В поисках мамы. Майор с прицепом

Тимур уже здесь.

И его лицо сейчас тоже кажется нереальным. В нем всё "слишком".

Слишком много ужаса, много страха…

И на это тоже больно смотреть.

Если за секунды он мог бы поседеть, то это, наверное, как раз те самые секунды…

– Ты не ударились? У тебя ничего не болит? Дочь? – пытается забрать её из моих рук.

Но Лиса не отвечает.

Вместо этого она начинает реветь, цепляясь за мою одежду так, будто от этого зависит вся её жизнь.

– Дочь? – выдыхает майор испуганно.

– Мам… Не пускай меня! М-ма-ам… Не бвосай Ису! – криком.

– Все хорошо… Хорошо.

– Не бвосай Ису!

Крепко жмурит глазки. Испугалась очень…

Снова прижимаю её к себе. Глажу по голове.

– Хорошо! Я рядом. Лиса, у тебя ничего не болит? Ты не ударилась? – повторяю вопрос майора.

– Не-е-е-еть… – рёвом.

И ножками обхватывает меня еще крепче.

– Василис, – хрипло – спина твоя… Как?

– Я в порядке. Всё хорошо! Хорошо! – повторяю, как заведенная.

Выдыхая, Тимур опускается прямо на снег.

И, утыкаясь затылком в стену, слепо смотрит перед собой.

Перевожу взгляд с лица, на его руки…

Они трясутся.

На эмоциях даже не помню, как мы оказываемся в больнице.

Лиса всё никак не хочет слезать с моих рук.

Первое время даже не позволяет врачам себя трогать. Только хныкает жалобно мне в шею.

Иногда – воет…

И от того кажется мне сейчас совсем крохотной. Будто у меня и правда новорожденный младенец на руках.

Но сейчас – это только мой младенец!

К отцу она не идет.

Кое-как уговариваю её отпустить меня и пройти рентген, чтобы убедиться, что с ней точно все в порядке.

А потом – прохожу его сама.

Потому что Тимур настаивает…

Но, пока стою в этом проклятом аппарате, сердце мое разрывается от её горестных рыданий за дверью.

Словно её все бросили.

Все-все.

И одна в этом мире совершенно одна.

Вылетаю из кабинета, на ходу натягивая на себя свитер.

– Ма-ам! – тянет ко мне руки, захлебываясь от слёз. – Мам!

– Я здесь! Здесь… Бусинка моя маленькая – забираю её у Тимура. – Ну всё-всё. Иди сюда… Зайчик!

А потом на УЗИ держу её за руку и говорю, говорю, говорю…

Даже сама не помню что…

Бедняжка!

Напугала нас всех.

И сама до ужаса перепугалась…

Глава 15 Друзья

Тимур

Я ненавижу секунды, которые все меняют.

Потому что, обычно, это – поганые секунды.

Как момент, когда ребенок твой делает шаг из окна, или когда у матери вдруг отрывается тромб.

Секунда – и весь твой мир летит к чертям.

Но мой мир сегодня выжил…

– А можно, когда Лиса уснет, я у вас чего-нибудь крепкого стащу? – спрашивает Василиса шепотом.

– Берская, тебе теперь можно всё – говорю отрешённо.

В больнице мы уже третий час.

Склонив головы друг к другу, оба устало смотрим на довольную Лису, которая втирает что-то врачу.

Уже успокоилась.

Не ревёт.

Сияет, просто как солнышко.

И только батя с Василисой ловят отходняки в кабинете у травматолога.

Мы с ней сейчас – как две пустые оболочки, из которых выкачали все силы разом.

– Так… А я ж ему и говою: – вещает наш бодрый дементор.

"Авист, ты что деваешь?! Ты ж меня уже бвосау к маме…"

А он мне гово-ит:

"Не-е-ет, Иса, я тогда не к той маме тебе бвосиу. Собивайся! Надо к двугой!".

– Так и сказал? – подыгрывает ей Андрей Сергеич.

Лиса сидит перед ним на кушетке.

Дергает весело ножками…

Врач – батин друг, Лиса его хорошо знает, поэтому – не стесняется.

– Да, дядя Севгеич! Честно!

– Ну дела! Так больно? – спрашивает, щупая её шею.

– Неть…

– А так?

– Не-а! А азгова-ивать можно? – спрашивает, застыв, как солдатик.

– Нужно! – ухмыляется Сергеич в ответ. – Ручки вытяни. Пошевели-ка пальцами…

– Ага. Ага… Так а я ему и гово-ю:

"А так можно вазве? Я же уже бойшая! "– тараторит дальше.

Ножки снова дрыг-дрыг.

– А он мне и гово-ит:

"А ты ей скажи, что ты от меня!". И гвазиком мне воть так девает!

Усердно подмигивает врачу.

– Пидстав-яете? – шокировано смотрит на всех нас по очереди.

Сказочница, блин…

Как всыпать бы ей ремня!

Но, во-первых, мысль такая у меня только в теории, а на практике рука не поднимется.

Во – вторых, толку от таких методов воспитания все равно нет.

Меня, вот, били.

Но послушнее я от этого не стал, просто научился делать все втихую.

А еще – на зло.

И последнее было очень сложно отключить.

– Глазки покажешь мне? – продолжает осмотр Андрей Сергеич.

– Смотвите! – с готовностью отвечает дочь, шире распахивая глаза и вытягивая шею.

Улыбается ему…

Улыбается всем вокруг вообще!

У неё ж теперь мама.

А у меня сердце до сих пор херачит, как сумасшедшее. И я впервые в жизни начинаю понимать, что такое давление.

Блять…

Расти быстрее, ребенок!

Я такими темпами долго не проживу.

Шуршу о Василису курткой.

– Там в пиар-кампании что-то про руку ободряющую было…

– Было, да – отвечает чуть заторможено.

– Сюда давай – строго глядя на довольную Лису, раскрываю перед Василисой ладонь.

Покорно протягивает мне изящную руку.

Тяну её к себе, еще ближе.

Я наглею?

Да!

Но ситуация обязывает.

И, ради общей безопасности, мне срочно нужно найти свой личный дзен.

Тискаю эту теплую ладонь, пытаясь успокоиться.

Кожа нежная, пальцы длинные, тонкие....

И я залипаю на них, мягко наглаживая каждый по очереди.

– Ободряюще подержать, и ободряюще полапать – это разные вещи, начальник – звучит у уха.

Снова шепотом.

– А я не лапаю. Я восхищаюсь – сипло отрезаю я, обрисовывая её тонкие пальцы своими.

И останавливаться мне не хочется.

Дзен найден.

– Ну что ж. Никаких нареканий к ребенку у меня нет.

Слава Богу…

– А к героине моей, Андрей Сергеич?

Врач внимательно разглядывает рентгеновский снимок Василисы, который только что принесла медсестра.

– Жалоб у неё нет. Снимок тоже идеален – разводит руками. – Считайте, все обошлось.

Сергеич спускает дочь с кушетки, и Лиса тут же со всех ног летит к нам.

В груди от этого топота что-то болезненно щемит.

Словно она мне прямо по сердцу своими ножками пробежала.

А ведь могло все закончиться иначе…

И что тогда?

Подох бы ты майор без своей Лисы. В тот же момент.

Злюсь на себя.

В квартире блокираторы я поставил сразу, как только родилась Лиса.

Но недавно мы с ней переехали в дом.

И здесь я только прикрутил всю мебель к стенам, чтобы та не грохнулась вниз, если дочь вздумает на неё залезть.

А окна…

С окнами, я думал, мы давно уже разобрались.

Косяк, Байсаров!

Косяк!

"Очередной провал у тебя, короче" – выговариваю себе взбешенно и перевожу взгляд на дочь.

– Я так вада, что авист от тебя не унёс никуда! – жмется она к моей ноге. – Ты – ховоший папа.

– Вада она.... – вздыхаю, проводя пальцами по её волосам. – Приедем, в угол тебя поставлю!

– Неть… Не поставишь! Я сама пойду! – гордо.

Вздыхаю…

У меня нет слов.

А внутри – орёт благим матом моя изломанная психика.

– Руку надобно, княже? – угорает надо мной Василиса, величественным жестом королевы протягивая мне свою ладонь. – Повосхищаться…

Кокетливо шевелит у моего лица пальчиками.

И черт!

Работает…

И смеюсь я вместе с ней, чувствуя, как моментально отпускает меня весь этот кошмар.

Волшебные у тебя пальчики, Василиса…

И сама ты – волшебная.

Поблагодарив Андрей Сергеича, крепко пожимаю ему руку напоследок.

– Сергеич, можем этот визит в базе не регистрировать? А то суд у меня… – киваю на дочь.

Мало ли, где потом эта ситуация засветится.

– Не вопрос – хлопает меня по плечу. – Сделаем, Тимур Алексеич.

– Спасибо, дружище. Буду должен.

Вывожу своих девочек из кабинета.

Идем все вместе к парковке.

Лиса, конечно, топает рядом с Василисой.

– А как ты тепей Ис-ю будешь называть? – спрашивает, подпрыгивая. – Чтобы по-мамному быво!

– Эм… – теряется девочка – А как нужно?

Дочь отводит взгляд в сторону.

– Ну не зна-а-аю – тянет смущенно.

Глазки начинают лукаво бегать.

– Ну, вот пвошвая мама называва Ис-ю э-э-э....Свовочь! – выдает радостно.

Кровь резко бьет в лицо от бешенства.

При мне такого не было…

Хотя, было ведь много других вещей, Байсаров! И ждать, что наедине Лена будет вести себя с дочерью лучше, чем при тебе – очень опрометчиво.

Переглядываемся с Василисой.

Зацепив сигарету в зубы, развожу раздраженно руками.

Вот такая у нас история, да!

– Лиса? – зовет мою дочку.

– Че?

Садится перед ней, поправляет воротник её куртку.

– А можно я тебя буду просто по имени называть? Оно же у тебя такое красивое!

– Неть. Так невьзя, мам. Ты че? – хмурится. – Нужно еще что-нибудь ховошее . У деток в садике все мамы по-ховошему называют. Не товко по имени. И-ся тоже так хочет!

– Тогда, может, оставим "зайчик"? – предлагает.– И "солнышко".

– Свазу два новых имени?!

– А нельзя?

– Можно конечно же… – краснеет Лиса довольно.

И дыхание у неё явно перехватывает от восторга…

Открыв машину, усаживаю свою сияющую Лису в детское кресло.

– Покурю, и поедем, девочки.