Неупокоенные

Костя бесстрашно толкнул дверь, и она со скрипом отворилась, выпустив из себя запах тлена и пыли. Прошло десять невыносимо долгих секунд. И вдруг — его голос, возбужденный, торжествующий:

— Ого! Да нам везет! Это его дом! Фотографии нашел! Сейчас покажу.

Он вышел на крыльцо.

— Смотри! — он протянул руку с пожелтевшим снимком.

Я сделал шаг. И замер.

Прямо за ним, из густой тени, выплыла фигура. Высокая, темная, беззвучная.

— Сзади... — прокричал я, и вся кожа мгновенно покрылась ледяными мурашками.

— Хватит уже стебаться...

Раздался тот звук. Тот самый, от которого сжимается все внутри. Тупой, влажный хруст, как когда раскалывают полено. Но это было не полено.

Топор вошел в затылок Кости, и его череп разлетелся на части.

Фотография и камера выпали: руки безвольно повисли. Я не мог пошевельнуться. Я мог только смотреть.

Фигура рывком выдернула топор, и тело моего друга, грузно свалилось с крыльца в траву.

Теперь я видел его ясно. Лесоруб. Ростом под два метра. Лицо — месиво из шрамов. Глаза — два тлеющих угля в красных прожилках. На грязной, посеревшей рубахе зияли дыры. От пуль. Да, от тех самых.

Но он не постарел. Совсем.

Он делает шаг. Мое тело сковано параличом. Мозг кричит: «БЕГИ!», но ноги — это куски свинца, вмурованные в землю.

Вот он уже в метре. Пахнет сырой землей, прелыми досками и чем-то еще — медью, выветрившейся из старой крови. Он заносит топор. Длинное лезвие поймало последний луч солнца. И в этот миг ноги сами подкашиваются — я падаю, и над моей головой, с шелестящим свистом, пролетает сталь.

Я отползаю, путаясь в траве, вскакиваю и бегу к машине. Спиной чувствую его взгляд. Оборачиваюсь уже у авто — он не бежит. Он идет. Медленно, неспешно, как жнец, знающий, что я никуда не денусь.

Заскакиваю в салон, захлопываю дверь. Рука с ключом дрожит, никак не попасть в скважину. Втыкаю. Поворачиваю.

Тишина.

Мертвая, беспросветная тишина. Ни щелчка, ни ворчания стартера.

Пока он далеко, я выскакиваю, открываю капот.

Аккумулятора нет.

На его месте — лишь срезанные клеммы. Пока мы ходили, он это сделал.

Солнце уже купается в макушках деревьев. Скоро ночь. Его ночь.

Решение приходит одно — бежать. К дороге. Она там, за лесом. Может, успею, может, встретится машина.

Пулей пускаюсь мимо дома, в чащу. Воздух становится холодным и густым.

Внезапно — свист. Оглушительный, рассекающий воздух. Я инстинктивно падаю на колени. Поднимаю голову — топор торчит в стволе сосны в сантиметре от моего лица, и рукоять еще вибрирует. Оборачиваюсь. Он идет. Всё так же медленно. Потом его фигура мерцает, как плохая телепередача, и он появляется на десять метров ближе. Не бежит — телепортируется. Прямо как в худших кошмарах.

Я отползаю, упираюсь ладонью в землю, чтобы подняться, и чувствую под пальцами что-то гладкое, твердое, неестественно круглое.

Смотрю вниз.

Из-под слоя листвы на меня смотрит пустыми глазницами человеческий череп. Сметаю листву — передо мной полный скелет. И в костяной руке — топор. Близнец тому, что воткнут в дерево.

Значит, он и правда мертв. Это его кости. А то, что преследует меня — призрак. И если я ничего не сделаю, я навечно останусь здесь, следующей легендой для искателей острых ощущений.

Но что я могу? Я не Винчестер. Они бы знали, что делать. Облили бы кости бензином, спалили дотла. А у меня... ничего. Даже зажигалки нет.

«Прости, Костян... — мысленно говорю я. — Но я отомщу. Сожгу эту нечисть, отправлю ее обратно в ад».

Я вскакиваю и бегу, не оглядываясь. Лес, на удивление, быстро редеет. Через несколько минут я вываливаюсь на асфальт, задыхаясь, падаю на колени.

Позади — хруст ветки.

Он стоит возле дерева. Его красные глаза горят в сгущающихся сумерках. Он замахивается и снова бросает топор.

Тот летит прямо в меня, смертоносная стальная птица, и вдруг — БАМ! — с сухим стуком отскакивает в сторону, будто ударился о невидимое стекло. Падает на землю.

Генка подходит, поднимает свое оружие. Пытается сделать шаг на дорогу — и натыкается на ту же невидимую преграду. Он не может покинуть пределы деревни. Я спасен.

До города я шел, кажется, вечность. Когда совсем стемнело, меня подобрала фура. В полицию я пошел сразу.

Утром мы приехали в деревню. Нашли тело Кости. Нашли мою камеру. Его — нет. Наверное боится оружия.

И только запись на камере спасла меня от обвинений. Хорошо, что она была включена. Я показал им и скелет в лесу. Я умолял их не хоронить, а сжечь. Предать огню. Надеюсь, это сработает.

Полиция, конечно, не поверила в призрака. Они до сих пор ищут маньяка. Но кости... кости все-таки кремировали.

Прошел месяц. Я выложил видео — в память о Косте. И в комментариях пошли истории. Сначала одна, потом другая:

«Был в той деревне ночью. Вы не поверите... Видел Костю. Он ходит между домами и что-то ищет...»

«Я тоже его видел! Даже сфоткал, вот...»

«Не верил, пока сам не поехал. Призрак Кости и правда там...»

***

— Мне тебя жутко не хватает, — говорю я.

— Понимаю. Но ты должен жить дальше, — отвечает Костя.

— Прости, что не отговорил тебя. Если бы мы не пошли в тот дом...

— Не вини себя, — перебивает он. — Это был мой выбор. Мне надо было тебя послушать.

— Тебе нельзя остаться?

Он качает головой, печальная улыбка тенью пробегает по его лицу.

— Нет. Так нельзя. Прощай.

Он отступает назад, вглубь тумана. Его очертания тают, растворяются, пока от него не остается лишь воспоминание.

Я стою еще несколько минут, слушая, как бьется мое сердце. Потом поворачиваюсь, сажусь в машину и уезжаю из деревни, в которой погиб мой друг.

Покойный дед спас внука

— Бабуль, я приехал!

Голос гулко отдается в доме. Бросаю сумку на пол. Ск