Душа, отравленная тьмой

Виктория Драх

Душа, отравленная тьмой

Глава 1

Предрассветную тишину, нарушаемую лишь шелестом волн и мерным рокотом двигателя, разорвал низкий пароходный гудок. Стоявшая на палубе женщина вздрогнула, поплотнее закуталась в тёплый лоскутный плед и напряжённо, до боли в глазах уставилась на огни Королевского порта: поначалу незаметные, но с каждой минутой разгорающиеся всё ярче.

Роден, столь немилосердный к любым проявлениям слабости, способный перемолоть в пыль любого – стоит только зазеваться! – неумолимо приближался.

В душе несмотря на не самые приятные воспоминания о жизни в столице затрепетал робкий огонёк надежды, смешанный с застарелой тоской. Как же она соскучилась по дому! Как давно не ходила по знакомым с детства улицам, не видела старых друзей, не покупала любимые мятные леденцы в кондитерской напротив университета… Интересно, эта лавка ещё работает или закрылась? А может, давно переехала?

Мысль о леденцах заставила женщину судорожно вздохнуть и недовольно скривиться. Проклятье, только этого не хватало! Опять! Неуместная ностальгия была немедленно задавлена железной волей. Остались лишь собранность, уверенность и решительность. Она здесь не ради воспоминаний! Не ради проклятых леденцов! Нельзя забывать, зачем спустя столько лет она решилась на это путешествие.

И нельзя терять бдительность. Вряд ли её появление понравится тем, кому она наконец-то решила о себе напомнить.

Резко развернувшись, женщина столкнулась взглядом с сидящим на ограждении палубы смуглым циркачом. Тот, убедившись, что на него смотрят, снял несуществующую шляпу и с широкой улыбкой шутливо раскланялся, не слезая со своего насеста. Путница недовольно выдохнула и демонстративно отвернулась.

Передвижной цирк, занявший половину парохода, за неделю путешествия успел вытрепать нервы всем пассажирам и довести экипаж до нервного тика. Особенно в этой пёстрой, вечно галдящей компании выделялись двое. Карлика с острым как бритва языком уже на второй день пути половина путешественников мечтали просто побить, а вторая половина – выбросить за борт. А от гибкой и юной танцовщицы, одетой в ворох разноцветных полупрозрачных тряпок, пассажиры разбегались, как от проказного больного, стоило только красавице появиться в дверях. Любое помещение корабля пустело мгновенно, даже если минуту назад там не было ни одного свободного места.

Причиной такого странного поведения невольных попутчиков была Ссашия – ярко-голубая куфия, вечно уползающая от своей хозяйки, чтобы забиться в какую-нибудь щель и поспать в тишине. Едва заметив смуглокожую красавицу-циркачку, пассажиры торопились убраться в какое-нибудь безопасное место, успев ещё после первого побега понять: если голубую змейку не видно на шее девушки, это не значит, что яркой и симпатичной, но жутко ядовитой змеюке не видно их самих.

На фоне карлика и танцовщицы рассевшийся на ограждении смуглый гимнаст казался самым обычным торговцем-южанином, какие в сезон толпой приезжали на ярмарки в Линтарское княжество. Однако что-то то ли в повадках, то ли в немигающем тёмном взгляде тандарца заставляло натренированные за много лет инстинкты вопить об опасности и держаться на расстоянии. Проигнорировав вычурное приветствие, женщина поспешила покинуть палубу, лишь бы не оставаться с подозрительным циркачом наедине.

*

Когда милое личико очаровательной фигуристой пассажирки с волосами цвета полной луны недовольно скривилось, мгновенно превратившись в уродливую маску и разрушив хрупкое очарование, украдкой любовавшийся женщиной юнга отпрянул от неожиданности и споткнулся о собственную швабру. К счастью, ведро с водой стояло достаточно далеко, и едва не поцеловавший только что отдраенный участок палубы парень его не задел.

Изобразив несколько пируэтов, юнга наконец поймал равновесие, выдохнул с облегчением и быстро осмотрелся, проверяя – не заметил ли кто из команды его оплошность? Но нет, палуба была пуста. Лишь циркач-тандарец, неизвестно когда прокравшийся мимо и устроившийся на узком ограждении, белозубо усмехнулся, пальцами показал, как вешает на свой рот замок – амбарный, не иначе, судя по размеру – и выбрасывает ключ за борт.

Юнга вздохнул с облечением, криво улыбнулся циркачу и не удержался, вновь оглянулся вслед красивой пассажирке. Увы, на палубе её уже не было.

– За внешним светом порой скрывается тёмная бездна, – внезапно нараспев проговорил тандарец, заставив юнгу вздрогнуть и задеть-таки оглушительно бряцнувшее ведро. – Не будь глупым наивным мотыльком, а то сожрут, – безумно ухмыльнулся циркач, скользнул по застывшему от неожиданности парню внимательным цепким взглядом и отвернулся.

Краем глаза наблюдая за принявшимся насвистывать весёлый мотив пассажиром, юнга продолжил свою работу, пока никто из команды не заявился на палубу и не уличил самого младшего члена экипажа в безделии. Тандарец же словно забыл о его существовании, всё своё внимание отдав мелодии и попыткам удержаться на качающихся вместе с кораблём перилах.

Любого другого, устроившегося таким образом, юнга мысленно обозвал бы канарейкой на жёрдочке, но при взгляде на гимнаста в голове почему-то вертелась другая ассоциация: змея на ветке. Вроде сидит расслабленно, даже лениво – того гляди за борт свалится, а всё равно не покидает ощущение, что перед тобой готовый в любой момент наброситься хищник.

Наверное, всё дело в этом тёмном взгляде. Да, точно! – юнга едва заметно выдохнул и усилием воли расслабился, прогнав наводящие жуть мысли. Во всём виноват взгляд! Этот циркач вообще моргал хоть раз?

*

Нежный поцелуй Томаса на прощание – и мне приходится покинуть тёплый и уютный автомобиль, чтобы сделать последние несколько десятков шагов до Управления. Пришлось потратить немало сил и нервов, чтобы отстоять своё право передвигаться без сопровождения хотя бы от машины до кабинета и обратно.

Томас, убедившись, что я люблю его любым и вновь сбегать не планирую, отпустил на волю худшие черты своего характера. Те самые, благодаря которым возглавляемое им Дознание процветало, затянувшаяся после свержения Безумного короля Смута не разрушила государство до основания, а мы нашей компанией тогда ещё просто друзей выжили и даже сумели скрыть свои необычные таланты.

Полезные, в общем-то, черты: решительность, отличные управленческие навыки и умение видеть полную и правдивую картину происходящего.

Вот только годы, которые Томас провёл один, скованный магической клятвой и не способный бороться с подступающими всё ближе врагами, превратили эти черты в манию тотального контроля, бескомпромиссность и, местами, паранойю. Как главе ведомства, отвечающего за безопасность государства, эти черты ему не мешали. Зато мне, как невесте этого самого главы – ещё как!

Правда, в какой-то момент у меня закрались подозрения, что Том в своём желании везде меня сопровождать руководствовался не столько идеей меня защищать, сколько желанием показать всем, что я занята. Но мне-то от этого было не легче!

Уговорами, мольбами, немного слезами и даже револьвером (не ради угрозы, а чтобы показать – я не так беззащитна, как выгляжу!) мне пришлось убеждать Тома не превращать мою жизнь в бессрочное заключение. С трудом, но нам удалось заключить соглашение: я предупреждаю о любых неприятностях сразу, как замечу, а Томас прекращает попытки стать моей тенью.

Ха! Как будто он не догадывался, что в тот момент главной моей неприятностью был он сам! Если б глава Дознания, белый палач, кровавый и ужасный Андреас Томас Хосс стал из-за меня ежедневно заходить в Управление, меня б коллеги живьём сожрали! Что поделать, репутация моего жениха, а также возглавляемого им ведомства, оставляли желать лучшего. Не на пустом месте, кстати.

Холодный ветер, забравшийся под плащ, заставил меня встрепенуться и вынырнуть из глубин собственных мыслей. Весна в этом году словно решила свести жителей столицы с ума, заставляя всех мёрзнуть по утрам и вечерам и одновременно плавиться под раскалёнными лучами солнца днём. Вот и сейчас я поёжилась, вдохнув влажный прохладный воздух, и с тоской покосилась на безоблачное ярко-голубое небо, местами прячущееся за прозрачной зелёной дымкой только-только проклюнувшихся листьев деревьев.

Коварное солнце тоже было там, отражалось в окнах домов и редких лужах, бликовало в зеркалах проезжающих мимо автомобилей и радовало проносящиеся с ветки на ветку стайки оглушительно щебечущих птиц.

Как же они меня достали!

Здесь, в центре Родена, птиц было намного меньше, чем в квартале, где жили мы с Томасом. Или дело в постоянном шуме автомобилей, хоть немного заглушавшем их весёлую перекличку?

В относительно недавно застроенном северо-восточном районе пернатые оказались совершенно не пуганные и очень громкие. С непривычки я даже просыпалась на рассвете от ощущения, что кто-то особенно обнаглевший чирикает прямо у меня над головой. Хорошего настроения такие побудки не добавляли – нормально выспаться не получалось уже пару недель.

Единственным спасением оказались весенние ливни, во время которых птицы замолкали, но, увы, они случались не каждую ночь. Приходилось терпеть, прятать голову под подушку и надеяться, что однажды я всё-таки привыкну.

Украдкой зевнув, я поспешила подняться по ступеням родного Управления и толкнуть тяжёлую дверь. Может, успею вздремнуть пару лишних часов в кабинете? Криминалист редко кому бывает нужен прямо с утра. Только если коллеги пожалели и ночью вызывать на труп не стали…

Парадный зал ведомства встретил меня привычной суетой, гулом разговоров и, внезапно, выбежавшим навстречу по ступеням служебной лестницы Алистером Морриганом. Не к добру это.

– Катарина, ты уже здесь? – заметив меня, удивился следователь особого отдела, но тут же, не дожидаясь ответа, схватил за руку и потянул обратно к выходу. – Отлично, поедешь со мной!

Ну вот, так и знала. Плакал мой сон!

Резкий порыв ветра от захлопнувшейся прямо за спиной двери главного входа в Управление едва не сорвал с меня шляпку. Кое-как подхватив её в последний момент, я слегка притормозила перед высокими ступенями. Это Алистера его франтоватые костюмы никак не ограничивали в физических упражнениях, а я на каблуках бегать не собираюсь!

Да и куда торопиться-то? Если у особого отдела новое расследование, значит там, несомненно, труп. А раз жертва мертва, то может и подождать, пока криминалист спустится по ступеням без риска для жизни.

Ал, заметив, что я за ним не успеваю, правильно расшифровал мой полный негодования взгляд и чуть сбавил темп, но помогло это слабо.

– У нас новое дело, – попытался подбодрить меня Морриган и свернул в сторону служебной стоянки. – Срочное! За Ро я служебную машину к ней домой отправил, а тебя решил в Управлении дождаться! – добавил он прежде, чем я успела спросить про некромантку. Не в одиночку же мне место преступления изучать!

Общаться и одновременно перебирать ногами, стараясь не отстать от пышущего рабочим энтузиазмом Морригана, оказалось сложнее, чем пытаться угнаться за длинноногим следователем молча, поэтому я отложила выяснение подробностей дела на потом – решила поберечь дыхание. Затем снова отложила, потому что Ал принялся прослушивать сообщения на своём связнике прямо за рулём. А потом ещё раз, когда увлёкшийся следователь забыл, что он в машине не один, и решил закурить. С первой же затяжки Алистер выдохнул в салон столько дыма, что я не понимала, как он вообще видит, куда ехать, и отвлекать не рискнула.

– Что за дело хоть, расскажешь? – задала я вопрос, когда мы выехали за пределы Родена. – Или ты сам ещё не в курсе?

– Сбежавший преступник и три трупа: двое конвойных и один водитель, – не стал жадничать сведения Ал. – Как тебе?

– Работы хватит все-е-ем, – я не удержалась и зевнула.

Дрёма в машине Томаса по дороге в Управление слабо компенсировала вынужденные ранние побудки, к которым я уже почти привыкла. Наверное. Хотя, кого я обманываю? Мне критически не хватало ещё хотя бы часа на сон!

– А ехать далеко?

– Выспаться не успеешь, – весело хмыкнул, заметив моё состояние, Ал. – Место преступления на полпути к Роннару, так что скоро приедем уже.

Я мысленно присвистнула. Роннар – тюрьма для знатных узников, та самая, что когда-то занимала старый королевский замок почти в центре города, где теперь расположился корпус Дознания. То есть сбежавший преступник – аристократ? Это кому же его свобода настолько дорога оказалась?

Мне в Роннарском замке бывать не доводилось, но по рассказам Тома я знала – условия содержания там такие, что можно перепутать с курортом-пансионом! Четырёхразовое питание, фехтовальный зал, огромная библиотека, просторный сад, следящие за бытом слуги, возможность переписываться с родственниками… Единственный минус – за пределы замковых стен не выйти. Так ведь и хотят этого не все!

Помнится, ещё при Безумном короле один разорившийся граф трижды специально нарушал закон и позволял себя поймать, лишь бы попасть в Роннар. На третий раз, правда, судьи заподозрили неладное… Но к заключению в старинном замке графа всё равно приговорили. А вот четвёртого раза не случилось. Узника-рецидивиста подвело здоровье, изрядно подорванное годами кутежа, и до конца своего третьего срока заключения хитрый граф не дожил.

– Ладно, – я вновь повернула голову к Морригану. – Тогда рассказывай, кто, почему и каким образом?

Алистер вполголоса рассмеялся.

– Если не можешь разбудить ведьму, разбуди её любопытство, – хмыкнул он. – До места преступления не потерпишь? Ладно, ладно! – Ал дёрнулся, уворачиваясь от моей руки, и машина слегка вильнула. – Эй, за убийство коллег в Роннар не отправляют, не надейся!

Я фыркнула и демонстративно сложила руки на коленях. А я что? Я ничего, просто ворот рубашки ему поправить хотела – кривовато лежит. И не задумывала я ничего такого, не надо нервничать!

– Сбежавший – Килиан Сорроу, единственный сын графа Джеймса Сорроу, – убедившись, что я готова внимательно слушать, начал доклад Алистер. – Тридцать три года, человек с примесью крови оборотней. Способности к обороту не имеет, магией не владеет.

– Сорроу – это какой-то древний род?

Судя по тому, как звучала фамилия – да, но именно эту я раньше не слышала.

– Древний, но в столице они не появлялись давно, – догадался о причине моего вопроса Ал. – Насколько помню, Сорроу сослали на север лет двести назад за какие-то прегрешения перед королём. Килиан – первый представитель рода, вернувшийся в Роден. Три года назад он приехал в столицу, купил дом в торговом районе и женился на красивой, но не знатной и никому не известной девушке. Контактов с другими семьями аристократов не поддерживал, работал счетоводом у нескольких лавочников на той же улице, что и жил. Жена – Линда Сорроу – днём занималась хозяйством, а по вечерам три раза в неделю пела в «Золотом льве». Муж всегда её сопровождал, не пропустил ни одного выступления.

– Хорошо пела? – не удержалась я от любопытства.

«Золотой лев» был элитным и довольно дорогим клубом, где, чтобы задержаться на сцене, женщина должна была обладать либо выдающимся талантом, либо не менее выдающейся красотой (при которой степень таланта уже никого не будет волновать).

Алистер пожал плечами.

– Понятия не имею, не слышал. Так на чём я остановился? – следователь на секунду задумался. – Ах, да, Килиан… Около двух недель назад он, вернувшись с работы, обнаружил Линду задушенной. В доме всё перевернули вверх дном, поэтому первой версией следствия была попытка ограбления: преступник не ожидал, что жена дома, и убил внезапную свидетельницу.

Впереди еле-еле ехал автомобиль, по самую крышу нагруженный тюками с вещами. Ал что-то недовольно пробурчал под нос и пошёл на обгон.

– Раз ты сказал про первую версию, значит, была и вторая? – напомнила я, когда гружённый автомобиль остался далеко позади.

– Да, первая недолго продержалась, – согласился Алистер. – Уже после осмотра места преступления у наших коллег зародились сомнения. Дом выглядел так, будто его обыскивали только для виду. Понимаешь, о чём я?

Я кивнула. Как ни смешно это звучит, но, чтобы создать достоверную видимость обыска, нужно обыскать это место по-настоящему. Тот, кто что-то ищет, приподнимает вещи, сдвигает их, перебирает, что-то откладывает, бросает на пол, что-то убирает обратно в ящики… Но, если найти точку, с которой был начат обыск, можно проследить часть пути, а то и весь. Это на пол бросили, это, наоборот, вернули на место, чтобы заглянуть во-он в ту щель, там сдвинули, вот тут что-то уронили, пытаясь дотянуться глубже…

Тот же, кто создаёт видимость обыска, обычно торопится и просто швыряет на пол всё подряд, надеясь запутать следствие.

– Фальшивый обыск; убитая жена-певица, выступавшая в элитном клубе; обнаруживший её тело муж, который никуда не отпускал супругу одну; удушение – довольно личный способ убийства, – перечислила я, загибая пальцы. – Муж не справился с приступом ревности, а потом попытался представить убийство как неудачное ограбление?

– Браво, коллеги из отдела убийств решили точно так же, – кивнул Ал. – Проверили, мог ли Килиан сам совершить убийство, и обнаружили, что между визитами к двум лавочникам, у которых наш беглец работал в тот день, у него были почти два часа перерыва. Сам Сорроу этого не отрицал, но утверждал, что зашёл на обед, а затем вновь отправился работать, оставив в доме жену – целую и невредимую. Приблизительное время смерти Линды совпало с обеденным перерывом Сорроу, но если со всеми фактами, установленными в ходе следствия, Сорроу был согласен, то причастность к убийству категорически отрицал даже во время суда.

– А соседи? Свидетели? Разгромить дом – не такое уж тихое занятие.

– Торговый район, – Морриган недовольно дёрнул щекой. – Мало того, что большинство жителей заняты в собственных лавках, так ещё и на улице такой галдёж, что из ружья палить можно – никто не обратит внимания. Хотя, свидетелей особо не искали: все улики и так указывали на Килиана Сорроу, – неохотно признал Ал. – Время смерти, визит домой, даже орудие убийства – его собственный шёлковый шарф, в котором его видели утром в лавке, и которого не было на нём во время второго визита.

Я хмыкнула. Удушение, да ещё собственным шарфом? На что преступник надеялся?

– Как он это объяснил?

– Да никак, – Ал тоже фыркнул. – Утверждал, что не нашёл этот шарф после обеда и ушёл без него – на улице всё равно к середине дня жара была. Спрашивал, давно ли забыть шарф стало преступлением.

Автомобиль начал замедлять ход – мы приехали. Прямо по курсу вдоль края дороги стояли две служебные машины, закрывающие от любопытных взглядов третью, слетевшую с трассы и застрявшую в пышных кустах шиповника. Охранявшие место преступления патрульные пытались высвободить автомобиль из колючего плена, но упрямый куст свою добычу держал крепко. В стороне, чтобы не мешать изредка проезжавшим мимо машинам, над одним из тел что-то колдовала Ро.

Эффектная некромантка в узком подчёркивающем фигуру платье, чёрных кружевных перчатках и с густой вуалью, прикрывающей чувствительные к яркому солнцу глаза, могла показаться излишне нарядной на фоне одинаковых тёмно-синих мундиров патрульных. Но я-то знала, что это платье у Роны – одно из самых строгих и скромных.

Впрочем, даже такой наряд заставлял патрульных периодически отвлекаться на увлечённо работающую некромантку. Рону же куда больше, чем косящие взглядами коллеги, волновали три лежавших в ряд тела, с головой накрытые посеревшими от старости и многочисленных стирок простынями.

– В чём-то Сорроу прав… – пробормотала я себе под нос, разглядывая суету впереди и прикидывая, с чего начать работу. – Забыть шарф – не преступление. Зато душить им – ещё какое…

Глава 2

– Три трупа, три! – Несколько минут спустя слушали мы возмущения Ровены. Патрульные от негодующей некромантки старались держаться на расстоянии, так что выговориться до нашего появления ей было некому. – Этого придурка всего на три года в Роннар отправили! А он троих убил голыми руками и сбежал!

Ал присел на корточки рядом с одним из тел и приподнял простынь, вглядываясь в лицо погибшего. Затем он глубоко вздохнул и вновь укрыл тело, ничего не сказав. Эмоции следователя выдавали только стиснутые до вздувшихся желваков челюсти.

– Знал их?

Я встала за спиной Морригана и положила руку ему на плечо, не представляя, как ещё выразить сочувствие и поддержку. Тот на секунду сжал мою ладонь и с благодарностью кивнул.

– Да, – коротко ответил Ал и уставился на некромантку непривычно тяжёлым и мрачным взглядом. – Рона, подробно и с самого начала, хорошо?

Вампирша закивала, поправила съехавшую из-за резкого движения вуаль на шляпке, затем нервно сомкнула руки в замок, глубоко вдохнула и затараторила:

– Сбежавший преступник – Килиан Сорроу, перевозился в Роннар по приговору суда. Ну теперь-то ему никакого Роннара, на каторгу поедет лет на десять, как миленький!

– Ро!

– Что, Ро? – возмутилась она. – Этот урод наших убил!

– И чем быстрее ты расскажешь, что выяснила, тем быстрее я его арестую, – процедил Алистер. Ровена недовольно насупилась, но всё же смогла отодвинуть эмоции в сторону – хотя бы на время.

– Эдди Кейн, – ткнула она пальцем в лежащий дальше всего от нас труп. – Сидел на заднем сиденье слева. Умер первым от удара ребром ладони по горлу. Сломаны подъязычная кость и несколько хрящей трахеи. Задохнулся, хотя шансы выжить были, если бы его сразу к целителям отправили.

Ро явно собиралась добавить что-то ещё, нецензурное и мало относящееся к делу, судя по выражению лица, но осеклась, бросив один единственный взгляд на мрачнеющего с каждым сказанным словом следователя.

– Рой Дженсен, – указала вампирша на второе тело с расплывшимся на груди бурым пятном. – Ехал на правом переднем, услышал, как задыхается Эдди, обернулся и получил кулаком под челюсть. Дальше Сорроу расправился с водителем – перекинул цепочку кандалов ему через голову и задушил. – Рона приподняла простынь, демонстрируя нам третьего погибшего. – Николас Войш успел сбросить скорость, когда не справился с управлением и съехал с дороги, но спастись ему это не помогло.

Вампирша замолчала, и Морриган, выразительно на неё посмотрев, вновь указал на второе тело.

– Рой застрелен.

– Невовремя пришёл в себя, потянулся за оружием, и собиравшийся свалить Сорроу это заметил, – с досадой поджала алые губы Ро. – А теперь самое интересное, – указала она на что-то, блеснувшее металлом в невысокой весенней траве. – Это для тебя, Кэтти. Рой Дженсен на посмертном допросе утверждал, что цепь Сорроу порвал голыми руками. Это вообще возможно? Наши кандалы из чего попало не делают!

Я склонилась над двумя металлическими браслетами, небрежно брошенными вместе с отпирающим их ключом. Цепочка, которая должна была соединять их, действительно оказалась оборвана почти посередине. Немного погуляв по округе и порывшись в траве, я нашла и оказавшееся самым слабым разомкнувшееся звено.

– Мастер Шоль, труповозка подъехала, можем тела забирать? – тем временем подскочил к нам один из дежуривших на месте преступления патрульных.

– Я – Лерой! – мгновенно взвилась вампирша, найдя наконец, на кого выплеснуть бурлившее внутри раздражение. – Когда вы уже это запомните?! Я почти два месяца как замужем!

«Как будто ты сама на «мастер Лерой» откликаться не забываешь», – упрекнула я мысленно. Повторять подобное вслух, когда Ро в таком настроении, было чревато.

– Извините, мастер Лерой, – бодро и нисколько не виновато исправился патрульный. – Так тела увозить можем?

– Можете, – насупившись, махнула рукой Ровена. – В наш морг, да, Ал? Мы же это дело никому не отдадим?

– Расследование наше, – подтвердил Морриган. – Но ждите гостей из Дознания, без контроля гибель сотрудников Исправительного ведомства они не оставят.

– Тьфу, – скривилась вампирша. – Только этих стервятников нам не хватало… Кэт, к твоему жениху это не относится, – быстро добавила она.

Мы с Алистером синхронно фыркнули – так мы и поверили! Если б не дружба Томаса и её любимого «Линчика», Ровена наверняка не постеснялась бы и по главе Дознания пройтись – пока он не слышит, разумеется.

У ведомства, занимавшегося преступлениями против действующей власти, были широчайшие полномочия, а также масса возможностей устроить «весёлую» жизнь любому, кому не повезло попасть в зону его интересов. Со времён королевской власти у дознавателей сохранилось право не только выносить приговор, не дожидаясь суда, но и мгновенно приводить его в исполнение. И несмотря на то, что в наше время этим правом пользовались лишь в исключительных случаях, дознавателей продолжали за глаза – а порой и в лицо – звать палачами.