Парфюмерша из Ведьминой Хижины: путь к свободе

Мои глаза упали на листок бумаги, пришпиленный к тумбочке ржавой булавкой. На нем был знакомый корявый почерк Яры – неровный, но такой родной.

«Ну, привет, рыжая.

Если ты это читаешь, значит, я уже упорхнула.

Не реви по мне. У меня все было. И приключения – помнишь, рассказывала про тот бал у эльфов, где я охмурила принца одним взглядом? И любовь – бурная. И даже неплохая ученица в итоге нашлась – это я про тебя, если ты не догадалась.

А теперь слушай сюда… Не давай Жнецу слишком много жирного, а то разжиреет и не сможет ловить мышей. Метлу хвали раз в день, она любит комплименты. Пыльнику оставляй молока по утрам, иначе обидится и спрячет все твои носки. Чирика не целуй. Дому иногда пой песенки, он от этого оживает. Сама не тупи. Ты способнее, чем думаешь. Вари зелья, экспериментируй. Эта хижина теперь твоя. Со всеми потрохами и привидениями. Ты справишься. И помни: сила – в тебе.

Яра.

P.S. В сундуке под кроватью найдешь кое-что еще. На первые трудности. А если кто-то из прошлого объявится – будь начеку. Загадки решай, секреты храни.»

Я читала и смеялась сквозь слезы – это было так на нее похоже, всегда в шутливом настроении, даже на том свете. Жнец тронул лапой мою руку, для него это редкий жест. Его прикосновение было теплым, и в нем чувствовалась поддержка.

Я опустилась на колени и отыскала сундук под кроватью. Он был старым, потрепанным, с резными рунами по краям. Внутри лежали рецепты с пометками «Не переборщи с перцем – взорвется! А если переборщишь, то хотя бы спрячься за дверью», пустые флаконы из цветного стекла, мешочек с монетами – золотыми и серебряными, потрепанными от времени, – и ее цветастый платок, он был словно расшит полевыми цветами и звездами. Я прижала его к лицу – он пах ею: травами, дымом от камина и теплой, уютной магией. Слезы хлынули снова, но теперь с облегчением. Она не исчезла. Она здесь, в каждой вещи, в каждом уголке хижины.

В этот момент в хижину постучали – три уверенных удара. На пороге стоял Лео с охапкой дров, его плечи были широкими, а лицо – как всегда, добрым, но с ноткой беспокойства. Увидев мое заплаканное лицо, он замер, дрова чуть не выскользнули из его рук.

– Привет, Яра просила принести дрова для камина… – Он замолчал, его взгляд стал встревоженным. – Алиша, что случилось? Ты в порядке? Где Яра?

Я лишь молча кивнула в сторону ее комнаты, не в силах говорить. Лео положил дрова и, не дожидаясь ответа, прошел внутрь. Через мгновение он вышел обратно, его лицо вытянулось, глаза расширились.

– О нет… Когда это случилось?

Я кивнула снова, слезы потекли сильнее. Лео подошел ближе, его рука легла на мое плечо. Это было первое такое долгое прикосновение, не случайное, а намеренное, полное заботы. Его пальцы слегка сжали мое плечо, и я почувствовала, как тепло разливается по всему телу, прогоняя холод скорби. В его глазах мелькнуло что-то глубокое, не просто сочувствие, а то, что говорило: «Ты не одна, и я здесь».

– Мне очень жаль, Алиша. Она была… особенной. Для всех нас. Если нужно помочь… с похоронами… или просто побыть рядом… просто дай знать.

Его голос был мягким, и на миг наши взгляды встретились и задержались дольше, чем нужно. Я почувствовала, как щеки теплеют, несмотря на всю боль.

– Спасибо, Лео, – прошептала я, и моя рука невольно накрыла его, задержавшись на секунду. Это было как электрический разряд – быстрый, но ощутимый. Мы оба замерли, и в воздухе повисло что-то новое, неуловимое.

– Помоги, пожалуйста. Я… я не знаю, с чего начать.

И вот, мы вместе подготовили все. Лео помог: позвал знакомых Яры людей из деревни, принес цветы, полевые, свежие.

Похороны прошли на следующее утро. Простые, думаю Яра так и хотела бы: на опушке леса, под старым дубом, чьи корни уходили в землю, как в вечность. Ветер шептал в листве, словно прощался. Во время церемонии Лео стоял рядом, и когда я пошатнулась от нахлынувших эмоций, он осторожно обнял меня за плечи – крепко, но нежно. Это был второй момент близости, и я не отстранилась, чувствуя, как его тепло дает силы. «Держись», – прошептал он.

Но настоящие поминки начались на следующий день. С утра хижина наполнилась гостями, как будто весь лес и окрестности решили почтить ее память. Они прибывали один за другим – эльфы с венками из серебристых листьев, гномы с бочонками эля, ведьмы на метлах с корзинами трав, даже пара троллей, которые принесли грубые, но искренние дары, камни с рунами. Крестьяне из деревни, торговцы с рынка, странствующие маги в потрепанных плащах. Все они рассказывали истории о том, как Яра кому-то помогла: вылечила от недуга зельем, спасла урожай от падения, научила заклинанию. Я была в шоке – она никогда не хвасталась. Хижина гудела от голосов, смеха и слез, запахов еды и дыма от камина. Лео прошептал: «Видишь, для всех она очень много значила? Ты не одна. Мы все здесь ради нее.» В один момент, когда я отлучилась в угол, чтобы вытереть слезы, он подошел и взял мою руку в свою – просто так, без слов. Его пальцы переплелись с моими, и это было как признание: мы не просто друзья или соседи. Что-то большее зарождалось между нами.

Я слушала все истории, и образ Яры оживал: вот она спорит с гномом о цене эля, вот учит эльфа варить любовное зелье, вот отгоняет тролля метлой от огорода. Смех смешивался со слезами, и я чувствовала, как Яра улыбается откуда-то сверху, довольная таким прощанием.

Но не все пришли с благими намерениями. Под конец, когда гости уже начали расходиться, подошел один высокий маг, ростом под два метра, с худощавой, но крепкой фигурой, словно выточенной из крепкого дерева. Его черная мантия из плотного бархата ниспадала до пола, украшенная серебряными рунами, которые мерцали призрачным светом, как лунные блики на льду. Лицо было узким и острым, с высокими скулами, тонкими губами, сжатыми в презрительную усмешку, и бледной кожей, почти прозрачной, под которой проступали синие вены. Волосы – длинные, прямые, цвета воронова крыла – были зачесаны назад, открывая высокий лоб с глубокой морщиной, словно от вечного недовольства. Глаза – ледяные, серо-голубые, – смотрели пронзительно, с холодной расчетливостью, проникая в душу и заставляя поежиться. Он не сразу подошел ко мне, а сначала прошелся по хижине, оглядывая каждый уголок с довольной улыбкой, будто уже поверил, что все это – его собственность, и мысленно переставлял мебель, выкидывал ненужные вещи. Его шаги были уверенными, мантия шелестела, а руны на ней вспыхивали, отбрасывая тени на стены. Я заметила это и замерла, чувствуя, как холодок пробегает по спине – он вел себя как хозяин, но не как гость. Наконец, он подошел и оглядел меня с ног до головы, словно оценивая товар на рынке.

– Алиша, верно? Меня зовут Зерик, я старый знакомый Яры, – произнес он масляным голосом. – Я знал ее давно. Мы сотрудничали в былые времена. Хижина теперь твоя? Продай мне ее – заплачу щедро. Тебе хватит и на новое поместье, и на новый наряд.

Он снова оглядел меня с ног до головы, презрительно скривив губы, словно глядя на нечто недостойное и жалкое, и ему явно не понравилось мое простое платье.

– Здесь мощная магия, древние энергии, не для новичка вроде тебя.

Я опешила, уставившись на него.

– Что? Нет! Это мой дом! – ошарашено промямлила я.

Он усмехнулся холодно: – Девушка, ты не справишься одна. Продай – и живи спокойно. Иначе… неприятности обрушатся на тебя, одна за другой. И поверь, ты обожжешься и это оставит шрамы, которые не заживут. Никогда.

Гости замерли, воздух сгустился. Я выпрямилась, чувствуя прилив гнева:

– Уходите! Хижина не продается! – Я выгнала его, толкнув дверь.

Но на пороге он бросил с угрозой:

– Ну это мы еще посмотрим! – дверь хлопнула.

Гости поддержали меня шепотом и кивками, но внутри меня все перевернулось.

Когда все ушли, а Лео, пообещав быть рядом и заглядывать чаще, удалился, я осталась одна в тишине. Страх сковал меня: что мне делать и как быть.

Теперь хижина казалась мне слишком большой, с ее новыми тайнами. Я встала и начала медленно обходить комнату, пытаясь почувствовать присутствие Яры. Прикасалась к корешкам книг на полках, к Метле, которая тихо вибрировала под пальцами. Потом мой взгляд упал на самую верхнюю, запыленную полку. Что-то манило меня туда. Я придвинула табуретку и встала на цыпочки, рискуя с грохотом свалиться.

Рука наткнулась на что-то мягкое, завернутое в промасленную кожу. Я стянула сверток, и пыль осыпалась на пол. Это была толстая, потрепанная тетрадь. Дневник. Обложка была потертой, с выцветшими рунами, а внутри – страницы, исписанные почерком Яры.

Я развязала находку у камина. Страницы были полны записей об экспериментах, эскизами опасных зелий, набросками заклинаний. И среди них – заметки об одном человеке, она называла его М.З. Из записей я поняла, что это был ее ученик.

«…М.З. снова предлагал ускорить процесс с помощью темного эфира. Говорит, результат того стоит. Но цена… цена слишком высока. Он не видит границ. В его глазах горит не жажда знаний, а жажда власти. Страшно… А если он вернется?»

«…Сегодняшний опыт едва не закончился плачевно. М.З. солгал о пропорциях. Хотел получить сильнодействующее зелье. «Я не могу ждать, учительница», – сказал он. Придется его остановить… Но как?»

«…Я Нашла у него компоненты для запрещенного зелья распыления. Он не отрицал. Сказал, что я «торможу прогресс». Мы сильно поссорились. Чувствую, это начало конца…»

«…Он ушел. Сказал, что найдет способ добиться всего сам и что я пожалею. В его глазах была холодная ненависть. Я ошиблась в нем. Запрещаю себе с этой минуты брать учеников.»

Страх сменился леденящей ясностью. Угроза обрела имя, историю и мотив. Это была давняя вражда, которую Яра не успела завершить. И теперь я стала мишенью в этой игре.

Я закрыла дневник. Руки больше не дрожали. Я посмотрела на записку Яры на столе. «Ты справишься.» Теперь эти слова звучали не как ободрение, а как напутствие.

Я встала и подошла к полке, взяла книгу «Основы отваров и настоек для чайников» – ту самую, с которой все началось. Перелистнула страницы, чувствуя прилив решимости.

– Ладно, – сказала я твердо, обращаясь к хижине, к Жнецу, к Метле и ко всем духам вокруг. – Слышите? Принимаю вызов. Мы не сдадимся.

Дом в ответ тихо гукнул – стены слегка дрогнули, как будто одобряя. Жнец прыгнул на стул рядом, его зеленые глаза сузились с новым, боевым интересом, и он мяукнул: «Наконец-то».

Яра ушла, оставив мне не только дом, но и незаконченную войну. Но она же оставила мне и свою веру, знания, друзей. Теперь мне предстояло защитить наш дом. Стать не просто хозяйкой. Стать Хранительницей. И, возможно, продолжить ее историю – своей собственной.

Глава 10: Его пальцы плели невидимые нити

Прошло несколько недель с тех пор, как Яра нас покинула. Осень за окнами хижины обернулась холодным, скорбным плащом, сотканным из угрюмых серых туч и пронизывающего ветра. Я стояла у окна, прижав ладонь к прохладному стеклу, которое запотевало от моего дыхания. Я смотрела, как мир за порогом тонул в густой серой дымке. Туман расстилался по лесу, словно призрачный покров, цепляясь за голые ветви деревьев. Ветер завывал, то яростно, срывая последние листья с веток, то устало, поднимая и закручивая их вверх. Листья кружились в воздухе, прежде чем снова упасть на сырую, пропитанную влагой землю. Редкие капли дождя стучали по крыше, как тихое напоминание о переменах. Я чувствовала, как эта холодеющая осень отзывается во мне глубокой тоской, из-за ухода Яры.

Хижина, казалось, разделяла мое горе: полки поскрипывали по ночам. Метла, обычно бойкая, теперь часто зависала будто задумалась о чем-то своем, далеком. Пыльник, этот пушистый шарик, катался по углам тише обычного, без прежнего энтузиазма, словно потерял интерес к играм. А Жнец, всегда язвительный кот с зелеными глазами, стал отстраненным – его взгляд устремлялся куда-то вдаль, а колкости звучали все реже, как будто даже его острый язык притупился от грусти.

Но жизнь продолжалась. Мы все старались двигаться вперед, цепляясь за привычный нам ритм. Я училась управляться с заказами, что все еще приходили на имя Яры: травяные сборы для деревенских, мази от простуды, настойки для сна. Старалась найти общий язык со всеми проживающими в хижине. Жнец иногда фыркал: «Ну что, рыжая, хозяйка из тебя пока так себе», – но помогал, указывая лапой на нужные травы. Мы скучали по Яре, по ее энергии, что наполняла дом теплом, но старались жить своей жизнью, будто доказывая ей – и себе, – что справимся.

В один из дней ко мне пришел заказ, окутанный тенью тревоги, – зелье перевоплощения, заказанное старостой из соседней деревни, человеком с усталыми и добрыми глазами. Его звали Торин, и он был не из тех, кто легко просит о помощи. Его брат, Эйвин, глава их деревни, лежал в постели, сраженный тяжелой хворью, что крала его силы. Приезжие торговцы, жадные до выгоды, уже кружили над деревенским рынком, как коршуны, требуя подписать договор о поставках продовольствий. Без Эйвина сделка грозила сорваться. Для деревенских жителей это был нужный и важный договор.

– Мне нужно стать им, – сказал Торин, стоя на пороге хижины, его пальцы нервно теребили край шерстяного плаща. – Хоть на день. Эйвин всегда был лицом деревни – его голос, его взгляд. Торговцы не станут слушать меня. Но если я… если я надену его облик, договор будет подписан. Ради всех нас.

– Я помогу, – сказала я тихо, но твердо, чувствуя, как слова оседают в воздухе, словно магический обет. – Приходите утром, Торин. Зелье будет готово.

Его лицо осветилось. Он кивнул, пробормотав:

– Спасибо, мадам Алиша. Вы не представляете, что это значит – Затем он повернулся, и его тяжелые шаги затихли в тумане. Дверь закрылась, и хижина, словно почувствовав важность момента, притихла: полки перестали скрипеть, а Метла замерла в углу, будто внимательно прислушивалась.

Я стояла у котла, окруженная запахами трав, дымом и небольшими всплесками жижи. На столе лежали ингредиенты: порошок из крыльев стрекозы для изменения облика, сок лунного цветка для иллюзии и морока, щепотка пепла феникса для безболезненный трансформации. В углу Жнец лениво наблюдал, растянувшись на подушке.

– Только не спали хижину, – пробурчал он, зевая.

Я добавила пепел в бурлящий котел, помешивая варево, и шептала заклинание из книги Яры:

«По воле Пепла, по зову Тени,

По соку Цвета на лезвии клинка —

Пусть облик течет, как дым по ступени,

А суть остается – не чужая, моя

Кожа – лишь маска, кость – лишь чертог,

Форма – как пламя: пляшет, как смог,

Изменяя лик, оставляй всю суть

Направляй меня, освещая путь

Того, кто внутри, ты не трогай, нельзя,

Пусть лик мой струится – душа не одна.

Форма – как дым, ускользает в тиши,

Суть – нерушима в огне и в тени»

Котел булькал, испуская искры, и я, увлеченная, не заметила, как чуть переборщила с соком цветка. Смесь зашипела, пузыри вздулись, и – пуф! – из котла вырвался легкий взрыв, больше похожий на хлопок. Облако серебристого дыма окутало меня, и я закашлялась, отмахиваясь.

Жнец вскочил с подушки, и вдруг он разразился хриплым, кошачьим смехом.

– Ох, рыыыыжая, ну ты даешь! – просипел он, чуть не свалившись со своего места. – Посмотри на себя!А… ха! Эльфийская принцесса недоделанная!

– Что? – я замерла, все еще кашляя. Его хохот был заразительным. – О чем ты?

– К зеркалу, горе-ведьма! – фыркнул Жнец, тыча лапой в угол. – Любуйся своим шедевром!

Я почувствовала легкое покалывание на голове и, спотыкаясь, бросилась к зеркалу. Взглянула – и ахнула. Мои рыжие волосы, которыми я так гордилась, теперь были… белыми. Не просто светлыми, а яркими, почти платиновыми. Я тронула прядь, ожидая что это просто иллюзия, но нет – они все еще были белыми.

– Ох, Жнец! – воскликнула я, поворачиваясь к коту, который все еще хихикал, усевшись на столе. – Это что, теперь так и ходить?

– Спокойно, рыж… пардон, блондиночка, – Жнец дернул усами, глаза искрились. – До свадьбы все пройдет, не переживай. Кстати, ну тебе идет.

Я засмеялась, бросив в него тряпкой. – До свадьбы? Это ты мне замуж пророчишь, да? Ну, спасибо за поддержку, мохнатый оракул!

Мы хохотали вместе, и напряжение спало. Зелье перевоплощения все же сработало – хоть и не так как планировалось.Глядя в зеркало, я подмигнула своему отражению. Новый цвет – новый старт, почему бы нет? Я вылила испорченное зелье и начала все сначала, уже осторожнее. К вечеру зелье было готово. Все обошлось без взрывов, с правильным серебристым сиянием в бутыльке.

Я сидела у камина, глядя на флакон. В дверь постучали.

На пороге стоял Лео, с охапкой дров и легкой улыбкой. Его взгляд скользнул по мне, остановились на волосах, и брови поползли вверх.

– Алиша? – он замялся, улыбаясь. – Это… новый стиль? Или котел опять взбунтовался?

– Котел, – вздохнула я, но улыбнулась. – Жнец говорит, до свадьбы все пройдет. – подмигнула я. – Хочешь чаю? Или помочь с дровами?

Лео хмыкнул, входя. – Чай и история про котел. Но, знаешь, такой образ тебе тоже очень идет.

Я закатила глаза, чувствуя жар на щеках.

На утро я ждала Торина. Стук в дверь был отточенным, вежливым, но настойчивым. Я смахнула с фартука пыльцу сонного мака, сунула зеркало в карман и открыла.

Моему удивлению небыло предела. На пороге стоял Зерик. Высокий, статный, в мантии из темного шелка, отороченной серебряными рунами, жадно поглощающими свет. Его лицо – бледное, с тонкими чертами, почти изящное.

– Мадемуазель Алиша, – его голос был мягким и чувствовалась нотка обольщения. – Я пришел вновь выразить соболезнования. Уход Яры – трагедия для всех, кто ценил ее… потенциал. И еще… – он сделал паузу, будто взвешивая слова, – на похоронах наш разговор вышел… неприятным. Я был резок. Прошу простить, если задел вас. Горе порой заставляет говорить не совсем верные вещи.

Я прищурилась, чувствуя, как его слова скользят. Извинение?Хм… Нет, это был ход – маска, под которой пряталась все та же жажда контроля, что я видела в его взгляде на похоронах.

– Благодарю за соболезнования, – ответила я, добавив в голос чуточку язвительности. – И за извинение тоже. Хотя, судя по вашему тону, вы больше скорбите о ее ушедшем «потенциале», чем о ней.

Его губы дрогнули, маскируя раздражение, но он быстро вернул себе холодную учтивость. Руны на мантии вспыхнули, тянувшись к стенам, пробуя и затягивая магию Яры.

– Яра была уникальна, – сказал Зерик, оглядывая хижину. – Но ее методы… архаичны. Она отвергла прогресс – и меня, лучшего ученика, она отвергла потому что боялась идти на «риски». Мы могли править миром.

– Архаичны? – возмутилась я. – Она была лучшей – без ваших «рискованных методов».

– О, вы копались в прошлом? Мило. Она выбрала вас, но знайте, это непростая ноша для новичка.

– Ноша? – усмехнулась я. – Но вы бы не отказались от такой ноши? Я справлюсь. Без ваших «советов».

Руны вспыхнули ярче, нити потянулись к полкам. Книга упала с треском.

Жнец прыгнул: – Эй! Лапы прочь, или когтей не пожалею!

Зерик проигнорировал кота. – Энтузиазм это мило, но так наивно. Магия Яры требует силы. Один твой неверный шаг – и все будет в моих руках.

– Я же предлагаю для вас лучший вариант, этотпартнерство, – заявил он. – Я даю ресурсы, вы творите. Под моим руководством. Без меня, вы рискуете всем.

И тогда он начал медленно накручивать воздух правой рукой – тонкие пальцы двигались с грацией паучьих лапок, плетущего паутину. Он шагнул ближе, потом еще ближе, его ледяные глаза впились в мои, неотрывно, пронзительно, будто старались вытащить все из моей души.

Я замерла. Его взгляд был притягательный, как темный водоворот, затягивающий в самую глубь. Я пыталась отвести глаза, но не могла – они держали меня, словно цепи. Зерик подходил все ближе, его шаги были бесшумными, невесомые. Его рука продолжала закручивать воздух, и с каждым движением запястья я чувствовала, как реальность размывается. Половицы под ногами, скрип полок, даже запах трав – все отступало, растворялось в серебристой дымке, что поднималась вокруг нас. Его пальцы плели невидимые нити, и мне казалось, что они оплетают мой разум, мягко, но неумолимо, как паутина, сковывающая бабочку. Мысли путались, голос Яры в голове – «Не поддавайся, рыжая!» – становился тише, заглушенный этим холодным, гипнотическим взглядом.

Он был уже так близко, что я чувствовала его запах. Его глаза, теперь всего в шаге от моих, мерцали, как звезды в безлунную ночь, и в них я видела не только угрозу, но и что-то еще – жадное, почти отчаянное желание завладеть всем, что принадлежало Яре. Хижиной. Ее магией. Мной.

– Подумай, Алиша, – прошептал он, и его голос, мягкий, как шелк, проникал в голову, словно яд. – Ты можешь все потерять. Или… принять мою помощь.

Я сжала зеркало в кармане, и его не обрамленные края порезали мне пальцы, возвращая меня к реальности. Я моргнула, вырываясь из плена его глаз, и отступила на шаг, хватая ртом воздух, будто вынырнув из глубины.

– Ваша помощь, – выдохнула я, вливая в голос всю твердость, на которую была способна, – это повод для вас взять все, что не ваше. Яра учила меня не доверять таким как вы. Уходите, Зерик.

Его пальцы замерли, руны потускнели, а взгляд на миг дрогнул. Он наклонился, почти касаясь моего уха и шепнул.

– Прискорбно, дитя, – голос стал безжизненным. – Гордость Яры сломала ее. Не повторите ее судьбу.

– Гордость? – отрезала я. – Или отказ стать вашей тенью? Уходите, последний раз повторяю.

– Я буду следить, – бросил он на пороге. – И скажу «я предупреждал», когда вы сломаетесь.

Дверь закрылась. Я выдохнула.

– Ну что, рыжая? – просипел кот. – Понравился тебе наш любезный гость?

– Очаровательнейший мужчина, – ответила я, глядя в закрытую дверь. – Прямо пахнет добротой и бескорыстием. Словно перечный сироп с примесью цикуты.

Кот фыркнул, и его усы дернулись.

– Чутье у тебя, надо признать, совсем не дрянное. Так и есть. Что будешь делать?

– Что и делала, – сказала я, поворачиваясь к ступе с травами. – Варить зелья. И учиться быть сильнее. Чтобы в следующий раз, когда он объявится, ему было не так просто уйти.

Глава 11:Первый успех «Сердечный трепет»

В ту ночь мой сон был таким ярким, словно я стала принцессой в огромном мюзикле, где законы реальности были не писаны. Я понимала язык всего живого. Нет, не только гордых черных котов – мне был понятен восторженный щебет птиц, перешептывание листвы и даже невесомые мысли бабочек, порхающих над цветущим лугом.

Я брела по лесу, где каждый шепот был частью одной великой симфонии, и вдруг резко обернулась от отрывистого, настойчивого стука. На стволе старой сосны сидел пестрый дятел и с невозмутимым упорством выбивал свою дробь. «Тук-тук-тук».

Я ушла с поляны, углубилась в чащу, но стук не отставал. Он преследовал меня, четкий и мерный, как маятник. «Тук-тук-тук» И в этом ритме что-то было не так, что-то чужеродное. Прозрение настигло меня внезапно: этот звук был слишком реален. Он пробивался сквозь вуаль сна, настойчиво взывая к моему сознанию. Я услышала его уже наяву.

И в этот миг лесной пейзаж поплыл, растекся как акварель. Сквозь него проступили знакомые очертания комнаты, залитой утренним светом. А настойчивый стук не прекратился – он стал громче, отчетливее, и исходил теперь от двери. Метла, прислонившаяся к косяку, отчаянно барабанила рукоятью по деревянным доскам, пытаясь вытащить меня из объятий сна.

«Тук-тук-тук» – уже не дятел, а ее настойчивый, беззвучный зов. Она замерла, почуяв, что я наконец открыла глаза, и легонько толкнула в мою сторону приоткрытую ставню. В щелевидном просвете я разглядела тень за дверью – очередной проситель, чья беда не терпела отлагательств.

Сон испарился, унося с собой шепот зверей и птиц. Его место заняла суровая реальность, пахнущая дымом очага и высушенными травами. Я смахнула остатки видений, сбросила с плеч одеяло и потянулась к платью. Принцессой в мюзикле мне быть не довелось, но ведьмой, способной помочь, – вот это была роль, с которой я уже научилась справляться.

Метла, удовлетворившись, отъехала в угол, а я, поправив растрепанные волосы, открыла дверь спальни. В общей комнате уже стоял мельник Федот. В его глазах читалась такая глубокая, безысходная тревога, что остатки сна окончательно отступили.

Передо мной стоял крупный, широкоплечий мужчина с мукой в складках одежды и на самых кончиках усов. Он нервно теребил в руках шапку, оглядываясь, как будто боялся, что хижина его съест.

– Здравствуйте, – пробасил он. – Меня Федотом зовут. Я здешний мельник. Мне сказали, что тут… ну, раньше мадам Яра помогала с проблемами. А теперь вы… после ее… ну, вы понимаете.

– Теперь я, – кивнула я, чувствуя укол грусти при упоминании Яры. – Чем могу помочь? Чай? Или сразу к делу?