Игра в князя

Тереза следила за каждым ее движением, ожидая любую атаку – с кулака поддых, с движения пальцев и магической волны. Но Карающая вероломных просто стояла на месте, ее руки свободно опущены вдоль тела, голова чуть движется – мимоходом оглядывается по сторонам. Маска спокойна, не реагирует на колдовские эманации назревающего удара.

– Я знаю тех, с чьего слова принимаются законы в краях, – продолжила говорить Карающая. – Тех, кто вершит законы в отдельных княжествах. Тех, кто заключает мир и развязывает войны. Тех, кто убивает безболезненно, и кто подвергает жестоким пыткам. И все они – Гончие. Так что, клан Гончих – нечто большее, чем клан наемников, определенно. Это союз силы и власти. Заклинающий слова мог бы стать частью этого союза, если бы показал чуть больше смирения и доказал свою верность.

– Ему бы польстило, – ответила Тереза. – Но Алекто выбрал свою дорожку и уверенно держится ее.

– Знаешь, ты не исключительная, – вдруг заявила эльфийка. Тереза растерялась. То ли радоваться, то ли оскорбиться. – У тебя были шансы вернуться к прежней жизни. И сейчас особенно высока вероятность успеха. Терезу Анцафел хотят линчевать, но вот станут ли так рьяно бегать за Миротворцем Дафной Сарреван, что будет под защитой князя? Но ты этого не делаешь. Не возвращаешься. Знаешь, почему?

– Почему? – мрачно поинтересовалась Тереза, сама не заметив, как попала в расставленную ловушку.

Карающая не первая, кто говорил ей о том, что она может вернуться к прошлой жизни. И это ей категорически не нравилось. Со стороны всегда судить проще. Где тем, кто не пережил того, что выпало на ее долю, понять, почему она каждый момент считает неудачным для своего триумфального воскрешения из мертвых? Почему им невдомек, что живые этого могут не оценить?

– Потому что никто этого не делает, – не тушуясь, ответила Гончая. – Многих я видела на твоем месте. За большинством из них я и приходила. Почему, думаешь, предают клан? Кто-то обещает им больше денег, славы? Или же их гонит страх или они не выдерживают конкуренции? Нет, их давило прошлое, образы тех, кого они оставили в той жизни. Они сбегали к ним, но останавливались перед порогом. Знаешь, почему?

– Потому что ты их убивала? – сухо предположила Тереза.

Карающая промолчала, чуть опустив голову, но все же дала ответ:

– В конечном итоге – да. Но я не вездесущий бог, меня тоже можно обмануть, можно бежать быстрее меня, можно ловчее орудовать мечом, чем я. Меня можно победить, да только отступившийся обречен на поражение.

– Что ты имеешь в виду?

– Они не хотели на самом деле возвращаться. Прошлое хорошо, когда его можешь вспоминать и хотеть в него вернуться. Но когда оно рискует стать настоящим – плохо. Какие бы светлые воспоминания там ни были. У тебя был красавец-жених, верный друг, полезная служба. Представь на мгновение, что это снова у тебя есть. Ну же, представь.

Тереза, повинуясь странному порыву, представила. Прежнего Рея, его взгляд, вечный холод его руки, что с теплом прикасалась к ней. Заразительный смех Дикоя, мудрость и теплоту Моры. Благодарность народа за службу, за принесенную пользу, за спасение.

– Что-то не так, верно? – беззлобно поинтересовалась эльфийка. – А знаешь, что?

– Что? – уныло вздохнула Тереза.

– Ты. В прошлом счастлива лишь прошлая ты. Ты можешь вернуть прошлую обстановку, но прошлую себя – никогда. Это самое первое, что бросается в глаза. Второе – обстановка на самом деле уже не будет прежней. Что твой жених, Непойманный ветер? Он ли это теперь? А твой друг?

– Зачем ты мне все это говоришь? – недовольно спросила Тереза. Теперь понятно, как Карающей вероломных удается держать планку. Она уморяет всех нравоучительными разговорами, после которых самостоятельно хочется напороться на ее сулицу.

– Потому что ты не исключительная, – довольно жестко ответила Карающая. – Много таких, как ты, стояли передо мной. И у всех одна беда. Цепляться за прошлое и ломать дрова в настоящем из-за этого. Если уж и ломать, то ради будущего, определенно.

– Раз я не первая и не последняя, то зачем мозолить язык? – спросила Тереза, вперив взгляд в потолок.

– Мне всегда жаль таких как ты, Непойманный ветер.

Тереза набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. Среди Гончих нет хороших людей, у каждого есть темный червячок. И сама Тереза не хорошая, есть у нее тоже грехи. И Карающая вероломных не исключение.

– Будешь меня убивать, или нет? – бесстрастно спросила она. – Ты уже показала, что видишь меня насквозь.

– Помоги мне, – вдруг сказала Карающая вероломных. – И я не трону тебя.

Гончая отозвала свою маску, показывая лицо. Пухлые губы поджаты, на щеках, даже в тусклом свете, виден болезненный румянец. Большие карие глаза блестят, но взгляд тверд. Бровь рассекает мелкий парез. Кровь уже не капала на ресницы, но оставила дорожку на веке.

– Ты измотана, – внимательно приглядевшись, вынесла вердикт Тереза. Она старалась не показывать ликования. – В таком состоянии ты не можешь ставить мне условия.

– Пожалуйста, – скривившись, проговорила Гончая. Голос оказался мягким, приятным. – Клан обернулся против меня, они преследуют меня. А я хочу жить.

– Ты искала меня, чтобы убить. По-твоему, я не хотела жить? – резонно подметила Тереза, стараясь не смотреть долго в глаза эльфийке. Там виднелось столько мольбы, что легко было поддаться.

– Я понимаю, – смиренно кивнула Карающая вероломных. – Но я искала тебя, потому что ты пошла против клана. Я воздаю должное за предательство, это моя специализация.

Тереза угрюмо кивнула. Спорить с этим также бессмысленно, как и с тем, что она сама крала у людей потому, что кража – ее специализация.

– Почему ты думаешь, что я могу тебе помочь? – недоверчиво поинтересовалась она.

– Ты умеешь заметать следы, – повторила Гончая. – И еще, ты мне должна. Я не покараю тебя, если ты поможешь мне выжить в этом безумии.

Тереза вскинула брови и возмущенно заявила:

– Я должна себе спасать свою же шкуру. То, что ты меня не убила – твоя оплошность, не надо сваливать на меня эту ответственность и тем более ставить на этом ультиматумы. И вообще, ты же Карающая, чтоб тебя, вероломных. И просишь о помощи меня? Да если хоть часть слухов о тебе правдива, то тебе ничего не стоит разметать хоть дюжину преследователей разом.

– Если эта дюжина не носит багряных жилетов, – сдержано ответила Карающая.

Тереза колебалась. Не сказать, что у нее был выбор. Откажи она, то Карающей ничего не станется выполнить свою работу. Просто чтобы было.

– Лицом к лицу? –предложила она.

– Лицом к лицу, – протянула эльфийка, проводя рукой по лысой голове. – Если это еще имеет какую-то силу.

– Сила в том, во что веришь. В моем случае – да, это имеет силу.

Гончая кивнула, сняла с наспинных креплений свою сулицу и прислонила ее к столу. Ненавязчивый намек на то, что ее намерения действительно невраждебны.

– Что ты здесь делаешь, Непойманный ветер? – спросила она. – Не боялась, что тебя здесь застанут? Ты засветилась с Заклинающим слова. Тебя тоже ищут. Не так рьяно, как меня, но все же.

– Чтобы помочь тому, кто сейчас в большей беде, чем я, – осторожно ответила Тереза, вжимая ногти в ладони. Надо быть честной. Сила в том, во что веришь. Она верила, что ее искренность породит ответную искренность. – Я причинила этому человеку столько боли, что сунуть ради него голову в песью пасть – мелочь. Я должна сделать все, чтобы жизнь этого человека перестала быть чередой страданий.

Она осеклась. И в какой момент «я хочу спасти его, чтобы после мы были счастливы вместе» превратилось в «я должна ему его жизнь»? Поэтому она спешно добавила, словно оправдываясь:

– Ты не права, говоря, что на самом деле я не хочу вернуть свою прежнюю жизнь. Хочу. Именно это я и делаю. Но я понимаю, что мало просто постучать в дверь и сказать: «Вот она я!» Мой уход принес слишком много боли дорогим мне людям. Я хочу хоть как-то попытаться все исправить, чтобы все было не зря.

– Твой уход – это твоя смерть? Как я знаю, тебе грозила естественная смерть в Вечных Льдах. Твоя смерть, фигуральная или реальная, была неизбежна. Но если бы твой дух ушел к богам, то ты бы ничего уже не смогла исправить.

– Но я же жива, – возразила Тереза. – И я вижу, какие последствия принесла моя смерть тем, кого я люблю. Вижу, что я их убила.

– Не боишься, что только добьешь их?

Тереза уставилась на Карающую, а та в ответ лишь вскинула брови и наморщила лоб в немом вопросе. Последняя ее фраза заставила поймать себя на мысли, что где-то уже она встречала такое развитие событий. Где-то совсем рядом, со знакомыми именами в главных ролях. Ее названая мать руководствовалась той же логикой – исправить все любой ценой, поднять из мертвых то, что уже поросло мхом, пусть бы все вокруг взмолятся о пощаде.

Тереза откинула эти мысли. Она не Мора. Она не такая. Она знает границы, понимает, когда нельзя опускать руки, а когда стоит остановиться. Она просто ищет ответы, никого не убивает, никому не угрожает. Она просто отказывается мириться с судьбой.

– Почему тебя ищут Гончие? – спросила Тереза. – Многие вообще считали, что ты миф.

– Клементина. Мое имя. Я не миф. И есть те, кто в этом даже не сомневался, – проворчала Карающая таким тоном, будто на самом деле хотела оказаться мифом. – Свой пошел на своего, и это далеко от привычной конкуренции. Это травля. Вот что спровоцировал Заклинающий слова, решив уйти с Реем Коттерштейном.

– Первые убитые демоны – Гончие. Их просто принесли в жертву, это далеко от обычной травли, – скептично проговорила Тереза, на что Клементина скорчила странную рожицу: дернула бровями и выпятила верхнюю губу, поджав нижнюю.

Впоследствии Тереза поймет, что означает это выражение лица. И каждый раз под этим красноречивым взглядом она будет ощущать себя невообразимо глупой.

– Демоны – суть охоты, что развернулась в Джахаре. Они же ключ к черному занавесу, а для него им нужна черная кровь. Зачем далеко ходить, когда есть своя, совсем рядом? И когда темная кровь закончится в Торан Паса, Гончие отдадут все на волю людям.

– Они уже отдали это на волю людям, и теперь колдуны истребляют демонов в Джахаре, – с нажимом сказала Тереза. – Но это не ответ на мой вопрос. Почему клан стал преследовать тебя?

– Решение начать охоту на демонов не было единогласным, – сказала Клементина. – Башни раскололись. Одни во что бы то ни стало возжелали мести за смерть предводителя, а другие решили сделать все, чтобы стать новым предводителем.

– Можно подумать, у Пса так много приверженцев было, – пробурчала Тереза. – Да в кого ни плюнь – каждый хотел смерти Ангелара.

– Гончие – стая. Они могут ненавидеть вожака, но быть без него не могут. И лишившись главаря, они действуют единственным понятным способом: жаждут мести за то, что это сделали не они. И пока одни увлеченно мстят, другие пользуют шанс заявить о себе в качестве главаря. И под шумок убрать тех, кто может составить солидную конкуренцию.

Тереза перевела взгляд над макушкой Клементины. Эльфийская аура всегда отличалась от колдовской – более насыщенная, сильнее выбивается в пространство, тогда как у ведьм аура едва светится тонким контуром вдоль всего тела. Карающая вероломных оказалась из самой многочисленной народности эльфов – из лесных. Ее аура салатовым ореолом обхватывала выдающиеся формы тела, как кокон. Но этот кокон был неоднородным, с заметными проплешинами вдоль всего тела. Неутешительное последствие реального, а не мифического существования – уязвимость. Какие бы слухи ни окружали Карающую вероломных, она с трудом переносила долгое и изнурительное преследование. Возможно на ногах она держалась лишь потому, что эльфийская гордость не позволяла сдаться. Но даже эта гордость уже надломлена – пришлось просить помощи у той, что была в списке недавних дел.

– Так тебя преследуют за то, что ты солидный конкурент? – догадалась Тереза.

Карающая вероломных, по слухам, числилась одной из приближенных к Ангелару Рица. Она занималась своим ремеслом еще во время главенствования отца Бешеного Пса. И если ей удавалось выживать и сохранять свою репутацию столько лет подряд, то она действительно достойный кандидат на роль предводителя Гончих.

– Я не хочу возглавлять клан, – заявила Клементина. – Но моего мнения не спрашивают. Меня хотят убрать только из-за потенциального риска, потому что всем известно, что мне достает сил бороться за предводительство.

– Кто сейчас ведет в схватке за предводительство?

Карающая вероломных перечислила имена, сделав поправку на то, что ее сведения месячной давности. Последние несколько недель ей приходилось спасать свою шкуру. Оттуда и незнание того, что в Джахаре охоту на демонов давно переняли колдуны, сделав, тем самым, шаг навстречу разгулу демонов.

– Так значит, тебя преследуют из-за того, что ты лишь гипотетически можешь заявить свои права на предводительство, – подвела итог Тереза. – И ты просишь меня помочь тебе скрыться и переждать это преследование, пока у клана не появится новый вожак?

– Я не могла найти тебя долгие месяцы, а уж я лучшая в поиске беглецов, – устало улыбнулась Клементина.

Настало время принимать решение. Тереза внимательно оглядывала Клементину с ног до головы. Пыталась увидеть подвох.

«Если не брать во внимание, что она больше года целенаправленно искала меня, чтобы убить, то мне пригодятся руки, чтобы прошерстить все имеющиеся тут книги. Две головы лучше, чем одна. Если, конечно, в процессе она все-таки не снесет мне мою. Тогда в итоге все равно останется одна голова. Стоит ли рисковать?», – бесперебойным потоком лились в голове мысли, одна другой противоречащая.

Тереза наконец кивнула. Облегченно выдохнув, Клементина спросила:

– Так зачем ты здесь? Очень опрометчиво сунуться сюда в твоем положении. Оно еще хуже, чем во время джахарианского мятежа.

– У меня есть одно дело, нужно кое-что найти. Помоги мне быстрее управиться, и после вместе уберемся отсюда в безопасное место.

– Что ты ищешь?

– Как спасти душу, – у Терезы вырвался неуместный смешок.

Клементина вскинула брови, и лоб тут же прорезали линии морщин. У нее было очень подвижное лицо, тем более выразительное, что оно не было обрамлено волосами.

– Рей Коттерштейн, – пришлось принять факт, что говорить начистоту придется теперь все время. – Он все еще человек, но его дорожка тянется во тьму. Я не хочу, чтобы это случилось. Хочу помочь ему сохранить душу.

– И как успехи?

Тереза емко ответила, что она еще пока в процессе достижения успеха. Умолчала, что всего за пару дней в библиотеке Торан Старацы она уже нашла тысячу ранее неизвестных способов как продать душу, купить, обменять выгодно или выгодно в одностороннем порядке, заложить, расщепить на части, переродить, проклясть, спасти из плена, превратить в камень, вытащить из тела и сделать своим другом – что угодно, только не то, что было нужно. Нашла все то, о чем не знала и не нашла того, что было действительно нужно.

– Душу человека еще можно спасти, но не демона, – назидательно заявила Карающая. – Ты ошибаешься, считая Коттерштейна человеком. Он демон в плену человеческой плоти. Это как ящерицу загнать в ракушку и начать верить, что она черепаха. Твои надежды сохранить ему душу – приклеивать ракушку на спину ящерицы. Понимаешь меня?

Тереза скрестила на груди руки, привычно напуская на себя безразличный вид. Она уже не сомневалась, что каждый ныне живущий человек повторит ей эти слова, но на свой лад.

– На столе лежит дневник одного из выдающихся охотников на демонов, – качнув головой на наваленные на столе книги, вдруг сменила тему Карающая вероломных.

Тереза пожала плечами, не видя ничего странного – разгул был неминуемым, так почему бы не воспользоваться благами библиотеки Старацы и не почерпнуть важных сведений? К тому же, среди демонского рода у нее существовал еще и персональный враг. Но оказалось, что Карающая вероломных увидела в случайной книге совершенно другой смысл. Почесывая щеку, она задумчиво протянула:

– Мне подумалось, что ты настроена буквально до конца идти, чтобы не дать демону Рею Коттерштейну существовать.

Тереза обескураженно уставилась на Клементину. Она и не думала, что со стороны ее чаяния могут выглядеть именно так.

– Если я не справлюсь, он умрет, – тихо сказала она. – Его собственная сила его убьет.

– В каком мире ты живешь, Непойманный ветер? В том, где узы любви способны преодолеть все напасти, в том числе и смерть?

Тереза насупилась. Такой настрой эльфийки ей категорически не нравился. Это сбивало ее саму с нужного настроя.

– А почему бы не верить в это? Существует же магия, дарующая долгую молодость и красоту. Почему же не верить, что любовь может творить большие чудеса, чем принято считать?

– Так почему тогда любовь не спасла тебя от Вечных Льдов и Торан Паса?

Этот спор постепенно подходил к той точке, в которой у Терезы не оставалось аргументов. И чтобы не остаться в проигрыше, она решила закончить разговор до того, как ей не станет что ответить. Она переменила тему:

– Есть один демон, который интересует меня больше всего. Я уверена, что во время разгула он явится. Он силен и опасен.

– Почему не спросишь о нем у Боголова? Он всех демонов поименно знает.

– Я не хочу, чтобы он знал о моем интересе, – отрезала Тереза.

Клементина поджала нижнюю губу, а верхнюю чуть выпятила. Тереза наконец разгадала, что означает это выражение. Осуждение, недоумение и постановка оценочного клейма на того, к кому это выражение лица обращено.

– Как имя того демона? – непринужденно поинтересовалась Карающая, обходя стол и разглядывая корешки наваленных книг.

– Ягморт алн Иллур, – усевшись за стол, Тереза принялась с любопытством разглядывать ту самую живую легенду, Карающую вероломных. И кто бы мог подумать, что их пути так пересекутся?

– И тебя он просто интересует? – все тем же незаинтересованным тоном расспрашивала Клем. – Просто для знания в преддверии разгула? А то мне кажется, что любой демон будет опасным врагом, если он явится с целью убивать каждого встречного.

Сложив локти на дневник выдающегося охотника на демонов, Тереза честно призналась:

– Есть основания считать, что он Черный Бог. И я хочу убить его. Он тот, из-за кого моя жизнь теперь такая. Он лишил меня всего. Я намерена ответить взаимностью. Из вежливости. В конце концов, моя семья благородного происхождения, и меня с детства учили, что нельзя оставлять без ответа какие-либо действия в свою сторону.

Клементина выудила из стопки самую нижнюю книгу. Не очень толстую, но очень ветхую, буквально состоящую из пыли.

– И Боголов об этом не должен знать, потому что невежливо отнимать чужой хлеб? – пролистывая страницы, эльфийка отводила нос в сторону, чтобы не вдохнуть вековую пыль.

– Именно. Невежливо.

Клементина многозначительно хмыкнула, дернув бровями. Выбрав себе несколько книг и прошествовал на другую сторону стола, она сказала:

– Нас с тобой ищут. И ты все равно готова рискнуть? Ради мужика?

Тереза поджала губы, досадуя на то, что Гончую больше всего зацепила тема спасения души демона, нежели возможность появления среди колдунов Черного Бога.

– Этот мужик должен был стать моим мужем. Мне не все равно, что происходит с его душой, – уязвленно ответила ведьма. – Так что да, я готова рискнуть.

– А он чем-нибудь ради тебя рисковал?

– Не об этом сейчас речь.

– Жизнь дается один раз, а вот любви может быть много, – заявила Клементина, устраивая ноги на столе.

– Шаманы верят в перерождение души и возможность прожить несколько жизней.

– Если есть чему перерождаться, – фыркнула Клементина.

– Да что вы как сговорились все, – вспылила Тереза, слишком порывисто придвигая к себе пресловутый дневник и чуть не задыхаясь от поднявшейся пыли.

– Я рискую, задерживаясь здесь с тобой. Не хотелось бы, чтобы из-за этого меня убили.

– Ты сидишь здесь со мной и рискуешь, потому что у нас договор, – сухо напомнила Тереза. – Еще совсем недавно ты хотела меня убить, так что не надо делать вид, будто тебе есть дело до того, на что я трачу свое время.

Клементина оторвала взгляд от книги, чтобы наградить Терезу своей рожицей – поджатой нижней губой и выпяченной верхней.

– Я хотела тебя убить не потому, что ты плохой человек, а потому, что плохая Гончая. Я могла бы отказаться от нашего уговора.

– И почему же не сделала этого?

– Из сострадания, – миролюбиво ответила Клементина, вновь опуская взгляд в книгу. – Кто-то должен тебя остановить. И раз уж судьба свела нас с тобой, то почему бы мне не попытаться сделать это?

Между пальцев скользнул едва заметный всполох – саламандра отозвалась вспышкой огня на копящееся раздражение.

– Ты не отказалась от нашего уговора, потому что ты в полной заднице, Карающая вероломных. А присела мне на уши с нравоучительными речами лишь с тем умыслом, чтобы поскорее свалить из башен и оказаться подальше от опасного места. Но своими разговорами ты только тянешь время, потому что меня не переубедить. Если не согласна – ты можешь встать и уйти. Быть может, моего добросердечия хватит, чтобы потом найти тебя и помочь, если в этом еще будет нужда.

Клементина плавно переворачивала страницы старой книги, разглядывая остроугольные буквы текстов. Справедливости ради она не выглядела затравлено и напугано, не показывала нетерпения и страха за свою жизнь. Если она и хотела поскорее смыться, то умело держала себя в руках.

– И что я делаю такого, чтобы была необходимость меня останавливать? – возмущенно продолжала Тереза. – Я всего лишь пытаюсь спасти того, кто мне дорог, потому что надеюсь, что я смогу прожить ту жизнь, о которой мечтала. Никто из-за этого не пострадает.

– Да, я в заднице, – ничуть не обидевшись на столь пылкую речь, ответила Клементина. – Но не в такой, чтобы заставлять кого-то отказаться от своей цели. Ты поступила глупо, но храбро, явившись сюда в поисках ответов. Это вызывает уважение. Но помощь за помощь – таков наш уговор. Я чту договоренности, особенно если от этого зависит моя жизнь. Я знаю, какого это чувствовать вину и маскировать ее чем угодно, лишь бы не называть истинным именем. И знаю, куда может привести эта гонка за искуплением вины. Я выполняю свою часть уговора, хоть тебе это видится иначе, Непойманный ветер, и ты ожидала от меня другого.

Тереза предпочла проглотить свое возмущение. Пусть говорит, что хочет. Она сомневалась, поручая Клементине эту задачу – вдруг она, убежденная в своей правоте, даже не станет вчитываться в книги и упустит важную строчку, что будет содержать ответ? Но выбора не было. Одной не осилить и половины, а время шло.

С этого дня и сложился этот странный союз двух Гончих. Бог Судьбы явно мог гордиться собой, примирив тех, кто должен был друг друга убить, ведь встреться они раньше, столь мирного разрешения не произошло бы. Погибла бы или одна, или обе, каждая отстаивая свою веру – в жизнь или же в долг чести.

***

Клементина выплыла из сумрака между книжных стеллажей, отчаянно потирая нос. Ее глаза слезились, а лысая макушка потеряла блеск – от въевшейся в кожу пыли.

– Мы просмотрели все, где упоминалось слово «душа», – сказала она. – Но просмотреть вообще все книги, свитки, конверты, папки и тубусы в этой библиотеке невозможно. На это и всей жизни не хватит, даже моей.

Тереза встала, вытянув руки вверх, чтобы кровь заструилась по затекшей спине. Ее волосы тоже перестали уже быть белыми, став желто-пегими – все от той же пыли. В какой-то момент ей казалось, что она постигла нового элементаля – пыльного.

– Еще немного, – удрученно проговорила ведьма, освобождая стол от изученных книг и оставляя несколько свитков, написанных на самом забористом языке полупрозрачными чернилами.

Клементина вздохнула, уперев руки в бока. Простояв так несколько секунд, она решительно кивнула самой себе и взяла часть свитков со стола и взялась за их расшифровку.

Тереза проснулась от легкого касания ветра по волосам. И откуда быть ветру в затхлой библиотеке, где не было окон?

Потирая затекшую шею, она оторвала голову от рук. Сама не заметила, как задремала за столом, склонившись над свитками. Клементина дремала на полу, без зазрения совести подложив под голову нечто исключительное в своей дряхлости и значимости для истории за авторством именитого прорицателя. Сулицу она обнимала, как родное дитя, а укрылась собственным жилетом. Ее чуткие длинные уши были прикрыты капюшоном, а на лице ни тени настороженности.

Растирая лицо, Тереза вслушивалась. Ее сильф внутри ведьминого естества дремал так же сладко, как и Клементина Эссен на полу со своей сулицей. Может, показалось? Или какой дух заблудший решил подшутить?

Перевернулась страница раскрытой книги, поддавшись влиянию появившегося из ниоткуда сквозняка. Тереза некоторое время молча смотрела на совершенное действо, а после вскочила.