В поисках мамы. Майор с прицепом

Ирина Чарова

В поисках мамы. Майор с прицепом

Глава 1 Доморощенный тиран

Тимур

И вот…

Однажды в жизни наступает момент, когда приходится признать, что ты – конкретно облажался.

Даже если отдел твой первый по раскрываемости, а в конце месяца тебя ждет очередная премия – все равно.

Самое важное стремительно летит к черту.

И сейчас – как раз тот самый случай.

– Тимур Алексеевич, очевидно, что ваш ребенок растет в стрессовых условиях…

– Бред – раздраженно отзываюсь я. – Нет у нас никаких стрессов!

– Я понимаю, вы искренне пытаетесь быть для неё хорошим отцом, но вам нужно принять тот факт, что вы – не справляетесь.

– Ой, слушайте, вот только не надо меня лечить! У нас все нормально.

Психолог…

Очередной психолог!

Господи, как же они все меня задолбали.

Сижу тут у них в кресле, как один из подозреваемых, и меня отчитывает вчерашняя школьница с модным нынче дипломом…

На окнах мигают гирлянды, в углу – уже украшена праздничная ёлка, а жизнь моя всё уверенней превращается в полнейший хаос.

– Майор, ваша дочь рычала на девочку, как дикий зверь. Это, по-вашему, нормально?

– И что с того? – вопросительно изгибаю бровь. – Мы часто смотрим "В мире животных".

– …когда та просто хотела поиграть с игрушкой.

– Прошу заметить, с её игрушкой.

– А потом еще и укусила эту девочку за руку…

– Эта девочка – выделяю особым тоном – оторвала её игрушке ухо. И пыталась отцепить голову…

– И? Насилие, по-вашему, это – выход?

Нет, блять!

Но…

Я понимаю свою дочь!

– А что бы сделали вы, если б кто-то попытался оторвать вашему другу голову? Она его защищала. Как могла, так и защищала!

Её плюшевый медведь – это больше, чем просто игрушка. Он – единственный друг. И дочка требует соответствующего к нему отношения.

Имеет право.

Что тут непонятного?

Но, судя по тяжелому вздоху психолога, непонятно ей вообще всё.

– Тимур Алексеевич.... – явно подбирает слова. – Ваша дочь буквально закрывается от всего мира. У неё нет друзей в садике. Воспитатели не могут найти с ней общий язык. Она то рычит на них, то кусается, и совершенно не идет на контакт. Даже у меня не получилось с ней поговорить. Понимаете?

Поджав губы, оглядываюсь на дочь в проем открытой двери.

Алиса, нахохлившись, как драчливый воробей, сидит в соседнем кабинете.

Рядом с ней куча игрушек, но она на них даже не смотрит, и крепко прижимает к себе только своего любимого, потрепанного медведя по кличке Полковник.

Того самого…

Ухо у него набекрень. На лбу – пластырь. На шее – швы, как у монстра Франкенштейна…

Ну, как смог!

По крайней мере, старался пришивать ровно…

Дочка успокаивающе гладит его по голове, а сама – сверлит обиженным взглядом то меня, то психолога…

Меня, конечно, усердней.

Я ж бать!

– Ладно… – чуть смягчаю тон. – И что вы хотите мне сказать?

– Я хочу сказать, что ребенок – это всегда отражение родителей. Возможно, она просто перенимает вашу модель поведения.

– Нор-рмальная у меня модель…

– Возможно, ей не хватает от вас эмоционального тепла…

Вздыхаю, оседая на стуле.

Тут мне крыть нечем.

Животина ты не эмоциональная, Байсаров. Ты и сам это знаешь. А Лиса у тебя – маленький, одинокий отщепенец, и это – тоже правда, как ни крути.

У неё есть только я, и Полковник.

Один из нас – плюшевый медведь. Второй – просто медведь по жизни.

И с теплыми эмоциями, как и полагается порядочным медведям, у нас беда.

Медведи же, они больше про то, чтобы принести еду в берлогу, прикрыть тылы, загрызть того, кто попытается эти тылы пробить…

А всё остальные функции, про ласку и всякие нежности…

Ампутированы.

Нет, я пытался, правда!

Научился варить каши, плести косы.

Научился даже с выражением читать сказки, пародируя и голос испуганного зайца и возмущенный рёв медведя.

Но этого мало.

Ребенку мать нужна, и с этим ничего не попишешь.

А женщины…

А ни черта с ними не получается. Только встречи пару раз в неделю и самые банальные перепихоны на работе.

Никаких сантиментов. Чувств. Никакого азарта и потребности кого-то впечатлить.

Мой главный приоритет сейчас – это Лиса.

И я просто не готов эмоционально вкладываться в то, что с ней связано не будет.

Ну не верю я в добрых фей, которые могут полюбить чужого ребенка!

Да и вообще, ни во что уже не верю…

– Я направлю вас к психиатру – продолжает Мария. – Пока рано ставить диагноз, но совершенно очевидно, что у Алисы…

При слове "диагноз" меня передергивает.

– Достаточно. На сегодня сеанс окончен – решаю, поднимаясь с кресла.

Хватит.

Слушать это я больше не собираюсь.

Заплатив оговоренную сумму, выхожу к Лисе. Сажусь перед ней на корточки, натягиваю на золотистую голову шапку с ушками.

– Эй, Лиса, – убираю волосы с глаз под шапку – все хорошо?

Стреляет в меня хмурым взглядом исподлобья.

Обиделась…

Ну, готовься, майор.

Сейчас ты будешь получать пули и на родном фронте.

В молчанку мы никогда не играем. У нас все снаряды сразу, в лоб.

Поэтому…

– Она тебе гово-ит, что я пвохая… А ты – свушаешь! – заявляет с чисто женским упреком.

– Нет, Лиса. Она не говорит, что ты…

– Гово-ит! Я свышава! Но ты же ей не ве-ишь? – подбородок начинает дрожать. – Она вьёт! Всё вьёт! Она пвосто…– сощуривает глаза – в-ушка! – выдает гневно.

После ухода матери Лиса считает, что все дело в ней. И думает, что мама ушла, потому что Лиса ей "не нравилась".

А на самом деле – маме не нравился папа, а на Лису ей просто оказалось плевать.

Но ребенок видит этот мир иначе.

И во всем винит себя.

Потому и переживает, что я могу поверить чему-то плохому и тоже её брошу.

– Патрикеевна! Ты у меня лучшая, слышишь? – щипаю за пухлую щеку. – И батя рядом всегда. Что бы ни случилось. Поняла?

Но она меня не слышит.

– Чтобы я не быва пвохая, мне надо маму найти? – шмыгнув, по-боевому вытирает нос кулаком. – Новую. Ховошую!

О…

Нет-нет-нет…

Таких выводов нам точно не надо. Нам и одной "мамы" хватило по горло.

– Лиса… Во-первых, никто не говорит, что ты плохая.

– А я найду! – заявляет, отворачиваясь. – И она меня будет юбить! И тётей пвохих с-ушать не будет! – искоса кидает на меня явно намекающий взгляд.

И молча, без моей помощи спускается с дивана. Поправляет ушки на шапке, кладет Полковника в свой женский ридикюль....

– До свидания, тетя О-я! – обнимает ножку дивана на прощанье.

И важно, обиженно топает к выходу.

Оборачиваюсь на психолога, который стоит в дверях своего кабинета.

Взгляд у неё сочувствующий.

И это злит…

Мне, мать вашу, не надо сочувствовать!

У меня нор-р-рмальный ребенок!

– Если у вас не получилось с ней поговорить, проблема не в моей дочери. Проблема в вас.

– Прошу прощения? – удивленно приподнимает брови.

– Если за три сеанса моя дочь подружилась здесь только с диваном, то вы – хреновый специалист!

– Не стоит перекладывать на меня свою ответственность – отвечает холодно. – Вы – не справляетесь.

– А с этим я и не спорю – отвечаю раздраженно.

Но это – уже моя проблема. И сваливать её на ребенка, как делает этот псевдоспециалист, я не стану.

Загрызу любого, кто снова попытается сказать, что с моим ребенком что-то не так.

С ним всё так!

Это просто мир вокруг хреновый.

Всё.

На этом – заканчиваем с психологами.

Взяв с вешалки куртку, иду вслед за своей дочерью.

Пытаюсь взять её за руку. Не дается, размашисто дергая ладонью, и грозно топает дальше, воинственно выставив по бокам локти.

Вздыхаю, цепляясь пальцами хотя бы за её капюшон.

Тиранчик мой доморощенный…

Глава 2 Принципиальная барышня

Припарковавшись у детского сада, выхожу с Лисой из машины.

Ставлю её на землю, тяну руку…

Снова не дается.

Вместо этого цепляется сейчас за мои штаны.

Потому, что вокруг у моей Лисы – злой мир, в котором много опасных монстров и ужасных чудищ, а батя у неё – вместо щита.

Скашиваю на неё хитрый взгляд.

– Чё? – с претензией косит в ответ. – На бвюки твои И-ся не обижавась… – гордо поясняет, топая со мной к садику.

Хмыкаю, глядя на её важно вздернутый носик.

Моя принципиальная барышня…

Обожать!

Надеюсь, свою идею с мамой она скоро забудет.

А вот няня нам нужна.

Притом, срочно!

Последнюю пришлось уволить.

Пятую по счету.

Беру всех с опытом, с рекомендациями, лучших, но Лиса их всех боится.

Тронуть себя не дает после того, как мать ушла.

А если у тебя сегодня будет ночной вызов, а, Байсаров?

Что ты тогда без няни делать будешь?

Оставишь Лису одну в доме или возьмешь с собой туда, где по стенам размазана кровища и в ванной валяется труп?

Зашибись варианты!

Стоит нам подойти к крыльцу, как дочь останавливается и тянет меня за брюки.

– А-у, Патрикеевна?

– Это не Патвикевна! Она с тобой не азговаивает! – обиженно. – Это товаищ Пауковник вызывает.

– Я думал, он на больничном…

– Неть! – сердито.

– Понял, слушаю, товарищ Полковник! – делаю вид, что подношу к лицу рацию.

Лиса – тоже.

– И-ся не хочет в сядик, ма-ёу! И-ся не пойдет.

Вздохнув, сажусь перед ней на корточки.

– Лиса, папа заберет тебя через четыре часа. Всего четыре часа. Ладно?

– Неть… – обиженно смотрит в пол.

– Посмотрим вечером мультики?

Уголки её губ ползут вниз.

– Неть…– всхлипывает.

– Я куплю нам торт. И мандарины! Нужно просто немного потерпеть.

– Неть… – хмурится, теперь уже сама цепляясь за мои руки.

Намертво.

Отчаяние – оно такое, да…

– Не хочу в сядик! Они гово-ят, я монств! Безмамная вонючка! Не хочу-у-у!

Говорят.

Об этом я уже поговорил с воспитателем и мне пообещали, что примут меры.

– Дочь, сегодня ты будешь в новой группе.

Увы, варианта «не ходить» – у нас просто нет.

Я не могу быть в двух местах одновременно. И иногда просто не понимаю, как жонглировать между работой и ребенком.

Мне не хватает времени в этих чертовых сутках!

– Потерпи еще один день, ладно? Завтра у бати выходной – прошу её.

– Не пойду! Неть! – разворачивается, пытаясь удрать.

Но я тут же беру дочь в охапку и заношу внутрь.

А внутри – пытаюсь стянуть с неё куртку, пока она упорно рычит и сопротивляется, пытаясь меня цапнуть.

Но цапнуть не получается.

Удрать – тоже.

– Спасите! Ю-ю-ди! – начинает тогда кричать на весь садик.

Вот жучка, а…

– Лиса! – рявкаю на неё. – А ну прекратила! Быстро!

Ноль.

– Спасите-помогите! А-а-а-а! – орет так, как будто её режут. – Бовьно! Ю-ю-ди! Умиваю! – выгибается в моих руках, откидывая голову назад. – А-а-а!

Родители в ужасе оглядываются на меня. Кто-то даже пытается заступиться за мою Лису, говоря, что я издеваюсь над ребенком. Другие – молча и понимающе стоят в стороне.

И все дружно наблюдают за нашим сольным концертом.

Ор, плач, рычание…

Минута славы, блять!

– Хорошо… – сдаюсь я. – Хорошо! Ладно. Поедешь со мной на работу. Но только сегодня!

Тут же перестает кричать.

Только всхлипывает в ответ тихонько. Во взгляде – явное возмущение.

Мол "и зачем тогда было меня доводить? ".

– Успокоилась? – спрашиваю строго.

Молчит, упрямо глядя мне в глаза.

– Никаких криков на работе. Это ясно?

Хмуро кивает, поджав губы.

– Ну, пошли тогда, цветок жизни! – вздохнув, поднимаюсь с места.

И, да!

Я прекрасно знаю, что нельзя идти на поводу детских капризов.

Но еще понимаю, что здесь ей на самом деле плохо, а я – никак не помогаю. Только все время требую у неё еще немного потерпеть.

И увы, эти просьбы не заканчиваются.

Еду с ней на работу.

Снова держась за мои брюки, дочь топает со мной к отделению. Глаза заплаканные, нос красный, взгляд – до глубокой степени оскорбленный.

– Они хотеви убить Пауковника! – выговаривает мне.

– Я понимаю.

– А ты меня – к ним! Опять!

– Согласен, перспектива была так себе…

Радует, что во всем этом пиздеце хотя бы прослеживается четкая логика.

И я даже могу понять свою дочь!

Зажав сигарету в зубах, останавливаюсь на пороге, замечая, как к отделению подъезжает очередной бобик.

А вот и новые гости!

Вдвоем с Лисой смотрим, как из машины выводят молоденькую девчонку.

Два опера хватают её под руки, прямо как матёрого преступника, и ведут к отделению.

– Ну что? С возвращением в родные края, Берская! – ржет один, стреляя в неё глазами.

Девочка-то красивая…

– А то мы уж думали, ты про нас забыла… Не заходишь совсем. Мы даже соскучились! Пойдем-пойдем…

Ага, местная звезда, значит.

И Лиса, навострив свои уши, тут же поднимает вверх Полковника…

– Опусти – тыкаю в него пальцем.

Но Полковник снова упрямо выглядывает из-за моей ноги.

Дочь моя – выглядывает следом за ним, подчеркнуто не обращая на меня внимания.

– Лиса-а – зыркаю на неё предупреждающе. – Здесь мы никаких мам не ищем.

– Почему?!

– Нет здесь хороших человеков. Поняла? Так что – никаких поисков.

Но суровый взгляд не срабатывает.

И Лиса моя, так же хмуро глядя мне в глаза, резко разжимает свою ладонь, больше не оттягивая мне брюки.

Принципиально.

Бочком делает пару шагов от меня, в сторону…

Мол "ну и ладно, обойдусь без тебя как-нибудь. Поиски матери – в приоритете."

Та-ак…

Ясно!

Бросив недокуренную сигарету в урну, скорей сгребаю дочь в охапку и уношу к себе в кабинет.

– От греха подальше… – бормочу себе под нос. – И не рычи мне там!

Глава 3 Новости из Шервудского леса

Василиса

– Ну что? С возвращением в родные края, Берская! А то мы уж думали, ты про нас забыла. Не заходишь совсем. Мы даже соскучились! Пойдем-пойдем…

Ага, соскучились они, как же…

Тяжело вздохнув, переступаю порог полицейского участка.

Да, к сожалению, все правильно.

Берская – это я.

И сейчас всё дело в том, что я снова в полиции.

Как я сюда попала?

Вопрос уже почти риторический.

Всё дело в том, что я – это я. И этим, обычно, можно объяснить любое неприятное происшествие.

– Товарищ дежурный! Но вы же знаете… – начинаю аккуратно.

– Что ты опять не виновата?

– Так точно! – уверенно отвечаю я.

Смеются.

– И что на этот раз случилось в Шервудском лесу? – спрашивает меня дежурный.

В полиции ко мне относятся хорошо.

Даже очень.

Иногда мы с этими ребятами пересекаемся в поисковых отрядах.

Например, когда ищем пропавших детей.

Я – как волонтер, они – как официальная контора.

– Да соседка у меня… С придурью! Детей не кормит. Все на водку спускает. Ну я у неё деньги и забрала.

– Что еще?

– Ну, припугнула для верности. Но пальцем не тронула, клянусь! А все деньги её старшей дочке отдала, которая за мелкой смотрит. Вы у неё спросить можете! Она как раз иск в суд подала, чтобы опеку оформить!

– Спросим – со вздохом.

– А на свои деньги я малышке смесь молочную купила, пюре, подгузники тоже… Знаете, как все это дорого?

– Не-а. В душе не чаю.

– Очень дорого, товарищ Маркарян! У меня чек в куртке. У девочки аллергия на обычные подгузники. Ей японские нужны! Они гораздо дороже. А купишь другие – плачет. Кожа краснеет. Я по ночам слышу!

– Это не повод брать чужие деньги, Вась. Вот вообще ни разу.

– А что прикажете? Молча все это слушать каждую ночь? – спрашиваю возмущенно.

– Дальше.

– Ну, а дальше она на меня заявление и написала… Её мужик побил, с которым водку пила, а написала, что я. Ну и, что деньги у неё украла – тоже.

– Но ты ведь украла.

– Тут важны нюансы, товарищ дежурный! Семейный бюджет не пострадал. Пострадал только Алкомаркет.

Ребята вздыхают, устало переглядываясь между собой.

– Берская, мало нам перед Новым годом работы было… – возмущается один из оперов.

– И без тебя завал! – добавляет дежурный.

– Ну простите… – скромно отвожу взгляд.

И вдруг замечаю, что за мной следят.

Из ближайшего кабинета заинтересованно выглядывает маленькая девочка в смешной шапке с заячьими ушками.

Заплаканная, что ли?

Глазки блестят, взгляд обиженный.

Бедняжка…

Улыбаюсь ей.

Оп!

Маленький шпион тут же резко прячется.

Теперь из проема торчат только два больших ушка от шапки.

Через пару секунд девочка снова медленно выглядывает. На этот раз – вместе с игрушкой-сообщником.

Прищуривается, хмурит бровки…

Оценивающе оглядывает меня с головы до ног.

– Эх, Васька… Хороший ты человек, но дура немного. Вот здесь подпиши – протягивают мне бумаги.

У мелкой глаза вдруг становятся как две огромные плошки.

Медведь падает из рук.

– Ховоший....чевовек… – шепчет шокировано.

Сглатывает…

И смотрит на меня так, будто у меня над головой ангельский нимб и сверху на мой стул падает поток божественного света.

– Лиса! – слышу вдруг грозный окрик из кабинета.

Девочка в суете быстро прячется в кабинете, и тут же снова распахивает дверь, вспоминая про упавшую игрушку.

Поднимает её, глядя мне в глаза.

И смущенно, но с ноткой коварства поглаживает дверь.

– Хи-хи…

Снова прячется…

И явно продолжает смотреть через крохотную трещину в двери.

Но потом кто-то там, внутри, аккуратно закрывает дверь, прерывая все наши гляделки.

А через пару минут всё та же дверь снова открывается и из кабинета выходит высокий, широкоплечий мужчина в форме.

На лице у него щетина, волосы темные, кожа – светлая, глаза серые, яркие.

Ух.

Холодная какая внешность.

– Здравия желаю, товарищ майор! – тут же подскакивают мои конвоиры.

– Здрасьте – здороваюсь тихо.

И вжимаю голову в плечи, когда он пробегает по мне глазами, явно намекая, что лично мне бы лучше помолчать.

Взгляд у него волчий.

Злой!

Майор бросает на стол какую-то папку.

– Я не понял… А мы чё такие веселые? – прищуривается. – Вы сюда поржать пришли?

Опера переглядываются с дежурным.

– Никак нет, товарищ майор… – растерянно. – Вот. Оформляем, ведь.

– Еще раз услышу, что ржете – дежурство в Новый год. Мысль ясна, товарищ Маркарян? – спрашивает нарочито вежливо.

– Так точно…

– Тогда приняли, оформили, пашем дальше! – рявкает напоследок.

И разворачивается, направляясь с другой папкой в соседний кабинет.

– Начальник у вас – жуть, конечно – комментирую я. – Сочувствую.

Вздыхают синхронно.

– Спасибо…

И больше со мной уже не церемонятся.

Сразу дают подписать протокол и заводят в изолятор, где сидит еще несколько женщин.

Накинув на голову капюшон, устраиваюсь подальше от всех на неуютной скамейке.

Холодно даже в куртке.

Еще и сапоги мои рваные промокли…

Совсем беда.

Скорбно глядя по сторонам, неожиданно улавливаю, как кто-то тихонько крадется к камере.

Напрягаюсь…

И вдруг вижу, как сбоку появляется маленькая пачка пестрого, детского сока.

Кто-то толкает её пальчиком чуть ближе.

Сбоку мелькают ушки шапки…

Подумав, толкают еще.

– Это – пить! – звучит строгий детский шепоток.

Удивленно переглядываюсь с сокамерницами.

Это мне?

– Пауковник, стовожи маму… – рядом появляется игрушка. – И-ся еду искать пойдеть…

А?..

Удивленно смотрю, как, переваливаясь с бочка на бочок, эта девочка, словно маленький пингвин, решительно куда-то крадется.

Глава 4 Контрабанда

Тимур

– Товарищ майор, рада, что вы зашли…

Элина грациозно, словно кошка, поднимается с места и подходит ко мне. Протянув руку, с щелчком запирает дверь.

– Привет – оглядываю её тяжелым взглядом.

Элина – криминалист, я – следователь из отдела по тяжким.

Пересекаемся мы с ней достаточно часто, но не всегда – только по работе.

У нас сугубо деловые секс-отношения.

Качественно потрахались, сняли стресс, а потом – снова трудимся на благо общества!

И никаких намеков на отношения, что устраивает нас обоих.

– Я по делу.

– А что мешает совместить? – вскидывает с вызовом бровь.

Элина – красивая женщина.

Даже нет, не так…

Она – охуенно красивая женщина.

И любой мужчина, на моем месте, потерял бы от неё голову.

Но мне голову терять нельзя.

У меня Лиса!

А безголовые отцы, которые вечно вьются за юбками и забывают про своих детей – не моя история.

Я таких уже навидался по работе и пополнять их ряды не собираюсь.

– Элин, не сегодня – отмахиваюсь и перехожу на рабочий тон. – Сегодня жду отчет по Воропаеву.

Но Элина на рабочий тон не переходит.

– Снова проблемы с дочерью? – спрашивает сочувственно.

– Нет у меня проблем с дочерью! – моментально взрываюсь я. – У меня проблемы с наличием няни. С дочерью проблем нет!

– Хорошо-хорошо… – поднимает руки в успокаивающем месте. – Конечно. Как скажешь. Проблемы с няней.

Выдыхаю.

И ловлю себя на том, что её успокаивающий тон злит меня еще больше.

Все-таки, когда тебе не до секса, любовница – это, скорее, раздражающий элемент.

Ладно…

К черту всё это.

– Воропаева до пяти часов, будь так добра – иду к выходу.

– Сделаю.

Прикрыв дверь, собираюсь зайти к операм.

Но, стоит мне только сделать пару шагов, как на меня тут же налетает молодой сержант.

– Майор, там ваш ребенок…

– Что?

– Дежурного укусила…

– Чего?!

Тут же срываюсь с места.

– И это… К операм залезла, яблоко украла. Скрылась в кабинете, дверь заперла. На просьбы сдаться не реагирует.

Чувствую, как начинает дергаться глаз.

Пять минут!

Прошло всего только пять минут…

И, как только я вылетаю к дежурке, дверь моего кабинета медленно открывается.

Звезда моя уверенно выходит в коридор.

В одной руке у неё яблоко, в другой – нечто похожее на шаурму, а на голове, завершая образ, – целлофановый пакет.

И в таком вот виде она гордо вышагивает мимо дежурного, даже не пытаясь скрыть свое преступление.

– Э! Лиса! – зову обалдело. – Это что еще за контрабанда?!

Оборачивается.

– А ты меня не видишь – заявляет гордо. – И-ся в шапке-невидимке!

И, маленькими шажками, важно топает дальше с видом шпиона, который абсолютно уверен, что он не спалился.

– Невидимка, значит?

– Дя… – с достоинством.

Сжимаю пальцами переносицу, чувствуя, как раскалывается от пульсации голова.

– Если пакет прозрачный, это не значит, что ты – тоже – пытаюсь говорить спокойно.

– Значит!

– Да ну?! – охренев, выразительно смотрю ей прямо в глаза. – Тогда сломалась твоя шапка. Всё видно!

Испуганно моргнув, дочь переводит взгляд на дежурного.

Понимает, что он тоже смотрит в её сторону…

Глаза её испуганно округляются.

– О-ой – пищит растерянно.

И, повернувшись, тут же быстро-быстро ускоряется, улепетывая от нас, как маленький гномик.

Из шаурмы что-то вываливается на пол…

– Эй, а ну стоп! – срываюсь с места – Стоять, сказал! Лиса! Не подходи туда!

Хватаю её за капюшон.

И торможу прямо у решетки, тут же натыкаясь взглядом на рыжую девчонку, которую привели сюда недавно.

Та резко дергается, пряча детский сок за спину…

– Ховоший чевовек! Нашва! – торжественно объявляет дочь.

Быстренько кладет через решетку шаурму, оставляет рядом яблоко…

У неё даже руки начинают трястись от волнения.

И это – очень нехорошо…

Это хреново, майор!

– Лиса, а ну быстро… – тяну её за руку.

Шикает на меня, вырываясь.

– Пу-а, ну ты че?! Ну не вугайся! А то она подумает, что мы звые… – отчитывает меня шепотом.

И снова подбегает к решетке.

Во все глаза, преданно смотрит на растерянную рыжую.

– Ты не бойся, мам! Он бовьшой, но не звой! Иса тоже не звая. Совсем! Даже в садике все мамы деток гово-ят, что хотят Ису себе забвать, такая она ховошая девочка…

Краснеет безбожно…

Врушка.

– Лиса, а ну-ка пойдем отсюда! – беру её за пуховик.

Но дочка хмурится, цепляясь ладонями за решетку.

Повисает на ней, как мартышка.

– Неть! Не уйду. Достань новую маму! Пауковник отдау пиказ!