки рядом, её профессиональный интерес мгновенно переключился с флирта на науку. Она достала стерильный зонд.

– Крайне любопытно. Нет характерных признаков внешнего воздействия – вмятин от кинетического удара, следов энергетического оружия. Как будто его… разорвало изнутри. Словно бомба сработала в отсеке. – Она посмотрела на Каэстру, и в её глазах, видимых через забрало, вспыхнул тот самый, ненормальный огонёк исследователя, нашедшего нечто уникальное. – Каэстра, можно я возьму микроскоб? Прямо с этого края? Для спектрального и биологического анализа? Обещаю, ничего взрывоопасного или летучего. Только… немного плоти.

Все замерли. Даже вой ветра, словно стих на секунду, заглушённый этим словом.

– Плоти? – медленно, с нарастающим напряжением переспросила Лиран, её взгляд прилип к обломку.

Ривена уверенно указала перчаткой на тёмное, засохшее, почти чёрное пятно у самого среза металла.

– Вот. Органические остатки. Но… – она провела над пятном портативным сканером, и тот выдал тревожный низкочастотный гудок, – по предварительному скану, структура белков и клеточное строение… совершенно чужие. Не человеческие. И не какие-либо из известных Содружеству ксеновидов.

– Вот чёрт, – тихо, но чётко выдохнула Ксерра, её винтовка инстинктивно поднялась, описывая небольшие секторы обстрела. – Значит, не бури. Их не швыряло о скалы. Их кто-то достал. Или… что-то.

– Иксора, – голос Каэстры был резким, как щелчок затвора. – Срочно! Сканируй местность на био-аномалии. Всеми доступными частотами, глуши помехи вручную. Зорина, приготовь осветительные и дымовые гранаты. Мы идём дальше, к эпицентру обломков. Все – максимальная боевая готовность. – Она обвела взглядом команду, и её кошачьи глаза сияли холодным огнём в полумраке шлема. – Похоже, «Корбит» столкнулся с тем, что не вписывается ни в одни отчёты Содружества. И это где-то здесь.

Вой ветра теперь казался не просто погодным явлением, а зловещим, насмешливым завыванием, доносящимся из ниоткуда. Она давила на барабанные перепонки, становясь почти физической субстанцией. Даже вечно невозмутимая Лиран замерла на мгновение, ее пальцы чуть сильнее, белее кости, сжали рукоять винтовки.

– «Не вписывается в отчёты» – это мягко сказано, – пробормотала Ксерра, но на этот раз в её голосе не было привычного сарказма, звучал приглушенно, почти прилипчиво. Её коренастая, приземистая фигура, идеальная для стрельбы с упора, казалась съежившейся. – У «Ястребов» была похожая история на Эридане-4. Нашли обломки, всё в странных органических наслоениях. Потом трое суток отмывались в дезинфекционной камере. Говорят, командир до сих пор чешется, когда видит что-то липкое.

– Не напоминай, – скривилась Зорина, но её азарт мгновенно угас, сменившись нервной гримасой. Она инстинктивно потрогала подсумок с гранатами, не для того чтобы взорвать, а для самоуспокоения. – Я тогда ползала по вентиляции их корабля со щёткой. Лучше уж сразу подорвать, чем такую мерзоту отскабливать. Патологический ужас.

– Тишина в эфире! – жёстко, но без обычной мощности оборвала их Лиран. Её собственный голос слегка дрогнул, будто она боролась с желанием обернуться. – Каэстра, что дальше?

Каэстра не отводила взгляда от зловещего пятна. Её стройная, поджарая фигура в обтягивающем скафандре, подчёркивавшем гибкую силу и длину конечностей, была абсолютно неподвижна, словно изваяние. Только золотые глаза за забралом сузились ещё сильнее, превратившись в две щелочки, вглядывающиеся в сущность этого места.

– Ривена, бери пробы. Максимальная осторожность. На расстоянии. Тайрана, прикрой её, мониторь показания сканера на предмет любых, малейших изменений. Зорина – периметр, смотри под ноги. Ксерра – со мной. Идём вперёд, по траектории разлёта обломков. Медленно.

Ривена, её высокая, несколько угловатая фигура с длинными пальцами пианистки, моментально ожила. Её движения были лишены привычной игривой театральности. Она извлекла из кейса стерильный контейнер и манипулятор на длинной телескопической ручке с предельной, почти механической аккуратностью.

– Не волнуйся, дорогая, – её голос в общем канале звучал приглушенно, без прежней сладости. – Я аккуратна, как тот вивисектор с «Фениксов» на своей первой операции. Помнишь того блондинистого? Он так трепетно относился к образцам… почти как к любовницам. Пока одна из них не откусила ему палец.

Она замолкла, будто осознав, что её шутка обрела зловещий, пророческий оттенок.

Каэстра сделала несколько шагов вперёд. Её движения были плавными, экономичными, как у крупной кошки на охоте, но без её уверенности. Каждый шаг её сапога в сыпучем грунте отдавался в наушниках оглушительным хрустом. Ксерра двигалась чуть сзади и слева, её спина напряглась, плечи поднялись к ушам.

Они продвигались медленно, от валуна к валуну, будто крадучись. Грунт под ногами стал меняться. Появилось больше оплавленных фрагментов, обгоревших кусков проводки, которые хрустели под ногами с неестественной громкостью.

– Иксора, как там? – спросила Каэстра, её голос был чуть громче шепота, нарушая давящую тишину.

Ответ последовал не сразу, словно пилот тоже прислушивалась к чему-то.

– До сих пор глухо! – послышалось, и в её голосе слышалось напряжение. – Ни тебе переговоров «Скорпионов» об их дурацких татуировках, ни даже похабных песенок «Молота» после удачной вылазки. Тишина. Как будто всё живое тут вымерло или… затаилось и слушает нас.

– Мне это не нравится, – тихо, почти про себя, сказала Ксерра. Её глаза бегали по скалам, выискивая не движение, а его отсутствие, что-то замершее и притворившееся камнем. – На Тартаросе-9 тоже было тихо. Пока из песка не полезли те твари с клешнями. У «Гарпий» тогда потери были… жуткие. Их находили… пустыми.

Внезапно Тайрана, присевшая на корточки у очередного обломка, резко подняла руку, застыв в неестественной позе.

– Стой! – её голос сорвался на фальцет. – Ещё один кусок обшивки. Больше. И… смотрите.

Она указала на металл. На нём был художественный, сложный узор из множественных борозд, словно по титану водили гигантской, исступлённой рукой, выцарапывая безумные письмена. И по краям каждого штриха – те самые странные органические наслоения, словно слизь, моментально застывшая на смертельном холоде Некрумы, повторяющая эти узоры.

Ревина медленно, почти не дыша, поднесла сканер к странному наросту на обшивке.

– Это не коррозия… – её шёпот был суеверного ужаса. – Следы похожи на… внедрение. Чужеродный материал в структуру металла. Как будто его заразили.

Лиран подошла ближе, её лицо за забралом было бледным.

– «Корбит» не просто разбился. Его не уничтожили. Его… использовали.

В этот момент Иксора крикнула в общий канал, и в её голосе было лишь леденящее, отрешённее:

– Каэстра! Лиран! С северо-востока! Тепловая сигнатура… она не похожа ни на что из известных! Очень высокая, очень быстрая! Двигается в нашу сторону! Не по прямой, а как будто… обходит с фланга!

Её голос, не заглушенный в визге. Он просто оборвался, сменившись нарастающим, влажным, булькающим звуком, доносящимся не из радиоканала, а отовсюду сразу – из-за скал, из-под земли, из самого воздуха. Это был звук чего-то огромного, влажного и неспешно просыпающегося.

И тогда они его увидели. Вернее, увидели движение. Из-за гребня скалы, метров за пятьдесят, плавно, без единого звука, выдвинулась… фигура. Высокая, около двух с половиной метров, с неестественно длинными и тонкими конечностями. Её очертания были угловатыми, будто сложенными из обломков тёмного, отполированного хитина и тусклого металла. Это была хищная, биомеханическая конструкция. Голова лишена глаз, вместо них – гладкая, выпуклая пластина, испещрённая мелкими, хаотично мигающими точками холодного синего света. Из спины торчали несколько острых, серповидных отростков, напоминающих сложенные крылья или лезвия.

Оно не издавало звуков. Не рычало, не шипело. Лишь тихий, едва уловимый щелчок суставов сопровождал его движение. Оно остановилось, повернув в их сторону слепую голову. Мерцающие точки на пластине застыли, словно сканируя их.

– Назад… – выдохнула Каэстра. Её голос, обычно ровный и стальной, дрогнул, сдавленный тисками первобытного, животного ужаса, который не брали в расчет никакие уставы и тренировки. – Медленно. К кораблю. Не поворачивайтесь спиной. Не сводите с него глаз.

Но это было лишь первое. Из-за соседних скал, из теней обломков «Корбита», вышли ещё двое. Такие же. Абсолютно идентичные. Они двигались с одинаковой, пугающей плавностью, начиная окружать – тактику охоты, отсекая путь к отступлению.

Лиран замерла, выпрямившись во весь свой высокий, почти аристократический рост. Но теперь её гордыня была разбита вот этим – идеальной, бездушной военной машиной, лишённой страха, слабостей и, что было самым унизительным, лишённой вообще какого-либо интереса к ним как к противнику. Оно не принимало вызов, просто проводило оценку угрозы, как сканер. «Мы – элита», – пронеслось у неё в голове, но этот тезис разбивался о молчаливую эффективность твари. Они были для него не элитным отрядом, а просто помехой, которую нужно устранить. Это осознание жгло её изнутри больнее плазмы.

Зорина, вся дрожа от подавленной ярости, сжала гранату. Но её взгляд метнулся с одного существа на другое, которое вышло слева, а затем на третье – справа. Не было одной цели для её «бабаха». Тактическая ловушка. Её мощь, рассчитанная на взрыв и разрушение, была бесполезна против этой бесшумной, расчётливой координации. «Дай мне цель!» – молилась она, но цели были три, и они действовали как единый организм, не оставляя ей шанса на героический самоуничтожающий взрыв. Беспомощность жгла её яростнее пламени термитной смеси.

Иксора, с её кибернетическими имплантами, ощутила приступ тошноты. Её сенсоры, выхватывавшие тепловые контуры, фиксировали аномалию – существа были почти холодны, за исключением нескольких точек, похожих на перегревшиеся процессоры. Ни эмоций, ни биохимических сигнатур, только чистая механика. «Они сильнее. Просто потому, что они… алгоритм», – прошептала она. Её технологии были слепы перед этой формой жизни, не имеющей души, которую можно было взломать.

Тайрана, её коренастое тело съёжилось. Она смотрела на хитиново-металлические тела и не видела в них ничего, кроме смертоносного мусора. Ни запчастей, ни ценных сплавов – лишь совершенный, абсолютно бесполезный для неё инструмент убийства. «Пустая трата…», – думала она с физическим отвращением. Её жадность сталкивалась с тотальной невозможностью что-либо сохранить, даже собственную жизнь, и это вызывало глухую, бессильную злобу.

Ксерра ощутила пустоту в желудке. Её жажда новых впечатлений, экзотических трофеев, обернулась леденящим душу прозрением. Ни трофеев, только охота, и охотником были не они. Перед ней был не объект для изучения, а идеальный хищник, чья чуждость была настолько полной, что не оставляла места даже для любопытства, только для животного страха. «Я не хочу это видеть…» – это была мольба, идущая от самых глубинных инстинктов.

И тогда первое существо сделало шаг вперёд. Плавное, экономичное движение, не было рывком. Его длинные конечности с острыми, как бритва, когтями мягко коснулись грунта. Оно не издало ни звука. Лишь точки на головной пластине замерли, сфокусировавшись на Лиран. Был не крик атаки, а всего лишь был приговор. Тихий, безразличный и оттого невыносимо ужасный.

Движение было не гипнотическим и идеально выверенным и лишённым не агрессии, а всякой суеты. И от этого – в тысячу раз более ужасающим. Они не нападали, сжимали кольцо. Три идентичные фигуры двигались в полной тишине, синхронно, как части одного механизма. Их слепые, мерцающие головы повёрнуты на отряд, но невозможно было понять, на ком именно сфокусирован «взгляд».

– Отходим… – прошептала Каэстра, и её голос, сорвавшийся вначале, снова обрёл крупицу стальной твердости. – Медленно. Не спускайте глаз. Ни на секунду. Держим строй.

Они начали пятиться. Шаг за шагом. Спинами друг к другу, образуя импровизированный, хрупкий круг. Их бронированные сапоги скребли по камням, и каждый звук, каждый хруст щебня под подошвой казался им оглушительно громким, кощунственным на фоне этой абсолютной, давящей тишины.

Они отступали. Медленно, стараясь дышать тише.

А существа – медленно, неотвратимо, беззвучно – смыкались.

Пятиться по сыпучему грунту, не сводя глаз с трёх пар бездушных «лиц», было изматывающей пыткой. Каждый шаг давался с невероятным усилием, будто ноги вязли не в пепле, а в схватившемся бетоне. Тишина, исходящая от них, стала физическим грузом, давившим на барабанные перепонки, проникавшим в мозг и вытеснявшим все мысли, кроме одной – они в ловушке.

– Они… приближаются, – голос Ксерры прозвучал сдавленно, лишённый всяких эмоций, кроме голого ужаса. Её коренастое, сильное тело, идеальное для стрельбы из укрытия, теперь чувствовалось неповоротливой, грузной мишенью. Она ощущала, как по спине, между лопатками, катятся струйки холодного пота. Её «желудок», всегда требовавший новых «впечатлений», судорожно сжимался. «Они не охотятся…. Они зачищают территорию», – пронеслось в её голове. Осознание того, что они – всего лишь помеха, которую устраняют с машинообразной эффективностью, было унизительно и страшно.

Внезапно, словно по невидимому сигналу, тактика существ изменилась. Не резко, а с обманчивой плавностью. То, что слева, сделало короткий, стремительный бросок, не прямо на них, а по диагонали, отрезая путь к отступлению в сторону открытой равнины. Его движение было беззвучным и молниеносным.

Но главное случилось справа. Второе существо, до этого замершее, резко выбросило вперёд длинную, суставчатую конечность. Не для удара. Из её «запястья» с коротким шипящим звуком выстрелил тонкий, тёмный отросток, похожий на гарпун или щупальце, состоящее из сцепленных хитиновых сегментов. Он пронзил воздух и впился в скалу в метре от Зорины, не задев её, но забрызгав её шлем мелкими осколками камня.

Зорина замерла на месте. Вся её ярость, всё клокотавшее в ней бессилие, кипевшее всего минуту назад, мгновенно испарилось, сменилось леденящим, животным, всепоглощающим страхом. Она с ужасом наблюдала, как хитиновый «хлыст» с сухим щелчком отцепился от скалы и с молниеносной скоростью втянулся обратно в конечность существа. Демонстративный выстрел. Предупреждение. Послание было ясным: дистанция не является защитой. Внутри всё ещё вопило о взрыве, но её руки, обычно такие сильные и точные, онемели. Оно могло достать её отсюда, просто играло.

– А-а-а! – крик Зорины был сдавленным, полным неподдельного, первобытного ужаса. Она дёрнулась назад, споткнулась о камень. Её лицо под забралом исказила гримаса чистого, немого ужаса. Ярости не осталось и следа. «Оно может стрелять… Оно может достать меня отсюда!»

Этот короткий, точный выстрел стал спусковым крючком для всех.

Лиран, увидев это, ощутила не прилив адреналина командира, а унизительный, всепоглощающий страх. Её вера в тактику, в дистанцию боя, рухнула окончательно. Эти твари не просто превосходили их физически – они демонстрировали тактическое превосходство. Они не атаковали в лоб, они маневрировали, отрезали, деморализовали. Мысль о том, что её командирские навыки, её расчёты, были абсолютно бесполезны против этого холодного, безошибочного алгоритма охоты, парализовала её волю. Она не скомандовала, а просто беззвучно пошевелила губами, пятясь дальше почти вслепую.

– Корабль! Надо к кораблю! – закричал чей-то голос, сорванный на визг, и это был чисто инстинктивный, животный вопль выживания.

И они рванули. Уже не пятясь, а повернувшись спиной к угрозе. Бегом. Спотыкаясь, падая, сбивая друг друга. «Стикс» был далеко, его огни мерцали в лиловой мгле как далёкая, насмешливая иллюзия спасения.

И тут Тайрана, её цепкий, практичный взгляд, автоматически скользя по местности в поисках хоть какого-то укрытия, зацепился за неестественно правильный, угловатый силуэт, проступающий из тумана чуть правее.

– Туда! – она прохрипела, резко меняя направление и почти физически таща за собой ошеломлённую Ривену. – Вижу корпус! «Корбит»! Он прямо здесь, в скале!

Они не спорили, не думали. Любое укрытие, любая твердыня, даже разрушенная, была в миллион раз лучше, чем оставаться на открытом месте с этими идеальными убийцами. Группа, как единый, перепуганный организм, рванула в указанном направлении, к тёмному, неестественно угловатому силуэту, наполовину вмёрзшему в скалу

Это был «Корбит». Его корпус был не просто повреждён – он был изувечен, но не взрывом или ударом. Казалось, сама структура металла была переплетена с чем-то инородным: тёмными, волокнистыми наростами, напоминающими углеродное волокно, и прожилками тусклого, похожего на расплавленный припой материала. Зияющая пробоина в борту зияла, как вход в пещеру, ведущий в абсолютную тьму.

Они ворвались внутрь, спотыкаясь и толкаясь, оказавшись в тесном, разрушенном отсеке. Воздух был спёртым, пах озоном, горелой изоляцией и едким химическим запахом, как от перегретой схемы. Тайрана, её инстинкт цепляться за любое укрытие, сработал мгновенно.

– Блокируем вход! – её голос сорвался, хриплый от натуги. Она схватила обломок панели, засовывая его в проём. – Всё, что можно, сюда!

В этот момент снаружи донёсся новый звук – сухой, металлический скрежет, словно гигантские тиски начали сжимать обшивку корабля. И они увидели их.

Существа не ломились внутрь. Они появились в проёме бесшумно, возникнув из теней, как призраки. Три пары синих, мерцающих точек уставились на них из темноты. Они стояли, не двигаясь, и эта неподвижность была страшнее любой атаки. Затем одно из них подняло конечность, и та с тихим шипением развернулась, преобразуясь в нечто, напоминающее сварочный резак или буровую головку. Оно собиралось методично вскрыть их укрытие, как консервную банку.

Они оказались в ловушке. В металлическом гробу, который их преследователи собирались вскрыть с хирургической точностью.

Скрежет инструмента, вгрызающегося в металл, оглушал в замкнутом пространстве. Он вибрировал в полу, отдавался в костях.

– Глубже! Надо пробиться внутрь! – отчаянно крикнул кто-то, но голос утонул в нарастающем грохоте.

Они рванули от входа в изуродованные внутренности «Корбита». Корабль был смертельно ранен, и его агония была частью ловушки. Пол под ногами, покрытый скользким волокнистым налётом, внезапно провалился – не обрушился, а будто растворился. Раздался короткий, обрывающийся крик. Тайрана, шедшая впереди со своим сканером, метнулась к опоре, её пальцы скользнули по гладкому металлу. Она исчезла в чёрном провале, её крик оборвался глухим стуком далеко внизу.

– Тайрана! – закричала Ревина, сделав шаг к краю, но её грубо оттащили назад.

В тот же миг с оглушительным рёвом рухнула часть переборки. Плазменный магистраль, сорвавшись с креплений, вырвался на свободу, залив пространство ослепительными искрами и удушливым дымом. Хаос разорвал их строй. Зорина, ослеплённая яростью и страхом, с рыком рванула вперёд, в единственный видимый проход, увлекая за собой Ксерру, которая инстинктивно искала позицию для обороны.

– Ждите! Держите строй! – скомандовала Лиран, но её приказ, обычно режущий воздух как бич, утонул в оглушительном грохоте агонизирующих систем «Корбита». Внезапный всплеск энергии, словно предсмертная судорога корабля, заставил сработать аварийные протоколы. Массивная противопожарная дверь шлюза с финальным скрежетом захлопнулась, разрезая группу пополам.

Лиран и Каэстра оказались в дымном, пропахшем гарью отсеке. Зорина и Ксерра – в тёмном техническом тоннеле. Ревина и Иксора были отрезаны у места обвала, а где-то внизу, в техноштольне, осталась Тайрана.

Точное, ритмичное шипение, доносящееся из вентиляционных решёток и щелей в переборках. Звук сканирования. Они уже внутри. Они ищут. И теперь – поодиночке. Каждая в своей стальной клетке.

Лиран прислонилась спиной к вибрирующей переборке, её высокий, гордый стан ссутулился под грузом полного провала. Она сжала винтовку до хруста в перчатках. Шипение за стеной было чётким, методичным. Не слепая ярость, а хладнокровный поиск. Унижение жгло её изнутри. Она, эталон контроля, была загнана в угол, как животное. Она слышала обрывки переговоров других – искажённые статикой голоса Зорины, прерывистое дыхание Ревины. Но не могла ничего сделать. Её потребность вести, контролировать, была растоптана этой безразличной, машинной эффективностью. Она боялась не смерти, боялась того, что увидит в этих синих, мерцающих точках – своё полное тактическое ничтожество.

Каэстра, прижавшись к ней спиной, чувствовала каждую дрожь командира. Её собственный страх отступил перед жгучей необходимостью быть опорой. Но её воля дала трещину. Её кошачьи глаза, видевшие в темноте всё, видели теперь лишь сегменты кошмара: мерцание аварийных ламп, выхватывающее искажённые тени, отсветы на стенах от вспышек где-то вдали. Она слышала всё: яростное бормотание Зорины, тихие команды Ревины Иксоре. Она знала, где каждый из её людей, и знала, что не может до них добраться. Это чувство тотального бессилия – знать всё и не мочь ничего – разрывало её на части, было хуже любой непосредственной угрозы.

В техническом коридоре было тесно и душно. Ксерра, пятясь, наткнулась спиной на что-то упругое. Не труп, а клубок переплетённых проводов, оплетённых странными волокнистыми наростами, пульсирующими в такт шипению. Она отшатнулась с физическим отвращением. Её жажда новых «трофеев» обернулась против неё. Она не могла оценить эту угрозу, не могла на неё охотиться. Её мир сузился до этого смрадного тоннеля, а шипение позади, означало, что выход отрезан. Оставалось лишь животное желание бежать.

Зорина, идя впереди, дышала как загнанный зверь. Её гнев, не найдя выхода, обрушился внутрь. Она била кулаком по стенам, по заклинившим клапанам, но в ответ был лишь оглушительный грохот. Взрывчатка была бесполезна здесь – она похоронила бы их самих. Бессилие душило её. Она отчаянно хотела взорвать что-то, но не могла, и эта нереализованная ярость кипела в ней, обращаясь на себя, на корабль, на этот тупик. Каждый звук шипения за спиной она воспринимала как личную издевку.

Ревина присела у края обвала, тщетно пытаясь разглядеть что-то внизу. Её научный интерес был вытеснен леденящим страхом. Это существо было вне парадигм. Его нельзя было препарировать или классифицировать. Оно просто уничтожало. Мысль о том, что Тайрана может стать просто «образцом», вызывала не любопытство, а парализующий ужас. Её влечение к опасности обернулось горьким осознанием: некоторые знания несут только гибель.

Иксора, прижавшись к липкой стене, молчала, уткнувшись в свои датчики. Её зависть к сильным, «физическим» отрядам достигла пика. Она слышала по каналу обрывки голосов, полных ужаса и ярости. Они боролись, чувствовали что-то настоящее. А она была слепа, её импланты бесполезны против этой аналоговой угрозы. Она завидовала их страху, их отчаянию – потому что это были живые эмоции, а не её цифровое бессилие.